Глава 7. Новые загадки

Темная полоска берега приближалась, и уже был хорошо слышен рокот прибоя. Лодка быстро скользила по волнам, и управляющий ею Иван внимательно вглядывался в ночную тьму. Как назло, из-за туч выглянула луна, осветив гребни волн своим белесым светом. Но все было тихо. Море вокруг оставалось пустынным, и берег молчал. Правда, Иван снова применил свой дар, укрыв лодку от посторонних глаз, но это оказалось лишним. Вражеских постов поблизости не было. Тунисцы при всем желании не смогли бы обеспечить наблюдение за всем побережьем, поэтому на них можно было нарваться только случайно. А вот днем встреча с конным разъездом, патрулирующим побережье, весьма вероятна. Поэтому надо спешить, чтобы до рассвета убраться как можно дальше от берега. Именно поэтому Давут решил воспользоваться оставленным на хранение имуществом. Взять коней, которых оставили в рыбачьей деревушке. Если, конечно, староста деревни постарался соблюсти их договор и если местных жителей в очередной раз не ограбили «воины ислама».

А вот здесь и начались первые неприятности. Как Иван ни убеждал Давута, что лучше этого не делать – ведь в таком случае о них сразу станет известно большому количеству людей, ничего не помогло. Давут предпочел рискнуть, чтобы поскорее убраться с места высадки и попасть в город, чем долго добираться до места пешком, вызывая нездоровое любопытство у всех конных патрулей тунисцев. А применять свой дар в отношении янычара, стараясь подчинить его своей воле, Иван не захотел. Это не адмирал, который его очень редко видит, на которого очень аккуратно можно «надавить» для принятия какого-то конкретного решения в своих интересах. Но только из реально возможных и тех, которые реально могут принести пользу. Иначе адмирал потом удивится – а что это на него нашло? Один раз такое может сойти с рук. Но если подобное будет повторяться после каждого визита Ивана, то тут кто угодно сопоставит факты и задумается. С Давутом же им предстоит работать вместе, и постоянно держать его под контролем нельзя. Мало ли какие сюрпризы могут возникнуть при длительном воздействии на волю янычара. Такого опыта у Ивана еще не было. Даже если сам Давут ничего не поймет, то вот остальные могут что-то заподозрить, видя нетипичное поведение своего командира. Контролировать же весь отряд круглые сутки день за днем – для этого его сил не хватит. Поэтому придется подстраиваться под командира. И по мере возможности ненавязчиво помогать ему, подталкивая в нужном направлении. Найдут они общий язык с Давутом – хорошо. Не найдут… Значит, у отряда появится новый командир. Ибо провалиться из-за сумасбродства молодого и амбициозного янычарского офицера Иван не хотел. Не какому-то турецкому янычару тягаться с казаком-характерником в искусстве лазутчика. Если же ситуация вообще выйдет из-под контроля, и придется при всех применить дар характерника, а остальные это поймут… Ничего личного, правоверные. Может быть, вы сами по себе и хорошие ребята, но вы враги казакам и всегда останетесь врагами. И никогда мы не будем на одной стороне. Поэтому из разведки вернется один Хасан, чтобы доставить адмиралу ценные сведения. Остальным же не повезет. Ничего не поделаешь, кисмет…

Высадившись на берег, Иван осмотрелся. Луна все так же освещала окрестности, шумел прибой, но берег поблизости был пустынным. До деревушки Эз Захра, где они оставили коней, около мили. В последний раз он решил образумить начальство.

– Давут, если мы сейчас же отправимся пешком, то к утру будем уже далеко отсюда. Ночью конных патрулей опасаться не стоит. Местные голодранцы – вояки еще те. Днем же, в самом крайнем случае, выдадим себя за группу желающих вступить в славное войско повелителя Туниса великого Али-бея, да продлит Аллах его дни. Этим же обоснуем наличие оружия. А то, что добираемся пешком, так мы не богачи. Поэтому и идем в надежде заработать денег.

– Много времени потеряем, Хасан. За один день пешком до Туниса не доберемся, а нам надо спешить…

Поняв, что дальнейшие слова бесполезны, Иван замолчал и сосредоточился на наблюдении за окружающим, снова незаметно для всех войдя в состояние «хара». Но берег моря оставался пустынен. До самой рыбацкой деревушки поблизости людей не было. Оставалось лишь надеяться, что никто из местных жителей не поспешит донести на незваных ночных гостей. Ведь верхом это сделать не так уж сложно. Наверняка местные знают более короткие тайные тропки, по которым можно попасть в Тунис раньше, чем группа разведчиков доберется до городских ворот. Впрочем, не обязательно верхом. Можно и на лодке под парусом быстро дойти. Рыбаки ведь на промысел выходят независимо от того, есть война или нет. И помешать этому «Кирлангич» не сможет, она сейчас другим занята. А фрегаты вообще вдали от берега ждут.

Неспокойно было на душе у Ивана. К деревне удалось подобраться незамеченными. До дома старосты тоже добрались тихо, никого не побеспокоив. Благо была глубокая ночь, и все жители спали. Но когда они, скользнув бесшумными тенями, перемахнули через глинобитный забор и постучались в дом, им открыл перепуганный староста Хусейн и сообщил неприятные новости. Вскоре после их ухода примчался отряд стражи и стал искать беглецов, переворачивая в каждом доме все вверх дном. Нашли коней, которых они оставили рыбакам. Досконально расспросив жителей деревни о случившемся, в сердцах отходили плетьми тех, кто подвернулся под руку. После чего, по привычке пограбив, служивые убрались восвояси, напоследок предупредив, чтобы немедленно слали гонца в Тунис, если только снова появятся посторонние. Всех коней, которых оставили разведчики, увели с собой. Причем жители деревни были рады, что отделались сравнительно благополучно. Никого не забрали и не убили. Ну а то, что некоторых плеткой перетянули несколько раз для порядка, так это не страшно, бывает.

Иван сначала не понял, в чем дело, так как разговор шел на арабском. Но когда все выяснилось и ему перевели, задал через Давута несколько вопросов, глядя при этом в глаза старику. И понял, что тот говорит правду. Стража действительно была здесь, каким-то образом напав на их след, но опоздала. Причем это были не какие-то оборванцы из иррегуляров, случайно завернувшие в деревню с целью грабежа, а дворцовая стража из полка личной гвардии Али-бея, заявившаяся именно по их душу. Что и говорить, неприятное открытие… Отозвав Давута в сторонку, высказал свое мнение.

– Давут, надо срочно уходить. На всех городских воротах в Тунис нас ждут, я в этом не сомневаюсь. Странно, что здесь засады не оставили. Видно, не ожидали, что мы вернемся так быстро, торопились доставить сведения начальству. Прежний трюк с конным отрядом и «фирманом» от самого Али-бея уже не пройдет. Пешком теперь тоже идти нет смысла. Кто-то все равно мог нас заметить, и утром об этом будет знать вся деревня.

– Понимаю… И что ты предлагаешь?

– Возвращаться к лодке и попытаться войти в город со стороны моря, прямо мимо стен крепости. Сейчас купить у старосты сети и немного свежей рыбы, если она есть. Войдем в гавань Туниса как рыбаки, доставившие рыбу на продажу. Их там много крутится, а лодка у нас местная, так что можем сойти за своих.

– А если свежей рыбы нет?

– Тогда хуже, будем выделяться из толпы. Скажем, что пришли за товаром для своей деревни. Бакшиш с нас обязательно стрясут, но тут уж ничего не поделаешь. Нам главное в город попасть. Лодка в порту постоит, на ней же и обратно уйдем. А если в порту стоять будем, так там и к кораблям Черной Бороды поближе можно подобраться, не привлекая внимания.

– Хм-м, интересно, интересно… Значит, предлагаешь по-наглому?

– А у нас другого выхода нет. Тем более там вряд ли кто ждет, что мы снова в порт сунемся.

– Пожалуй… Ладно, рискнем. Другого выхода действительно нет…

Разведчики исчезли из деревушки так же тихо, как и появились. Рыбы у старосты не оказалось, поэтому ограничились сетью. Давут беспокоился по этому поводу, ибо их появление в Тунисе выделялось бы из общей картины, но Иван заверил, что все должно получиться. Служивых в порту гораздо больше интересует бакшиш, а не то, что кто-то может прийти в Тунис с нехорошими намерениями. Тем более если во время разговора их еще и ненавязчиво «попросить». Но об этом начальству знать не надо. Пусть считает успех переговоров своей личной заслугой, а Иван останется в тени. Так будет лучше для всех.

Возвращение в Тунис, из которого совсем недавно едва удалось унести ноги, произошло на удивление буднично, чего никто из разведчиков не ожидал. Вернувшись к оставленной лодке, спустили ее на воду и направились ко входу в канал, ведущий в Тунисское озеро. Неподалеку вели промысел местные рыбаки, среди которых лодка разведчиков быстро затерялась. Время до рассвета еще оставалось, поэтому Иван решил попытать рыбацкую удачу. Какова же была радость всех, когда при выборке сети в ней оказалась рыба. Причем достаточно много для одного раза, рыбные здесь, оказывается, места! А может, просто повезло. Но теперь они ничем не отличаются от остальных и не вызовут никаких подозрений. И пока не наступил рассвет, нужно наловить еще больше.

Едва небо на востоке начало светлеть, вся рыболовная армада потянулась ко входу в канал. Надо было успеть вернуться в порт как можно раньше и успеть продать рыбу. Ибо ту, что пролежала целый день, торговцы уже не возьмут.

