13

– Господин кюре!

Голос Алисы громко раздался под высоким сводом нефа.

Седовласый человек обратил к Алисе морщинистое лицо. Солнечные лучи, едва проникавшие сквозь витражи, слабо осветили глубоко сидящие глаза цвета лесного ореха. Он доброжелательно вгляделся в ее лицо:

– Дочь моя…

– Я бы хотела задать вам несколько вопросов… о Библии.

Он улыбнулся:

– Я не уверен, что знаком с вами, дочь моя. Вы у нас в приходе новенькая?

– Нет, я проездом в Париже… хочу сказать, в этом округе… У меня есть вопросы, которые не дают мне покоя… У вас есть минута?

Она увидела, что кюре с улыбкой выслушал неловкие оправдания. Пожалуй, он не склонен осуждать других.

– Я вас слушаю.

Алиса освежила в памяти заготовленные формулировки. На этот раз ей не хотелось промахнуться. Ей нужны были ясные ответы. Накануне кюре из церкви, что совсем рядом с ее домом, лысый, кругленький и веселый, отвечал столь непонятно и расплывчато, что Алиса спросила себя, все ли у него в порядке с головой.

– Видите ли, мои вопросы касаются хорошо известных слов Иисуса, которые не совсем мне ясны.

– Скажите, что это за слова.

– Это относится к утверждениям от обратного… «Блаженны нищие духом, блаженны плачущие» и так далее…

– Заповеди блаженства.

– Верно. Когда я пытаюсь их понять, смысл от меня ускользает. Вот в самом начале: «Блаженны нищие духом». Что он точно имел в виду?

Алиса намеренно подчеркнула слово «точно», выделяя голосом каждый слог.

– Я понимаю, о чем вы спрашиваете… Именно эта проповедь вызывала больше всего насмешек, потому что долгое время всех сбивал с толку неверный перевод. Я перечитывал и слушал ее множество раз. Говорили и «нищие духом», и «простые духом». Несомненно, отсюда происходит выражение «блаженненький». Скорее всего, лучший перевод – «нищие в душе своей», то есть люди, смиренные и сердцем, и душой.

– Хорошо, но как смирение делает их счастливыми?

– Каждая заповедь блаженства обрисовывает ситуацию, которую нельзя счесть благой в мире земном: бедность, голод, унижения… Иисус обещает нам: все они будут вознаграждены блаженством в Царстве Небесном!

Царство Небесное, Царство Божие… до чего же эти выражения раздражали Алису! Как в двадцать первом веке можно верить в то, что где-то на небесах вправду существует бог? Столько лет небо бороздят самолеты, космические ракеты, исследуют астрономы; если бы там находился бог, Его точно бы обнаружили!

Ладно, идем дальше. Примем как истину, что Иисус сулил счастье всем, кого обижали и преследовали.

– А что именно… позволяет ему это утверждать?

Кюре улыбнулся, и вокруг его карих глаз собрались морщинки.

– Пути Господни неисповедимы, дочь моя.

– Возможно, но мне… хочется все-таки понять…

– Мы и не можем всего осмыслить, поскольку Бог превосходит нас. Все Его замыслы понять невозможно. Речения Сына Его направляют нас, мы должны следовать им в надежде и вере нашей.

Алиса быстро сообразила, что желанных разъяснений она не дождется. Жаль, Жереми сейчас недоступен. Он удалился на две недели в Леринское аббатство, объяснила его мать по телефону. В любом случае сейчас было бы неловко просить его разъяснять библейские тексты, когда она перестала помогать советами. Делать все наоборот – не самый лучший выбор…

Разыскания в области даосизма были не более плодотворными. Даосские монахи не толпились на улицах Парижа, а тот, кого ей удалось разыскать, владел французским настолько плохо, что разговор ограничился обменом любезностями и улыбками.

Алиса все больше убеждалась, что ее расследования ни к чему не приведут. Священники то ли ревностно сохраняли тайный смысл этих наставлений, то ли сами ничего в них не понимали. И все-таки в христианских и даосских писаниях скрывалось что-то, достойное стать открытием. Она чувствовала это буквально нутром, а интуиция редко ее подводила.

К тому же Алиса терпеть не могла попадать в безвыходные ситуации. Ничто ее так не нервировало.

Перед тем как вернуться домой, она собиралась забежать за покупками в супермаркет.

А что, если попробовать поэкспериментировать на себе? Может, это и есть решение? Разве в истории с гендиректором она не «подставила вторую щеку»? То, что пережил сам, куда полезнее, чем вычитанное в книге.

