Глава 11
Центр города был в другой стороне – понял я, когда мы вышли на холм, застроенный довольно зажиточными коттеджами. Дорогой район. Я оглянулся назад и увидел город во всей его тихой красе. Не горящие огнями постройки и пустые дороги. Я отсюда видел железную дорогу и, кажется, даже сам поезд. Он был в киллометрах десяти, возможно больше, в противоположной стороне от силосной башни. Я быстро сфотографировал этот вид и выложил в “постер”. После чего направился догонять старика.
Мы за прошли мимо внушительного здания с множеством окон. В таких обычно располагаются административные структуры, подчистую забитые мелкими чиновниками. Видеть такое место опустошенным было довольно странно, и если от остального города веяло локальным апокалипсисом, то это здание больше походило на символ какой-нибудь победившей анархии.
Когда мы обогнули выпирающий угол этого монолитного строения, перед нами, словно небо из-за громовых туч, показалась довольно большая площадь. Выложенная брусчаткой, площадь была пустой. И только в центре стоял памятник императору, неизменно смотрящему в светлое будущее, подняв обе руки ладонями вверх к небесам. Забавно. Наша страна не состоит в империи, а памятники ему - есть, причем по всей стране. Никогда этого не понимал.
Родион уверенно взял курс на памятник. Сначала я не понял этот порыв к осмотру местных достопримечательностей, а затем заметил у подножия статуи человеческий силуэт. По мере приближения я понял, кто это.
— Божечки, где же тебя черти носили? - старушка, которая ехала вместе с Родионом в поезде, раздраженно сложила руки в боки.
— Спасал вот этого вот, — он махнул головой в мою сторону.
Женщина посмотрела так, словно увидела меня только сейчас и скорчила гримасу отвращения смешанного с удивлением.
— И кто ж тебя так? Неужто с нечистью не совладал? — её взгляд то и дело останавливался на какой-нибудь части моей ободранной шкуры.
— Ну, технически… – я впервые за все время подумал о том, что сам монстр, не считая рваных ран на плече и груди, ну и одного толчка об стену, меня-то особо и не зацепил. Мой ободранный вид был вызван в большей мере моей собственной неуклюжестью при побеге от него. Однако, вряд ли я кому-нибудь расскажу историю происхождения всех своих будущих шрамов в таком ключе, так что…
— Да, это всё блуждающий, созданный по вашей с Родионом милости.
— Правда, что ли? — она смущенно посмотрела на мой выколотый глаз.
Я кивнул.
— Блуждающий, да еще и свежий… это же самый жалкий из нежити, голубок. Какой такой пробужденный вот так после него одноглазым останется?
Ну вот, я дожил до того, что над моей неполноценностью смеются даже незнакомые старухи. Что дальше? Я встречу младенца, жонглирующего 9-ю аурами одновременно?
— Я просто встал не с той ноги сегодня. - я пожал плечами и оглянулся, чтобы спрятаться от её взгляда.
Родион заметил мое замешательство и решил встрять в разговор.
— Рита, кончай его донимать. - он посмотрел ей прямо в глаза, - Марк нам еще может помочь, - последнее старик добавил уже тише.
Спутница Родиона переменилась в лице и тут же умолкла. Мне показалось, что ей вдруг стало очень стыдно за свои слова и произошло это так резко, что я даже немного напрягся.
Отчитав жену, старик повернулся ко мне и снова натянул на себя улыбку.
— А мы, между прочим, почти пришли! Здесь минут пять ходу осталось.
— Это здорово, но мне бы по-хорошему к поезду вернуться, меня там уже должны ждать и…
— Марк, я этого говорить не хотел, но… за спасение твоё, можешь мне эту услугу-то одну оказать, просто с нами пройти, а? — Он сказал это так, словно у меня был выбор, но между строк явно читалось его отсутствие.
— Да, конечно… без проблем, — я внутренне скривился.