Но вот и вход в канал. Справа возвышаются высокие стены крепости Саиф-Альнаби, с которых глядят в море стволы тяжелых орудий. Рейд впереди хорошо просматривается, и среди разнообразной арабской мелочи резко выделяются четыре больших фрегата европейской постройки и легкая бригантина. Значит, Черная Борода еще здесь. Иван опасался, что стоящие возле крепости тунисские галеры начнут устраивать проверку вернувшихся с промысла рыбаков, но этого не случилось. Очевидно, здесь настолько привыкли к шастающим туда-сюда утлым рыбацким суденышкам, что уже не обращают на них никакого внимания. Давут нервничает, хотя старается виду не подавать. Ему есть о чем беспокоиться – под рыболовными сетями сложено все их оружие и основной запас денег. А то, что находится в карманах, не может насторожить даже самого подозрительного стражника. Какие-то нищеброды из прибрежной деревушки пришли в Тунис, чтобы продать рыбу и купить себе самое необходимое, ничего другого о них и не подумают…

Когда крепость и причал с галерами остались позади, Давут облегченно вздохнул.

– Хвала Аллаху, вроде проскочили! А я до последнего мгновения не был уверен. Хасан, ты что, поведение всех местных вояк предсказать можешь?!

– Не всех. Но тех, кто непосредственно несет службу на постах, где надо следить за входом в канал, могу. У них настолько примелькались здешние рыбаки, что они уже не обращают на них внимания. Ибо искренне считают, что никакой серьезной опасности от них ждать не стоит. А разные мелкие нарушения – это не по их части. Но вот в городе надо держать ухо востро. Мы сейчас для здешней стражи – обыкновенное быдло, которое можно избить, ограбить, и ничего им за это не будет. Пока не «пообчистим перышки», придется кланяться каждому медноголовому, чтобы не нарваться на неприятности. Поверь, я в этом деле хорошо разбираюсь. У русских гяуров есть хорошая поговорка на этот счет: – «Встречают по одежке».

– Верю… Ладно, идем дальше. И да поможет нам Аллах…

Аллах, очевидно, был настроен вполне благосклонно, ибо до самого порта их никто так и не побеспокоил. Втиснувшись между другими лодками к причалу, сразу же окунулись в атмосферу базара. Перекупщики, торгующие рыбой, уже ждали, и сразу же начался торг. Здесь же прохаживались и трое стражников, официально следящих за порядком, а на деле больше озабоченных сбором бакшиша. Занятие необременительное, довольно увлекательное и весьма приятное во всех отношениях. Но служивые пока что были заняты так кстати подвернувшимися более солидными «клиентами» и на голытьбу вроде Ивана и его товарищей внимания не обращали. Наконец к ним подошел один из перекупщиков и о чем-то спросил по-арабски. Давут тут же вступил в дискуссию и стал отчаянно торговаться. Рыбы у них хоть и не очень много, но и не мало. Больших денег получить за нее все равно не выйдет, но нельзя выходить из образа бедного рыбака. Поэтому торговались отчаянно, перекупщик несколько раз делал вид, что собирается уходить, но в итоге все повторялось снова. Иван с интересом наблюдал за развернувшимся представлением и признал, что Давут – великолепный лицедей, что очень важно для лазутчика. Он досконально знал все местные обычаи и сейчас легко сошел за своего. Остальные тоже с интересом поглядывали на упражняющихся в красноречии и иногда поддакивали Давуту, но в торг благоразумно не вмешивались. На причале поджидали слуги торговца и ждали, чем все закончится. Торговаться – не их дело. Их дело – рыбу в корзинах в лавку оттащить.

Здесь начало сказываться незнание Иваном арабского языка, он не мог контролировать ход беседы. Хотя понял, что торгаш опасности не представляет и действительно тот, за кого себя выдает. С остальными такой проблемы не было. В эту вылазку Давут не стал брать много людей. Кроме Ивана взял еще Фуада и Хакана, как хорошо знающих арабский. Знающие местные обычаи, они могли выдать себя за тунисцев. По поводу же Ивана решили, что в случае опасности он будет играть роль немого деревенского дурачка, у которого не все в порядке с головой. Однако пока все было тихо, если можно сказать «тихо» о том, что происходило вокруг. Возле соседних лодок торг уже завершился, и рыбу начали перегружать в корзины, а Давут все никак не мог договориться. Наконец, вроде бы сошлись в цене. Торговец отсчитал монеты и ссыпал их в руку довольному Давуту, после чего тут же прикрикнул на своих слуг, и они подали корзины, в которые «рыбаки» стали перегружать рыбу. Когда все закончилось и покупатели ушли, Давут довольно ухмыльнулся и тихо обронил на турецком, звякнув кошельком.

– Неплохо, неплохо… Даже не ожидал столько выручить. Хасан, а ты, оказывается, удачливый рыбак! Может, начнем здесь рыбой торговать, что ли?

Ответом ему был смех. Впрочем, расслабляться не стоило. Очень скоро после ухода перекупщиков появились представители доблестной городской стражи, до этого наблюдавшие издали за ходом торговли. Теперь же, когда все рыбаки при деньгах от проданного улова, взять с них бакшиш сам Аллах велел. Не обошла чаша сия и Давута. В нем сразу распознали старшего и не стали устраивать комедию. Разговор шел на арабском, и Иван его не понимал, но смысл был понятен – Аллах велел делиться. Правда, получив «законную» мзду, служивые сразу потеряли к ним интерес, даже не сделав попытки осмотреть лодку. И очень довольные сегодняшним «уловом», покинули пристань. Давут, глянув украдкой им вслед, только головой покачал.

