Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Если у вас выработались две творческие привычки — делать утренние заметки и писать по договоренности с самим собой, — значит, вы уже проделали немалый путь. С одной стороны, вы обрели свободу выражения мысли, а с другой — контроль над собой, пусть пока и неполный. По всей вероятности, теперь вы знаете о себе гораздо больше, чем когда приступали к упражнениям. К примеру, вы знаете, получается ли у вас понемногу наращивать объем утренних заметок и легче ли стало писать в назначенное время. Возможно, вы наконец убедились, что можете писать, если захотите, и что в самом плотном рабочем графике при желании можно найти окошки для творческих занятий. Наверное, теперь вас уже не так удивляет, что писатели способны выдавать книгу за книгой. Физическая сторона работы перестала утомлять и воспринимается как обычное, естественное дело. Ваше представление о том, что же такое жизнь писателя, теперь куда ближе к истине, и это само по себе большое и важное изменение.
Настало время еще раз объективно оценить себя, свои проблемы и возможности. Если вы до сих пор добросовестно выполняли упражнения, у вас должно было накопиться достаточно материала для первого «разбора полетов».
До этого этапа лучше удержаться от соблазна и не перечитывать собственные тексты. Пока вы учитесь писать легко и подключать творческий инстинкт по первому требованию, желательно не смотреть на свой материал критическим взглядом — даже бегло. Высокое или низкое качество работы значения не имеет. Но теперь, вернувшись к первым наброскам для беспристрастной оценки, вы найдете эти словесные излияния весьма познавательными.
Помните, одним из наших главных условий было не читать ни единого слова перед утренним сеансом письма, а еще лучше ни с кем не разговаривать, пока не закончите наброски? Пора объяснить причину. Наш мир переполнен словами. Мы так плотно ими окружены, что без долгих поисков невозможно найти собственные ритмы и понять, какие темы всерьез нас занимают. Тонкие артистические натуры, мечтающие о писательском ремесле, зачастую бывают легко внушаемы. Сознательно или бессознательно они могут увлечься манерой известного писателя и начать ему подражать. Это может быть и подлинный художник слова, и (в большинстве случаев) модный автор, чье имя сейчас на слуху. Если вы не преподавали художественное письмо, то даже и представить себе не можете, как часто ученики восклицают: «Я придумал отличный сюжет, совсем как у Фолкнера!» — или: «Ну, из этого можно сделать натуральную Вирджинию Вулф!» Преподаватель, который имеет неосторожность заявить, что предпочел бы рассказ, написанный в манере самого ученика, обрекает себя на косые взгляды и долгие споры. Многие начинающие авторы отчего-то уверены, что, если скопировать не только стиль, но и повествовательную технику (и даже мировоззрение знаменитого писателя), можно самому стать оригинальным автором. Беда в том, что талантливые художники слова, которые являются для них примером для подражания, всегда растут, меняются, экспериментируют, ищут новый поэтический язык — а бедные усердные эпигоны лишь рабски копируют произведения уже завершенного творческого периода.
Лучший способ отделаться от тяги к подражанию — как можно скорее открыть собственные вкусы и предпочтения. Те странички, что вы исчеркали, пока вырабатывали у себя привычку писать, теперь станут драгоценным исследовательским материалом. Задумайтесь: что именно вы пишете, когда вольно набрасываете пришедшие в голову идеи? Постарайтесь читать так, будто у вас в руках чужой текст. Каковы вкусы этого незнакомого автора, что дается ему лучше всего? Не отвлекайтесь на собственные комплексы. На время забудьте о своих чаяниях, страхах и надеждах и подумайте: какой совет вы дали бы этому незнакомцу, если бы он спросил, о чем ему стоит писать? Повторы, часто возникающие идеи, любимые повествовательные формы подскажут вам ответ. Они намекнут, где кроется ваш природный дар, а дальше вы уже сами решите, нужно ли сосредоточиться на этой сфере. Нет никаких оснований полагать, что вы можете писать лишь в одном жанре и не добьетесь успеха в других литературных формах. Однако это исследование направит вас туда, где залегает самая доступная и самая богатая жила.
По моему опыту, ученик, который излагает ночные сны или вчерашние события, который использует утреннюю «разминку», чтобы записать отдельный случай из жизни или яркий диалог, проявляет склонность к малым повествовательным формам — очерку, рассказу. О том же говорят краткие зарисовки характеров, где намечены самые общие (и даже очевидные) черты и свойства. Тщательный разбор действий и мотивов, глубокий самоанализ (без романтического приукрашивания собственных поступков), сопоставление различных откликов на сходные ситуации, как правило, свойственны будущим романистам. Эссеист тяготеет к наброскам и рассуждениям; если же характеры и действия служат тому, чтобы донести некую идею или проблему, перед нами будущий автор психологической прозы.
Дойдя до этой стадии процесса, мои ученики обыкновенно развивают бурную творческую деятельность. Увидев определенный потенциал в набросках, которые дались без особого труда, они начинают экспериментировать и писать для удовольствия, а над серьезными проблемами и недочетами корпят в «рабочее» время. Эти спонтанные наброски бывают весьма неплохи, и при некоторой шлифовке их зачастую удается превратить в полноценные, законченные тексты. Они могут быть рыхловатыми и хаотичными, но в них уже слышится свежий, естественный голос, что само по себе прекрасно.
На этом этапе вы, вероятно, заметите, что ваши тексты уже не так обрывочны и сумбурны, как прежде. Теперь вы понемногу начинаете сами задавать себе темп и ритм и открываете темы, которые по-настоящему вам интересны.
Здесь мне хотелось бы добавить небольшое примечание для других преподавателей литературного мастерства. Я нахожу, что подробный разбор ученических работ на занятиях — губительная затея, и то, что авторство в этих случаях остается в тайне, нисколько не умаляет ее вреда. Процедура эта слишком болезненна, чтобы вытерпеть ее с философским спокойствием, и может надолго выбить из колеи человека с тонкой душевной организацией, даже если критики будут в целом благосклонны. Однако писатели-новички крайне редко бывают благосклонны к своим собратьям. Куда чаще у них возникает потребность доказать, что хоть сами они пока не достигли высот мастерства, но уже разбираются в недостатках прочитанного текста. Поэтому они и набрасываются на каждую работу, готовые растерзать ее в пух и прах. Пока ученик не поверит в собственные силы и не попросит вынести его труды на суд товарищей, видеть его тексты должен только преподаватель. У каждого свой темп роста. Развитие пойдет естественным путем лишь в том случае, если ему не грозят срывы и задержки, вызванные смущением и неуверенностью в себе. Я всегда советую ученикам держать в тайне все, над чем они работают в данный момент. Бывает, что я неделями не вижу ни единого текста от подлинных звезд класса — и вдруг, после затяжного периода молчания, разом получаю три-четыре готовые рукописи. Поэтому я настаиваю лишь на том, чтобы ученики планомерно и добросовестно выполняли упражнения, но других заданий не даю — даже если мне не показывают промежуточные результаты.
Войти с помощью соц. сетей: