23

– Можете высадить меня здесь, – сказала Мисти Карпентер, чуть подавшись вперед и прикоснувшись к подголовнику переднего сиденья.

Такси притормозило, и в зеркале заднего вида она увидела, как ноздри водителя затрепетали, вдыхая ее духи.

Она вышла из машины на тротуар, засовывая телефон в надетый через плечо клатч от «Миу-Миу». Черный автомобиль тронулся с места и растворился в череде машин, направляющихся на юг по Коллинз-авеню. Мисти помедлила немного, вдыхая приятный вечерний воздух. Слева от нее, по другую сторону широкой авеню, расположился строй шикарных отелей и жилых высоток, омытых мягким приглушенным светом огней. Справа от нее, за темной полосой травы, располагался престижный район Индиан-Крик с его выставкой яхт и суперъяхт, неподвижных на спокойной воде. Очередной идеальный вечер в Майами-Бич.

Мисти пошла по тротуару, ощущая гладкую упругость своего черного вечернего платья, слыша цокот своих босоножек от Лабутена. Она знала, что это платье нравится Гарри больше других.

«Гарри» был Джей Гарольд Лоуренс III, почетный председатель крупнейшего частного банка в округе Палм-Бич и владелец яхты «Ликвидити» длиной в сто двадцать футов. Даже сегодня, когда он формально перестал возглавлять банк, все называли его «сэр» или «мистер Лоуренс». То есть, конечно, все, кроме Мисти. Мисти всегда называла своих клиентов по имени.

А вот клиентами она их никогда не называла в лицо. Потому что тогда они поняли бы, что клиент у нее не один. Мисти хотела, чтобы каждый из ее особенных друзей думал, что он у нее единственный, особенный друг. Это было почти правдой: она ограничивала круг своих друзей не более чем дюжиной рафинированных и богатых мужчин, большинство из которых (хотя и не все) были пожилыми. У них имелась одна общая черта: они ценили присущее этой девушке редкое сочетание красоты, изящества, сочувствия и эрудиции не по годам.

Мисти на мгновение замедлила шаг, глядя в сторону Индиан-Крик и хмуря идеально выщипанные брови. Она слишком рано вышла из «Убера» – в дешевеньком районе: яхты здесь стояли на стоянке борт к борту, корма к корме, засунутые в эллинги, словно плавучие особняки. Более крупные суда вроде «Ликвидити» стояли поодаль, расположившись параллельно берегу.

Она посмотрела на часы: четверть десятого. Гарри уже, наверное, ждет ее, сидя в общей каюте с бутылкой его любимого шампанского, охлаждаемого в ведерке со льдом. Они, вероятно, поедят на борту – он предпочитал есть на борту в такое время года, – и он, возможно, будет слегка меланхоличен. Почти ровно десять лет назад его жену унес рак. Работа Мисти состояла в том, чтобы помогать ему забыть об этом; заставлять его улыбаться ее искрометному остроумию, заводить с ним разговоры на темы, которые нравятся ему больше всего. На три или четыре часа она ему гарантирует, что он забудет о своих заботах и одиночестве. А потом она уйдет. К утру ее банковский счет увеличится на пять тысяч долларов.

Мисти – а на самом деле Луиза Мэй Абернати из Пойнт-оф-Рокс, штат Монтана, круглая сирота, – владела уникальной, по ее мнению, профессией. Эта профессия не подразумевала секса, по крайней мере теперь, когда избранный список ее особенных друзей был составлен и утвержден. Мисти чувствовала себя в безопасности, поскольку новых клиентов не принимала, а значит, не возникало и потребности в верификации, рекомендательных письмах, проверках фильтрационными агентствами. Она предоставляла доброкачественную и достойную услугу. Ее работа оплачивалась чрезвычайно хорошо. Возможно, даже не выходила за рамки закона.

Она шла дальше, цокая каблучками в темных омутах между фонарями. Транспортные пробки ежеминутно скапливались и рассасывались, когда светофор менялся на зеленый. Огни отелей высвечивали сумеречными многоцветными красками пальмовые деревья, сам Индиан-Крик и – в дальней части – парк Пайнтри. Мисти прошла стационарные эллинги и уже видела неподалеку хищные очертания «Ликвидити».

Ее всегда удивляло, как много яхт стоят в темноте и кажутся необитаемыми, даже при экипаже, словно некие экстравагантные предметы искусства, предназначенные только для демонстрации. Зрелище это, с его темнотой, смягченной рассеянным светом, просачивающимся с востока, неизменно напоминало ей серию картин Магритта «L’empire des lumières».

В детстве Мисти всегда превосходила сверстниц умом и красотой, и поэтому ее уделом в те годы были одиночество и отчуждение. Положение дел изменилось, когда она поступила в колледж Уэллсли, где ее голодный интеллект расцвел в полную силу. Там она научилась искусству разговора и умению использовать свою привлекательную внешность как статью дохода или, если необходимо, как оружие. В конечном счете она окончила колледж со специализацией по трем предметам: история искусства, классические языки и музыка – интереснейший набор сокровенного знания, с которым, как выяснилось после получения диплома, она совершенно не знала, что делать.

У нее были деньги после работы в колледже на неполную ставку, и – при отсутствии каких-либо других планов – Мисти решила потратить их на большое путешествие, прежде чем сделать следующий шаг. Она обнаружила, что ей нравится бывать в казино и на частных вечеринках, находиться среди представителей высшего европейского света, если ей удавалось хитростью пробиться в их круги. Девять месяцев спустя она оказалась на острове Ки-Бискейн, где ее чуть не сбил «ягуар ХК», когда она переходила Крэндон-бульвар.

