DELETE

Обычно Лобстер погружался в работу с головой, но сегодня он маялся над 168-разрядным ключом, будто это было сочинение на тему «Как я провёл ночь». Воспоминания одолевали его, заставляя сглатывать слюну, облизывать опухшие губы, покрываться потом и чувствовать глубокие царапины на спине. Сегодня утром начальник подсунул ему аналитическую записку, в которой было сказано, что подобный 168-разрядный ключ уже получили два израильских фрикера, чем повергли в шок специалистов по защите информации. Значит, он был не первым, а вторым. Зря ему подсунули эту записку — весь азарт сбили. Для хакера главное — азарт, стремление взломать то, что до тебя никто не смог. Азарт движет его, как реактивная сила ракету. Наверняка у каждого, кто хоть однажды сидел за компьютерными играми, возникало чувство, что ещё немного, ещё чуть-чуть — и уровень будет закончен, миссия выполнена, но вот сорвалось, не вышло, лежишь изрубленный, покоцанный, мёртвый и даёшь себе слово, что в этот раз точно всё выйдет. И в следующий раз опять даёшь. И в десятый… Это и есть азарт, который сравним с хакерским. Только он чаще всего видит перед собой не красочные картинки, а последовательность значков и цифр, которые для него реальнее всяких монстров.

Взлом не шёл, и, промаявшись до окончания рабочего дня, Лобстер поехал к Никотинычу — там его ждало дело поважнее чужого секретного ключа.

Лобстер сидел за компьютером, а Никотиныч на табурете рядом. Он с интересом наблюдал за действиями партнёра. На мониторе, в клетках специально расчерченной таблицы, были высвечены номера кредитных карт, определённые смарт-считывателем. Лобстер задумался, взял одну из кредиток, стал вертеть в руках.

— У тебя электроплитка есть? — неожиданно спросил он Никотиныча.

— Была где-то. Только старая очень. С открытой спиралью.

— Это неважно. Лишь бы грела. Тащи! — приказал Лобстер.

Никотиныч ушёл, на кухне послышался грохот, будто с полок разом посыпались все кастрюли, через минуту Никотиныч появился в комнате с допотопной плиткой.

— Со времён НЭПа? — усмехнулся Лобстер.

— Во времена НЭПа были керосинки, — заметил Никотиныч, вспомнив, как в возрасте пяти лет катался на трёхколёсном велосипеде по комнате, поглядывая на малиновую спираль, а отец с матерью сидели за столом и гремели ложками о дно тарелок.

Лобстер поставил плитку на стол, включил в розетку, смотрел за тем, как накаляется, становясь ярко-красной, спираль.

— И плоскогубцы, — обернулся к Никотинычу Лобстер.

Когда появились плоскогубцы, он взял карточку и поднёс её к плите.

— Слушай, Лобстер, ты уверен?.. — с сомнением покачал головой Никотиныч.

— Вполне, — кивнул Лобстер. — Помнишь, мне с похмелья приснился сон и я вскочил как угорелый? Никотиныч кивнул.

— Ну вот. Там была Белка, которая пропала. Вернее, две Белки. Одна — с которой я спал, другая — её подруга. Они специально назвались одинаково, чтобы мужиков через Интернет снимать. Имя вроде одно, думаешь, и человек один, а их на самом деле две, и с кем встретишься — не знаешь. Вот она мне и приснилась. Я на машине ехал и на неё смотрел, а потом освещение изменилось, смотрю, а передо мной совсем другое лицо. Теперь врубился, нет?

— Не очень, — признался Никотиныч.

— Смотри, носитель один, но информация на нём разная. После нагревания изменится битовая последовательность ключа. Потом мы применим математическую методику дифференциального анализа ошибок и будем сравнивать шифрованный вывод повреждённой и неповреждённой карт для поиска ключа. Почему невозможно расшифровать кредитную карту? Потому что её не с чем сравнить. А у нас теперь есть с чем. Ну?

— Да. — Никотиныч глупо хихикнул. — Как всё просто!

— Просто, да не очень. Сколько башку ломал, прежде чем приснилось! — ворчливо сказал Лобстер. — Ну что, думаешь, хватит?

— Смотри не перегрей!

Лобстер подождал, когда карта слегка остынет, вложил её в паз считывателя. В пустой клетке таблицы появился номер.

— Ну-с, приступим, — сказал Лобстер, потирая руки.

Хэ сидела в припаркованной у тротуара машине и поглядывала через стекло на оживлённую улицу. Было по-осеннему сумрачно, за окнами летела снежная крупа. Прохожие спешили по своим делам.

Из толпы вынырнул небольшого роста мужчина в коротком пальто с поднятым воротником, подскочил к машине, открыл заднюю дверцу. Он уселся на сиденье к с облегчением вздохнул — тепло и сухо.

— Ну что, Лис? — Хэ посмотрела на него в зеркало заднего вида. Лицо мужчины чем-то и правда было похоже на лисье.

— Лобстер был прав. В квартире у Гоши кто-то побывал. Всё опечатано, закрыто, а под обоями протянут телефонный провод к вентиляционному коробу. Терминала нет, но есть передатчик. Я его не трогал.

— Правильно. Вычислить нельзя?

— Думаю, почти невозможно. Ты же понимаешь, почта может идти из любой точки земного шара. Сеть.

— Понимаю, — кивнула Хэ. — Будем играть дальше. Когда они назначили встречу?

— Сегодня. В девятнадцать сорок, в «Кулинарии» на Большой Черкизовской.

— Там две «Кулинарии», — заметила китаянка.

— Но в одной просто торговый зал, продают торты, а в другой есть столики, где можно посидеть. Злачное местечко. Наркоманы, пьяницы. Там.

— Хорошо, ты и пойдёшь. — Хэ достала из кармана куртки полиэтиленовый пакет с «жучком», протянула напарнику. Мужчина взял «жучок», осторожно пощупал его через полиэтилен, стал расстёгивать пальто. Она глянула в зеркальце, тронула машину с места.

На экране телевизора в режиме стоп-кадра подрагивало изображение пальцев оператора, сидящего за компьютером. Никотиныч расположился на диване с клавиатурой, под рукой лежал лист ватмана, на котором были расчерчены квадратики с буквами и цифрами. Приставил к экрану карандаш, сосчитал, в каком ряду находится средний палец оператора, потом определил клавишу. Никотиныч сделал пометку на листе, нажал на кнопку, изображение ожило — пальцы щёлкнули по клавишам, снова нажал на «Стоп». Лобстер за компьютером колдовал над кредитками.

— Сколько сейчас? — спросил он, не отрываясь от экрана монитора.

— Половина восьмого, — ответил Никотиныч. — Торопишься, что ли?

— Хэ нужно позвонить.

— Успел завести служебный роман? — спросил Никотиныч насмешливо.

— Не знаю. — Лобстер не хотел обсуждать с Никотинычем этот вопрос. Итак слишком осведомлён об его отношениях с женщинами. Это ведь он тогда, после побега Миранды, посоветовал ему снять Белку через Интернет! Посвящённый, мать его!..

— Я должен знать. — Никотиныч сделал на листе очередную пометку. — Смотри, эта девка ещё та штучка — съест и не подавится! Как она нас ловко захомутала!

— Тебе что, теперь плохо? Никто на мозоль не давит, квартиру служебную получил, деньги платят — скоро приберёшь к рукам Интернет-кафе, будешь в шоколаде, начнёшь хакеров закладывать.

— Не люблю я вас, хакеров, — задумчиво произнёс Никотиныч. — Принципов у вас нет.

— У тебя их больно много! — проворчал Лобстер. — Может, тогда бросим банк ломать?

— Нет, как раз это и есть принцип. Первым создам искусственный интеллект и всех вас умою! Чёрт, сбил ты меня! — Никотиныч стал водить карандашом по экрану.

