Глава 7
На ноги бойцы вставали долго. Несколько человек пришлось везти к лекарю под постоянный присмотр. Радовало, что последние две вылазки принесли неплохие деньги в казну сотни. Казна у нас была старая, оставшаяся ещё со времён полусотни «Баржа» и эра Скаэна. И вела она себя совершенно каверзно: то оскудевала, то наполнялась. Сейчас в этой самой казне оставалось 25 тысяч. Между прочим, по меркам местных – огромные деньги. Даже если разделить на всех – получится по 400-500 ули.
Делить казну я, конечно, не собирался – зато и с жалования мы не снимали ни одного ули в пользу отряда. Но при виде наших записей и самый плохой счетовод понял бы: как только снова начнутся серьёзные расходы – деньги из казны просто испарятся. А устраивать добровольно-принудительный сбор денег с бойцов мне ой как не хотелось.
Поэтому первым делом я направился к Соксону договариваться о подработке. У мудреца были свои источники оплаты, и от посёлка он был практически независим. Мудрец встретил меня приветливо и, как обычно, утянул к себе в кабинет.
- Помнишь это? – спросил он, когда мы уселись на очищенные от свитков поверхности.
Соксон протянул мне кожаный пенал, внутри которого обнаружился маленький красный стебель с разветвлённым корневищем. Естественно, я помнил это растение – даже вздрогнул.
- Ещё бы не помнить, – признался я, внимательно глядя на побег.
В первое своё попадание в земли Линга я лично видел, как поле таких стеблей обескровило взрослого мужчину. И надо же было нам нарваться на эти же стебли в середине лета и – не узнать их. Наш отряд тогда ставил очередной поглотитель, земли Линга ещё не так активно сопротивлялись – и мы, честно говоря, расслабились. Поросль стеблей напоминала режущую траву, и мы смело пошли по ней. Ошибку осознали только тогда, когда Зенка начала заваливаться на землю. Стебли были маленькие, тонкие – их уколы не ощущались вообще. Если бы поросль не выросла вдоль русла пересохшего ручья, а была бы полем – у нас бы не было ни шанса. Но несколько десятков шагов в сторону – и мы снова оказались на привычной цепкой травке земель Линга…
- Нужны эти стебли, Шрам, – пояснил Соксон. – Не только сухие… хотя и такие сойдут. Но и живые, в горшке. И подросшие.
- И сколько за один сухой стебель? – поинтересовался я.
- Пол-спера за сухой стебель, – ответил мудрец. – И 100 ули за каждый живой, пересаженный в горшок.
- И много нужно будет горшков, мастер? – уточнил я.
- Горшки я могу и сам выдать, – махнул он рукой в угол, где обнаружилась пара десятков горшков, вставленных один в другой. – Они специальные, с мудрым письмом.
- Ясно, – кивнул я. – Мастер, а можно узнать… Зачем вам эти стебли?
- Можно, – мудрец пожал плечами. – Они хорошо продлевают жизнь. Не сами по себе, но сделанный на их основе отвар – отличное омолаживающее зелье.
Я молча кивнул.
По полю с красными стеблями шёл мужчина в одной набедренной повязке. Он шёл по прямой, не сворачивая, не изменяя скорости, а с земли по нему били тонкие красноватые стебли, нанося болезненные уколы. Он морщился, плакал, сжимал губы, вздрагивал – но продолжал идти. Вот он прошёл мимо меня, дошёл до конца поля, развернулся и почти вдоль дороги начал возвращаться. Там, где он уже прошёл, стебли наливались краснотой, начинали влажно поблескивать, распрямляться. Почему он шёл по полю, напитывая каплями своей крови проклятый урожай? Вопрос так и остался без ответа. Мужчина не добрался до конца поля – упал, поднялся и двинулся дальше, но смог пройти лишь несколько шагов, когда ноги подогнулись, и он опустился в изменённую траву. Побеги склонили свои соцветия над погибшим, посыпая его пыльцой, а потом распрямились. На месте человека образовался кокон из шевелящихся красных стеблей.
