Глава 30

Мира

– Ляпотин? А причем тут я? Мы даже не родственники, и с этой семьей я не общаюсь.

– Ну, твоя мать сказала, что ты неплохо зарабатываешь. Вот только мне не нужны от тебя деньги, Мира. Мне нужна ты.

Я попятилась на ватных ногах.

– Есть два варианта – или я зову своих мальчиков, и они тебя держат, или мы можем договориться полюбовно, – продолжал Бараев невозмутимо. – Выбор за тобой. Решай.

Я не находила слов от шока и возмущения. Да этот человек… Он же сумасшедший! Настолько обнаглел от вседозволенности, что вообразил себе, будто может покупать людей, как помещики крепостных крестьян! Я решительно направилась к двери, но была остановлена в тот же миг.

– Я лишний раз не повторяю. Выбирай, Мира. Или я выберу сам.

После той первой ночи я едва не наложила на себя руки. Мне казалось, что меня бросили в грязь. Мое тело, которое я тогда почти возненавидела.

Я думала, что Павел наиграется и освободит меня, но не тут-то было. Меня не выпускали никуда. Я могла передвигаться только в пределах дома и сада, который тщательно охранялся, домашнего телефона там не имелось, а мобильник у меня сразу же отобрали.

В этом доме – большом, роскошном и мрачном – мне почти каждую ночь снились кошмары. О том, что ничего не помогло или я оказалась неподходящим донором, и Влада умерла. А еще снились бабушкины похороны. И Мирослав снился тоже. Как будто что-то плохое должно случиться с ним, и я тороплюсь, но не успеваю его спасти.

Дальше стало только хуже. Бараев сдвинулся на идее, что мы должны завести ребенка. Видимо, решил, что тогда я уж точно никуда от него не денусь. Хорошо еще, что у меня оставались противозачаточные. Я прятала их как могла, но он нашел почти опустевшую упаковку. После чего избил меня. Это стало последней каплей.

Дом Павла Бараева охранялся, как крепость, но я придумала кое-что. Сделала вид, что смирилась и на все согласна, а затем попросила разрешения съездить на съемную квартиру, когда там никого из других девушек не будет. Он со своими мальчиками поехал со мной, а я, пообещав сделать ему сюрприз, заперла дверь, нашла деньги и свои документы, до которых мой похититель, к счастью, не добрался, прихватила старенький, но рабочий мобильник одной из моих соседок по квартире, открыла окно в комнате, мысленно поблагодарив хозяев квартиры за то, что не везде поставили решетки, и…

Дальше мой путь лежал в родной город.

Я не хотела становиться для Мирослава обузой. Рассчитывала лишь попросить его о помощи на первое время. Но все случилось так, как случилось, и я ни о чем не жалела. Любовь и забота Мира вылечили меня. Не только следы на теле – на душе тоже.

А теперь весь ужас недавнего прошлого обрушился на меня снова.

Я судорожно озиралась по сторонам. Почему тут никого нет?! Отель ведь большой! И видеонаблюдение должно быть! Но, покрутив головой, я не заметила ни одной камеры.

Может, закричать?

Я уже открыла рот, когда в руке собеседника блеснул пистолет.

– Не вздумай орать, – поморщился Павел. – Почему же с тобой так сложно-то, а? Чего тебе не хватало?

Я стиснула кулаки. Как его пропустили с оружием? Неужели все так и закончится?..

– Если со мной сложно, зачем ты меня искал? – прямо глядя в его лицо, спросила я.

– А вот так, – мужчина потер перечеркнутую старую шрамом светлую бровь. – Болею я тобой, Мира. И хоть убей.

Я молчала, лихорадочно обдумывая план действий.

– Ты поедешь со мной. Вернешься в мой дом. И тогда никто не пострадает, – жестко добавил Бараев, ухватив меня чуть выше локтя. – Давай, выйдем из отеля вместе, как будто просто встретила старого знакомого. И без глупостей!

– Отпусти ее, – услышала я и, повернув голову, увидев Мирослава.

Сердце сдавило от страха. Он тут! Один, безоружный…

– Лучше не мешай и не испытывай мое терпение, – приказал ему Павел, но Загорский не сдвинулся с места.

– Я вызову охрану и заявлю о попытке похищения.

– Кого тут похищают? – хохотнул Бараев. – Миру, что ли? Так она сама, по своей воле уходит со мной. Так ведь? Скажи ему, – дернул он меня за руку.

– Да, – я поймала взгляд Мира и слегка качнула головой. Так страшно мне никогда еще не было. Сейчас я боялась не за себя – за него. – Сама. Прости…

– Вот и прояснили вопрос. А теперь, может, перестанешь нам дорогу перегораживать? Мы спешим.