Лобстер взял радиотелефон, вышел из комнаты. Он закрылся в туалете, опустил пластмассовую крышку унитаза, сел на неё, набрал номер сотового Хэ.

«Кулинария» была разделена на две части: в одной — торговый зал, в другой — забегаловка с пластмассовыми креслами и столами. Сейчас в забегаловке было многолюдно. За столами сидели мужики, потягивали из кружек пиво, время от времени из сумок и карманов украдкой появлялись водочные и коньячные бутылки, напитки разливались по пластмассовым стаканам. Мужчины залпом выпивали спиртное, заедали бутербродами. За столиком в углу сидела девочка лет двенадцати, на ней было широкое пальто с повязанным поверх шарфом, на голове — красная вязаная шапка. На полу у стены стоял большой чёрный рюкзак. Девочка ела пирожное и пила чай. Около стойки, заставленной подносами со снедью, скучала тётка в белом халате. Она видела, как мужики распивают запрещённые напитки, но помалкивала.

— Девочка, у тебя здесь свободно? — Большая рука с наколками легла на спинку пластмассового кресла.

Девочка подняла глаза, посмотрела в глаза здоровому мужику с раскрасневшимся лицом и процедила сквозь зубы:

— Занято, дядя! Ко мне сейчас папа придёт.

Мужик зло пожевал скулами, но ничего не сказал — отошёл. Девочка продолжала есть пирожное, крошки сыпались на пальто.

Входная дверь открылась, и в «Кулинарию» вошёл Лис. Он огляделся по сторонам и подошёл к витрине торгового отдела. Разглядывал ценники на продуктах и одновременно — компании за столиками. Оценив обстановку, направился к стойке. Взял кружку пива, поискал глазами свободное место. Увидел девочку за столиком в углу. Направился к ней.

— У тебя здесь свободно?

— Занято, дядя, — сказала девочка.

— Я от Лобстера, — тихо произнёс Лис.

Девочка посмотрела на него изучающе:

— Садись.

Лис сел в кресло, отхлебнул из кружки пиво.

— Лобстер просил передать, что срок взлома будет зависеть от сложности шифра.

— Хорошо, я передам. — Девочка нагнулась к рюкзаку, поставила его на колени, откинула клапан, выложила на стол плоскую картонную коробку, на которой было написано «Птичье молоко». — Здесь аванс и задание.

— А в каком ты классе учишься? — неожиданно спросил Лис.

— Ни в каком, — довольно нагло ответила девочка. Она встала, закинула рюкзак за плечо и направилась к выходу.

Лис подождал немного и тоже вышел, не допив кружку.

Хэ нажала на кнопку диктофона, вынула наушник. В это мгновение и запиликал сотовый телефон, лежащий на приборной панели. Она взяла трубку, выдохнула тихо:

— Да!

— Хэ, это Лобстер. Может, ты заглянешь ко мне сегодня вечерком. Давай часов в одиннадцать?

— Я работаю, — коротко сказала китаянка и выключила телефон.

На переднее сиденье плюхнулся Лис. Он положил на колени Хэ коробку с надписью «Птичье молоко», кивнул на идущую по улице девочку.

— Вон она пошла.

Хэ включила телефон, произнесла скороговоркой:

«Объект — девочка в длинном пальто, синем вязаном шарфе и красной вязаной шапке, на плече большой чёрный рюкзак. Направляется к дому номер восемнадцать дробь один».

— Понял, веду, — отозвался в трубке мужской голос.

Хэ вернула трубку на панель, взяла коробку, стала разглядывать её со всех сторон.

— Думаешь, не бомба? — с сомнением в голосе произнёс Лис.

— Не думаю. Давай в контейнер.

Лис взял коробку, выбрался из машины, открыл крышку багажника. В багажнике стоял пятидесятикилограммовый металлический контейнер — в такие взрывотехники помещают найденные на вокзалах бесхозные вещи.

Лис захлопнул багажник, вернулся в машину.

— Во, блин, уже детей к террору приучают!

— Мы пока ещё не знаем, террор это или нет, — задумчиво произнесла Хэ.

Лобстер удивлённо смотрел на пиликающую короткими гудками трубку. Хорошенькое дело! Он на баб, кроме Миранды, никогда внимания не обращал, они сами на шею кидались, а он их пользовал как хотел. Надо ж было влюбиться в китайскую проститутку, которая его ещё и посылает подальше! Работает она! А он что, дурака валяет? Вместе одно дело делают — секреты Родины берегут, чёрт возьми!

Лобстер вернулся в комнату, с досадой бросил радиотелефон.

— Ну что у тебя тут?

— Пыхтим, — отозвался Никотиныч. Он выводил карандашом на листе цифры.

— Ну и пыхти, а я домой пошёл! — зло сказал Лобстер и направился в прихожую.

— Погоди, ты куда? Мы же хотели сегодня посидеть. Работы невпроворот! — Никотиныч кинулся за ним.

— Всё, я устал, я спать хочу! — Лобстер напяливал на ноги туфли, ломая задники.

— Ночуй у меня. Что за проблемы? Какая муха тебя укусила? Только что всё в порядке было.

— Было, а теперь нет. Вечно я крайний! В меня стреляют, меня подставляют, а он упёрся в свой банк — искусственный интеллект ему подавай! — Лобстер хлопнул дверью.

Никотиныч недоумённо пожал плечами, подёргал дверную ручку, вернулся к телевизору.

Во сне Лобстер видел покрытые лесами горы и высокое небо с веретенообразными облаками, которые плыли удивительно быстро, как в кино. Но вот он надавил на кнопку лифта, горы исчезли, перед глазами замелькали корни деревьев и гранитные глыбы. Он спускался в глубокое подземелье. Лифт замер, и он увидел высеченные на камне цифры «56». Вдаль уходил едва освещённый туннель. Где-то капала вода. Он пошёл по туннелю. Его шаги гулко отдавались под каменными сводами.

Лобстер подумал, что «56» — это количество знаков, используемых для шифровки банковских кодов. Даже во сне его воспалённые мозги были направлены на взлом. Но почему вдруг очутился он в этом мрачном подземелье? Он увидел, как его пальцы потянулись к клавишам, поочерёдно нажимая цифры от 1 до 5, и понял, что снится ему самая обыкновенная трёхмерная «стрелялка», каких сейчас тысячи, и он может выбрать оружие — от ножа до гранатомёта. Перед глазами возник многоствольный пулемёт, и Лобстер двинулся дальше, прислушиваясь к собственному дыханию. Пулемёт покачивался при ходьбе из стороны в сторону. Вот вдали мелькнула чья-то тень. Лобстер замер, навёл прицел пулемёта на едва видимый проём. Тень мелькнула снова, и он дал короткую очередь. Яркие искры брызнули от каменных стен, горячие гильзы зазвенели о пол. Он понял, что промахнулся, осторожно двинулся дальше. Тень мелькнула ближе к нему, он снова дал очередь. И тут же услышал звонкий, как звук серебряного колокольчика, смех. Это был голос Хэ. Он бросился бежать на голос, пытаясь догнать то и дело мелькающую тень, свернул в другой коридор, более просторный и светлый. Впереди показалась фигура девушки, она бежала легко, словно не касаясь пола ногами.

