– Когда я имел честь служить под началом его сиятельства графа Ательстана, помнится, в дальних походах на бивуаках мы грелись углем, который брали из саней. А еще дровами, которые покупали в атомных храмах, атомники называли их пластиковыми, однако не имею понятия, что это означает. Но штука дорогая, однако тепла дает…

– Ательстан? Это кто? Где? – Несмотря на новый ватник, Жан Элиасен начинал стучать зубами.

Собственно, они все были недалеки от этого. Хорошо, что палатка не пропускала ветра, но Даниил даже представить боялся, каково их лошадям на вечернем морозе.

– Однако Ательстан, как я уже говорил, граф, и жил он в провинции Талония, недалеко от Паэртуэйры, на юге.

– Талония, Паэртуэйра… – словно посмаковал названия ученый, – нет, не слышал. Единственное, что приходит на ум, – миф о легендарном воителе Тельтане, наблюдается некоторая схожесть имен, но, учитывая древность сказания, несомненно имеет место другой человек.

В палатку они набились вчетвером: во-первых, она была одна, а во-вторых, вместе не так холодно. Соседкой Даниила оказалась Лиз. Он чувствовал своей небритой щекой легкое дыхание девушки. Нужно было попытаться заснуть, но спать не хотелось никому.

– Я вспомнить одну история. – Удивительно, но голос эльфа не дрожал. Согрелся, что ли? – Помните, я говорить про полицейский и преступник.

– Ганимар и Рауль. – Устраиваясь поудобнее, Даниил переместил руку, и его ладонь накрыла руку Лиз. Странно, она оказалась теплой. Девушка не сразу отняла ее, отчего Даниилу сделалось приятно.

– Да, – кивнул Тахл. – В одно время я словно участник и видеть все изнутри. Но когда я думать, что вспомнить, в следующее мгновение я словно сторонний зритель и видеть со сторона. Не понимать, это происходить со мной или я читать, слышать о событии.

– А вы расскажите, – пропела Лиз. – Вам легче станет или что-то вспомните.

– Не знаю.

– Помнится, когда я служил… ну, вы понимаете, так вот ночные патрулирования мы скрашивали рассказами. Не все из них были правдой, однако, как вы понимаете, это не так важно. Расскажите, друг мой, и, возможно, многое станет на свои места, а если не станет, что ж – развлечемся.

– Рассказать… как уже говорить, может, это происходить и не со мной. Я словно читать книгу… ладно, слушайте.

«Большая квадратная комната казалась еще больше оттого, что в ней не было никакой мебели. Яркие безвкусные обои покрывали пятна плесени, а кое-где обои отстали и свисали лохмотьями, обнажая желтую штукатурку. Прямо против двери стоял аляповатый камин с полкой, отделанной под белый мрамор; на краю полки был прилеплен огарок красной восковой свечки. В неверном, тусклом свете, пробивавшемся сквозь грязные стекла единственного окна, все вокруг казалось мертвенно-серым, чему немало способствовал толстый слой пыли на полу.

Все эти подробности я заметил уже после. В первые минуты я смотрел только на одинокую страшную фигуру. Это была девушка лет двадцати трех, среднего роста, узкобедрая, с жесткими, кудрявыми черными волосами. Она лежала на боку, и остекленевший взгляд был устремлен в темноту камина; из одежды на ней были лишь холщовые короткие брюки, серые в этом освещении. Рваные дыры на лопатках, там, где некогда находились импланты, смотрелись так, словно у несчастной вырвали крылья. На лице застыло выражение ужаса. Рядом, в небольшой лужице крови, лежали ошметки процессора, именно ошметки. Некто, возможно убийца, долго и основательно бил по нему; дыра в затылке убитой отвергала всяческие сомнения, чей это процессор.

Я видел смерть в разных ее видах, но никогда еще она не казалась мне такой страшной, как сейчас, в этой полутемной, мрачной комнате, близ одной из главных магистралей глостонского предместья.

Щуплый, похожий на хорька местный инспектор стоял у двери. Он поздоровался с Ганимаром и со мной.

– Это уже шестой случай за месяц, сэр. – Он смотрел в сторону от тела. – Никогда раньше такого не бывало.

Ганимар подошел к трупу и, опустившись на колени, принялся тщательно его разглядывать.

– Обычно, сэр, у нас всяческие взломы аккаунтов, сетей, кража данных, любые киберпреступления, но чтобы вот так, физически… – Инспектор словно оправдывался.

– Кто-то явно не любит «кибер». – После тела Ганимар не менее тщательно осмотрел все, что осталось от процессора.