– Да уж… Никакого понятия о несении службы… Приходи и делай, что хочешь, только бакшиш плати. Прав ты был, Хасан.

– Давут, не удивляйся, везде так. Ты думаешь, в Истанбуле или в Керчи по-другому? Все то же самое. Разница лишь в размерах бакшиша. Уж поверь моему опыту.

– Верю… Но не думал, что здесь все прогнило до такой степени. Даже из такой «голытьбы», как мы, деньги вытряхивать. Ведь специально стояли и ждали, шакалы, пока все рыбу продадут.

– А я тебе об этом еще вчера говорил. Ибо хорошо знаю эту публику. В самом худшем случае просто отберут все, что найдут, и дадут пинка на прощанье. Знают, что жаловаться ты не побежишь. А им самим тоже лишний шум не нужен.

– Ладно, пора за дело. Фуад, Хакан, остаетесь присматривать за лодкой. Мы с Хасаном в город. Если заметите опасность, заранее уходите, не вздумайте устраивать здесь войну. В этом случае встречаемся у караван-сарая, как и раньше. Если не вернемся к завтрашнему утру, дальше действуйте сами. И да поможет нам Аллах…

На улицах Туниса было уже шумно и многолюдно, поэтому двое разведчиков сразу же затерялись в толпе. Оделись добротно, но достаточно скромно. Так одеваются ремесленники и мелкие лавочники. Изображать из себя нищую голытьбу все же не стоит, тогда ни в одну приличную харчевню не пустят. А так можно ходить везде, не привлекая внимания. Сложностью для Ивана был только язык. Впрочем, определенные мысли на этот счет у него имелись.

С первых же шагов стало ясно, что в Тунисе празднуют победу над «цепными псами султана». Суть разговоров не отличалась разнообразием. Народная молва уже разнесла новость о бое на подходах к Тунисскому заливу и сильно ее приукрасила. Выходило, что чуть ли не вся турецкая эскадра потоплена, а всего лишь несколько небольших и самых быстроходных кораблей удрали. Правда, виновниками торжества оказались гяуры, но это неважно. Важно то, что на султана в далеком Истанбуле наконец-то нашлась управа. И теперь никто из султанских цепных псов – янычар – не посмеет сунуть сюда свой нос. Жаль только, что с побережья они куда-то исчезли. Вчера еще были, удобно расположившись напротив стен Туниса, а сегодня уже нет. Видно, все поняли и вовремя удрали, трусливые шакалы. Ничего, далеко не сбегут. Могучая кавалерия великого Али-бея их все равно догонит и уничтожит. А пока радуйтесь, правоверные! Тунис наконец-то сбросил власть ненавистного султана, спрятавшегося в Истанбуле!

Все это Иван услышал в переводе от Давута, когда они наконец-то нашли укромное место, где можно было поговорить, не опасаясь чужих ушей и взглядов. Возникли неожиданные трудности, которые надо было срочно решать.

– Хасан, тебе ходить по городу опасно. Услышат османскую речь – как бы за шпионов не приняли. Арабского ты не знаешь. Говорить на французском или снова изображать немого дурачка, – еще больше внимания привлечем.

– Значит, Хасан исчезнет. Появится гяур-наемник. Ты обратил внимание, что на улицах довольно много гяуров?

– Обратил. Говорят, что с кораблей Черной Бороды. Да и раньше здесь наемников хватало.

– Вот я и стану на время одним из них.

– Ты хочешь прямо сейчас переодеться гяуром?

– Другого выхода нет. Иначе ко мне могут обратиться на арабском, а я не смогу ответить. И лучше нам ходить порознь, а то гяур-наемник и местный араб – слишком заметная и необычная парочка…

Иван сбросил с плеча сумку, которую захватил с собой для выхода в город, и извлек из нее европейскую одежду, типичную для наемника. Но не какого-нибудь быдла, а благородного дворянина, хоть и в небольших чинах. Изображать из себя большое начальство все же не стоит – возраст не соответствует. И вскоре перед Давутом предстал щеголеватый француз. Янычар лишь восхищенно покачал головой.

– Ну, ты даешь, Хасан!!! От настоящего гяура не отличишь!

Иван довольно усмехнулся и ответил на хорошем французском:

– Нет больше Хасана, месье Давут. Есть французский дворянин Анри де Монтеспан, подданный короля Франции, сейчас временно находящийся на службе у великого и мудрого Али-бея, чтоб ему в аду гореть. Но пока эта наглая обезьяна, увешанная золотом и изумрудами, хорошо платит, так и быть, моя шпага в его распоряжении.

Ответом ему был хохот. В конце концов Давут, смахивая слезы, выступившие от смеха, тоже ответил на французском:

– Вы бы с такими речами здесь поосторожнее, месье де Монтеспан! А то, не ровен час, услышат местные дикари, кто французский знает. Ну, Хасан!!! То есть Анри!!! Тебе никто не говорил, что ты настоящий артист? Ведь так сыграть – уму непостижимо! Даже я поверил! Кстати о шпагах. Ведь у тебя сейчас сабля, а не шпага. Для дворянина не подходит.

