Я сказала Юссефу, что записалась на занятия йогой в «Серена Инн» и что я сама преподаю танец живота. Он познакомил меня с управляющим гостиницы, а тот, в свою очередь, свел меня с преподавательницей йоги. Мы договорились, что дважды в неделю после йоги я буду вести уроки танца живота.

Фарук, мой учитель суахили, ничего не понял, когда я попыталась описать, что такое йога. Тарик разделял его недоумение.

– Зачем кому-то растягиваться? – спросил он, и в один голос они проговорили: – Ты уверена, что хочешь этим заниматься?

Преподавательница – ее звали Таня – была родом из Сиэтла. Она писала книгу об общих чертах аюрведы и традиционной медицины масаи (масаи – народ, живущий в Кении и Танзании.)

Выполнение скручиваний аштанга-йоги под пальмами под звук прибоя невероятно расслабляло. Все присутствующие на занятии оказались не из тех, кого обычно встретишь на Занзибаре. Столько стройных блондинок и несколько азиаток среди них, скорее, можно было увидеть на таких уроках в Калифорнии или на Гавайях.

На занятиях йогой и танцами живота я познакомилась с Эммой, бывшей гражданкой Великобритании, которая свободно говорила на суахили и жила на Занзибаре вот уже пятнадцать лет. Мы договорились устроить после занятий «девичник». Одна из женщин сказала, что Занзибар – маленькая деревня и здесь все знакомы друг с другом. Тарик говорил то же самое, но я почему-то сомневалась, что девушки с йоги знали моих соседей из Малинди, и наоборот.

В одну из наших вылазок в элегантном баре «Серена Инн» мы познакомились с восьмидесятилетним дядей Амина, который приехал из Ванкувера. Он жил на Занзибаре в 1930-х годах, а теперь вернулся навестить племянника и отыскать дом, где провел детство. Я спросила, как ему современный Занзибар. Он промолчал. Тогда я поинтересовалась, каким был остров в его детские годы, и он ответил: «Вы бы видели.» Эти несколько слов говорили о многом.