37

Колдмун мрачно смотрел в окно помещения на окраине Маленькой Гаваны, которое он уже начал называть конспиративной квартирой Пендергаста. Машины неторопливо ползли сквозь густой воздух, и на глазах Колдмуна такси Акселя отъехало от тротуара и влилось в поток, отправляясь по очередному таинственному поручению. Еще не пробило одиннадцати, а солнце уже сверкало в стеклах автомобилей и витринах магазинов, наполняя воздух ослепляющим жаром и светом.

Колдмун, выросший в Южной Дакоте, любил жаркие, сухие летние дни. Но Майами ничуть не походил на Дакоту. Только что наступил апрель, а жара с каждым днем становилась все сильнее. Влажность была такая, что твое тело в тщетной попытке охладиться обливалось потом, который не испарялся. Да и солнце не прикасалось к тебе мягкими лучами, как в северных широтах, а безжалостно молотило по голове словно раскаленной сковородкой.

Он отвернулся от окна. Пендергаст сидел за столом, держа в руках золотую цепочку, на которой был закреплен медальон с изображением какого-то святого. Колдмун заметил эту вещицу в руках агента, когда тот лежал на кровати Элизы Бакстер в гостинице в Мэне. Пендергаст не рассказывал, откуда у него этот медальон или почему он носит его, но он доставал эту вещицу и разглядывал ее в самое неподходящее время, вот как сейчас например.

Колдмун услышал, как закрылась входная дверь, и мгновение спустя в дверях комнаты появилась доктор Фоше с новой стопкой папок в руках. Одетая в свежее желтое платье, она приветственно кивнула Колдмуну, потом одарила сияющей улыбкой Пендергаста. Как, черт побери, флоридцы умудряются прожить утро, не говоря уже о целом дне, и не завянуть?

Вслед за Фоше в темную комнату вошел Гроув.

– Доброе утро, – сказал он Колдмуну и бросил свой портфель на стол.

Колдмун отметил слегка официальный тон коммандера, отличный от его всегдашней добродушной манеры. Возможно, Гроув все еще переваривал то, как Пендергаст похитил вчерашнее вечернее интервью, хотя Пендергаст вчера же объяснил свои мотивы коммандеру, а также Пикетту, который слушал его по громкой связи. Колдмуну аргументы напарника казались убедительными. С учетом психологического портрета Брокенхартса и его письма к Смитбеку Пендергаст надеялся, что прямое обращение к убийце сможет оказать воздействие на него. Может быть, это и сработало: после Карпентер убийств больше не было, по крайней мере пока. Скорее всего, Гроув был недоволен тем, что его держали в неведении. В конце концов, он был высокопоставленным местным полицейским и безотказно предоставлял в их распоряжение ресурсы, которыми располагала полиция Майами. Со стороны Пендергаста было немного нечестно преподнести ему это обращение так неожиданно, не предупредив.

Тем не менее коммандер подошел к Пендергасту и сердечно поздоровался, пожав ему руку.

– Я получил ваше послание, – сказал он, садясь за стол. – Насколько я понимаю, вы нашли для нас еще какую-то работу.

– Боюсь, что да. Но сначала я хочу показать вам кое-что и выслушать ваши соображения.

«Неплохая минимизация ущерба», – подумал Колдмун.

Пендергаст посмотрел на патологоанатома:

– Доктор Фоше, я не ждал вас сегодня, но должен сказать, что видеть вас – одно удовольствие.

– Меня прихватил коммандер Гроув, – сказала она. – Надеюсь, вы не возражаете.

– Ничуть. Напротив, это очень удачно. Хотя я боюсь, что отрываю вас от работы.

– Я в отпуске.

Пендергаст поднял брови:

– В самом деле?

– Да. Но я все равно никуда особо не собиралась, – быстро добавила она.

Колдмун прислушался к их разговору. Фоше, эта немногословная, успешная молодая женщина-патологоанатом, тратит свой отпускной день на то, чтобы узнать, как продвигается следствие? Она казалась какой-то беспокойной. Если бы он не знал ее лучше, то предположил бы, что женщина в кого-то влюбилась. Может быть, в него? Он посмотрел на нее и увидел, что она глаз не сводит с Пендергаста. Нет, не в него.

– Я ценю ваши мысли, – сказал он Фоше, к ее явному удовольствию и смущению.

Он поднялся и подошел к задней стене, где на двух больших пробковых досках висели карточки размером три на пять, синяя бечевка и фотографии. На левой доске располагались карточки на каждое из трех недавних убийств, выложенные в хронологическом порядке в колонку. На другой доске находились карточки на каждый случай суицида/убийства, на которых побывал Брокенхартс, а также фотографии жертв, их краткие биографии и копии его записок, адресованных им. Ряд параллельных синих линий соединял каждое из недавних убийств в Майами с карточкой, представляющей соответствующую могилу. Под тремя правыми карточками располагались две другие: одна – для Лори Уинтер, другая – для Джасмин Ориол.

Пендергаст оглядел присутствующих за столом:

– В каждом расследовании наступает переломный момент. Благодаря вашим усилиям… – он слегка поклонился Фоше и Гроуву, – я полагаю, мы уже достигли этого момента.

Это довольно драматическое заявление привело к тому, что напряжение в застывшем воздухе комнаты усилилось.

Пендергаст подошел к пробковым доскам и достал из кармана золотое перо.

– Давайте начнем с трех нынешних убийств: Фелиция Монтера, Дженни Розен и Луиза Мэй Абернати, она же Мисти Карпентер. – Называя имена, он прикасался пером к каждой из карточек. – Они связаны с тремя суицидами одиннадцатилетней давности – Элиза Бакстер, Агата Флейли и Мэри Адлер. – Новые касания авторучкой. – Я всегда считал, что эти убийства, замаскированные под суициды, являются критическими для понимания новых убийств.

¹ В английской традиции при написании даты сначала ставится месяц, потом день месяца

– Но почему? – спросил коммандер Гроув. – Эти места далеко разнесены друг от друга.

– Так ли это? – возразил Пендергаст. – Основные усилия следствия естественно сосредоточились на недавних убийствах в Майами-Бич, чтобы найти и остановить убийцу. Старые же убийства являли собой свидетельства, используемые для того, чтобы дать толчок движущей силе, активизирующей сегодняшнего убийцу. Зачем класть это сердце на эту могилу? Какую связь имеет, скажем, Фелиция Монтера с Элизой Бакстер? Или Дженни Розен с Агатой Флейли?

Пендергаст оглядел слушателей за столом.

– И тут возникает логическая ошибка. Следствие сосредоточилось на связях старых убийств с новыми, тогда как на самом деле между ними нет никакой связи. Вместо этого нам следует озаботиться внутренней связью, которая имеется между самими убийствами одиннадцатилетней давности.

Он прошел мимо пробковых досок к картам и остановился у крупномасштабной карты Большого Майами, на которой были отмечены все соответствующие места.

– Что напоминает эта карта, доктор Фоше? Кроме очевидного, я хочу сказать.

Она подумала, прежде чем ответить.

– Мм… подушечку для булавок.

– Именно! Она перегружена булавками. Разные места и разные цвета: красный – места новых убийств, зеленый – места проживания жертв, голубой – могилы, желтый – места проживания жертв убийств/суицидов. А еще оранжевый для Уинтерс и Ориол, которые, слава богу, не получили симметрию в виде новых убийств. – Он показал на карту. – Кто-нибудь видит здесь закономерности? Какую-нибудь связь с произошедшим? Какую-нибудь наводку на цель, которую преследует мистер Брокенхартс, а мы теперь знаем, что он весьма умный, организованный убийца?

Все молчали.

– Понятно, что не видите. Потому что, по моему мнению, закономерность нужно искать в другом месте – между теми, кого убили одиннадцать лет назад. – Он показал на правую доску. – Бакстер, Флейли, Адлер, Уинтерс и Ориол.