– Ничего, мы не в Европе, а здесь у наемников шпаги не особо в ходу. Даже у дворян. Тем более я дворянчик – так себе. Одно название. Были бы деньги, сюда бы в жизни не полез. Поэтому приходится подстраиваться под местные реалии, в том числе и в оружии.

– Ладно, не будем терять время. Сейчас расходимся, но постарайся вернуться до заката. Возможно, сегодня все выясним и тогда рано утром уйдем…

Из безлюдного укромного места они вышли с небольшим интервалом во времени. Давут ничем не отличался от жителя Туниса, а вот Иван вполне сошел бы за французского дворянина даже на улицах Парижа. Вел он себя соответственно. Шел не спеша, с интересом поглядывая по сторонам. Мальчишки пытались улюлюкать вслед гяуру и попрошайничать, но он их упорно не замечал и шел вперед. Несколько раз в малолюдных переулках на него косились подозрительные личности, но то ли длинная сабля на перевязи, то ли категорический приказ Али-бея не трогать наемников-гяуров возымели действие, однако никто не сделал попытки напасть на европейца, рискнувшего разгуливать по глухим местам Туниса в одиночку.

Сейчас Иван решил не рисковать и взял ту саблю, что купил в Истанбуле. Трофей же здесь лучше не показывать. Что-то не так с этим трофеем. Тщательно обдумав происшествие в Беджайе, он уже не сомневался, что причиной такого «внимания» к его скромной персоне стала именно сабля Айхана. Вот и пусть клинок пока что полежит на «Кирлангич» и не смущает здешних правоверных. А то как бы опять какой-нибудь мутный тип на него охоту не устроил.

То, что он подбросил Давуту идею разделиться и действовать каждому самостоятельно, было продумано Иваном уже давно. При Давуте трудно применять свой дар характерника так, чтобы он ничего не заметил. А теперь все останется в тайне. Добыл Хасан важные сведения? Добыл! А как – никого не касается. Везет просто ушлому малому Хасану! Говорят же, что сам Аллах к нему благосклонен!

Добравшись до оживленных центральных улиц города, Иван первым делом отправился на базар. Ведь наемники тоже там частенько бывают, и можно узнать много интересного. Увидев соотечественника, вряд ли станут проявлять неприязнь. Здесь не Европа с ее нескончаемыми распрями, в том числе и на религиозной почве. Здесь Магриб, где царит ислам. И для местных жителей нет никакой разницы между католиками, протестантами, лютеранами, православными и прочими представителями христианских конфессий. Они для них все одинаково гяуры – неверные. Именно это и заставляло наемников забыть хотя бы на время свои религиозные противоречия и держаться вместе. Впрочем, подобная публика и так была далека от теологических споров и поклонялась лишь одному божеству – золоту. Вспоминая о Боге лишь тогда, когда здорово припекало. До следующего случая.

На кастовую сплоченность наемников и рассчитывал Иван. На большом тунисском базаре в любое время обязательно встретится десяток-другой европейцев, которые не преминут поболтать с соотечественником, тоже оказавшимся среди «дикарей». А предложение «пропустить стаканчик» и вовсе пройдет на ура. Об этой новости Иван узнал только сейчас. Оказывается, Али-бей, рискуя разругаться с представителями духовенства, все же пошел на уступки своим европейским «друзьям» и разрешил в некоторых местах торговлю спиртным. Правда, с соблюдением ряда ограничений, но разрешил. И теперь там регулярно собираются наемники. Так где еще лучше можно узнать обо всем, что происходит в Тунисе, как не за столом с доброй выпивкой?!

Тунисский базар встретил нескончаемым шумом. Народу хватало, однако на завернувшего сюда европейца хоть и косились, но держали свое мнение при себе. Во всяком случае, откровенной агрессии Иван не ощущал. Так – обычное любопытство. Пройдя по рядам и оглядев предлагаемый товар, понял, что здешним жителям грех жаловаться. Торговля шла бойко, и в числе прочих присутствовали товары явно европейского происхождения. Кто-то в Европе всерьез нацелился на такой лакомый кусок, как Тунис, вот и пытается застолбить здесь делянку. И последние события с захватом власти Али-беем как раз укладываются в общую картину. Ничего удивительного, тринидадцы рассказывали ему о подобной тактике. Берется какой-нибудь туземный царек и прикармливается, подготавливая почву для прихода своих «благодетелей». Если царек окажется слишком упертым или не в меру жадным – не беда, его можно заменить на более управляемого и предсказуемого. Что фактически и произошло в Тунисе. Неизвестно, понимает Али-бей свою роль в этом кровавом спектакле или находится в блаженном неведении, это не суть важно. Важно, что он делает именно то, что от него требуется. Начальный этап операции проведен успешно – Тунис взбунтовался против власти султана. Но вот что будет дальше… У желающих нарушить статус-кво были бы все шансы на успех, ибо в свете грядущей войны со Священной Римской империей у Османской империи не хватит сил, чтобы противостоять врагу в Европе и одновременно с этим привести к покорности свою мятежную провинцию в Магрибе. Но появился неожиданный фактор – тринидадцы. И судя по тому, что удалось от них узнать, спокойно смотреть на эти политические игры они не собираются. Алжир они уже прибрали к рукам. Вот будет номер, если сразу же за Алжиром последует Тунис… Ладно, это дела несколько отдаленного будущего. А пока надо делать то, для чего он сюда прибыл. И поскольку хождение по базару не дало ничего в плане подслушанных слухов – вокруг звучала только арабская речь, Иван направился к любимому месту встречи всех гяуров, которых жажда золота занесла в Тунис.