Она вошла в супермаркет. Не забыть купить стиральный порошок, опять кончился. При мысли о вороватой домработнице Алиса сразу почувствовала раздражение.

У входа в магазин, перед линией касс, католики-волонтеры установили большие ящики, куда покупатели могли положить какую-нибудь мелочь для бедняков.

В проходах толпилось много народу: был самый пик вечернего наплыва покупателей.

Ладно, настало время эксперимента. Что же предпринять?

Ну конечно, сперва самое трудное и неприятное. Чтобы избавиться от трудности, надо всегда с нее начинать…

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить…

Неужели, чтобы обрести счастье, надо стать мазохистом и терпеть унижения?

В этот момент она со своей тележкой как раз проходила мимо полки с презервативами. Она остановилась напротив, вспоминая, как стыдно было выкладывать один из них на ленту перед кассой. Совпадение было слишком явным. Настоящая синхроничность по Юнгу. Она должна воспользоваться таким случаем! Надо наполнить тележку презервативами, аккуратно, не торопясь, разложить их на ленте кассового конвейера, расплатиться, а потом сдать в окошке возврата и получить деньги назад… Вот, сразу два унижения, одно за другим.

Подумав об этом, Алиса ощутила, как вспотели руки.

Только не дрейфить.

Иначе она так ничего и не поймет.

Она огляделась, сделала несколько глубоких вдохов и совершила задуманное.

Минутой позже Алиса, с бешено колотящимся сердцем, стояла в очереди перед кассой. Ее охватил такой страх, словно предстояло выступать перед многотысячной аудиторией. Вокруг было множество людей. Кассирши работали быстро и четко, со всех сторон раздавался писк кассовых аппаратов, потрескивали считыватели платежных карт, вальсировали в руках банкноты.

Перед Алисой стояла старушка, а впереди подросток ставил на ленту упаковки с банками кока-колы. Она обернулась. Сразу за ней стоял красивый синеглазый брюнет лет сорока. Ужас какой…

Подошла очередь старушки, та выложила два йогурта и пакет сухариков.

Алиса закусила губы и почувствовала комок в горле.

Кассирша взяла йогурты, и лента чуть продвинулась, освобождая место.

Алиса почувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее.

Ей захотелось немедленно убежать.

Смириться, вытерпеть до конца… Завершить эксперимент.

Здесь и сейчас.

Она еще раз вдохнула и положила на ленту конвейера первую коробочку с презервативами. Вторую. Третью. Потом стала выкладывать по четыре штуки.

Старушка искала деньги.

Презервативы громоздились высоченной кучей. Алиса поставила последнюю коробочку и оглянулась. Красивый брюнет ей улыбнулся.

Беда…

Мужеподобной, очень коротко стриженной кассирше было лет пятьдесят. Она взяла первую коробочку, даже не обратив внимания, что еще в тележке.

– Все одинаковые? – спросила она, указав на груду.

Алиса пробормотала:

– Да… Да-да.

Кассирша поднесла к аппарату первую упаковку, послышался писк, и дальше уже просто считала товар, не глядя. К счастью, она перекладывала презервативы так же безразлично, как пачки чая, и вдруг воскликнула:

– Нет! Не все одинаковые! Смотрите: тут всюду нормальный размер, здесь XL, но есть и XXL!

Алиса чуть не поперхнулась.

– Э… да, – признала она, стараясь рассмеяться, чтобы снять напряжение.

– Вы ошиблись. Желаете их заменить?

– Нет… Я беру все, – быстро ответила Алиса и тут же пожалела.

Кассирша сгребла рукой презервативы, сдвинула назад и принялась по одной подносить упаковки к считывателю. Многие попадали с ленты на пол, Алиса нагнулась, чтобы их поднять. Вместе с ней наклонился красивый брюнет. Протянув ей коробочку, он заговорщицки улыбнулся. Алиса почувствовала, что краснеет.

Каждый писк кассы вонзался в нее жалом стыда, пока упаковки, одна за другой, проплывали перед глазами.

Она расплатилась и живо смахнула все в тележку.

– Удачного вечера, мадам, – сказал брюнет, глядя на нее сверкающими глазами.

Она быстро ретировалась. О том, чтобы возвращать товар, не могло быть и речи. Что ж, тем хуже.

Она торопливо вывалила все покупки в коробку католической миссии.

– Благодарю вас, мадам, за вашу щедрость, – произнесла шикарная дама лет шестидесяти.

Алиса кивнула и быстро пошла прочь, пока дама надевала очки, вертя в руке упаковку презервативов.