Одно из правил мудрости гласило: что отнимает жизнь – способно её спасти. Поэтому я никогда не интересовался, из чего делают лечебные мази. И вот теперь довелось узнать, из чего можно готовить омолаживающие отвары.
- Я помню твой рассказ, – произнёс Соксон, неправильно истолковав моё молчание. – И, наверно, это ужасно, что для того, чтобы кто-то жил дольше, другим придётся умереть. Но из стеблей отвары получаются очень сильные. Живые стебли позволят создать небольшую плантацию на юге Империи. За подобные отвары будут платить золотом, Шрам, и собирать эту гадость можно столько, сколько душе угодно.
- Да нет, мастер, – я покачал головой, отгоняя сомнения. – В мире и без отваров кому-то всегда приходится умирать, чтобы жили другие. Просто воспоминания. Знаю я несколько мест, где эту дрянь можно ещё найти. Если дадите нам поглотитель, а лучше - два, то обезопасим поляну и наберём, сколько сможем. Можем даже несколько раз сходить.
- А вот это будет прекрасно! – обрадовался мудрец. – Что у тебя сейчас с отрядом?
- Плохо пока с отрядом. Почти всем отрядом и отлёживаемся. Разве что теперь у нас есть ещё десяток нори, десяток егерей и сколько-то пехотинцев, когда договорюсь. Вроде речь шла о трети когтя.
- Тогда слушай внимательно. В следующую вылазку нужно будет беречь людей, – наставительно произнёс Соксон. – Ты парень умный и найдёшь, как своих прикрыть, чужих подставить. Особенно пехотинцев не жалей – они парни выносливые, выживут.
- Как-то…
- Думаешь, они тебя будут жалеть? – поинтересовался Соксон. – Да графу достаточно пальцем пошевелить, чтобы они тебя в грязь вместе с твоим отрядом втоптали. Шрам, вчера ко мне приходил граф и снова задавал очень плохие вопросы. Его интересовало, как можно перемещаться между малыми мирами Линга. Понимаешь?
- Нет, мастер. Не понимаю, – признался я.
- Миры Линга – это изменённый мир, Шрам, – объяснил Соксон терпеливо. – Это как порча, которая разъедает всё вокруг. Перемещение между малыми мирами – это умение новых хозяев города. Умение сродни тем, что они получили, став изменёнными.
- Но вы говорили, что можно перемещаться по каким-то правилам внутри миров.
- Да! Только я этих правил не знаю! – ответил мудрец. – И ты не знаешь.
Вот в этом я сильно сомневался. Ведь однажды я уже был в землях Линга без амулета. И почему-то знал условия, при которых смогу покинуть малый мир. И все эти условия я всё ещё отлично помнил.
- А без этих правил ходить ты будешь только там, куда тебя закинут алхимики! – Соксон устало вздохнул. – Есть только один способ, как можно управлять своим перемещением… Самому стать таким же изменённым. И мой ответ графа устроил, Шрам!
- В каком смысле устроил, мастер?
- Вот в таком! – ответил Соксон, качая головой. – Устроил полностью. Не вызвал ни раздражения, ни сожаления… Он даже не спросил про другие способы.
- А они есть?
- Нет. Но ты спросил, а граф – не спросил! – Соксон на секунду прикрыл глаза. – Я не знаю, что в голове у графа, Шрам. Но его вопросы наводят на мысли, что Линг нужен Империи, или лично графу, не только для того, чтобы его очистить. Есть и другая причина. И то, какими способами граф пытается достичь желаемого – мне не нравится.
- Вчера он заставил нас провести его…
- Знаю, – прервал меня мудрец. – Чем сложнее покажется графу выживание на землях Линга – тем лучше, Шрам. Пехота будет не только учиться у вас, но и следить. И доносить обо всём. Так что постарайся, чтобы они видели как можно меньше… Но к делу! Сразу после следующей вылазки вы получите от меня специальный приказ на разведку и сбор образцов. Я всё проведу официально и за символическую плату, так что никто больше выполнять поручение не станет. Вы отправитесь в новую вылазку за стеблями. Официально – за образцами растений и в разведку.
- Не верится мне, мастер, что нас в «разведке» без присмотра оставят, – засомневался я.
