Глава 19

Булькала гречневая каша

У Татьяны в двух больших кастрюлях на плите булькали гречневая каша со свиной тушенкой и макароны с говяжьей, питание для Миши, когда раздался звонок в дверь.

На пороге стояли Василий и мальчик дет десяти-двенадцати. Увидав мальчика, Таня ахнула.

– Да! – подтвердил Василий. – Это Миша. Пусть у тебя недолго побудет, хорошо? Мне нужно закончить оформление истории болезни. Потом Мишу заберу, и мы сегодня полетим в Москву.

– Я с вами, – быстро решила Таня.

– Где моя мама? – испуганно спросил мальчик.

– Мама скоро придет, – погладил его по голове Василий. – Не волнуйся, тебя здесь не обидят, тут живут твои родственники.

– Я их не знаю!

– Мы дальние родственники, – пришла на выручку Таня. – Проходи, Мишенька. Кушать хочешь?

– Очень.

Василий ушел, а Таня бросилась будить дочь:

– Светланка, подъем! Живо! Мне нужно съездить на работу, а ты вставай и корми ребенка!

Дочь попыталась отбрыкнуться, вчера она поздно пришла, имеет право выспаться, и какой еще ребенок?

– Наш родственник! – гаркнула Таня. – Я кому сказала? Быстро встала и отправилась на кухню! Я уже все сварила. Покорми хорошенько мальчика!

Удивленная, Светланка сползла с постели. Мама редко повышала голос, а тут нервно орала на нее, быстро одевалась, в спешке порвала чулки, стянула их, обозвав сволочами, натянула новые.

– Мама, ты джемпер задом наперед надела.

– Холера! – ругалась мама, путаясь в рукавах. – Как сговорились против меня!

– Что случилось? Почему ты психуешь?

– Потом объясню. Обязательно покорми ребенка!

* * *

Через три минуты Таня уже выскочила из квартиры, ей нужно было успеть отдать распоряжения на фирме, чтобы ее отъезд не обернулся большими потерями. На ходу ответила на Лизин звонок: тороплюсь, извини, Миша со мной, можно сказать, но с ним плохо, очень плохо.

Потягиваясь, Светланка вышла из спальни. На диване сидел насупленный мальчишка.

– Привет, родственничек!

– Привет!

– Первый раз тебя вижу, откуда ты взялся?

– И я тебя не знаю.

Мише с самого утра, когда очнулся в странной больнице, ужасно хотелось плакать. Он держался, не хныкал, но уже из последних сил.

– Как тебя зовут и фамилия?

– Миша Червяк.

– Как моего папу, значит, ты с его стороны. Похож. А я Света.

Девушка говорила и совершала непонятные действия. Вернее – с удивительными предметами обращалась. Взяла черную коробочку с кнопками, нажала, и включился телевизор. Вот это телик! Огромный экран, цветное изображение! Потом девушка подошла к другому телевизору, напоминающему книжку, с маленьким экраном, включила, и по экрану побежали нерусские слова.

– Что это? – завороженно, забыв о своих страхах, спросил Миша.

– Комп, ноутбук. Хочу проверить свою почту.

– А что такое копм?

– Компьютер. Можно подумать, ты никогда компьютера не видел!

– Не видел. А как он по-другому называется?

– Комп он и в Африке комп. Хотя раньше, кажется, говорили ЭВМ.

– Не свисти! Я читал про ЭВМ. Они большие, как эта комната. И… тетя, которая ушла, сказала, чтобы ты меня накормила.

– Пойдем на кухню, дитя джунглей.

Светлана обнаружила две большие кастрюли на плите. Мама зачем-то наготовила десять литров примитивного варева. Светланка скривила нос:

– Бурда какая-то. Хочешь, горячий бутерброд сделаю в микроволновке?

– А что такое микроволновка?

– Мальчик, ты из какой деревни?

– Сама ты из деревни! Дай поесть! Что там в кастрюле? – От исходящего запаха у Миши потекли слюни и заныло в животе.

– Да пожалуйста! Не жалко. – Светлана поставила перед ним тарелку с кашей.

Она не успела сделать себе бутерброд, как Миша очистил тарелку и попросил добавки. Чай не поспел, а мальчик с третьей порцией расправился. И все время тыкал пальцами по сторонам (на электрочайник, миксер, радиотелефон, музыкальный центр) и задавал один и тот же глупый вопрос: это что?