Свою цель Иван увидел издалека. И вскоре оказался возле заведения, над входом в которое висела вывеска с большими латинскими буквами TAVERNA. Подойдя ближе, услышал доносившиеся изнутри возгласы на итальянском и французском языках. Улыбнувшись и окинув взглядом прилегающую территорию, шагнул за порог и тут же оказался в царстве Бахуса и его преданных поклонников.

Довольно большой зал, обставленный в европейском стиле, был полупустым, все же сказывалось довольно раннее время. Но на градусе веселья это не сказывалось, и посетители давали волю чувствам, дорвавшись до привычных развлечений. К Ивану тут же подскочил мальчишка араб из прислуги и поинтересовался на ломаном французском, что желает месье? Месье пожелал выпить и закусить, но выбрал место в уголке, несколько в стороне от шумной компании. Но и достаточно близко, чтобы слушать разговоры за столом. Пока на кухне готовили баранину, принесли хорошее французское вино, фрукты и сыр, и Иван, делая вид, что всецело занят благородным напитком, исподтишка наблюдал за окружающим.

Сразу бросилось в глаза, что группы посетителей сильно различаются. Это было хорошо заметно как по их поведению, так по их речи и по одежде. Большинство представляло собой обычный сброд, которого полно в европейских портовых городах и из которого в основном рекрутируются наемники. Но две группы держались обособленно и выделялись из общей картины. Однобразная форма резко контрастировала с пестрым видом остальных наемников, одетых кто во что горазд без какого-либо намека на единую форму одежды. Причем среди них явно выделялись офицеры, сидевшие за отдельным столом. Их было немного, всего лишь шесть человек. Но то, как они выглядели, сразу же сказало Ивану о многом. Их одежда мало напоминала то, что принято носить сейчас в Европе. Черные мундиры непривычного покроя с золотыми пуговицами и с незнакомыми знаками различия на плечах, лишенные каких бы то ни было кружев, напоминали стиль формы офицеров флота Русской Америки, которые он видел на борту «Синопа». А если учесть, что кроме эскадры Черной Бороды никаких других европейских кораблей сейчас в Тунисе нет… И в мундирах его офицеров имеются некоторые схожести с мундирами тринидадцев… Значит, подозрения адмирала Филатова и генерала Туманова небеспочвенны. Черная Борода, или Вильгельм Майер, как он сейчас себя называет, действительно может являться пришельцем из другого мира. Но никто из офицеров, сидевших неподалеку, таковым не был. Души пришельцев Иван чувствовал безошибочно. Скорее всего, все офицеры – австрияки, поскольку разговор шел на германском, который он уже научился различать, улавливая отдельные знакомые слова. Зато другая компания, гораздо более многочисленная и явно из матросов, шумно обсуждала последние новости на французском и итальянском. Веселье было в разгаре, и на одинокого молодого человека в европейской одежде никто не обращал внимания. Лишь некоторые скользнули по нему взглядом и снова вернулись к своему разговору.

Между тем принесли жареную баранину, и Иван принялся за трапезу, делая вид, что происходящее вокруг его не особо интересует. Но все же бросал время от времени презрительные взгляды на творящуюся вакханалию. Он был уверен, что долго такая ситуация не продлится. Кому-то из подвыпивших «героев» не понравится молокосос в хорошей одежде, который «не уважает» присутствующих и смеет презрительно корчить физиономию. И теперь просто ждал, кто и когда «клюнет».

«Клюнуло» довольно быстро. Бородатый громила встал из-за стола и вразвалочку направился к одиноко сидевшему Ивану, который лишь мельком удостоил его внимания и продолжил есть. Незваный гость плюхнулся за стол и с грохотом поставил на него пустую кружку. После чего цапнул кувшин с вином и налил себе до краев. Иван никак не отреагировал. Это еще больше распалило хама. Выпив, он налил себе снова. В зале стало тише. Многие обратили внимание на назревавший конфликт, но не вмешивались. Наконец кто-то не выдержал и произнес на итальянском:

– Не лезь, Николо. Тебе что, приключений не хватает? Не забывай, мы не в Венеции.

– А какая разница?! Этот трусливый паршивец брезгует со мной выпить! С самим Николо Баретти! Эй, ты, прощелыга, к тебе обращаются!

