Глава 9. Эпилог

Рейнгард Гелен, начальник разведывательной службы ОКХ (Главного командования сухопутными войсками гитлеровской Германии), именовавшейся «Иностранные армии Востока», весной 1945-го попал в дружеские объятия американцев. Спустя несколько месяцев после окончания военных действий в Европе на совещании в узком кругу в Пентагоне он блестяще продемонстрировал свое знание Советского Союза, чем привлек к себе внимание заокеанских стратегов. С помощью Алена Даллеса и шефа стратегической разведки США Уильяма Донована в американской оккупационной зоне Гелен начал создавать прообраз будущей спецслужбы Западной Германии. Чтобы не раздражать общественное мнение как в Америке, так и в Европе, работа велась под прикрытием легенды о привлечении к сотрудничеству со Штатами немецких ученых и специалистов. Первоначально Гелен возглавлял «Компанию по эксплуатации природных богатств Южной Германии», затем некий отдел «Исторических исследований», под крышу которых стекались уцелевшие кадры абвера и разведывательных управлений PCXA.

Уже в конце 1945 года «организация Гелена» получает «жилплощадь» неподалеку от Франкфурта в районе Шпессарта. Но в начале 1946-го перебирается в небольшой городок Пуллах. Там Гелен обоснуется надолго.

Центр в Пуллахе называется «генеральной дирекцией». Как и абвер, она подразделяется на четыре управления.

Первое управление занимается разведывательной деятельностью за границей.

Второе – организует диверсии, саботаж, террор и психологическую войну.

Третье – контршпионаж. Один из его отделов (IIIF) координирует контрразведывательные операции за рубежом, включая перевербовку чужих агентов, внедрение своих шпионов в агентурную сеть других государств.

Главная задача разведчика – добыча информации от «источников». В геленовской «дирекции» источники подразделялись на следующие виды:

«Р» (от слова Penetrierung – проникновение) – агент, которому удалось проникнуть во вражеский аппарат и действовать там. Особо ценились агенты, сумевшие пролезть в органы вражеской разведки, либо перевербованные агенты противника, либо агенты-«двойники»;

«R» (от слова Reise – поездка, путешествие) – агент, который, исполняя легальные служебные обязанности, совершает поездки, в которых и черпает разведывательную информацию;

«Ü» (от слова Überprufung – перепроверка) – агент, сопоставляющий и проверяющий сведения;

«S» – агент, специализирующийся на сборе сведений о советских Вооруженных Силах.

От «агента-источника» информация попадает к «агенту-оценщику» – сотруднику «генеральной дирекции». Доставляет ему информацию агент-курьер, который передает и указания высшего руководства «дирекции». Если курьеры не могут доставить сведения, тогда используется радиосвязь.

Кто вербует «агентов»? Специальные сотрудники: «наводчики», «исследователи», «вербовщики», «инструкторы». Об их функциях несложно догадаться и без расшифровки.

Однако «дирекция» к началу своей деятельности уже располагала обширной агентурной сетью, оставшейся после войны от абвера и СД почти во всех странах мира, включая СССР. Кстати, без агентов Гелена, разбросанных по государствам социалистического лагеря, разведслужбы США (сначала ОСС, потом созданное на его базе ЦРУ) оказались бы в весьма затруднительном положении.

По мнению журналистов, к середине 60-х годов «ведомство Гелена» насчитывало от 5 до 10 тысяч сотрудников. Бюджет «дирекции», ставшей Федеральной разведывательной службой ФРГ, в 1967 году составлял примерно 100 миллионов марок! И это – не считая «кредитов» ЦРУ и взносов представителей крупного германского капитала.

Эксперты, пытавшиеся заглянуть за кулисы «ведомства Гелена», полагали, что больше половины его «тружеников» – бывшие служащие вермахта, а почти каждый четвертый – выходец из СС или СД.

К полудню Агилас, небольшой городок на юго-восточном побережье Испании, замирал. Взобравшееся в зенит солнце заставляло жителей искать спасения за плотно закрытыми ставнями сложенных из камня невысоких домов. Но и там не успевшие остыть за ночь стены лишь укрывали от беспощадно жалящих лучей, не суля ни малейшей прохлады.

Пустели улицы, кафе, и лишь прибрежные забегаловки, продуваемые легким средиземноморским ветерком, манили желанной свежестью.