Светлане мальчишка понравился, странная нежность и теплота к нему возникла, хотя всегда недолюбливала пацанов в этом противном возрасте – от десяти до шестнадцати. И какой, бедняжка, голодный! Жалко, что с головой у него проблемы, форменный дебил.

– Слушай! – пришла ей идея, объясняющая Мишину недоразвитость. – Ты, наверное, из тюрьмы? В колонии родился и воспитывался?

– Сама ты из тюрьмы!

Мишино душевное состояние после пяти порций каши заметно улучшилось. К Свете он не испытывал никакого почтения, даже почему-то казалось, что он главней ее и право имеет приказывать. Наверное, потому, что девушка жила среди сказочных технических новинок, но на положении хуже прислуги. Как она была одета! Так нищие не ходят! Сверху кофточка, из которой Светка давно выросла, смотреть стыдно – пупок не закрывает. А внизу брюки с дырками! Дырка на дырке, даже заплаток не поставили! Во бедность!

– Миша! Не груби!

– А ты не воображай, если даже одеться не можешь нормально.

– Я одеться? Да эти джинсы сто баксов стоят.

– Что такое баксы?

– Доллары, горе луковое! Зелененькие!

– Доллары в Америке, а у нас рубли. Скажешь, неправильно?

Ответить Света не успела, позвонили в дверь. Не мама пришла – тетя Лиза прибыла.

Лиза разволновалась после разговора с Таней, не утерпела и приехала. Вдруг ее помощь пригодится? Со Светланкой они расцеловались, и девочка, выуживая тапочки для тети Лизы, поведала, что мама умчалась на работу и подсунула пацана, родственника. Он полный тормоз.

– Какой тормоз? – не поняла Лиза.

– Так говорят: тормознутый, отсталый значит. Да вы сами посмотрите! Спросите его что-нибудь. Например, чем сотовый телефон от обычного отличается.

Лиза и сама бы не смогла объяснить принцип работы сотовой связи, что уж требовать от ребенка? Поэтому к словам Светланки отнеслась без внимания.

Но после часа беседы с перманентно жующим мальчиком Мишей вынуждена была признать: ребенок с большими задержками развития. Возможно, это объясняется хроническим голоданием бедного крошки.

* * *

Татьяна управилась быстрее, чем ожидала. Она вызвала на совещание сотрудников и распределила ответственность: ты отвечаешь за этот участок, а ты – за тот, мне звонить только в случае крайней необходимости, считайте период моего отсутствия испытательным сроком, по результатам которого будет пересмотрена зарплата в сторону увеличения или понижения. Вопросы? Нет вопросов, работайте, вперед! И никакой самодеятельности в корпоративной этике и принципах управления персоналом! Последнее замечание Татьяны Евгеньевны никто из сотрудников не понял, и они долго обсуждали, что бы эта загадочная фраза значила.

Дома Татьяна застала Лизу. Подруга и дочь сидели на кухне и таращили глаза на Мишу, который поедал макароны с мясом.

– Мама, ты знаешь, сколько он слопал? – спросила дочь. – Он должен лопнуть! Кастрюлю каши, подчистую!

– Мальчику может стать плохо, – подхватила Лиза. – Давно должно стать плохо, но он все просит и просит! – И перешла на чей-то голос, мужской, шипяще-свистящий: – Родителей этого ребенка надо судить! Его не кормили много дней!

– Ничего страшного! – ответила Таня, которой недосуг было отгадывать, кого пародирует Лиза. – Как ты, маленький? Освоился? – Она погладила Мишу по голове.

Мальчик отозвался на ласку, покрутил головой под Таниной ладошкой и пожаловался на Свету и Лизу:

– Чего они со мной как с кретином?

– Они больше не будут, – заверила Таня и метнула грозный взгляд на дочь и подругу.

– Где моя мама?

– Задерживается, просила передать, чтобы ты не беспокоился.

– У его мамы тоже… – начала дочь.

– Заткнись! – оборвала ее Таня. – Мишенька, пойдем в комнату? У телевизора покушаешь. Хочешь телевизор посмотреть?

– Ага!