«Хэ!» — хотел крикнуть Лобстер, но не смог и вместо этого опять дал короткую очередь. «Что я делаю?» — мелькнуло в его голове. Он хотел отбросить в сторону тяжёлый пулемёт, но пальцы не слушались, они автоматически сжимались, вдавливая спусковой крючок. Пули веером разлетались по коридору. Девушка споткнулась и упала в лужу, и тогда он понял, что попал. Лобстер вспомнил, как в «игрушках», в которых можно было убивать и «плохих», и «хороших», частенько стрелял в помощников, получая от этого садистское удовольствие. У него перехватило дыхание от ощущения того, что случилось непоправимое — там, впереди, лежит девушка, которую он любит и которую только что застрелил. Лобстер замедлил шаг, присел над лежащим в луже телом, осторожно тронул за плечо. Девушка не шевельнулась, тогда он рывком повернул её к себе и отшатнулся, страшно закричав. Это была не Хэ. Это была Миранда. По её мокрому лицу расплывалась чёрная тушь с ресниц. Лобстеру стало нестерпимо душно, будто кто-то набросил ему на голову пыльный мешок и пытается удавить верёвкой. Верёвка впивалась в горло. Он собрал все силы и закричал…

Лобстер открыл глаза и почувствовал в горле ком, который мешал ему глотать. Он потёр шею, ещё не веря, что наяву, а не во сне повернул голову и увидел Хэ на стуле перед мониторами.

— Ты кричал, Лобстер, — сказала Хэ.

— Сколько времени?

— Десять минут третьего.

— Мне приснилось, что меня душат, — произнёс Лобстер охрипшим голосом, сел на кровати, помолчал немного, думая, стоит ли рассказывать о Миранде, и соврал. — И ещё, что я тебя убил.

— Горло болит? — спросила Хэ.

— Болит, — кивнул Лобстер.

— У тебя самая обыкновенная ангина. Это бывает. Особенно сейчас, когда на улице слякоть. Я тоже долго не могла привыкнуть к вашей зиме. Мёрзла, болела. Теперь привыкла. У меня в сумке есть порошок. Китайский, очень хороший.

— Не надо, — мотнул головой Лобстер. — Я лучше содой пополощу.

— Ты что, обиделся?

— А как ты думаешь?

Хэ подошла к нему, присела на корточки, взяла его руки в свои.

— Лобстер, пойми одну простую вещь: есть работа, а есть наши с тобой отношения. Их не надо путать. Когда я на работе, я не могу с тобой разговаривать.

— Ну да, конечно, ведь ты человек системы! — Лобстер спрятал руки за спину. — А тогда ночью ты тоже была на работе? Может, тебе приказали со мной спать?

— Нет! — резко произнесла Хэ. — Ты не прав, так нельзя! Я с тобой абсолютно честна.

— Ладно. — Лобстер встал и пошёл на кухню.

Он сделал себе полоскание с йодом, содой и солью, набрал в рот тёплую жидкость, запрокинул голову… Мать оказалась права — заболел!

Прополоскав горло, Лобстер вернулся в комнату, сел за компьютеры. Хэ всё ещё сидела на корточках перед кроватью.

На экране правого монитора медленно крутилась голова отца. Теперь белесый подкожный жирок уже кое-где был покрыт глянцевой кожей. Лобстер щёлкнул мышкой, и по экрану поплыли разноцветные рыбки.

— Кто это у тебя? — тихо спросила Хэ.

— Отец. Он умер, а я теперь его пытаюсь оживить. Метод Герасимова. Знаешь?

— Знаю. Странный метод.

— Какой уж есть. Других пока не придумали. — Лобстер не хотел разговаривать с китаянкой, он всё ещё злился.

Хэ подошла к нему сзади, осторожно положила руки на плечи.

— Ты хороший человек, Лобстер. Только странный.

Лобстер перевёл мышку на левый монитор, щёлкнул по ярлыку «стрелялки».

— Ты иди, я играть буду.

— Знаешь, я поняла: ты боишься женщин. Думаешь, я могу причинить тебе вред?

— Перестань, не боюсь я никого! — сказал Лобстер раздражённо.

— Боишься, я знаю. — Хэ стала мягко массировать его плечи. — И бежишь от них, как от чумы.

— По-моему, это они от меня бегут, — усмехнулся Лобстер.

— Это тебе только кажется. Сегодня мы получили задание и аванс от тех, кто прикрывается Гошей, — сказала Хэ. — Ты не должен больше показываться на работе. Будешь ломать дома.

— Какое задание?

— Тактико-технические характеристики ракет. Задание простое, ты быстро справишься. При передаче информации мы возьмём их всех.

Лобстер развернулся в кресле, посмотрел Хэ в глаза.

— Я всё-таки прав: когда говоришь о ракетах, ты настоящая. Когда о любви — нет!

Неожиданно Хэ села ему на колени, крепко обняла, положив голову на грудь.

— Дурак! Ты обыкновенный русский дурак! — произнесла она нежно. — Я одна и та же всё время, просто у людей много масок и лиц. Неужели ты до сих пор этого не понял?

Лобстер тут же вспомнил о своём сне, когда неожиданно нашёл ключ к взлому кредиток. Двуликий Янус! Не в силах больше сопротивляться китаянке, он подставил губы для поцелуя — пусть пользуется, сука узкоглазая!

Лобстер набрал номер Никотиныча. Тот взял трубку не сразу — видно, спал.

— Привет, ты прости меня за прошлый раз — сорвался, — сказал Лобстер, стараясь придать голосу извиняющийся тон. — Мне тут наши друзья работки подкинули, но я сегодня закончу, и можно будет продолжить. У нас, по существу, всё готово. У тебя там как?

— Угу, — коротко сказал Никотиныч, давая понять, что кассету с изображением он уже расшифровал.

— Вот и замечательно — тогда в восемь я у тебя буду.

Лобстер повесил трубку и подумал: «Если обе квартиры находятся под наблюдением, где же мы будем ломать?»

Он не знал, что за наблюдение выставило ФАПСИ, но, вполне вероятно, где-нибудь недалеко от дома стоит небольшой фургон, напичканный аппаратурой. И ладно, если от него тянутся проводки к телефонным кабелям или вентиляционным отверстиям. Недавно в одном из западных журналов по хакингу он вычитал, что америкашки придумали способ считывания сигнала с монитора! Устройство ловит слабые радиочастоты монитора и переводит их в видеосигнал. Где уверенность, что наши не заимствовали у америкашек методику? Как говорится, что крестьяне, то и обезьяне! Тогда всё… Тогда все их труды насмарку! Их повяжут раньше, чем они успеют влезть в терминал.

Поразмыслив немного, Лобстер пришёл к выводу, что на самом деле всё не так страшно. Если бы квартиры прослушивались и просматривались, начальство давным-давно вызвало бы их на ковёр — чем вы, ребята, занимаетесь в свободное от работы время? Банк ломаете? Да и китаянка скрывать не будет… Или будет?

Лобстер подумал о том, что самый лучший вариант для взлома — использование высокоскоростной линии, тогда всё дело можно провернуть минут за десять. Дело не в скорости работы его или Никотиныча пальцев — он загрузит в компьютер программу, которая сама будет набирать шифры со скоростью шестьсот знаков в минут) и, получив доступ, мгновенно переходить к следующему счёту, — вся загвоздка в скорости передачи информации по линии. Из-за этой самой скорости чаще всего хакеров и ловят с поличным. Самые скоростные линии, конечно, в ФАПСИ. Но… В общем, надо обо всём переговорить с Никотинычем.

На этот раз «свидание» было назначено в магазине, напротив станции метро. Там тоже был кулинарный отдел, а рядом с витриной стояли два высоких стола, чтобы за ними можно было перекусить на скорую руку.

Девочка стояла за одним из столов и неторопливо ела пирожное-«картошку», запивая его апельсиновым соком. На ней была всё та же красная шапка, вязаный шарф поверх пальто. Народу в этот час в магазине было много.

Хэ притормозила рядом с магазином, взглянула на напарника. Лис шмыгнул носом.

— Ну что, пойдём в гости к Красной Шапочке, — усмехнулся он и спросил уже серьёзно: — Всё перекрыли?

— Всё. Мышь не проскочит, — сказала китаянка и, помолчав немного, добавила: — Впрочем, это не твоя забота.

— Ну всё, я пошёл.

— С Богом, — кивнула Хэ.