Мигель Пиньедо, небольшого роста седовласый крепыш в фартуке, прикрывающем загорелый мускулистый торс, проворно сновал между столами своего кабачка с немудреным названием «Грот», успевая переброситься словечком-другим с завсегдатаями заведения, поменять опустевшие кувшины на новые, наполненные теплым красным вином, обмахнуть торчащим из-за пояса полотенцем освободившиеся места. Пиньедо появился в этих местах в начале сороковых, почти сразу после прихода к власти генерала Франко. За какие-то гроши он выкупил у бежавшего от диктатуры каталонца уютный ресторанчик на главной площади городка, а после войны переоборудовал под кабачок неизвестно как доставшийся ему заброшенный склад, сложенный прямо у причальной стенки. Несколько раз шторм изрядно трепал прибрежную забегаловку Пиньедо, но спустя неделю она вновь обретала прежний вид, что немало удивляло население городка: доходы предприятие приносило скудные, а ремонт обходился явно недешево. Впрочем, люди в Агиласе жили независтливые, а потому никто не лез к Пиньедо с расспросами, откуда у него деньги. Люди шли к «седому Мигелю» с охотой, помня, что тот может налить стаканчик в долг, а об этом долге даже и забыть.

Большинство посетителей «Грота» знали друг друга: это были пропахшие морем местные рыбаки, хозяева маленьких лавчонок, торгующих на окрестных улочках дарами моря. Правда, частенько захаживали туристы, путешествующие в автобусах вдоль побережья, поэтому появление нового человека особого любопытства не вызывало, разве только в первые минуты. Потом заезжий становился «своим», и за каждым столом его готовы были принять в компанию, освободив место на отполированной штанами деревянной лавке.

«Новичок» вошел в «Грот» с группой слегка подвыпивших парней, только-только разгрузивших рыбу со старенькой лодки. Парни приветствовали своих и с шумом устраивались вокруг уставленного бокалами стола. «Новичок» осмотрелся и не спеша подошел к «седому Мигелю». Выглядел он лет на сорок, выше среднего роста, с пышной шапкой темно-русых с редкими прожилками седины волос. Въевшийся в кожу загар, нос с легкой горбинкой намекал на южные корни незнакомца. Держался он осанисто, пружинил шаг и мог бы сойти за бывшего спортсмена, если бы не одна досадная мелочь – низко скошенные плечи. Одет он был по-летнему просто: такие рубашки и брюки сидели на каждом втором жителе городка, и только ботинки выдавали в нем человека, приехавшего «с материка» – как здесь говорили о серединной части Испании – или из-за границы.

– Здравствуйте! – сказал он на хорошем кастильском. – Вы хозяин этого чудесного уголка?

– К вашим услугам, «седой Мигель», так меня здесь все зовут.

– У меня назначена встреча с доктором Фьерро, вот только беда: я не знаю его в лицо, мы общались с ним по телефону.

– Я помогу вам, сеньор, – кивнул Мигель, – я знаком с доктором Фьерро, это один из лучших адвокатов Картахены. У вас, наверное, какие-то проблемы?

– Да, наследственная тяжба.

– Доктор Фьерро наверняка поможет вам, он выигрывал не одно дело о наследстве. Присаживайтесь вот сюда, – «седой Мигель» указал на свободный столик рядом с дверью, ведущей на кухню, – здесь немного пахнет рыбой, зато никто не будет мешать вам.

«Новичок» улыбнулся и прошел к чистому столику. Мигель молча поставил перед гостем кувшин вина, бокал и тарелку с сыром. Посетитель осторожно, как бы боясь обжечься, сделал несколько глотков и глазами отыскал снующую по каменному полу фигуру хозяина. Мигель кивнул и подошел к гостю.

– Кончились сигареты, а лавчонки оказались закрыты, – произнес гость, поглядывая на дорожку, ведущую к «Гроту».

– Есть американские, турецкие…

– Американские, пачку «Мальборо».

Мигель как будто ждал этого: откуда-то из-под фартука жестом фокусника он извлек запечатанную красно-белую пачку и положил перед гостем. Тот удивленно посмотрел на хозяина.

– Все хотят американские, – развел руками Мигель, – а я предпочитаю английский табак, но посидеть с трубкой удается редко, в такую жару все торопятся к «седому Мигелю».

Он обернулся на возглас и заспешил к новому посетителю. Человек «с материка» сделал еще несколько маленьких осторожных глотков, достал сигарету и закурил. Его внимание привлек мужчина в белом парусиновом костюме, неторопливо идущий по дорожке к «Гроту». Ткань обтягивала располневшее тело, а белый цвет добавлял зрительно ему еще десяток килограммов. Руки идущего были заняты: в одной болтался портфель в тон костюму; другая манипулировала изящной тростью из черного дерева с резным, фигурным набалдашником. В целом мужчина походил на усталого дельца и провинциального франта, готового при случае приударить за игриво подмигнувшей красоткой.