Таня объяснила, как пользоваться дистанционным пультом. Мишу восхитила эта игрушка, потрясло и захватило то, что происходило на экране. Стрельба, погони, гонки на заграничных автомобилях… И реклама! Натуральная реклама всяких удивительных вещей. Например, жвачки. Зачем ее прославлять? Если появится в магазине – с руками оторвут. Он сам только один раз пробовал, дали пожевать третьему по счету. Не понравилась, но пацан – владелец жвачки, выдававший ее за плату (рогатками, ножичками), говорил, что сначала жвачка лучше всяких конфет. И еще у того пацана была настоящая шариковая ручка! В этой богатой квартире, заметил Миша, шариковые ручки валяются где попало. Если одну тихонько в карман положить, ведь не заметят? И поменять потом у Вовки на водяной пистолет или у Сашки на несколько дней попросить настольную игру «Хоккей» – предмет всеобщей зависти.

Он тихонько встал, подскочил к столу, взял ручку и засунул ее в карман. Рядом лежала симпатичная коробочка с кнопками, вроде того пульта, который телевизором управляет. Секунду поколебавшись, Миша и коробочку отправил в карман, быстро вернулся на диван. Добрая тетя Таня не забывала приносить ему покушать.

– Откуда этот дебил? – спросила на кухне Татьяну дочь.

– Не смей так говорить!

– Танюша, – подхватила Лиза, – но мальчик действительно умственно отсталый.

– Он близкий родственник? – допытывалась Светланка. – Не знала, что у нас в роду заскоки прослеживаются.

– Кроме тебя, ни у кого заскоков не наблюдается. И мальчик этот тебе родственник ближе не придумаешь. Это твой отец.

Дочь и подруга имели право знать правду, рассудила Таня. Но она не ожидала реакции, которая последовала.

– Что-о-о? – испуганно завопила Светланка.

А Лиза принялась причитать голосом Фаины Раневской:

– Что же делается! Муля, не нервируй меня! Сама не нервируйся! Мы тебя обязательно вылечим!

– Где папа? – потребовала Светланка. – Где мой папа?

– Смотрит телевизор в комнате. И я не сошла с ума. Сейчас отнесу ему добавку и все вам расскажу. Лиза, а ты пока Светланке втолкуй, что ее отец три месяца назад нас бросил.

– Да, девочка, – вынуждена была признать Лиза, когда Таня вышла с кухни. – Твой папа ушел от мамы к молоденькой аспирантке. Но ошибочно, он раскаивался!

– Придушу эту аспирантку! Кто она? И при чем здесь пацан, этот голодный недоумок?

– Не смей так об отце говорить! – вернулась Таня. – Девочки, успокойтесь и спокойно меня выслушайте…

Спокойствия после Таниного рассказа не было и в помине.

– Это черт знает что такое, мура и бред! – безапелляционным голосом собственного мужа Коли прохрипела Лиза.

– Папа! Папочка! – бормотала Светланка.

– Еще раз повторяю, – медленно проговорила Таня. – Мишей занимаются врачи, лучшие медицинские силы нашего города. Правда, они бессильны, – вынуждена была признать Таня. – Поэтому везем Мишу в Москву.

Светланка рванула в комнату. Присела на корточки перед Мишей и засыпала его вопросами: когда и где родился, кто родители, какой сейчас год…

Миша отвечал автоматически, не отрывая взгляда от экрана телевизора. Светка свалилась на пол, воскликнув:

– Ты и правда мой отец! Звездануться!

Миша презрительно хмыкнул:

– Дура!

И тут у него в кармане завибрировала и заиграла веселенькую музыку коробочка, которую он стырил.

Мальчик-папа густо покраснел, полез в карман, вытащил сотовый телефон и протянул Светлане, из другого кармана достал шариковую ручку и, еще более смущаясь, тоже протянул.

– Я на время взял.

– Папочка, никогда бы не поверила, что ты в детстве воровал по мелочи.

Миша воспринял «папочка» как насмешку, мог бы сказать, что подобное случилось с ним впервые. Но не успел оправдаться, в комнату вошли тетя Таня и тетя Лиза.

– Где моя мама? – спросил Миша, которому снова хотелось плакать.