– Мира никуда с тобой не пойдет, – твердо произнес Загорский. Он вытащил из кармана телефон и уже коснулся экрана. В это время Павел вновь достал пистолет, и я поняла, что этот человек не остановится ни перед чем. Он действительно выстрелит. А затем его многочисленные адвокаты обставят дело так, словно это была самозащита, или будто он вообще не причем, и ему все сойдет с рук.

Не допущу этого!

Я рванулась вперед, не обращая внимания на боль в руке, и в последний момент до того, как прозвучал выстрел, успела закрыть собой Мирослава. Боль обожгла остро и резко. А следом наступила темнота, которая погружала, затягивала в себя, как в черную дыру.

* * *

Когда очнулась, надо мной был белый потолок, а сама я лежала на кровати. Вокруг тут же появились врачи и медсестры, начали спрашивать, как я себя чувствую, могу ли говорить. Ответить на их вопросы получилось не сразу. А затем в палату вошел Мирослав Загорский, и с моих губ сорвался вздох облегчения. Он жив, с ним все в порядке!

Обо всем, что произошло за то время, пока доктора боролись за мою жизнь, я узнала позже. И о том, как долго мне делали операцию. И о том, как Мир дневал и ночевал в моей палате. Даже когда я пришла в себя, он оставался со мной. Сидел рядом, говорил обо всем, даже книги мне вслух читал.

Владимир Игоревич Загорский подключил все свои обширные возможности и связи, чтобы упрятать того, кто стрелял в его сына, за решетку, тут и адвокаты не помогли. Даже отыскал много чего противозаконного в прошлом Бараева, так что тому было не отвертеться. Но, когда отец Мирослава выразил желание навестить меня в больнице, я занервничала.

Показалось, что сейчас услышу слова «Ты не подходишь моему сыну».

Но он сказал совсем другое.

– Я не успел поблагодарить тебя, Мира, – проговорил мужчина, присаживаясь в кресло для посетителей. Вблизи он производил еще большее впечатление, чем на фотоснимках. Становилось заметно, как сильно похожи на него сыновья.

– За что? – удивилась я.

– Ты поддерживала Мирослава, когда… когда не стало моей жены.

Я молчала, не зная, что ответить. Мне казалось, я не делала ничего особенного. Просто была рядом. Мы тогда еще учились в школе. Остальные посматривали на Мира с любопытством, а я, как могла, старалась оградить его от чужого назойливого внимания.

– Я так понимаю, ты всегда старалась быть самостоятельной девочкой, – продолжал Владимир Загорский. – И сильной. Но теперь позволь себе хоть иногда побыть слабой, а Миру о тебе позаботиться. Он сумеет, уж поверь мне. Договорились?

– Так вы не возражаете… против наших отношений? – осмелилась спросить я.

– А почему я должен возражать? – отозвался собеседник. – Мой сын взрослый человек, и я доверяю его выбору. Да и где еще он найдет ту, что рисковала бы ради него жизнью?

Мирослав

Видеть Миру в больнице первое время было просто невыносимо. Операция прошла успешно, но врачи долго не давали конкретных прогнозов. Я плакал в коридоре, не совладав с собой. Одна мысль, что я снова ее потеряю, теперь уже навсегда, убивала меня, как та пуля, что предназначалась мне, но попала в нее. Я не умел молиться, но готов был просить Бога на коленях, лишь бы Мира выжила, а уж затем мы непременно наверстаем упущенное за те годы, что провели порознь.

Я злился, что не узнал про Бараева раньше. Ведь чувствовал, что она рассказала мне не все! Но не хотел торопить с ответами, когда узнал о ее матери и сестре. И в информации, что собрал для меня безопасник, про этого подонка ничего не было. А если бы Кирилл не сказал мне, что Мира тоже в отеле, если бы я не отыскал ее в коридоре, не успел защитить…

Стоило ей пойти на поправку, я точно пробудился от жуткого сна. Но выписали Миру далеко не сразу. В день, когда она вышла из больницы, шел снег. Белые хлопья кружились в воздухе, пряча осеннюю серость и слякоть. Приближалась зима.

Я долго пытался подобрать слова, но, когда наступил вечер, ушли пришедшие навестить нас Кир и Кира, и мы остались наедине, я просто вытащил купленное заранее кольцо и сказал первое, что пришло в голову:

– Хочу, чтобы ты обставила эту квартиру по своему вкусу и превратила ее в настоящий дом. Хочу завести собаку. Много детей. И кота. Хочу познакомиться с твоей сестрой. Хочу прожить с тобой всю жизнь… очень долгую. Счастливую.

И Мира ответила:

– Я тоже.