– Да, сэр, – кивнул инспектор, – девушки, парни, всегда одно и то же – вырваны разъемы и разбит процессор.

Слово «маньяк» просилось на мой язык, но я промолчал, не мешая работать профессионалам. Помимо убитой мои думы занимало – каким образом я дошел до всего этого…

На планету Артурия я прилетел три недели назад, после кражи бриллиантов на Корнане; комиссар Ганимар плотно сел мне на хвост и не слезал с него. На Дойле мне удалось незадорого сменить внешность, хотя отпечатки и биомаркеры остались те же. Таким образом, я вполне резонно предполагал, что у меня в запасе есть месяц, а то и полтора, пока Ганимар снова выйдет на мой след. Здешние расценки оказались повыше дойльских, а бриллианты остались на Корнане, надежно спрятанные в сейфе муниципального банка. Так что, дабы снова провернуть трюк с изменением внешности, пришлось поработать. И дело-то было пустячное, и провернул его я как нельзя аккуратно, но вот проныра Ганимар прибыл раньше ожидаемого срока. Взял меня комиссар прямо в мастерской скупщика, что называется, «на горячем». Мы не первый год знали друг друга, так что я не стал отпираться и покорно ушел со служителем закона.

И лететь бы мне сейчас обратно на Корнан в компании старого знакомого, но, как нельзя для меня удачно, в Глостоне, артурианской столице, случилось убийство. Местные, прознав, что в их городе оказалось светило межпланетного сыска, упросили комиссара помочь с расследованием. Он и согласился, правда перед этим взяв с меня слово не пытаться сбежать. Так мы с комиссаром оказались на месте преступления.

Жила убитая в старом доходном доме, каковых достаточно в Глостоне, особенно в не самом респектабельном районе Хунслоу. Огромные, несуразные, похожие на бетонные кубы, дома эти успешно пережили эпоху гигантомании и готического зодчества, а также все проекты муниципальной перестройки города. С усовершенствованием компьютерных технологий глостонцы, а заодно и все артурианцы перестали обращать внимание на реальность, предпочитая проводить время в виртуальных грезах. В подобных ночлежках вполне могли обитать местные миллиардеры, все богатство которых в реальном мире составляло массажное кресло с принудительным питанием и отводом продуктов жизнедеятельности. А могли и бедняки, с трудом наскребающие несколько кредиток для очередного выхода в виртуал.

– Ничего не знаю, она недавно переехала, из Саррекса. – Соседка убитой по комнате, развязная девица в грязной растянутой майке неопределенного цвета и таких же штанах, движением век перекинула нам файл с данными убитой.

Ганимар на секунду отвлекся, чтобы взглянуть на содержимое: рождение, учеба, родители, работа, бывшие приятели, куча видео и фото – все это было у нас и так, вместе с историей входа в ВР, передвижениями и покупками.

– Вспомните, может, в последнее время она была чем-то обеспокоена, чувствовала опасность, слежку, я не знаю – бывший приятель? – допытывался Ганимар.

Девица пожала худыми плечами с торчащими ключицами:

– Нет, ничего такого. – Видимо, она была наполовину в виртуальной реальности, ибо ответы ее немного запаздывали; словно обдумывала каждое слово, перед тем как произнести. – Наоборот, радовалась, новые импланты поставила, из последних.

– Импланты… откуда у нее деньги? – Спрашивая, комиссар одновременно просматривал досье жертвы.

Сам я чувствовал себя довольно странно, объединенный с комиссаром в мини-сеть и видя то же, что и он. Вторая странность заключалась в том, что в нас закачали все известное об убитой, вкупе с данными других убийств, а также часть полицейской базы. Стоило о чем-то подумать, как это тут же всплывало в голове, вместе с отчетами, гиперссылками и прочими сведениями. Велик был соблазн забраться в полицейскую базу и подчистить свое досье, но, во-первых, Ганимар сразу заметит, а во-вторых, попавшее в сеть не исчезает безвозвратно, оставляя более-менее видимые следы.

Что касалось имплантов – здесь все было чисто. Убитая копила на них долгое время и даже продала пару органов – куда мир катится! Тут же появились картинки этих модных приблуд, больше похожих на корягу, чем на механизм. Вот что оставалось для меня загадкой в артурианцах – они могли неделями не мыться, кутаясь в лохмотья, но тратили последние сбережения на импланты, которые, как по мне, гроша ломаного не стоили.

Однако эти мне что-то напомнили, где-то я их уже… Стоило подумать, как чип, временно вживленный в мою голову, уже просканировал память и выдал соответствие. Я видел точно такие импланты на полке у скупщика, в мастерской которого арестовал меня Ганимар. Гм… получается, всякие чипы и киберусовершенствования не такое плохое дело.