Татьяна и Василий во время телефонного разговора сошлись во мнении, что Мише не следует рассказывать правду, детская психика может не выдержать. Будем внушать мальчику легенду болезни и обещать, что завтра он увидит родителей.

Светланка сидела на полу и таращилась на Мишу. Потом неожиданно стала на четвереньки и, по-собачьи подвывая, поползла в спальню. Татьяна возмутилась и велела дочери прекратить дурацкие игры. Но Светланка не дурачилась, смысл происходящего дошел до нее и вызвал настоящий шок. Любимого, обожаемого, прекрасного, неповторимого папочки больше не существует?

Света рыдала в спальне и требовала, чтобы ей вернули папу. Миша чувствовал, по намекам понял, что каким-то образом связан со Светкиным отцом (которого в жизни не видел), в чем-то виноват перед этими добрыми, но странными людьми. Тетя Лиза причитает над ним, и периодически из ее горла вылетают то хриплый мужской бас, то писклявый детский голосок. Тетя Лиза откашляется, а через секунду опять сбивается, басит или пищит. Тетя Таня утешает дочь в другой комнате. Светка так убивается, что мороз по коже, самому плакать расхотелось. Хотя обычно Миша презрительно относился к девчонкам-плаксам, к Светке он испытывал неожиданную щемящую жалость и непонятную ответственность за ее горе.

Миша встал, пересек комнату и распахнул дверь в спальню. Набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:

– Светка! Хватит реветь! Ты же не рева-корова!

В проеме стоял мальчик, проговоривший точь-в-точь слова, которыми обычно папа утешал дочь. Светлана захлебнулась на вздохе, Таня застыла, обе уставились на ребенка, со страхом ожидая продолжения. Михаил обычно продолжал: «Плакса-вакса-гуталин, на носу горячий блин! Съем твой блин!» – и целовал дочь в нос, потом в щечки…

– Ты… это… вырастешь? – нарушила тягостное молчание Света.

– Конечно, – пожал плечами в ответ на глупый вопрос Миша.

Приехал Василий, Татьяна познакомила его с дочерью и с Лизой. Светланка уже не рыдала, только часто икала. Узнав, что Василий Иванович доктор, Светланка потащила его на кухню. Нервно трясясь, икая через слово, потребовала честного ответа:

– Моего папу вылечат?

Время поджимало, они опаздывали в аэропорт, но Василий неторопливо, спокойно и уверенно ответил:

– Обязательно вылечим!

– Обещаете?

– Клянусь.

– А как скоро папа из этого мальчика вырастет?

– Точные сроки сейчас назвать трудно, но, думаю, период будет не длиннее, чем первичный. Взросление со всех точек зрения естественный процесс, в отличие от обратного развития.

– Я еду с вами в Москву.

– Очень хорошо. Собирайтесь.

Василий не только не был уверен в благополучном исходе болезни Кутузова – сильно сомневался, что удастся достигнуть минимального терапевтического эффекта. И в то же время, обманывая Светланку, угрызений совести не испытывал. Просто говорил девушке то, что она хотела услышать, что ей необходимо было услышать, чтобы продолжить жить и подготовиться к потере. Василий не разделял принятого на Западе и популярного ныне у нас мнения, что умирающий пациент должен знать всю правду о своем состоянии. Василий никогда не пришел бы к обреченному человеку и не сказал: «Иван Иванович! Дни ваши сочтены. Поэтому вам лучше навести порядок в земных делах, отдать распоряжение, составить завещание, проститься с близкими». Отход в мир иной – это не переезд в соседний город. Умирающий никому ничего не должен, а ему должны – хотя бы не отравлять последние мгновения.

* * *

В Москву летели бригадой. Кладов, Шереметьев, Татьяна, Светланка и Миша (с билетом, купленным по свидетельству о рождении шереметьевского сына). Светланка мирно уснула, наплакавшись и наговорившись с Василием Ивановичем, который мог успокоить любого. И Миша спал, свернувшись калачиком на Таниных коленях. Опасаясь страшных превращений, Василий хотел забрать мальчика, но Таня не отдала. К счастью, больших отскоков во времени не произошло. Миша очнулся в столице, будучи всего на полгода моложе.

Лиза дала слово никому не рассказывать о чудном заболевании Миши Кутузова. Да и кто бы поверил! Слово Лиза сдержала.