Фоше нахмурилась:

– Но эти места кажутся еще более случайными. Как сказал коммандер Гроув, они далеко разнесены по карте.

– Они кажутся случайными, потому что мы исходили из ложного допущения. Мы пытались найти их связь с мистером Брокенхартсом и выясняли, являются ли эти одиннадцатилетней давности смерти суицидами или убийствами. Никто не озаботился проверить одно из самых важных свидетельств – даты смерти этих женщин.

Пендергаст перешел к другой карте еще большего размера – карте Восточного побережья Соединенных Штатов. Он взял с подноса несколько булавок.

– Давайте посмотрим на них не в том порядке, в каком оставлялись сердца на их могилах, а в хронологическом порядке их смертей. – Он начал вкалывать булавки в карту. – Джасмин Ориол умерла одиннадцать лет и десять месяцев назад к югу от Саванны, штат Джорджия. Мэри Адлер умерла одиннадцать лет и восемь месяцев назад в Роки-Маунт, штат Северная Каролина. Лори Уинтерс умерла одиннадцать лет и шесть месяцев назад к северу от округа Колумбия в Бетесде, штат Мэриленд. И Элиза Бакстер умерла в Катадине, штат Мэн, почти точно одиннадцать лет и четыре месяца назад.

Он отошел в сторону.

– Боже мой, – сказал Гроув, глядя на карту с разинутым ртом. – Это же след. Убийца оставил след, черт его подери!

– Прямо до канадской границы, – отметил Колдмун, спрашивая себя, когда Пендергаст понял все это. – И каждое следующее убийство ровно через два месяца после предыдущего.

– В этих убийствах есть еще кое-что любопытное, – сказал Пендергаст.

Он поставил палец возле самой южной булавки – Ориол, потом стал медленно перемещать его к самой северной – Бакстер.

– Все смерти произошли вдоль федеральной трассы I-95, – сообразил Колдмун.

Пендергаст кивнул:

– К тому же они равноудалены друг от друга. – Он помолчал. – Так что же мы имеем? Убийства совершались одинаковым образом: удушение, выдаваемое за суицид. Убийства были удалены друг от друга на равные промежутки по времени и расстоянию. Убийства были привязаны к очевидному маршруту: миля за милей, от одного конца до другого, по федеральной трассе девяносто пять – дороге с самым напряженным трафиком в Америке. – Он обратился к сидящим за столом: – Я хочу донести до вас, что если рассматривать их таким вот образом, то эта череда убийств почти болезненна в своей регулярности. Этот убийца – или убийцы – следовал тщательно разработанному плану. Обдуманному. Он как будто хотел, чтобы полиция увидела закономерность.

– Но вы забыли одну из них, – сказал Колдмун.

На лице Пендергаста промелькнуло что-то вроде улыбки.

– Не забыл, агент Колдмун… просто придержал ненадолго. – Он взял еще булавку и воткнул ее в карту. – Агата Флейли, последняя из самоубийц – жертв убийства: убита в Итаке, штат Нью-Йорк, одиннадцать лет назад. Двести миль от I-95 и другой modus operandi.

С этими словами он сел за стол.

Несколько секунд все молчали, потом Гроув сказал:

– Не понимаю. Вы только что предложили безукоризненную закономерность – и вдруг с убийством Флейли поставили все с ног на голову.

– Скажу об этом по-другому, коммандер. Вполне возможно, что у агента Колдмуна найдется идеальный лакотский афоризм для этой ситуации, но я надеюсь, он позволит мне процитировать латинскую фразу: «Exceptio probat regulam in casibus non exceptis». «Исключение подтверждает правило». Последнее из старых убийств отличается от других, но именно это отличие кажется мне наиболее красноречивым. – Он сцепил руки на столе и подался вперед. – Давайте посмотрим: оно выпадает из последовательности – происходит через четыре месяца после смерти Бакстер. Все другие удушения разделены периодом в два месяца. Modus operandi тоже иной. Хотя Флейли и была задушена, но с меньшей силой, настолько меньшей, что, когда ее сбросили в петле с моста, она все еще была жива. Это еще одно отличие. Все остальные были повешены в спальнях или ванных, а Флейли сбросили с моста в общественном месте.