— Вот и славно. Сын-то рядом совсем, я же говорю, пять минут! - старик враз повеселел и хлопнув меня по плечу принялся шагать вперед мимо памятника.
Рита грустно вздохнула и посмотрев на здание, что высилось над прочими домами за площадью, пошла за ним. Я поспешил следом.
Где-то с минуту мы шли молча, но в какой-то момент Родион посмотрел на меня и решил снова завести беседу.
— Ты все допытывался про мертвый город в поезде. Понял теперь, почему сюда лучше не соваться вообще?
— Понял… не сомневайтесь. — по иронии именно в этот момент обезображенная глазница начала печь пуще обычного.
— Совсем ничего про такие места не знаешь, значит?
Я покачал головой.
— Что вообще должно было произойти, чтобы целый город вот так взял и вымер?
— Ну, Марк… Ты ведь пробужденный, полагаю, из знатной семьи. Значит о силе не меньше моего должен знать. Вот только есть один вопрос щепетильный, который все стороной обходят. Особенно в этой стране. Тело… когда умирает, оно разлагается, так?
Я было открыл рот, но старик не стал дожидаться моего ответа и продолжил:
— Плоть гниет, кости стираются и ничего кроме пыли от тебя не остается. А сила… особенно великая, значит просто так без следа исчезает? — я нахмурился, — Черта с два, она тоже гниет, разлагается. Но по-своему. Она извращается.
— Что хорошее было, лечило и помогало другим, начинает всех калечить и уродовать, а что плохое… оно вообще иным становится. И чем сильнее ты был, тем дальше расползается эта скверна по всем уголкам, до которых дотянуться может. Не сразу, конечно, это происходит, но чем больше времени проходит, тем “злее” становится эта скверна. Нужны годы, а то и десятилетия.
— Значит… здесь захоронен кто-то могущественный? — не удержался я от вопроса.
Старик хмыкнул.
— Если бы кто-то один. Давай я начну с самого начала, откуда все пошло.
Я кивнул.
— Думаю, ты сам знаешь, какие сражения проходили на территории нашей страны сто лет назад. Когда мы еще были частью совсем другой империи, ныне ставшей республикой.
Я снова кивнул. Когда-то мы действительно входили в состав империи с востока, затем случилась мировая война – где восток воевал против запада. “Старая” империя против “новой” и ее “Первого пробужденного императора”.
Старик продолжил:
— Если до войны пробужденные были чем-то вроде сказки, редкой экзотикой... Но ведь недаром появился первый император, да? — старик хитро хмыкнул, — Во время войны с каждым годом становилось все больше и больше пробужденных среди обычных солдат. Они-то и стали главным оружием того времени.
— Под стенами этого города, как и у многих других в этой стране, полегло слишком много народу. Причем с обеих сторон. Никто их в земле гнить, конечно, не бросил. Но и развозить по разным городам не стал. Хоронили как придется. В братских могилах клали друзей вместе с врагами, — старик свернул за угол и вывел нас на небольшую аллею, — Тогда еще никто до конца не знал о последствиях. Но было уже известно, что на полях сражений пробуждаются люди. Сейчас об этом активно умалчивают, но как гнилые листья дают удобрения почве, так и скверна… — старик на секунду осекся,— Что-то меня унесло не туда.
В метрах трех ста от нас показался парк, из-за крон деревьев в нем торчали высокие черные монолиты, подобные башням.
— Так, вот, замечал же, что не хоронят пробужденных в обычных могилах? Все в склепах покоятся, да и священники на таких похоронах никак не из обычной церкви приходят.
Честно говоря, не замечал, так как мой отец никогда не считал нужным знакомить своего сына с нелицеприятной стороной жизни и не брал меня на похороны даже тех людей, которых я знал лично.
— Ну так вот, в этих склепах и запечатывают покойных с силой, чтобы такое как здесь, — он широко развел руки, — Не происходило. Сила остается запертой в их телах даже после смерти.