- Вот не сомневайся, Шрам. Я умею быть убедительным, – мудрец устало усмехнулся. – Двести лет – достаточный срок, чтобы научиться быть таким бюрократом, от которого «кадли» и прочая аристократия в ужасе шарахаются. Сегодня на этом закончим. Всё будет так, как я сказал. И чем больше вы мне привезёте – тем лучше и для меня, и для вас. Ясно?
Думаете, барон Скраги заботился о своей сотне? Нет! Но он и не тратил время попусту в своей резиденции. Нет и ещё раз нет! Барон Скраги нашёлся ближе к вечеру в поселковой гостинице, в окружении двух полуодетых официанток и вина. Я, кстати, в гостинице не был ни разу с момента её постройки. Хотя Воргот мне неоднократно рекомендовал посидеть в таверне на первом этаже. Гостиница была трёхэтажной, и каждый её закуток как-то да использовался. Например, весь первый этаж был поселковой таверной – одной из трёх. И поскольку гостиница находилась под контролем администрации, здесь было единственное место, где можно было не опасаться за здоровье желудка.
- О, целый сотник из нори! – при виде меня захохотал барон, спихивая с колен полуголую девицу. – А я-то всё думаю, когда же ты меня найдёшь! Мне про тебя уже дважды донесли!.. Так, девки, пшли отсюда…
- Приветствую, благородный, – ответил я, остановившись у стола. – Вы знаете, зачем я вас искал?
- Э-э-э! – барон отмахнулся от меня и жестом указал на стул напротив. – Даже выпить не с кем! Графья – снобы, а с пехотой… так я сам сноб!
Барон радостно захохотал, наливая мне вино в кружку.
- А вы, ааори, то в этих своих… – барон сплюнул сквозь зубы нецензурное слово, – вылазках, то в казарме отлёживаетесь. Вы вообще пьёте?
- Пьём, благородный, – ответил я, взяв протянутую кружку. – Не с нашей работой отказываться от вина.
- Вот! И не с нашей! – согласился барон. – Ну давай! За смелых и ловких!
«Омерзительно!» – разрешил я себе подумать, когда барон отвёл взгляд. От него исходили целые волны самодовольства. И, несмотря на это, именно барон из всей верхушки гарнизона вызывал у меня наибольшую симпатию. Остальные были ещё неприятнее.
- Благородный, нужно выделить пехотинцев для вылазок, – напомнил я, поставив кружку на стол.
- Ну что ты сразу о делах, сотник? – обиженно спросил он.
- Благородный, я просто избавляюсь от груза забот, – ответил я. – Скажите, куда и когда мне явиться, и больше я не упомяну об этом деле.
- Служба… Чтоб её… – барон задумался, что в его состоянии вообще было удивительно. – Спроси в казарме брина Факса! Считай, этот коготь – твой. Скажешь – я приказал. Пускай тебе треть бойцов выделяет на вылазки и обучение.
- Благородный, спасибо!
- Ну-ка, давай ещё по чуть-чуть! – проговорил барон, наполняя мою кружку.
Пришлось снова пить. А потом ещё и ещё. И всё это время слушать излияния барона. О том, как достал его посёлок, о том, как тут скучно, о том, какие отличные шлюхи в столице Империи… Много о чём. Всё это сопровождалось обильными возлияниями – так что, когда вернулись девушки, и барон забыл обо мне, я с трудом смог подняться из-за стола и выскользнуть из таверны на свежий воздух. Нет, можно было бы задержаться ради девочек, но перед Пятнашкой было бы очень стыдно. Хотя чего там стыдиться? Мы с ней парой не были… И я даже не знал, есть ли у меня реальный шанс. Это же всё-таки Пятнашка…
Поймав себя на том, что я стою у ограды гостиницы и бормочу откровения себе под нос, я всё-таки взял себя в руки. Но коварное вино и не думало меня отпускать. Поэтому ноги понесли меня не в казарму – а в ворота, прочь из посёлка. Причём свою прогулку я помню очень плохо – урывками. Раньше мне приходилось напиваться, но не до такого состояния. Я помнил, как решил пойти в портовый кабак, как двинулся в сторону порта, но вышел-то я не из портовых ворот… поэтому идти пришлось по полям. Мимо порта я промахнулся, вышел чуть в стороне. Сел отдохнуть…
Мерный грохот прибоя заглушал наш разговор. Это был один из тех островков, куда заходить бесполезно. Скала, поросшая мелкими деревцами, песчаная коса с пальмами и почти невидимый ручеёк. Набрать воды? Да не смешите, команда успеет пару бочек воды из запасов выпить, пока здесь одна наберётся. Не остров – а недоразумение, которое и сушей-то назвать язык не поворачивался. Я считал, что это идеальное место. Но чертов Валентайн Лейн так не считал!