Лис выбрался из машины и направился к дверям магазина. Он прошёлся по залу, оценивая обстановку, купил в кулинарном отделе упаковку салата и бутылку пива. Встал за столик рядом с девочкой.

— Привет.

Девочка кивнула в ответ.

Лис выложил на стол небольшую коробочку с надписью «Сливочная помадка». В коробке были дискеты. Девочка тут же сунула коробку в рюкзак, в свою очередь, выложила на стол школьный пенал.

— Здесь всё — расчёт, — сказала она и, не допив сок, направилась к дверям.

Лис сунул пенал за пазуху, проследил за девочкой взглядом, открыл упаковку, стал есть салат.

Девочка вышла из магазина, поправила шапочку и неторопливо направилась в ближайший двор. Она пересекла двор, подошла к крайнему подъезду блочной девятиэтажки, набрала код.

Девочка вызвала лифт и, достав из кармана пальто шоколадную конфету, сунула её в рот.

Она вышла на восьмом этаже, открыла своим ключом дверь, сделала шаг. В это мгновение сзади вдруг появились двое мужчин в чёрных масках с оружием на изготовку, толкнули её в прихожую. Девочка упала, она попыталась поднять голову, но резкий голос приказал: «Лежать!» Снизу донёсся топот ног — по лестнице бежало ещё человек пять. Все они устремились в квартиру.

Маленькая светловолосая женщина в стареньком халате и очках, сдвинутых на кончик носа, сидела за швейной машинкой. На столе лежали куски ткани, подушечка с иголками и булавками. Дешёвое бра на стене освещало её рабочее место. Дверь в коридор была закрыта.

Послышался щелчок открываемого замка, затем в коридоре что-то мягко упало, будто оборвалось с вешалки пальто.

— Лиза? — крикнула женщина. И тут в комнату ворвались вооружённые мужчины в масках. Очки упали с носа, женщина вскочила со стула и страшно закричала. В следующее мгновение она оказалась на полу, лицом вниз.

— Молчать! — приказал ей строгий грубый голос.

Люди в масках обследовали две комнаты, туалет, ванную, заглянули в шкафы, на балкон. Больше в квартире никого не было.

— Только не убивайте! — попросила женщина слабым голосом, пытаясь сдержать сами собой льющиеся слёзы.

…Лобстер подошёл к окну, осторожно выглянул из-за шторы. Во дворе не было ничего подозрительного. Он вернулся к дивану, где сидел Никотиныч, включил телевизор, прибавил звук.

— Итак, сопоставление ключей, добытых разными способами, показало, что алгоритм шифрования один и тот же. Это значит, что мы у цели — можно входить в терминал.

— Да, — кивнул Никотиныч и рассмеялся. — Зубы вставлю!

— Кто-то хотел лабораторию по интеллекту создавать, — напомнил Лобстер.

— Ну, это святое. Одно другому не мешает. Ты забыл одну важную вещь.

— Какую ещё вещь? — нахмурился Лобстер.

— Счета, на которые мы переведём деньги.

— Блин, как же я не подумал! — Лобстер сел на диван, растерянно посмотрел на Никотиныча.

— Да, — улыбнулся Никотиныч. — Ты тоже иногда бываешь «чайником». Где же мы их откроем, позвольте осведомиться, молодой человек?

Лобстер подавленно молчал.

— То-то! Ладно, не грузись. — Никотиныч подтолкнул его плечом, постучал себя указательным пальцем по лбу. — Голова-то — вот она. Ситуация под контролем. Человечек, который достал нам карты и кассету, открыл и счета. Я решил использовать оффшорные зоны.

— Нам надо будет их немедленно снять, пока Интерпол не наложил свою лапу! — сказал Лобстер.

— Что суетишься, Лобстер? Всё продумано. Деньги тут же, в соответствии с кредитными поручениями, уйдут дальше, а потом снова сольются в один поток и осядут на счетах фиктивной фирмы, якобы занимающейся поставкой нефти на их рынок. Президент компании — наш человечек. Когда обычный господин обналичивает несколько миллионов, это выглядит более чем подозрительно, но если солидная компания… Ни одна собака не найдёт. А когда у нас лаборатория будет…

— М-да, ну ты и жук! Когда только успеваешь! — подозрительно покосился на приятеля Лобстер.

— Тебе — взломы, мне — деньги, — пошутил Никотиныч. — Вопрос — когда?

— В пятницу вечером, — твёрдо сказал Лобстер. — Тогда в нашем распоряжении будет два дня.

— Пятница уже завтра, — напомнил Никотиныч.

— Ну и что, у нас всё готово. Осталась только линия. Поскольку я сейчас должен работать дома, этим займёшься ты. Когда все уйдут, подключишь «локалку» к внешней сети. А в понедельник вырубишь. Инструкции я тебе дам подробнейшие, не ошибёшься.

— Лобстер, ты что, охренел? Нас же за одно место повесят!

— Не успеют. Никакой утечки не будет, я тебе обещаю. Мы будем сидеть здесь, а ломать оттуда. Просто попользуемся скоростной линией — и всё!

— Ну не знаю, — Никотиныч покачал головой. — Я своей башкой рисковать не хочу! Они ведь нас даже судить не будут! Зароют где-нибудь в лесу, и поминай как звали!

— Хорошо, можем не ломать, — сказал Лобстер с издёвкой.

— Нет-нет, но почему же не ломать? — растерялся Никотиныч. — Давай без скоростной линии, по старинке, простенько так.

— Вот тогда-то нас точно повесят за одно место! — твёрдо сказал Лобстер.

Никотиныч тяжело вздохнул и задумался. Он ушёл на кухню, хлопнул дверцей холодильника, стал возиться с ужином. Лобстер смотрел какую-то идиотскую американскую комедию про инопланетян.

Неожиданно Никотиныч появился в дверном проёме. В одной руке у него был нож, в другом — очищенная луковица.

— Ну смотри, если только из-за тебя весь взлом сорвётся!..

— Не сорвётся, — уверенно сказал Лобстер.

На стуле сидела зарёванная Лиза. На ней не было ни красной шапочки, ни пальто, ни шарфа. Растрёпанные волосы стояли торчком. Напротив неё за письменным столом сидел усталый мужчина в штатском и что-то писал. На диване лежал выпотрошенный чёрный рюкзак: учебники, тетрадки, дневник, коробка «Сливочная помадка», несколько купюр среднего достоинства.

В комнату бесшумно вошла Хэ.

— Где? — спросила она у мужчины.

— Говорит, в мусоропровод бросает. У них в ведре под мойкой одноразовый пакет. Она кладёт контейнер в мусор, завязывает пакет — и в мусоропровод, поэтому никаких контактов и не выявлено.

Хэ села на диван, внимательно оглядела девочку.

— Хорошо, как ты получала задание и деньги?

Лиза шмыгнула носом и тяжело вздохнула.

— У нас в школе раздевалка охраняемая. Мне в пакет со «сменкой» совали.

— Ну а с чего всё началось? Тебе что, сразу в пакет дискеты с деньгами сунули, или как?

— Нет, подошёл дяденька во дворе, сказал — денег даст, если я посылку его жене отнесу. Поссорился он с ней, что ли? Ну я и отнесла. А потом он ещё попросил. Только я его больше не видела.

— Дворники когда мусор вынимают? — спросила Хэ у следователя.

— Работаем, работаем, не волнуйтесь, — кивнул тот.

— Помнишь, куда посылку относила? Сможешь показать?

Лиза пожала плечами:

— Он на машине меня подвёз.

— Понятно. Ну а платил-то много?

— Пятьдесят рублей! — гордо сказала девочка.

— Ладно, продолжайте. Нам нужны все связи. Все, без исключения, — повторила китаянка. — Эх ты, Красная Шапочка, Красная Шапочка. Выпороть бы тебя, как Сидорову козу! — Хэ взяла с дивана коробку «Сливочной помадки» и вышла.