— Но остается вопрос. Что делать с теми, кто был до них? Как в тех могильниках, что уже как полвека назад сгнили? Как ее запечатать? Ту непокорную силу, что уже начала влиять на мир?
Я не знал, что ответить.
— Это самое паршивое во всей ситуации, Марк. Ту энергию уже ничего не удержит. Джина не вернуть в бутылку, из которой он вырвался. – печально ответил мне Родион, — Нужен другой сосуд.
— В смысле?
— В смысле… нужен живой человек, который принимает в себя ту энергию. После чего, этого человека запечатывают в склеп со всей той энергией. Там он живет и мучается, до самой смерти. Тогда нужен будет уже другой человек, что займет его место. Если вовремя не успеть, то случится Прорыв.
— Здесь и до этого было жутко. Но теперь… живой человек годами страдает наедине со скверной? Я бы никому не пожелал такой участи, всё равно что быть похороненным заживо и не умирать. — произнес я.
Старик почему-то резко замолчал и уставившись вперед зашагал чуть быстрее. Мы с Ритой поспешили за ним, хотя женщина тоже заметно поникла и теперь волочила ногами уставившись куда-то в плитку под ногами.
Старик не соврал, прошло минут пять и вышли к небольшому парку, окруженному каменным забором с черными прутьями, на кончиках которых торчали небольшие черные пики. Мы молча прошли через то место, где обычно должны были бы располагаться широкие ворота, и зашагали по дорожке. Внутри парк был усеян массивными монументами, что торчали из земли, словно башни. Их я и видел на подходе.
Мне стало немного не по себе, аккуратно посаженные деревья выглядели так, словно навсегда застряли в середине осени, листья на них пожухли и утратили всякий цвет, но по какой-то причине не спешили падать вниз, трава тоже не могла похвастаться красками и ландшафт больше напоминал болотную ряску, чем лужайку. Мы прошли еще метров сто, и за поворотом показалось большое серое здание. Оно напоминало церковь, с которой сняли всё, что могло бы напоминать о её принадлежности к какой-нибудь из религий. Мою догадку также подтвердила высившаяся над ней башня с пустой колокольней. Все строение снизу окружал еще один забор, только уже не такой симпатичный, как предыдущий. Грубо и наскоро сколоченный из досок, его угловыми опорами служили даже не окрашенные стальные балки, все указывало на то, что он появился здесь относительно недавно. Родион остановился прямо перед ним и мы с Ритой наконец-то смогли его догнать.
— Вот мы и на месте. - он развернулся и посмотрел на меня.
— И что это такое?
— Тот самый… — голос старика дрогнул и ему пришлось сглонуть ком в горле, чтобы договорить фразу, — Склеп.
— И зачем мы здесь? - я оглянулся по сторонам в поисках сына старика, хотя в этот момент до меня уже начало доходить что к чему.
Родион же словно не услышал мой вопрос и посмотрев на жену, принялся отдирать доски с забора голыми руками, что засветились оранжевым цветом. Вместе с этим он продолжил говорить со мной, хотя кажется, разговор больше походил на монолог.
— Не помню их здесь. Видно императорские постарались… вот холера. - верхняя доска полетела в сторону, – Тяжкая участь говоришь, запечатанным быть, да, Марк?
Я не успел ответить.
— А запечатывать тоже нелегко, - вторая доска с громким треском отлетела нам за спины, – а когда единственный доброволец… – я услышал всхлип Риты за своей спиной, – Твой сын… так и подавно. — последнее он злобно прошипел себе под нос.
— Родион, не надо… прошу… - жена старика рыдала, - давай как сначала хотели, прошу… я...
Старик яростным ударом разломал еще одну доску и гневно посмотрел на женщину.
Я не понимал, что происходит, но вскоре стало понятно, что мне здесь не место. Я оглянулся и медленно попятился назад.