После паузы он продолжил:

– В других убийствах приложение большей силы приводило к повреждению правого рога подъязычной кости, что говорило о праворукости убийцы. В случае с Флейли легкое повреждение обнаружено на левом роге. – Он помолчал. – Может быть, тут действовал более слабый убийца?

Пендергаст оперся подбородком на переплетенные пальцы и перевел взгляд с Колдмуна на Гроува, потом на Фоше. Когда его взгляд остановился на Фоше, он подмигнул.

– Напарник! – одновременно произнесли Фоше и Колдмун.

– Верно, – сказал Пендергаст. – Хотя я думаю, более точным было бы слово «ученик».

– Янетти, эксперт по документам, отметил, что письма писал леворукий, – добавил Колдмун.

– Да-да, он так и сказал. – Гроув, который все это время сидел, о чем-то размышляя, внезапно выпрямился. – То же и при перерезании горла. Все совпадает.

– Это объясняет не только то, почему последнее убийство было иным, но и почему оно стало последним в своем роде.

– Как вы до этого додумались? – спросил Колдмун.

Захваченный новыми открытиями, он тем не менее был слегка раздражен этим допросом на манер Йоды. Почему Пендергаст не поделился с ним своими откровениями раньше?

– До Итаки убийства становились все более эффективными. Убийца овладевал мастерством, совершенствовал технику. Но Флейли оказалась другой, ее удушение было неудачным, чем-то вроде homicidus interruptus, а то, что ее сбросили с моста, рискуя привлечь свидетелей, говорит чуть ли не об отчаянии. И вызывает другие ассоциации: юная импульсивность, драматизм, желание произвести впечатление.

– Значит, этот ученик был наблюдателем, так сказать, – проговорил Гроув. – И Флейли была его шансом достичь успеха. Но ему не хватило опыта или крепости духа, и он напортачил.

Пендергаст опустил руки на стол:

– Несмотря на неуместный выбор глагола, похоже, что это так. Но в данном конкретном убийстве есть и другие интересные моменты.

– Город расположен вдали от федеральной трассы I-95, – подала голос Фоше.

– Верно. Иными словами, у нас появляется второй убийца – жалкий ученик, который попытался изменить условия и чуть не загубил дело. И все же сходство остается: он совершает свое первое и единственное убийство близ крупной магистрали.

Колдмун снова посмотрел на карту:

– I-81.

Пендергаст кивнул.

– Значит, они повернули назад, на юг? – спросила Фоше.

– Похоже. И теперь, когда мы знаем маршрут, выбранный убийцами, давайте пройдем по нему еще раз – в обратном направлении.

Колдмун повернулся к карте и неожиданно понял, к чему клонит Пендергаст и как все становится на свои места.

– Флорида, – произнес он вполголоса. – Они должны были начать во Флориде.

– Прошу прощения, – сказала Фоше. – Я не понимаю. Во Флориде мы не обнаружили убийств, совершенных по такому modus operandi.

– Моя дорогая доктор Фоше, это произошло потому, что во Флориде мы не искали. Коммандера Гроува просили вести поиск вероятных убийств, замаскированных под суициды, за пределами Флориды. Возможно, первое убийство – нулевая жертва, если хотите, – случилось именно здесь, в Майами, за два месяца до Саванны. Расстояние совпадает. А для того чтобы подходил и временной интервал, оно должно было произойти ровно двенадцать лет назад, почти день в день.

Колдмун быстро обдумал это.

– Убийца или убийцы направились на север из Флориды, – сказал он. – Действовали строго по плану. Добравшись до Мэна, они повернули назад, убили еще раз в Итаке… потом убийства прекратились. Почему?

– Отличный вопрос. И почему, как вы думаете? – спросил Пендергаст.