«Димсрис! Случись встретиться на улице, я прошел бы мимо… Капитан Димсрис, 113-я абвергруппа… Сколько лет-то миновало? Пятнадцать? Да, в последний раз мы виделись летом 43-го в Минске. Или в Полоцке… Перед тем, как он свел меня с Герлицем. А он постарел. Нет, скорее, обрюзг. Наверное, много пьет и так же курит одну за одной. Он старше меня лет на десять, не больше, значит, сейчас ему около пятидесяти. Для этих лет мог выглядеть и посвежее. Ему явно недоставало морозного воздуха Воркуты. А вот и “седой Мигель” идет знакомить меня с доктором Фьерро…» – все это пронеслось в голове незнакомца, пока «парусиновый толстячок» преодолевал последние метры перед ступеньками, ведущими в «Грот».

– Рад видеть вас, доктор Фьерро, в своем скромном сарае, который наши ребята почему-то считают лучшей забегаловкой на всем побережье, – Мигель шел навстречу, раздвигая стулья, освобождая дорогу важному гостю.

– Они врут, Мигель, они просто мало где были, – ответил «парусиновый» с еле заметным акцентом, выдающим жителя Бильбао или Сан-Себастьяна.

– Значит, есть что-то уютнее моего «Грота»? – огорчился Мигель.

– Нет, просто тогда они действительно убедились бы, что лучше таверны «седого Мигеля» нет ничего до самой Барселоны, – рассмеялся «парусиновый», обнимая Мигеля.

– Вот сюда, сеньор Фьерро, ближе к аппетитным запахам кухни, – хозяин отодвинул стул, дождался, пока гость усядется, исчез и тут же вернулся с подносом морских деликатесов и бутылкой марокканского вина. – Этот сеньор сказал, что вы назначили ему встречу…

– Да, спасибо, Мигель, у нас есть кое-какие дела. Сеньор хочет получить наследство скончавшейся в прошлом месяце тетушки, но появились другие племянники.

Мигель раскатисто засмеялся, заговорщицки погрозил пальцем и нырнул на кухню.

– Меня зовут Хорхе Риварес, я много слышал о вас, сеньор Фьерро, надеюсь, вы поможете мне, – кивнул головой «новичок» и впился взглядом в адвоката.

– Здравствуйте, Борис, – негромко по-немецки произнес Фьерро и потянулся к бутылке с вином.

– Рад видеть вас, Димсрис, – по-немецки ответил «новичок» и поднял наполненный бокал.

Они выпили. Димсрис подцепил комочек мяса мидии, отправил его в рот, сделал еще глоток вина и вытряхнул из лежащей на столе пачки сигарету.

– Можно говорить по-немецки, – бросил, закуривая, Димсрис, – это надежное место.

– Мигель?..

– «Мигель» до 35-го года жил в Тюрингии и звался Михелем, – опередил вопрос Димсрис, – это один из первых наших людей, заброшенных абвером с видом на будущее. Адмирал Канарис обладал способностью смотреть далеко вперед.

– Вы раскрываете агентуру человеку, которого не видели пятнадцать лет, – с укором заметил Борис, – это не похоже на вас, Димсрис.

– Я всегда опасался, что однажды какой-нибудь мой ученик будет читать мне лекции по основам конспирации. Я знаю о вас достаточно, чтобы позволить раскрыть один-два незначительных секрета, которые и секретами-то по-настоящему давно перестали быть. Как только вы получили адрес этой забегаловки, вам стало ясно, что вас встретят не чужие люди, – Димсрис оглянулся по сторонам. – Думаете, кто-то услышит мое признание? Ха-ха… Скажи этим ребятам, пьющим кислое, дешевое вино под шум прибоя, что «седой Мигель» является человеком германской разведки, они сочтут это за шутку, выпьют и к утру забудут. А чужие здесь не ходят. Туристы – не в счет. Ладно, давайте оставим это. Как вы добрались до Испании?

– Труднее всего было пересечь Союз и оказаться в Туркмении, но систему миновал без приключений.

– Где?

– Южнее Серахса. Это городок километрах в 500 от Ашхабада в сторону афганской границы. Горы, глубокая расщелина, речушка Теджен, рубеж почти не охраняется. На иранской стороне меня встретили люди священника Штрейта, снабдили документами, деньгами, одеждой, помогли добраться до Турции. Там передали в руки своих, они помогли устроиться на пароход, шедший из Мерсина на Картахену, поменяли документы. Плыл уже гражданином Испании Хорхе Риваресом, – последнюю фразу Борис произнес на кастильском.