Иван спокойно положил вилку и улыбнулся, глядя в глаза ухмыляющемуся громиле. Делая вид, что не очень хорошо знает итальянский, стал тщательно выговаривать слова:

– Синьор Баретти, я не пью с хамами. Я предпочитаю учить их вежливости. Если вы не против, то можно начать прямо сейчас.

В зале наступила тишина. Все смотрели с удивлением. С одной стороны мужик огромного роста и с пудовыми кулаками, а с другой – щуплый юноша, у которого еще даже усы не растут. Между тем реплика Ивана возымела действие. Глаза бузотера налились кровью, и он начал вставать из-за стола. Неожиданно раздался властный окрик на итальянском:

– Николо, назад!!!

Но затуманенные выпивкой мозги уже ничего не воспринимали. Итальянец выбросил руку вперед и попытался схватить Ивана, но это ему не удалось. Опережая своего противника на мгновение, Иван отшатнулся и плеснул вином из своей кружки ему прямо в глаза. Раздался яростный рев. Проморгавшись, Николо перевернул стол и выхватил нож. Лучше бы он этого не делал. В руке Ивана уже была старая добрая нагайка, выдернутая из сапога. В следующее мгновение страшный удар кончика нагайки с зашитой в нем пулей пришелся прямо по кисти, сжимающей нож. Баретти взвыл и выронил оружие. Второй удар рассек ему лоб. Хлынула кровь, заливая глаза. Причем удар был такой силы, что Николо упал на колени, закрывшись руками. Иван же начал охаживать своего противника нагайкой, стараясь бить по рукам и ногам, пресекая любые попытки встать. Очень скоро тишина в зале сменилась смехом. Товарищи итальянца почему-то не сделали попытки вмешаться. То ли он их самих уже достал, то ли не хотели прерывать необычное и увлекательное зрелище. Худосочный юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, хлещет наотмашь плетью ползающего и орущего громилу, тщетно пытающегося встать. Неожиданно раздались аплодисменты. Офицеры, до этого молча наблюдавшие за экзекуцией, улыбались и аплодировали. Один из них видно решил, что пора заканчивать.

– Браво, браво, синьор! Так этому хаму и надо. Пожалуйста, остановитесь, не берите грех на душу. Ведь еще немного, и он отправится на небеса.

Иван ударил еще раз и убрал нагайку в сапог. После чего снял шляпу и поклонился.

– Синьоры, приношу вам свои извинения за происшедшее. У меня нет никаких претензий ни к вам, ни к вашим людям. Но если какое-то пьяное быдло начинает меня оскорблять, я всегда даю ему уроки вежливости.

– И правильно делаете, молодой человек! Судя по вашей речи, вы не итальянец?

– Нет. Разрешите представиться – шевалье Анри де Монтеспан, подданный короля Франции.

– О-о-о, весьма неожиданно, месье де Монтеспан! Прошу вас, будьте нашим гостем!

Как оказалось, все офицеры неплохо владели французским языком. Усадив Ивана за свой стол и заказав еще выпивки, стали расспрашивать, откуда он и что вообще забыл в этой дыре под названием Тунис. На этот счет у него уже была подготовлена легенда, как назвал это генерал Туманов. Выдавать себя за уроженца Франции все же не стоит. Мало ли на кого нарвешься. Ведь в каждом районе Франции свои особенности языка и надо знать множество подробностей, иначе можно погореть на какой-нибудь мелочи, выдавая себя за уроженца тех мест. Поэтому Иван сказал своим новым знакомым, что родился в Новом Свете и не так давно прибыл во Францию, чтобы попытать счастья на королевской службе, надеясь продвинуться в чинах. Но увы, действительность оказалась не такой радужной, какой он ее себе представлял. Попасть на хорошее место человеку без связей было невозможно, а то, что ему предлагали, амбициозного юношу, знающего себе цену, не прельстило. Но тут как раз подвернулся вербовщик, набирающий желающих предложить свою шпагу бею Туниса. Причем давалось клятвенное обещание, что обращать свою шпагу против Франции ему не придется. И французский дворянин Анри де Монтеспан согласился. Но все это интересовало австрийских офицеров постольку поскольку. Едва услышав, что месье де Монтеспан прибыл из Нового Света, его забросали вопросами. Никто из них дальше Средиземного моря не выбирался, поэтому они хотели получить информацию из первых рук. И тут месье де Монтеспан блеснул красноречием! Во время пребывания на борту флагмана эскадры Русской Америки в Алжире он почерпнул многое из истории Нового Света. Причем как до свершения Тринидадского Чуда – появления пришельцев из другого мира, так и после него. Разговор, перемежаемый возлияниями, продолжался очень долго. В конце концов, выяснив все, что хотел, Иван сказал, что ему нужно уходить. Его от души поблагодарили за столь интересную беседу, а старший офицер фрегата «Альбатрос» Карл Вагнер даже пригласил почтить своим присутствием его дом в Триесте, если месье де Монтеспан когда-нибудь окажется там.