- Капитан, на этом острове не скроешь и один сундук слитков! – проворчал он. – Мы будем копать яму пару месяцев! Десять калек и девять пудов золота!
- Валентайн, ты ещё поспорь мне! – обозлился Стефан. – Сказал «тут зароем», значит – тут и зароем.
- А отроем что? Дырявые сапоги? – огрызнулся боцман.
Несколько дней назад капитан ему просто двинул бы – и дело с концом. Разжёвывать ещё этому дураку, что и почём? Ну нет, Стефан Катуавр не стал бы заниматься такой ерундой. Но несколько дней назад рядом были верные соратники из прошлых его похождений. А теперь в отдалении стояло десять матросов, только на двоих из которых Стефан ещё мог положиться.
Это был долгий спор, который закончился победой капитана. Стефан так привык побеждать, что даже не удивился. Победив донов, странно было бы не убедить в своей правоте обычного дурня. Девять пудов золота стоили того, чтобы потерять почти всё. Фрегат дотянул до острова на честном слове. Две шлюпки стали новыми кораблями пиратов. И на этих посудинах ещё предстояло плыть до ближайшего города, где за головы морских волков не было назначено награды. Впрочем, Стефан и не собирался плыть со своей командой.
Девять пудов золота… Капитан точно знал: этого ему хватит, чтобы безбедно пожить в Старом Свете. Но если их поделить… Стефан делить золото не хотел. Не с этими оборванцами, которых он лично подобрал полгода назад. Велика честь! Да и закапывать ничего не придётся. Главное, чтобы дотащили сундуки до нужного места, а дальше капитан и сам их в пещерку перепрячет. В хорошую пещерку – такую захочешь найти, не найдёшь. Только если случайно провалишься.
Выгрузка заняла весь остаток дня. Запасы провизии, золото, оружие. С фрегата сняли всё, что могли, за один день. Чертовски сложная работа, надо сказать! «И хорошо, что я – капитан и могу просто наблюдать», – думал Стефан, приглядывая за разгрузкой. Пока капитан. Несколько подслушанных разговоров – тут и там – подсказали ему, что команда тоже уже всё решила. Сучий потрох Лейн тоже не хотел делиться золотишком! Всё решится сегодня. А сундуки? Стефану хватит запасов на пару месяцев, так что как-нибудь перетаскает и в одиночку.
- Ром! Этот ром стоит того, чтобы открыть его сегодня! – провозгласил капитан, пихнув ящик ногой. – Давайте, морские волки! По бутылке каждому – и это лишь малая часть того, что ждёт каждого из нас!
Команда одобрительно загудела, разбирая бутылки. А капитан заливался соловьём, заставляя матросов снова и снова прикладываться к пойлу, которое запасливо приготовил ещё на корабле. Что такое одна бутылка для пирата? Тем более что пила команда без особой охоты. Ну что же, Стефан не удивился. Значит, эта ночь и должна была быть последней для него! Но если пират заглянет на пару закатов вперёд, то может стать капитаном. Стефан Катуавр был капитаном и заглянул. Они – нет.
Чертов ром он хранил в своей каюте уже третий год. Отличный ром! И снотворного в нём теперь столько, что свалит даже быка. Главное – не упустить момент, когда команда начнёт клевать носом, и затянуть что-нибудь тоскливое. Голос-то у капитана был хорош! И Стефан травил байки и даже пел, пока последний из матросов не повалился на землю.
