Посмотрев правде в глаза, я постепенно смирилась, что больше никогда не увижу свой чемодан. Мы с Мелиссой решили исследовать другие места Синьцзяна и начать с Урумчи – крупнейшего города провинции, где жила семья моей подруги Паши. К тому же там был аэропорт – на случай, если мой чемодан все-таки найдется.

Стоя в очереди за билетами на автобус в турагентстве и по совместительству интернет-кафе, откуда я сделала немало телефонных звонков, каждый раз объясняя, где находится Абу-Даби, я оглядывалась по сторонам и мысленно прощалась с Кашгаром.

Выглянув за дверь, я задумалась, почему здесь такие широкие тротуары, что даже машины нередко заезжают и паркуются на них. Потом стала глазеть на прохожих. У уйгуров были преимущественно светло-карие и даже голубые глаза. Сросшиеся на переносице брови считались красивыми, но мало кто из женщин был наделен ими от природы, поэтому некоторые подрисовывали их карандашом. Некоторые женщины укутывались плотными шарфами, скрывавшими шею и иногда даже лицо. В Кашгаре часто встречались девушки с квадратиком плотной коричневой вязаной ткани на голове, который закрывал все лицо и глаза. Часто его носили в сочетании с длинным коричневым пальто. Но чаще женщины интерпретировали исламский дресс-код свободнее, закрывая руки нарукавниками, нередко из прозрачной ткани. Платки тоже порой были прозрачными и открывали волосы и спереди, и сзади. Некоторые женщины носили платья до колен с нейлоновыми гольфами. Наконец, многие молодые девушки, будучи хорошими мусульманками, вовсе не следовали дресс-коду. Взять хотя бы Айнур. Хотя по американским меркам она одевалась строго, обычно она ходила с короткими рукавами и не носила платок. Однако это не уменьшало ее религиозного рвения.

Пока мы ждали, я решила быстро проверить почту. Там я нашла сюрприз. Яцзе, сотрудница аэропорта из Абу-Даби, которой я позвонила в первую очередь, обнаружила мой чемодан в Пакистане и собиралась отправить его в Кашгар следующим рейсом! Я написала ей письмо, умоляя переправить чемодан в Урумчи.