В соседней комнате следователь допрашивал мать девочки. Пахло лекарствами. На столе стояли пузырьки.

— Денег я ей, что ли, не давала? — плакала женщина. — Накормлена, обута, одета не хуже других.

— Вы шьёте? — прервала её бурную тираду Хэ, кивнув на швейную машинку.

— В ателье шью, дома шью, — обречённо вздохнула женщина.

— Заказчики к вам домой приходят?

— Всяко бывает. Иногда я к ним, иногда они.

— А подруг у дочери много?

Женщина пожала плечами:

— Да не так чтобы очень.

— Заказчики, подруги — абсолютно всех. Все связи, — сказала Хэ второму следователю и вышла из комнаты.

— Иди сюда! — строго позвала Хэ девочку.

Они оказались на кухне. Хэ протянула Лизе коробку «Сливочной помадки».

— Клади, завязывай — всё, как обычно.

Лиза сунула коробку в мусорный мешок, завязала концы мешка на двойной узел. Китаянка взяла у неё мешок.

— Всё, иди в комнату! — приказала девочке Хэ.

Около двери квартиры дежурили люди в масках с автоматами. Они посторонились, пропуская Хэ.

Она спустилась на один пролёт вниз, открыла мусороприемник, положила в него мешок. Лязгнула крышка. Мешок полетел вниз.

Хэ вышла из подъезда, открыла дверцу машины, опустилась на сиденье.

— Всё, считай, провалили операцию, — сказала она Лису.

— Почему?

— Потому что времени на разработку мало дали, — объяснила Хэ. — Кто же знал, что у них так всё сложно!

— Да ладно, не психуй! Не сегодня завтра их ребята возьмут, — твёрдо сказал Лис.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Хэ. — Ну что, будем задницы мылить? Так это у вас, у русских, кажется, называется?

И настал день… С утра Лобстер был абсолютно спокоен. Компьютер и весь инструментарий для взлома были проверены несколько раз. Он до одиннадцати валялся в ванне и пел хакерские частушки, потом оделся и сказал, что поскольку он теперь опять «в свободном полёте», то поедет в зоопарк смотреть на крокодилов: своим спокойствием они внушают ему здоровый оптимизм. Насчёт крокодилов Лобстер врал: ему просто всё осточертело. Очень часто бывало так, что какая-нибудь нудная продолжительная работа вставала костью в горле, вызывая тошноту, руки опускались, хотелось на всё плюнуть и повеселиться от души. Ему хватало всего одного вечера для того, чтобы снять накопившуюся усталость, на следующее утро «производственная» тошнота проходила, и он снова готов был сидеть за машиной сутками. Взлом, на который, с перерывами, он потратил больше года, давным-давно уже вызывал у него тошноту, может быть, поэтому он так часто в последнее время уходил в загулы, отлынивая от работы?

Лобстер набрал номер телефона.

— Здрасте, ну что, через полчасика я выхожу, да?

В отличие от Лобстера Никотиныч с самого утра был как на иголках. Ночью он спал всего часа два. Просыпался каждые пятнадцать минут и смотрел на светящийся циферблат электронных часов. Проворочавшись до шести, встал и напился растворимого кофе, чтобы днём «не срубиться». Ему предстояла самая ответственная часть взлома — подключение к высокоскоростной линии связи. Лобстер снабдил его всем необходимым и даже нарисовал на листке, в какую дырочку какую пумпочку втыкать, будто он последний «чайник»! Никотиныч всё равно трусил. Трусость была у него в крови, может, поэтому он, даже ни пикнув, пошёл на службу в ФАПСИ, хотя ему, в отличие от Лобстера, имеющему большое количество хакерских грехов, вроде бы ничего не угрожало. Ну как же, побоялся — он сейчас откажется, а ему потом автокатастрофу где-нибудь за городом устроят! Трусость — это навсегда… А тут — к высокоскоростной линии подключись! Легко сказать! Лобстер — вор без царя в голове — наломал таких дров, что по нему даже стрелять стали, теперь под охраной возят. А ему-то это зачем? Он из трусости своей и деньги из банка решил украсть… Страшно ведь идти просить: «Подайте, Христа ради, на лабораторию искусственного интеллекта». Мало того что не подадут, так ещё пинками с лестницы спустят. Находился он по начальствам, пока в институте работал. Все на тебя так смотрят, будто ты в их карман без спросу лезешь. А тут они возьмут потихоньку, никто ничего и не заметит… Никотиныч побрился, оделся, сложил в портфель «аксессуары» и поехал на работу.

Лобстер соврал Никотинычу, что поехал в зоопарк: делать ему нечего — с больным горлом рассматривать неподвижно лежащих крокодилов. Было у него одно дельце. Он вышел на улицу, огляделся, заметил припаркованный рядом с «ракушками» служебный автомобиль. Вообще-то это было очень удобно — иметь охрану.

Он сел в машину. Охраняли его двое: один — щупловатый веснушчатый парень, второй напротив, здоров как бык, и, когда он садился в машину, она заметно проседала под его грузным телом. Вообще-то работы у охраны было немного, пока ездил на службу — отвезти да привезти, а после, когда засел за тактико-технические характеристики, ей вообще стало нечего делать.

— Куда? — спросил первый парень, выруливая со двора.

— В центр, — ответил Лобстер. — Ребята, я сегодня отвязаться хочу по полной программе. Прикроете меня, если что?

Второй пожал плечами:

— Смотря что под этим словом понимать.

— Да нет-нет, ничего такого. Просто хочу в один бар зайти. Составите компанию?

В этот час в баре было малолюдно, высокие креслица рядом со стойкой пустовали. Лобстер сел за стойку, по бокам расположились его охранники. Бармен скользнул по Лобстеру взглядом — не узнал. Да, он правильно всё высчитал — сегодня была смена того самого козла, который его выставил из бара. У дверей дежурил охранник — Вадик. «Ну вот и хорошо», — подумал Лобстер, рассматривая меню.

— Что будете? — Бармен любезно улыбнулся.

— Мне персиковый сок, — сделал заказ водитель. Охранник-«бык» попросил стакан пепси, а Лобстер заказал себе коктейль, про который ему писала Миранда.

Коктейль оказался сладким на вкус.

— Ребята, прикройте меня! — тихо сказал Лобстер своей охране. Охранники переглянулись. В это мгновение он позвал бармена: — Эй!

Бармен обернулся, Лобстер плеснул ему в лицо содержимое бокала.

— Ты чё, забыл меня?

Бармен на мгновение растерялся, стал вытирать полотенцем мокрое лицо, потом прошипел:

— Ах это ты, сука, ну всё, теперь… Вадик!

Охранник двинулся к стойке. Водитель с «быком» снова переглянулись, поднялись и загородили Лобстера от Вадика. Когда он попытался раздвинуть их, то оказался лежащим на полу с заломленной рукой.

Бармен оторопел:

— Мужики, вы чё, неприятностей хотите? Будет их у вас!

Лобстер достал из внутреннего кармана удостоверение и сунул его под нос бармену.

— Неприятности сейчас будут у тебя, приятель. Я говорил, что злопамятный? Как насчёт капелек для носа?

Лицо бармена вытянулось в испуге.

— Ребята, да вы что? Я с этим вообще никак! Ходит тут один, торгует. Севой зовут. Он всё на «Пушке» тусуется.

— Ну а Белка? Я тебя про Белку в прошлый раз спрашивал.

— Нету, не было. Ей-богу, больше не заходила. Ну, клянусь!

— Ладно, не хами больше посетителям, — сказал Лобстер на прощание и направился к выходу.

Его охранники оставили Вадика лежащим на полу и последовали за ним.

— Ты, Олег, больше так никогда не делай! — строго сказал второй, садясь в машину. — У нас на твои разборки никаких инструкций нет.