Сердечно попрощавшись с новыми знакомыми, Иван вышел на улицу и нетвердой походкой направился в сторону городских трущоб. Он не обольщался по поводу последствий конфликта в харчевне и подозревал, что избитый итальянец со своими дружками от него не отстанут. Еще во время посиделок с офицерами он чувствовал нехорошее внимание к своей персоне, поэтому решил убить одним выстрелом двух зайцев. Офицеры были порядком навеселе, поэтому осторожно заглядывая им в душу, Иван узнал очень много интересного о кораблях австрийской, а не пиратской, – это уже было ясно, эскадры. Причем никто из офицеров, очарованных захватывающим рассказом о чудесах Нового Света и изысканным вкусом французского вина, ничего подозрительного не заметил. Но вот копать слишком глубоко, до самого донышка, Иван не рискнул. Поэтому решил устроить охоту «на живца», выманив оскорбленных в лучших чувствах итальянцев куда-нибудь на задворки, и там как следует расспросить, не опасаясь последствий. Все равно они уже никому ничего не расскажут.

То, что он не ошибся в своих подозрениях, Иван понял сразу. Его вели. Четверо. Причем даже особо и не скрывались. Сам «пострадавший» Николо Баретти, собственной персоной, и трое незнакомцев. Причем один из них Ивану очень не понравился. В отличие от дружков Баретти – таких же пьяных недалеких громил, это была явно фигура совсем другого роду-племени. По неуловимым для несведущего человека деталям Иван сразу опознал в нем коллегу по ремеслу. Неясным оставалось лишь то, является ли эта авантюра его идеей, либо он наоборот был против, но вынужден идти и прикрывать своих дружков-недоумков, чтобы они не наломали дров и не влипли в неприятности. Что же, вполне достойный источник информации, как говорил генерал Туманов. Вот с ним и «побеседуем». После того, как остальные уже не будут мешать.

Людей на улицах становилось все меньше, да и те старались убраться с пути вооруженных гяуров. В конце концов, преследователям это надоело, и они бросились догонять уходящего «француза». Услышав сзади топот, Иван обернулся и, не став более играть, бросив на землю свою сумку, выхватил саблю. Это несколько отрезвило нападавших. Хоть они и были увешаны оружием, но хорошо помнили, как «француз» орудует плетью. А где плеть, там может быть и сабля. Узкая улочка не позволяла нападать со всех сторон, а бежать «француз» явно не собирался, поэтому итальянцы остановились, сбитые с толку. Иван же снова улыбнулся и обратился к своим противникам на итальянском:

– Синьоры, вы хотите принести мне свои извинения за хамское поведение вашего друга? Право, не стоит. Я не держу на него зла.

– Я тебе кишки выпущу, урод, и сожрать заставлю!!!

Синьор Баретти был не в себе и не собирался прощать нанесенное ему оскорбление, однако нападать не спешил. Он явно находился здесь на вторых ролях, а распоряжался незнакомец в надвинутой на глаза шляпе, который сразу же оборвал эмоциональную речь громилы:

– Заткнись, идиот!!! Из-за твоей дурости теперь могут быть серьезные неприятности! Я уже много раз пожалел, что взял тебя с собой! Месье де Монтеспан, кто вы такой и откуда свалились на нашу голову? Ответьте на мои вопросы, и клянусь Мадонной, мы расстанемся по-хорошему.

– Вы знаете мое имя, синьор, но я не знаю вашего. Может быть, все же представитесь?

– Валерио Манчинелли, к вашим услугам! Довольны? А теперь отвечайте, кто вы такой и что тут делаете?

– Но ведь вы должны были все слышать, синьор Манчинелли! Мне добавить нечего.

– Вот как? Ну-ну… Брось саблю, или всажу пулю в руку!

С этими словами итальянец неожиданно выхватил пистолет из-за пояса. Стрелять он, похоже, умел. Трое его подчиненных замерли, явно ожидая, что их противник бросит оружие, после чего его можно легко повязать превосходящими силами. С кем-нибудь другим такое вполне могло получиться. Но дальше все пошло как-то неправильно. В том месте, где стоял «француз», его неожиданно не оказалось. А из шеи ближайшего к нему итальянца вырвался фонтан крови – сабля рассекла артерию. Второго Иван проткнул насквозь, одновременно заслонившись им, как щитом, и сместившись в сторону. Третий стоял и хлопал глазами, даже не успев сообразить, что происходит. Свист клинка – и из горла у него хлынула кровь. Иван работал максимально эффективно и быстро, нанося смертельные раны. Остался один Манчинелли, также попавший под действие «чар» характерника. Но играть с ним и дальше не стоило. Поэтому следующий удар сабли отрубил итальянцу руку с пистолетом. Вот теперь можно и «поговорить». Подтащив истекающего кровью врага к стене, Иван глянул в его глаза на искаженном болью и злобой лице. Смяв волю итальянца, он глубоко проник в его душу, зная, что синьор Манчинелли уже все равно не жилец, поэтому с ним можно не церемониться. И тут Ивана ждал сюрприз. Да такой… Вскоре он понял, что сведения, полученные от офицеров во время застолья, не идут ни в какое сравнение с тем, что знает синьор Валерио Манчинелли, который на самом деле никакой не Валерио, и не Манчинелли.