Теперь на пляже был только один победитель – это был капитан Катуавр. А! Нет, ещё было море! Мерный рокот волн, пальмы и одиннадцать спящих ублюдков, двое из которых ещё и мерзкие предатели.
- Но начну я не с вас! Нет! – тихо пробормотал он, вытаскивая нож. – Начну я с тебя, недоносок Лейн. С тебя начну!
При свете догорающего костра капитан сделал шаг к боцману, присел, примериваясь к горлу – и ещё разок взглянул на море. Только оно за всю его долгую жизнь не пыталось его предать.
Звёздное небо и грохот прибоя. Пришлось приложить усилия, чтобы вспомнить, где я нахожусь. Проклятый барон! Столько дел было ещё на вечер! Я рывком сел и посмотрел на порт, скривившись от боли в висках. Огни-то там горели, но ночь уже вступала в свои права. Ещё немного, и ворота посёлка закроются до утра, а я, мучимый жаждой и головной болью, сижу здесь – в траве на берегу моря. И до посёлка ведь надо ещё дойти.
И это было тяжело. Тяжело заставить себя встать… тяжело передвигать ноги. Однако ночная прогулка пошла мне на пользу – в голове прояснилось, боль слегка отступила, и осталась только жажда. В посёлок я успел – пусть и в последний момент. Солдаты гарнизона мельком глянули на мою брошь и ничего не сказали. На территорию нашей казармы я вошёл, думая только о воде. Исключительно о воде, которая точно должна была быть в кувшине у меня дома.
Я так хотел пить, что даже не обратил внимания на то, что вода просто ледяная. И такой она быть не могла – разве что её притащили из колодца совсем недавно. Но только когда в темноте прозвучал голос Пятнашки, я понял, чего не заметил в темноте.
- И где ты был? – девушка сидела у окна и, видимо, дремала, когда я вошёл.
Мелькнула искра, и на столе разгорелся фонарь. Пятнашка внимательно меня осматривала – словно пытаясь увидеть что-то, известное ей одной. Я сделал ещё несколько глотков и опустился на лавку, срывая с себя доспех.
- Договаривался с благородным бароном Скраги о выделении нам солдат, – ответил я устало. Стоило только утолить жажду, как боль в голове усилилась.
- Шрам… Ты хоть представляешь, что я пережила за этот вечер? – тихо спросила Пятнашка. – Ты же никогда вот так не исчезал надолго.
- Я вообще ничего не могу представить, – честно ответил я. – Барон изволил скучать и развлекаться… А улизнул я слишком поздно, чтобы даже вспомнить всё, что со мной потом было… Прости.
- И что с тобой потом было? – заинтересовалась девушка.
- Я жаждал продолжения и шёл в порт через поля.
- А почему в порт?
- Потому что там нет барона, – честно признался я.
- Много выпил? – спросила Пятнашка участливо.
- Да чтоб я помнил… А до порта я просто не дошёл – уснул. Ммм… Проклятье!
Я обхватил голову руками, пытаясь унять боль. Девушка подошла ко мне, села рядом и принялась массировать мне виски.
- Расслабься. Сейчас пройдёт, – проговорила она и как-то загадочно улыбнулась. Боль и в самом деле отступила через несколько мгновений. – Я весь вечер места не находила… Все говорят, что тобой всё будет в порядке, а я сидела и ждала.
Я перехватил её руки и неожиданно для себя поцеловал. Венка на её запястье стала пульсировать быстрее, выбивая такт под тонкой кожей.
- Ты самая лучшая девушка на свете… Знаешь? – поражаясь собственной смелости, спросил я.
Пятнашка не стала ничего отвечать. Просто прильнула ко мне и оказалась слишком близко, чтобы можно было удержаться от поцелуя. Может быть, с похмелья к девушкам приставать и не стоит, но Скраги лично я теперь даже был благодарен за его попойку. Потому что в другом состоянии я всё-таки трус, который не мог в своих чувствах признаться полгода. И ведь, как оказалось, Пятнашка этого признания ждала гораздо дольше – ещё с тех времен, когда была моим десятником ааори.