— Извините, мужики. Должок был.

— Ты его на дурь разводил? — Водитель посмотрел на Лобстера в зеркало, тронул машину с места. — Этим Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков занимается. Был бы он побойчей…

— Извини, Олег, но я обязан доложить начальству, — честно признался «бык».

— Пожалуйста, — с усмешкой кивнул Лобстер. Он вдруг представил на месте «быка» Никотиныча. Что бы сейчас началось! «Как ты мог?! В самый ответственный день нашей жизни! Хочешь всё провалить? Повесить тебя за это мало!» Сейчас Лобстер был абсолютно уверен, что операция пройдёт успешно: слишком много затрачено душевных сил… Если только банк не прекратит вдруг электронные платежи. Это был гусарский кураж. Иногда хочется дать кому-нибудь по морде, выпить бутылку, сидя на карнизе двенадцатого этажа, прыгнуть в лужу, обрызгивая прохожих, заорать на весь белый свет: «Вы — дерьмо!», заставляя их обернуться. Наверное, так же повёл бы себя в подобной ситуации его отец: ничего не поделаешь — дурная наследственность… — Извините, ребята, больше такого не будет. Домой!

…Был шестой час вечера. На улице уже темнело. Лобстер лежал на кровати, слушал плеер и смотрел в потолок с тёмными разводами. До взлома оставалось ещё больше семи часов.

В прихожей раздался звонок. Лобстер подумал, что это дядя Паша. Он ему сейчас откроет, даст денег и попросит сходить в магазин. Они сядут на кухне, дядя Паша будет пить и рассказывать свои чеченские байки, а Лобстер будет внимательно слушать и постарается ни о чём не думать.

Он поднялся с кровати, направился к двери, глянул в глазок. На лестничной площадке стояла китаянка. Лобстер нахмурился. Ну, сейчас начнётся!

— Привет, — сказал он, открывая дверь.

— Что случилось, Лобстер? — спросила она, проходя в комнату.

— Ничего, — пожал плечами Лобстер.

— Мы его прикрываем: даём охрану, пылинки сдуваем, а он шляется чёрт знает где, скандалит! И это ты называешь ничего? Ты же нас всех подставил!

— Никого я не подставлял. — Лобстер подумал, что надо было не открывать дверь. Хотя какой смысл? Эта в замочную скважину пролезет.

— Почему ты ночевал у Никотиныча?

— Это уже моё дело, где мне ночевать! — взорвался Лобстер. — Может, мы с ним «голубые»?

— Нет, вы не «голубые», вы — хакеры, — неожиданно произнесла китаянка. — Очередной взлом? Лобстер вздрогнул, и она, кажется, это заметила.

— С чего ты взяла?

— Да потому что я видела его сегодня!

— Никотиныча? — уточнил Лобстер.

— Да, Сергея Дмитриевича. Знаешь, есть такая методика — по глазам человека определять, врёт он или нет. У европейцев глаза бегают в одну сторону, у китайцев — в другую, потому что у нас разное сознание.

— То есть как бегают?

— Когда ты что-то вспоминаешь, у тебя глазное яблоко движется влево, когда мечтаешь, фантазируешь, врёшь — вправо. Ты мне сейчас врёшь, Лобстер. Зачем вы подключились к скоростной линии?

«Скотина, Никотиныч! Ведь просил дождаться, когда никого не будет! Там всего-то пару проводков соединить!»

— Слушай, что ты на меня сегодня наезжаешь! Никуда мы не подключались! Я вообще спать хочу. С тобой, — добавил Лобстер и попытался обнять Хэ. Китаянка отстранилась.

— Я не видела, подключался он к сети или нет, но учти, в конторе стоят специальные приборы, которые фиксируют нагрузку на линию. Если среди ночи она вдруг неожиданно возрастёт, аппаратура начнёт отслеживать сигнал. Вас вычислят в течение пятидесяти пяти секунд. Ты меня понял?

— Мы, может, конечно, и врём иногда, но вы, китайцы, большие фантазёры в области высоких технологий, — попытался пошутить Лобстер. — Ваша линия ночью будет крепко спать.

— Не смешно, — покачала головой Хэ. — Если вы произведёте взлом, то подставите всех. Бред — ФАПСИ ломает иностранный банк! Это же международный скандал!

Китаянка заставила Лобстера снова вздрогнуть. Значит, она всё-таки их «слушала», всё знала и помалкивала до поры до времени.

— За что я всегда ненавидел вашу контору, так это за наушничество! Вы же всегда доносите, слушаете, смотрите, как бы кто в сторону не ушёл. Шаг в сторону — расстрел, так, кажется?! — зло сказал Лобстер. — Нету у нас никакого банка, нету! Игрушку мы хотим с Никотинычем скачать! Я был прав тогда! Ты всегда работаешь: ешь со мной — работаешь, целуешься со мной — работаешь, спишь со мной — работаешь! А потом к начальству в кабинет — доложить!

Неожиданно из глаз Хэ брызнули слёзы. Лобстер оторопел. Он привык видеть её сильной, сдержанной, жёсткой, деловой. Хрупкая фарфоровая фигурка и огромная затаённая сила, которая может вырваться наружу, сметая всё на своём пути — это и завораживало его, и привлекало.

— Я никому ни слова! Никому! Я не следила, не слушала, я просто догадалась, — забормотала она сквозь слёзы. — У тебя на столе лежала кредитная карточка английского банка. У нас нет такого. Я и подумала… Никто тебя не подслушивает и ничего не знает. Больно надо — на тебя силы тратить!

Лобстеру неожиданно стало жалко Хэ, он привлёк её к себе, крепко обнял, стал вытирать слёзы с её щёк.

— Ладно, ладно, хватит реветь. Никого мы подставлять не собираемся. И банка никакого нету. А кредитке этой — тыщу лет, у меня мать в Англию ездила.

— Туристом? — спросила Хэ, утирая слёзы.

— Угу, — кивнул Лобстер. — На Рождество.

— Я очень хочу тебя, но у меня нет времени, — шёпотом произнесла китаянка.

— Почему? — удивился Лобстер.

— Потому что я сегодня работаю.

Она уехала через час, он заправил постель, принял ванну, побрился. Потом снова нацепил наушники, лёг и стал слушать музыку. «Это хорошо, что она сегодня работает, — думал Лобстер. — Всё один к одному. Иначе пришлось бы выпутываться. Нет, ну какая умница! Зацепилась за кредитку на столе и вытащила всё! Совсем как я!» Лобстер вспомнил, как вычислил тогда Миранду в аэропорту. А впрочем, зачем ещё хакеру кредитная карточка? Конечно, чтоб взломать! Всё-таки они с Никотинычем не были осторожны в последнее время. Нюх потеряли, как говорится.

Без пяти десять запиликал сотовый телефон. Лобстер открыл глаза, приподнял голову. За окном падал крупный снег, и от этого на улице стало светлее. Лобстер пошарил рукой по полу, поднял трубку.

— Да, — сказал он сонным голосом.

— Лобстер, это я, — раздался в трубке звонкий голосок.

— Кто я? — Лобстер не сразу понял, что звонит Миранда.

— Вот те на! Уже невесту не узнаёт! — Миранда хихикнула.

— А, привет. Ты чё, из Англии?

— Нет, из Москвы. Я здесь рядышком с тобой, хочу зайти в гости.

Только её сейчас не хватало! Лобстер взглянул на часы.

— Как ты меня нашла? — спросил он удивлённо.

— Мир не без добрых людей. — В трубке раздались короткие гудки.

Ну уж нет! Лобстер вскочил с кровати, стал быстро одеваться. Сунул в рюкзак компакты, дискеты, бросился к двери.

Он выскочил из подъезда, огляделся. Машины с охраной не было. Всё правильно, по легенде, он сейчас сидит дома и кушает компот. Стремительно пересёк двор. Направился в сторону метро.