Увидел мою находку и комиссар. Он тут же прошелся по делам остальных пяти убитых, и во всех случаях запрос выдал, что незадолго до смерти они также вживляли в себя новые импланты подобной модели. Я взглянул на цену официальной установки и невольно присвистнул – мир скатился окончательно. За такие деньги я год мог безбедно и даже с некоторой роскошью жить в самом дорогом районе Адониса – нашей галактической столицы. База между тем сообщила, что, помимо моего знакомого, полуподпольным вживлением подобных имплантов промышляют еще три человека, точнее, два человека и один бетельгейзец. Если полиции все известно, почему не арестуют негодяев?

– Пошли. – В мозгу Ганимара, а заодно и в моем выстроился маршрут от дома к мастерской скупщика. Автотакси уже летело, готовое отвезти нас.

Район Филд. В любом большом городе, на любой планете есть подобный район, куда служителям закона лучше не соваться. В Глостоне, в отличие от многих других планет, криминальный Филд больше походил на респектабельный офис-центр, чем на притон бандитов. Стеклянные небоскребы, чьи вершины упирались в облака, аккуратные тротуары, многочисленные кофейни и закусочные. Связано это было с тем, что большинство преступников Филда обтяпывали свои делишки в киберпространстве, а наниматели, в том числе и с иных планет, переговорам в непонятных ночлежках предпочитали уютные офисы и беседы за чашкой кофе.

Такси высадило нас возле уже знакомого мне здания, похожего на стеклянную морковку, воткнутую острым концом в землю. Еще в первый раз я удивлялся, почему оно не падает. На сотом этаже находился офис, он же мастерская моего «приятеля».

В мире, имеющем отношение к компьютерным технологиям, довольно трудно подкрасться к кому-то незаметно, особенно к преступникам. Хотя у полицейских имеются свои методы предупреждать обнаружение. Не знаю, возможно, одним из них воспользовался Ганимар, когда приходил сюда для ареста, а возможно, скупщик знал, кто за дверью, и просто по каким-то своим причинам решил не предупреждать меня.

– Давно не виделись. – Едва войдя в офис-мастерскую, я приветливо кивнул скупщику с порога.

Если верить платиновой табличке на двери, звали парня Хэмсворд и, помимо прочего, он оказывал услуги и по уборке домов. Еще в первое посещение меня поразила его внешность. Хэмсворд был неимоверно толст. Почти круглое тело, из которого, без шеи, торчала маленькая головка да ручки и ножки, против ожидания худые и длинные, не иначе – искусственные.

Не без интереса заглянул в полицейское досье парня. Любопытно, время от времени он подрабатывал тем, что стучал на соратников-конкурентов. Впрочем, на Артурии, насколько я понял, это обычное дело.

– Рауль, сэр комиссар… – Хэмсворд сделал попытку кивнуть, впрочем безрезультатную. – Чем обязан?

Синхронизировавшись, Ганимар сразу перекинул ему изображения жертв, одновременно послав в управление запрос на доступ к базе клиентов Хэмсворда и, на всякий случай, сканирование его памяти.

Последнее действие не осталось незамеченным для хозяина офиса.

– Сэр комиссар, помилуйте, я что, я человек маленький, люди ко мне приходят, платят, я ставлю. – Словно защищаясь, он поднял руки, ладонями к нам. Реакция толстяка была вполне понятна – сканирование памяти процедура не из приятных. Главным образом потому, что в одном из десяти случаев из-под ментального колпака вытягивали овощ вместо человека. – Вот, прошу.

Не дожидаясь разрешения, Хэмсворд перекинул нам данные на убитых. Повезло с первого раза – все они были клиентами парня.

Мы с Ганимаром по-новому взглянули на толстяка. Хоть по-новому, хоть по-старому, на человека, способного убить, он явно не походил. Ганимар кинул запрос и тут же получил ответ, где Хэмсворд находился во время убийств. Как и ожидалось – в офисе. Хотя, наверное, для такого специалиста подделать данные ничего не стоит.

Комиссар отправил их на проверку в местное управление. Если он прав, алиби подтвердят с помощью других свидетелей и служб, в том числе и системы кондиционирования, которая отфильтровывает запахи и испарения находящегося в комнате.

«Возможно, продавец имплантов», – написал я комиссару.

– Импланты, которые ты поставил жертвам, были из одного источника или разных?

– Сэр комиссар, поставщик был один. – Хэмсворд даже на секунду не задержался с ответом – видимо, ожидал подобный вопрос. – Однако не имею даже малейшего понятия, откуда он. – Толстяк прижал руки к груди, что, видимо, должно было изображать крайнюю степень искренности.