— Ну уж нет, Рита. В прошлый раз у меня выбора не было, а в этот я не откажусь от такой роскоши!
— И ты… — слезы мешали ей говорить, — И ты хочешь взять на себя еще и это? Что, тогда не хватило, да!? - женщина сорвалась на крик.
— Готов! И не тебе меня судить, ты понятия не имеешь, что я чувствовал все эти годы! - в этот момент я уже заметно отдалился от парочки, но они были слишком озадачены ссорой, чтобы это заметить.
— Я не представляю? Я не представляю!? Да он мне каждую ночь снится! Прошу… не надо… — она быстро перестала кричать и перешла на обреченные всхлипывания.
Интуиция кричала, что дело пахнет керосином. Сначала я попятился назад, но затем и вовсе развернулся и зашагал прочь.Что бы старики не задумали, я уверен, что не смогу помочь им, да и не желаю. Особенно после историй, услышанных мной от старика.
Отойдя на пару метров, я полез в карман за телефоном, чтобы еще раз связаться с Фридрихом и тут мне в спину на огромной скорости что-то прилетело. Я упал лицом вниз и увидел как доска отскакивает от мощеной дорожки и вгрызается в пожелтевший газон в нескольких метрах от меня. Мне чудом удалось удержать мобильник в руке, из разбитой о плитку брови хлынула кровь и вскоре перед моим лицом появилась пара коричневых туфель.
— Не глупи. – угрожающе произнес старик.
Он два раза дернул носком туфли вверх, тем самым приказывая мне подниматься. Я напряг руки и медленно начал вставать.
— Понимаешь, Марк. Не считай меня садистом. Но мой сын…
Я поднялся достаточно, чтобы опереться коленом об землю.
— … мой сын достаточно настрадался. – Родион начал нервно расхаживать передо мной. – Сосуд можно заменить и я… я клянусь, что запечатал бы себя вместо него. Если бы я мог, если бы был хотя бы один способ сделать это… то я бы ни за что не оставил его внутри этой коробки, я бы вошел внутрь сам,что тогда… - он выдохнул, - что сейчас.
Я неловким движением засунул телефон в карман, чтобы освободить руку.
— Рита не выдерживала. Даже спустя столько лет, она словно… умирала каждый день. И она была готова занять его место. Я много с ней спорил, говорил, что не переживу этого снова, однако, в итоге… мне пришлось согласиться. Она любит сына больше всего на свете и если я не смог уберечь его в прошлый раз, то хотя бы на это я должен быть способен, понимаешь? Обречь свою жену на муки, как когда-то сына, а затем самому страдать всю жизнь… хотя не уверен, что я бы смог жить после такого…
— Но здесь появился ты… и прости меня.
Я наконец-то поднялся и отсутствующим взглядом посмотрел на него. Старик стоял напротив, в его взгляде читалась твердая уверенность в том, что он делает. Переубеждать его в чем-либо казалось бессмысленным.
Этот ублюдок хочет запереть меня внутри вместо своей жены. А я-то думал, что хуже моего неудачного брака по расчету быть ничего не может, ха-ха.
Со спины раздался топот, к нам подбежала Рита и крича что-то нечленораздельное принялась лупить старика кулаками по груди. Родион на мгновение отвлекся на неё. За долю секунды я возненавидел эту парочку. Мои кулаки сжались сами по себе, я крепко стиснул зубы и словно на автопилоте врезал этому полоумному прямо в челюсть. Он отшатнулся, а я со всех сил рванул к выходу.
Однако, мне не суждено было даже пересечь черту парка. Меня крепко схватили за шиворот. Воротник впился в шею, ударив по горлу и сбив мне дыхание. Я чуть было не упал, но меня подхватили и резким движением вернули в вертикальное положение.
Передо мной показалось злое лицо старика с разбитой губой.
— Я сказал тебе не глупить, Марк.