Машину вела шестидесятилетняя Кармен Хелд, расстроенная и подавленная горем: четыре месяца назад ее муж ушел в мир иной. Женщина, испуганная тем, что она могла стать убийцей за рулем, уговорила Мисти зайти в ближайшее здание, которое оказалось шикарным рестораном. За долгим ланчем две женщины подружились. Миз Хелд – Кармен – обнажила душу перед Мисти. Она была одинока и грустна, а самое главное – раздосадована: наконец-то у нее были деньги и время по-настоящему познать жизнь, вот только рядом не осталось никого, с кем она могла бы заняться этим.

Мисти очень понравился тот ланч. Она уже поняла, что ценит – и даже предпочитает – общество людей пожилых. А они, в свою очередь, получали удовольствие от ее способности с умом говорить на самые разные темы, от ее умения вести себя так, что у собеседников возникало желание довериться ей. Студенты постоянно жили впроголодь, и было так приятно пообедать в качестве гостя с кем-нибудь, кто не считает деньги в кармане и может потратить сколько угодно. Кармен было шестьдесят, но она всю жизнь хорошо за собой следила и – если не обращать внимания на появляющиеся морщинки – оставалась вполне привлекательной. Очень даже привлекательной.

Странная и в то же время абсолютно здравая идея начала вызревать в голове Мисти.

У нее не было никаких планов на тот вечер, и, когда Кармен сказала, что возвращается в Майами-Бич, и предложила Мисти подвезти ее, девушка приняла предложение. Вскоре Кармен стала ее первым особенным другом, а ее странная, но в то же время здравая идея вскоре стала карьерой.

«Временной карьерой», – напомнила себе Мисти. Она сошла с пешеходной дорожки и пошла по тропинке под темными пальмами к яхте Гарри. Такая жизнь удовлетворяла ее, хорошо кормила и одевала, но не могла продолжаться вечно. Недавно девушка стала подумывать о поступлении на юридический факультет. Она уже отложила двести тысяч долларов – более чем достаточно. Еще полгода, и она всерьез займется подготовкой к поступлению.

Мисти замедлила шаг и снова нахмурилась. Яхта, стояночные огни которой рассеивали бархатную темноту, показалась ей незнакомой. Вероятно, «Ликвидити» стоит за ней. Гарри уже расставляет бокалы под шампанское, нужно поспешить. Она ускорила шаг, раздражаясь, что каблуки слишком глубоко зарываются в сырую траву. Может быть, через полгода еще слишком рано. Она пока не может бросить своих особенных друзей, тем более так внезапно. Она еще не готова перестать пить cru classé Bordeaux и…

Из темноты пальм, наполненной насекомыми, раздался резкий шуршащий звук, вторгшийся в мысли Мисти. Она повернулась на звук, и в этот момент что-то с ужасающей скоростью, но при странном отсутствии боли глубоко вонзилось в ее шею. Она издала короткий непроизвольный звук, а потом словно погрузилась в сон.

На просторном балконе президентского люкса в Версальской башне отеля «Фонтенбло» Пендергаст осторожно пригубил принесенный ему официантом чай и одобрительно кивнул. Настоящий дарджилинг первого сбора, произрастающий на одной из высокогорных плантаций Западной Бенгалии: травянистые ноты его тонкого ароматного букета узнавались безошибочно. Пендергаст проводил взглядом официанта, сделал еще глоток, потом поставил чашку рядом с чайником, откинулся на спинку мягкого шезлонга и закрыл глаза.

По бокам кресла лежали стопки папок, для обеих нашлись своеобразные пресс-папье: его «Лес-Баер 1911» и запасной его пистолет «Глок-27 Джен-4». Пендергаст внимательнейшим образом прочел документы в папках; больше они ничего не могли ему предложить.

Размышляя, он медленно сплел воедино разные нити недавних убийств и далеких самоубийств: те, что укладывались в общую картину, и (что еще интереснее) то, которое не укладывалось. Пока он думал, звуки и запахи южнофлоридского вечера постепенно сходили на нет: слабый запах океана, гул разговоров из бара и из ресторана под открытым небом где-то далеко внизу, восхитительно теплая, влажная атмосфера, которая так точно соответствовала температуре его кожи.

Наконец Пендергаст отложил в сторону умственное плетение. Он знал, что он должен делать дальше. Главное на пути к достижению цели состояло в том, чтобы в процессе наломать как можно меньше дров.

– «Когда конец концом бы дела был, – пробормотал он себе под нос, – я скоро б сделал».

С этими словами он открыл глаза, выпрямился и взял чашку чая.

И в этот момент его острый слух уловил какой-то звук, слабый, но различимый – резкий, гортанный, ничуть не похожий на смех внизу и мгновенно пресекшийся.

Пендергаст замер, чашка застыла на полпути к его губам. Он ждал, но звук не повторился. Громада отеля окружала его со всех сторон, и потому он не мог точно определить, откуда донесся до него этот звук. Тем не менее Пендергаст донес чашку до рта, пригубил, на сей раз сокрушенно, зная, что к его возвращению чай станет теплым, а то и совсем холодным, потом поставил чашку, встал, взял оба пистолета и вышел.