– Ну, есть несколько вариантов. Первый: их поймали и посадили по какому-то другому обвинению. Второй: один из них или оба были убиты или лишились прежних способностей. Третий: ученик отказался продолжать. – Он замолчал.

– Отказался продолжать, – пробормотал Пендергаст. – Возможно, он был в ужасе от того, что совершил – или его вынудили совершить? Мог ли он бежать от чувства вины? Не превратился ли он во взрослые годы в…

– Брокенхартса! – Колдмун щелкнул пальцами. – Учеником был Брокенхартс.

Но тут ему пришла в голову еще одна идея, ужасающая.

– Если психологический портрет, составленный доктором Марсом, верен и Брокенхартс не может быть старше двадцати пяти, значит ему было не больше четырнадцати, когда его вынудили ступить на этот путь. Может быть, убийства прекратились, потому что… потому что ученик убил учителя.

Наступило молчание.

– Но у нас все еще нет ответа на вопрос о мотивации, – сказал Пендергаст. – Что вызвало этот разгул убийств? Я считаю, что ответ нужно искать здесь, в Майами, то есть мы должны определить нулевую жертву, с которой все началось. – Он повернулся к Гроуву. – Я надеюсь, что вы, коммандер, подключите ваших людей и найдете для нас это первое убийство. Оно содержит ответы, которые мы ищем: что стало причиной этого убийственного путешествия и кто эти двое убийц. Так мы сможем выйти на Брокенхартса.

– Сейчас же займусь этим, – ответил Гроув. – Мы отрядим на поиски весь отдел. Обещаю дать вам ответ в течение двадцати четырех часов, если не меньше. Доктор Фоше, если у нас на руках будут подходящие дела, нам потребуется ваша экспертная помощь.

– Звоните в любое время. Я уже сказала, что взяла несколько отпускных дней, но я всегда доступна.

Она еще не закончила говорить, а Гроув уже вскочил со стула и преодолел половину расстояния до двери. Для изящно стареющего мужчины он двигался с удивительной скоростью. Фоше, бросив быстрый взгляд на Пендергаста, исчезла в дверях следом за Гроувом.

Когда эхо их шагов стихло, в комнате воцарилась относительная тишина. Потом Колдмун посмотрел на Пендергаста:

– Вы выяснили все это… и не сказали мне?

– Я сомневался. По правде говоря, я и сейчас сомневаюсь. Версия красивая, признаю, но это всего лишь версия. Мы должны найти то первое убийство в Майами.

– Бьюсь об заклад, вы подозревали что-то подобное уже некоторое время. С каких пор – с Итаки?

– Агент Колдмун, такие прозрения не приходят как по щелчку выключателя. Это бывает только в детективных романах. Скорее, они развиваются медленно, подспудно, как подкожный абсцесс.

– Хорошая метафора.

Колдмун тяжело вздохнул и недоуменно покачал головой, потом потянулся к заднему карману своих джинсов и вытащил оттуда термос.

– Atanikili, – сказал он.

Пендергаст слегка наклонил голову:

– Philámayaye.

Колдмун удивленно поднял брови:

– О, вы подготовились.

– В сложившихся обстоятельствах это показалось мне неплохой идеей.

– Никогда не помешает узнать что-то новое.

– Верно.

– Или попробовать что-то новое.

Наступила пауза. Пендергаст уставился на термос:

– Возможно.

Колдмун снял колпачок, отвинтил внутреннюю крышку и щедро налил в красный колпачок. Запах жженой резины – тот самый запах, который он любил больше всего на свете, – заполнил комнату. Колдмун протянул колпачок Пендергасту:

– Кофе, напарник?

Еще одна, более длительная пауза. Наконец Пендергаст принял чашку и сделал маленький пробный глоток.

– Цветочный букет ядовитого сумаха первым делом воздействует на твердое нёбо, – объявил он. – Его дополняют нотки дизельного масла и долгое послевкусие аккумуляторной кислоты. – Он протянул колпачок Колдмуну.

– За это я его и люблю, – сказал Колдмун.

Он удовлетворенно закрыл глаза и в один прием проглотил теплое варево.