– Как это – без понятия?

Нам тут же показали видео: механическая рука поднимает небольшой камень, в углублении под которым находится пакет, забирает его, на пустое место кладет другой.

– Продавец вышел на меня по сети, я, конечно, предпринял попытку проследить, однако стандартные методы не привели к желаемым результатам, а, так сказать, копать глубже небезопасно, – поспешил с пояснениями Хэмсворд. – Была предложена вполне приемлемая цена, намного, на порядок ниже рыночной. Естественно, поначалу я усомнился, так сказать, в качестве, однако пробная партия рассеяла мои сомнения. Покупки совершались, что называется, вживую. Поставщик оставлял в тайнике товар, я, соответственно, деньги. Использовали дроны, никаких переводов, только наличка.

– И тебя ни разу не заинтересовало, откуда он берет столь дешевый продукт?

– Уже упоминал: товар выдержал всестороннюю проверку, в том числе на всевозможные вирусы, трояны и прочее. Результаты более чем удовлетворили меня, продукция ничем не уступала более дорогим образцам. Единственное, что наводило на мысль о происхождении товара, – это расположение тайников. Всякий раз различное, но неизменно недалеко от космопорта. Из чего было сделано предположение, что продукция поступает, скорее всего, контрабандным способом. Например, на планете Цзинь: местные, если так можно выразиться, умельцы производят, а потом реализуют свои товары почти задаром.

– На Цзине используется рабский труд, вот все и стоит дешево, – буркнул комиссар.

Толстяк развел руками – мол, мне-то что.

– Дай даты поставок и когда он связывался с тобой, – бросил я и тут же получил запрашиваемое.

– Что ты задумал? – спросил комиссар.

– Сейчас. – Я наложил их на расписание космопорта. – Вот!

С вероятностью девяносто процентов выходило: наш клиент прилетает на звездолете «Ностромо» с планеты Костагуана. В пути корабль, помимо прочего, посещал и Цзинь. Всякий раз после приземления «Ностромо», в течение получаса, поставщик связывался с Хэмсвордом, на следующий день он оставлял посылку.

– Погоди. – Комиссар наложил на расписание полетов даты убийств. Совпадение было в ста процентах случаев. – Гляди еще.

Высветились данные на планету Костагуана. Местные жители, как оказалось, буквально помешаны на чистоте человечества как вида – что-то связанное с господствующей религией. Всяческие изменения, даже татуировки, а тем более импланты на Костагуане вне закона. За нарушение – смертная казнь.

– Похоже, мы нашли нашего маньяка.

– Маньяка-контрабандиста.

Местный инспектор, тот самый, похожий на хорька, поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, что, учитывая материал сиденья, а именно пластик, казалось, не совсем просто. Сам я уже давно переместился на небольшой диван в углу кабинета и даже подумывал о том, не прикорнуть ли на мягком плюше.

– Сэр Ганимар, история, спору нет, достаточно необычна, однако меня смутно гложут несколько, если так можно выразиться, несоответствий. Пока мы с вами мучаемся ожиданием, не соблаговолите ли, так сказать, пролить свет…

– Соблаговолю, – кивнул комиссар.

Девушка на экране между тем свернула с одной безликой улочки Глостона на другую. Несколько камер показывали вид сверху, еще несколько с боков, а одна транслировала непосредственно поле зрения предполагаемой жертвы.

– Мне, да и моим коллегам не совсем понятны мотивы нашего преступника, что им движет. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но сначала он поставляет суперсовременные импланты, которые могут использоваться только по прямому назначению, то есть для вживления в тело носителя. А затем убивает этого самого носителя, причем самым варварским способом.

– Совершенно верно.

– Но почему? В первом случае он, так сказать, способствует развитию человеко-машинных технологий, во втором же выступает ярым противником оных.

– Маньяк! – решил внести свою лепту я.

Местный инспектор оставил мою реплику без внимания, всем видом показывая, что ожидает ответа от Ганимара.

Наш контрабандист вышел на связь с Хэмсвордом, сделка состоялась, толстяк вживил один из имплантов девушке-полицейской, и сейчас мы все дружно наблюдали за наживкой, ожидая, когда убийца проявит себя.

– Возможно, в том, кого мы ищем, столкнулись два начала, – осторожно начал Ганимар, – алчность и неприятие человеко-машинных технологий, свойственных родному миру.

– Возможно, – кивнул местный инспектор, – однако у нас вся планета, все жители имеют в своих телах те или иные кибернетические… э-э-э… штуки, не слишком ли велико поле для борьбы?