– Откуда язык? Помнится, в Белоруссии вы говорили, что немецкий вам помогли выучить какие-то харьковские евреи?

– Сибирь – страна многонациональная. Сталин прятал за колючую проволоку всех: и немецких фашистов, и испанских коммунистов. За 10 лет можно было выучить даже китайский.

– Выучили?

– Нет, всего лишь испанский, французский и немного итальянский. Китайцы сидели, видимо, ближе к Амуру.

– Который с крыльями и стрелами? – Димсрис сделал вид, что не понял.

– Нет, который «батюшка», как говорят русские.

– В лагере вас знали как Кравченко?

– Скорее как Максимова.

– Откуда эта фамилия?

– Русская контрразведка пыталась сочинить мне легенду и завербовать.

– Там вербовали не только вас.

– Да, обязательство о сотрудничестве было условием освобождения для каждого. Почему и откладывалось исполнение Указа их парламента. Он вышел в сентябре 55-го, а ворота стали открывать только весной 56-го.

– Было тяжело? – после паузы участливо спросил Димсрис, не сумев скрыть и искренний интерес, и радость от того, что он смог избежать участи агента «Доронина», бывшего заместителя адмирала Канариса полковника Пикенброка, тысяч других генералов, офицеров и рядовых вермахта, оказавшихся в бараках ГУЛАГа.

Борис замолчал, прикурил сигарету, оглянулся на полоску прибоя, сделал несколько маленьких глотков из бокала.

– Об этом лучше не вспоминать… – глухо произнес он и снова пригубил вино.

– Как вам Испания? – тотчас перевел разговор Димсрис.

– Рай! – улыбнулся Борис.

– Есть местечко в одной газетке, в Бургосе. Хороший климат, Иберийские горы… Газету издают наши друзья, они помогут подыскать вам квартирку. А там, глядишь, присмотрите богатую вдову, они еще водятся здесь…

– Мне нужен примерно месяц.

– Зачем?

– Надо посидеть над учебниками, полистать книжки по грамматике. Язык я учил на слух, разговорный довел почти до совершенства, а вот на бумаге иногда появляются не те буквы.

– Ерунда, осилите. Найдете какого-нибудь еврея – он поможет, – захохотал Димсрис.

– В Испании это непросто, их гнали отсюда еще в XV веке, если мне не изменяет память, – рассмеялся в ответ Борис.

Димсрис открыл парусиновый портфель, достал небольшой пакет, протянул Борису.

– Здесь новые документы, деньги, – он черкнул несколько слов на листке и положил его перед собеседником, – это адрес, по которому вы должны явиться в следующий понедельник. Пароля не надо, просто покажете паспорт. На дорогу у вас уйдет дня два-три, так что еще пару дней можете пожить здесь, поплескаться в теплом море, Мигель все устроит, – Димсрис щелкнул зажигалкой, поджег край листка с адресом и аккуратно положил его в пепельницу. – Не провожайте меня, я вас найду в Бургосе.

Он встал и протянул руку Борису.

– Не беспокойтесь, сеньор Гонсалес, я полагаю, что мы сможем уладить это дело, – громко произнес он, – Мигель, спасибо за хорошее вино, деньги я оставил на столе.

– Вы уже уезжаете, сеньор Фьерро? Так скоро, я даже не успел выкурить с вами трубку, – хозяин, раздвигая стулья, спешил к уважаемому гостю.

– В следующий раз, Мигель, в следующий раз, дела, – адвокат похлопал по плечу крепыша в фартуке, – а вот сеньор Гонсалес задержится еще на пару дней, ему понравилось у вас. Надеюсь, ты не оставишь его в одиночестве?

– Об этом не может быть и речи, он будет окружен заботой, не хуже испанского короля! – Мигель подмигнул «Гонсалесу» и заторопился проложить путь выбравшемуся из-за стола Фьерро.

– До встречи в моей конторе, сеньор Гонсалес, – протянул на прощание руку Димсрис.

– Я надеюсь только на вас, сеньор адвокат, – подхватил протянутую ладонь Гонсалес и слегка склонил голову.

Через три дня с железнодорожной станции Алькасарде-Сан-Хуан, что на полдороги к Бургосу, прилично одетый сеньор со скошенными плечами отправил телеграмму в Барселону. В депеше было всего несколько слов: «Дело о наследстве оказалось не безнадежным. Адвокат обещал успех. Хуан».

Спустя сутки на стол сотруднику Первого главного управления КГБ СССР легла расшифровка донесения, полученного от агента в Париже, работающего под крышей чешской внешнеторговой фирмы: «“испанец” встретился с давними друзьями».