— Лобстер! — раздался сзади голос Миранды.

Он обернулся, изобразил на лице радость. На Миранде была дутая куртка, джинсы, кроссовки. Волосы растрепались. На щеках горел яркий румянец. Куда глаза его смотрели — нашёл тоже мотылька! Простая русская баба!

— Миранда?

Она подошла к нему, чмокнула в щёку.

— Убегаешь?

— Да нет, гуляю.

— Может, вместе погуляем? — предложила девушка.

— Слушай, мне некогда сейчас. Может, в другой раз встретимся?

— Если ты на «Сходненскую», я с тобой.

— На какую ещё «Сходненскую»? — нахмурился Лобстер. Они что, сговорились все? — Я же сказал — дело!

Миранда взяла его под руку.

— Ну как, я же должна представить тебя своему отцу, попросить благословения. А то нехорошо как-то получается.

Лобстер остановился как вкопанный, удивлённо уставился на Миранду.

— Какому ещё отцу?

— Как какому? Сергею Дмитриевичу Ермолаеву по кличке Никотиныч.

Что? Лобстер почувствовал, как по всему телу прошла горячая волна, будто его окатили кипятком, посмотрел в её глаза.

— Значит, ты и есть тот человечек, который доставал кредитки, делал запись и работает президентом крупной нефтяной компании?

Миранда рассмеялась:

— Тебя что-то удивляет? Да, я стажировалась в английском банке по системам безопасности, и ты об этом знал.

— Да нет, теперь уже ничего. Ты знаешь, пока тебя не было, в моей жизни многое изменилось. Я устроился на работу, нашёл другую женщину — в общем…

— Кто бы сомневался! — сказала Миранда презрительно. — Впрочем, больно ты мне нужен! Читал моё последнее письмо? Ну вот то-то! На мой век мужиков хватит. Я, собственно не за этим. Просто надо решить, какова моя доля.

— Какая ещё, к чёрту, доля, что ты гонишь?

— Ну, процентов тридцать, я думаю, мои.

— Раз вы с папой, пускай он с тобой поделится.

— Ну уж нет, мои деньги — это мои деньги! Интересно, что бы вы делали без моих кредиток?

— Да уж как-нибудь обошлись бы.

— А ты не думал, что я могу снять все деньги? У меня уже и билет до Гибралтара есть!

Лобстер развернулся и зашагал назад к дому.

— Лобстер, ты куда?

— Никуда. Домой. Писать хочу.

— Ты что задумал? — Миранда бросилась за ним следом, схватила за рукав, развернула к себе. — Через час мы должны быть у отца.

— Ну так поезжай, я тебя не держу. — Лобстер резким движением оторвал от рукава её пальцы и двинулся дальше.

— А как же взлом?

— Взлома не будет!

— То есть как не будет? — Миранда замерла на мгновение, снова бросилась за ним.

— Молча. Достали вы все меня!

— Нет-нет, погоди, так нельзя! Мы столько работали!

— Ну так ломайте без меня, если работали! — закричал Лобстер и прибавил шаг.

Так они дошли до подъезда. Лобстер нажал на кнопки кодового замка, открыл дверь и вошёл внутрь.

— Лобстер, ты сволочь! — Миранда кинулась за ним.

Лобстер, не разуваясь, прошёл в комнату, включил свет, сел за компьютеры, щёлкнул мышкой. На экране появилась голова отца. Теперь она уже полностью обросла кожей, в глазницах появились пока что бесцветные глазные яблоки, не хватало только шевелюры. Лобстер с любопытством рассматривал портрет, потом пошёл в ванную, глянул в зеркало на собственное отражение.

— Ну что, если я ему такие же, как у меня, глаза сделаю, не обидится? — спросил он самого себя.

Миранда встала в дверном проёме. По всему было видно, что она нервничает.

— Лобстер, поехали, а? Нельзя так. Отец ждёт!

— То есть накалывать меня по полной программе можно, а так, видите ли, нельзя! — зло сказал Лобстер и снова уселся за компьютер. Он защёлкал мышкой, и глаза обрели серый, с зелёными вкраплениями, цвет. Занялся волосами. В «базе» не было торчащей, как у него, в разные стороны, шевелюры, пришлось «рисовать» приглаженные.

— Тебя никто не накалывал. Просто так совпало. Ты познакомился сначала с ним, потом со мной. Мы с матерью с ним тыщу лет не живём. А потом он меня на это дело подбил. Просил никому ни слова. Бывают в жизни совпадения. Мир тесен.

— Не бывает, — мотнул головой Лобстер.

— Боже мой, какой страшный! Кто это? — кивнула Миранда на монитор.

— У тебя свой отец, у меня свой, — сказал Лобстер. — Ну вот и всё! — Он сохранил изображение, вышел из программы. — У тебя от снега тушь потекла.

— Да ладно врать, она не смывается!

— Посмотрись!

Миранда недоверчиво посмотрела на него, направилась в ванную. Он вскочил, бросился за ней следом, захлопнул дверь ванной, задвинул шпингалет.

Миранда стукнула кулаком в дверь.

— Эй, Лобстер, открой немедленно!

Он вернулся в комнату за рюкзаком и побежал к входной двери.

— Сволочь, подонок! Лобстер, открой! — Миранда отчаянно колотила кулаками в дверь ванной.

— Ты чего опаздываешь? — такими словами встретил Лобстера Никотиныч.

— Да так, проспал немного, — неопределённо пожал плечами Лобстер.

Он прошёл в комнату, отодвинул створку шкафа-купе, сел за машину. Компьютер уже был включён. Лобстер нажал на кнопку сидирома, с жужжанием выехала панель с гнездом для «компашки». Он аккуратно положил компакт-диск в гнездо. Пальцы подрагивали.

— Предстартовая лихорадка? — поинтересовался Никотиныч, садясь на стул рядом.

— Поехали, — просто сказал Лобстер и забарабанил по клавишам.

Некоторое время оба молчали. Лобстер стучал по клавишам, загружая программы, ждал, пока установится связь, снова стучал по клавишам. Жужжал сидиром, шуршал жёсткий диск, стрекотала в дисководе дискета.

Через девять минут Лобстер вышел на банковский терминал. Обернулся к Никотинычу.

— Ну что, парень запрашивает шифры. Делаем?

Никотиныч шумно сглотнул слюну и кивнул:

— Делаем!

Лобстер снова застучал по клавишам. Напряжение возрастало. Никотиныч не выдержал, вскочил со стула, нервно заходил по комнате. Щелчком выбил из пачки сигарету.

— Иди на кухню кури! — грозно сказал Лобстер.

Никотиныч послушно убежал на кухню. Когда он вернулся, Лобстер слегка повернул к нему монитор, чтобы было видно изображение.

— Пожалуйста, открытый счёт. На счету находится пятьдесят шесть тысяч фунтов стерлингов. Он запрашивает, будем ли мы снимать?

— Конечно, будем, — нервно сказал Никотиныч.

— Нет, не будем, — помотал головой Лобстер и повернул монитор к себе.

— Ты что, рехнулся? — оторопел Никотиныч. — Вот же они, бабки! За ночь можно сто, тысячу счётов вскрыть!

— В том-то и дело, что нельзя. — Лобстер тяжело вздохнул.

— Почему, почему нельзя? — Никотиныч смотрел на него, как на сумасшедшего.

— Потому что мы всех их подставим. Начальника нашего, Хэ, охрану — весь отдел, себя.

— Да, ну и что? Пока всё вскроется, мы уже свалим. Лобстер, не дури! Давай уже бабки переводить — время идёт!

— Ну и пусть идёт! Скоро нас засекут и… — Лобстер встал из-за компьютера, пошёл на кухню. — Пиво есть?

— В холодильнике, — автоматически ответил Никотиныч. — Нет, ты что, серьёзно? А зачем же тогда ломали? — закричал он.

Лобстер вернулся в комнату с бутылкой пива в руке.

— Манифест хакеров знаешь?

— Нет, — вздохнул Никотиныч.

— Взломать взломай, но не вреди. Я не буду гадить там, где живу!

— С каких это ты пор стал таким законопослушным? — зло усмехнулся Никотиныч.

— С недавних. — Лобстер поставил на стол недопитую бутылку и направился в прихожую, стал одеваться. — Когда встретил её.

— Кого её? — не понял Никотиныч.

— Нашу маленькую Хэ. — Лобстер повязал на шее шарф.

— Да при чём тут Хэ, чёрт возьми! Мы же целый год на этот взлом убили! Денег кучу истратили, нервов! — Никотиныч был готов наброситься на Лобстера с кулаками.

— А при том, дорогой мой Никотиныч, что я её люблю. Я тебе банк взломал? Взломал. Деньги вон лежат. — Лобстер кивнул на монитор. — А уж брать их или не брать на свою искусственную лабораторию — это как тебе совесть подскажет, — сказал он и вышел за дверь.

Никотиныч некоторое время ошарашено смотрел на закрывшуюся дверь, потом выматерился, подошёл к компьютеру, опустился на стул. В окошечке призывно светилась сумма — 56427.00.

Лобстер открыл дверь квартиры и сразу увидел полоску света, струящегося из ванной комнаты. Шпингалет был выдран с мясом. «Выбралась», — подумал Лобстер. Он заглянул на кухню, в комнату — Миранды не было. «Убежала, — подумал он. — Ну что ж, скатертью дорога!» Проснулся Триллер, стал, мяукая, тереться об его ноги.

Он покормил котёнка, разделся и лёг спать.

Охранник фирмы «Галатея» увидел у входной двери парня в вязаной шапочке. Он сразу узнал Лобстера и, не дожидаясь, пока он надавит на кнопку звонка, открыл ему дверь.

— Здрасте, — приветливо кивнул Лобстеру охранник. — Татьяна Борисовна у себя.

— Здрасте, спасибо, — в свою очередь улыбнулся Лобстер.

Он надавил на дверную ручку и вошёл в кабинет.

Мать сидела за столом, обложившись бумагами. Подняла на него взгляд, улыбнулась.

— Олежек! Ну наконец-то!

Он подошёл к ней, обнял, поцеловал.

— Хоть оделся поприличней, — заметила мать. — Минут пятнадцать можешь подождать? И поедем обедать. На компьютере пока поиграй.

— Мама, можно мне опять одну штуку распечатать? — спросил Лобстер.

— Конечно, можно. Зачем спрашиваешь?

Лобстер подошёл к принтеру, нажал на кнопку. Загорелись зелёные лампочки, показывая, что он готов к работе. Лобстер проверил бумагу в лотке и нажал на клавиатуре «Enter». Принтер зашумел. Лобстер наблюдал за тем, как выползает, скользя по резиновым валикам, бумажный лист. Оглянулся на мать. Татьяна Борисовна была поглощена бумагами.

Лобстер взял отпечатанный лист, подошёл к столу.

— Мам, он так выглядел? — спросил Лобстер и выложил перед матерью на стол лист с портретом отца.

Татьяна Борисовна побледнела.

— Где ты это взял? — спросила она упавшим голосом.

— По черепу восстановил.

— Как это по черепу? — Мать подняла на него испуганный взгляд.

— Как обычно — на компьютере. Герасимовский метод. — Лобстер сказал об этом как о чём-то само собой разумеющемся.

Её губы мелко задрожали, из глаз потекли слёзы.

— Олег… что… это? — Она не могла найти слов, выдвинула нижний ящик стола, приподняла стопку бумаги и вынула из-под неё большую чёрно-белую фотографию. На фотографии была она и отец. Они сидели в обнимку на бабушкином диване и улыбались в объектив. Отец на фотографии как две капли воды походил на портрет, отпечатанный принтером.

— Ну вот, а ты мне врала — фотографий нет! — укоризненно покачал головой Лобстер. Он взял отпечатанный портрет, полюбовался своей работой. — Я же говорил, наши технологии — самые совершенные в мире!

Мать, часто хватая ртом воздух, медленно сползала со стула.

Охранник собирался заварить в кружке чай, когда дверь кабинета Татьяны Борисовны распахнулась, из неё высунулся лохматый Лобстер и закричал:

— Маме плохо! Вызовите «скорую»!

…Лобстер вышел из дверей приёмного отделения больницы и растерянно огляделся по сторонам, не зная, куда идти. Увидел людей, которые неторопливо прогуливались по дорожкам, направился в их сторону. На ходу достал из кармана сотовый, набрал номер Никотиныча. В трубке раздались длинные гудки. Ждал Лобстер долго, но к телефону так никто и не подошёл.

Он вышел из ворот больницы и вскинул руку, голосуя. Пять легковушек прошли мимо, даже не притормозив, шестая причалила к тротуару.

— На «Сходненскую», — сказал Лобстер, садясь в машину.

Лобстер несколько раз надавил на кнопку звонка и припал ухом к двери, прислушиваясь. В квартире было тихо. Он подумал, что Никотиныч пошёл в магазин и скоро вернётся, спустился вниз, уселся на скамейку возле подъезда и стал ждать.

Прошло полчаса, но Никотиныч не возвращался. «Суббота. Куда он мог деться? Может, спит?» — подумал Лобстер. Снова поднялся на площадку, снова несколько раз позвонил, потом принялся стучать.

Нечаянно задел дверную ручку, ручка металлически звякнула, и дверь приоткрылась. «Надо же, открыто!» — удивился Лобстер. Он вошёл в квартиру, прикрыл за собой дверь.

— Никотиныч! — позвал он громко. Никто не отозвался. Лобстер заглянул на кухню, в комнату. Всё было, как вчера, и постель не тронута. Только на полу валялись осколки разбитой чашки. Медведь! Лобстер опустился на стул посреди комнаты, огляделся. «Железа» за последнее время у Никотиныча поубавилось — некогда чинить. Как-никак скоро главным киберпанком страны будет!

Лобстер взял со стола пачку сигарет, покрутил её в руках, поднёс к носу, понюхал. Пачка была почти полная. Куда же он пропал? Может, у соседей? Ну ничего, сейчас вернётся, они и про дочурку поговорят, и про то, как друзей «греть»! Интересно, взял он вчера бабки или нет?

Лобстер вспомнил о матери, нахмурился. С ней в больнице остался её водитель — Андрей. Смотрел на него, как волк на поросёнка. Он-то в чём виноват? Подумаешь, портрет папаши восстановил! А вот пожалуйста — микроинфаркт! А ещё говорят, что женщины выносливей мужчин. Всё её чёртов бизнес — на работе сутками торчит! Зато он теперь точно знает, как выглядел его отец. Да, он на него очень похож, и ничего в этом удивительного нет.

Лобстер зевнул, потянулся. Делать было нечего. Решил «размяться» на компьютере. Подошёл к шкафу, потянул в сторону зеркальную дверцу и тут же отпрянул… На стуле перед компьютером, запрокинув голову, сидел Никотиныч. Его руки были связаны сзади ремнём. Компьютер тихонько работал, на экране монитора неторопливо вращались цветные замысловатые фигуры заставки. Ещё не веря, что Никотиныч мёртв, Лобстер осторожно подошёл и заглянул ему в лицо. Его глаза были широко открыты. На лице застыла гримаса боли, а в уголке рта запеклась кроваво-розовая пена.

Лобстер прикрыл ладонью рот и бросился к туалету. Его вырвало. Потом он проверил, закрыта ли входная дверь, умылся, прикрыл створку шкафа, чтобы не видеть покойника, снял трубку телефона и набрал номер.

— Хэ, я у Никотиныча. Он… здесь… он… мёртв!