– Маньяк! – Я снова поспешил с разъяснениями.

– Смотрите. – Один из операторов указывал на экран, транслирующий изображение улицы позади девушки, в плохо освещенной подворотне мелькнула тень.

– Чарльз, у нас есть там камера? – Инспектор весь напрягся, словно ищейка, которая взяла след.

– Нет, сэр, – ответил один из техников, – но я пошлю микродрон.

– Не стоит: неизвестно, каким оборудованием располагает наш убийца, можем спугнуть. Куда ведет этот двор?

– Соединяется с другими, параллельно улице.

– В таком случае, если это наш убийца, он может сопровождать жертву, постоянно оставаясь невидимым?

– Точно так, инспектор.

– Когда следующая подворотня?

– Через двести двадцать метров… двести пятнадцать.

– Разместите там заблаговременно камеры и парализующие дроны… да, и предупредите сотрудницу, она должна быть готова.

– Уже сделано.

– Инспектор, сэр, – произнес один из техников, – все равно не понимаю, как он вычисляет именно тех, кому поставлены его импланты. Перед вживлением мы тщательно проверили их. Как и уверял осведомитель, все чисто – ни вирусов, ни отслеживающих программ.

– Поймаем – расспросим.

Девушка между тем подходила к темному зеву подворотни, однако для нас он был не таким темным. Крупная фигура мужчины притаилась на границе света и тени, ожидая, когда жертва поравняется с ним. Едва это произошло, одним рывком мужчина кинулся на девушку, ну а дальше сработала техника. Дроны впрыснули в нападающего парализующий раствор, и преступник упал к ногам несостоявшейся жертвы.

На посадочном поле космодрома дул ветер. Он развевал широкие полы непромокаемых пальто, которыми снабдила местная полиция меня и Ганимара. Пальто оказались очень кстати, ибо на континенте начался сезон дождей. Пока не сильных, моросящих, но местные уверяли, что довольно скоро они перерастут в настоящие ливни. К счастью или несчастью, мы этого уже не застанем, ибо наш путь лежал на Корнан, где меня ждал зал суда, а комиссара заслуженная награда.

– Он вычислял их по запаху. Костагуанцы обладают повышенным обонянием. – В ожидании трапа Ганимар развлекал меня подробностями дела. – На импланты был нанесен специальный состав, кстати, поэтому местные техники ничего не обнаружили. Они искали компьютерные штуки, а здесь – химия. В соединении с человеческой кровью, то есть при вживлении в организм, тело носителя под воздействием состава начинало вырабатывать одорирующие вещества. Обычный человек не чувствовал их, но для нашего парня они были как следы на снегу. Он просто ждал у офиса Хэмсворда, когда кто-то выйдет.

– Все это хорошо. – Было несколько необычно не видеть перед глазами постоянно всплывающих данных сети, разговаривать с человеком и не отфильтровывать кучу ссылок на его слова. – Но почему именно этих? Местный инспектор прав – вокруг полно потенциальных жертв с имплантами, убивай не хочу. Выходит, все-таки маньяк!

Ганимар покачал головой, плотнее закутываясь в плащ:

– Не маньяк, обычный… ладно, не совсем обычный коммерсант. Импланты, которые он продавал, достаточно дороги. Парень кое-как наскреб денег на первую партию, продал, заработал, а потом сообразил, что можно не покупать их втридорога на Цзине. Проще разжиться прямо здесь, на Артурии, вырезав их у клиентов и заново перепродав Хэмсворду.

– А процессоры зачем разбивал?

– Под маньяка подделывался.

– М-да.

От противоположного конца космодрома в нашу сторону двинулся трап, пока серый и бесформенный за пеленой дождя. Сейчас мы залезем внутрь, и он отвезет нас к звездолету…

– Отпусти меня, а?

– Что? – Комиссар даже прекратил поправлять плащ, который так и норовил распахнуться.

– Мы столько пережили вместе, отпусти. Поймаешь в следующий раз.

– Да как тебе в голову…

– Тебе же нравится это – охотиться за мной. Думаю, не меньше, чем мне убегать от тебя. Зачем прекращать то, что обоим доставляет удовольствие.

– Не буду я тебя отпускать!..

– Я пошел.

– Стой! Даже не думай!..

Я развернулся и ушел в дождь».

– М-да, – после продолжительного молчания выразил общее мнение старый рыцарь, – однако, занятная история.

– Давайте спать, – не совсем довольно произнес Жан Элиасен. Так как предложение не встретило возражений, все принялись моститься на дне палатки.

К неудовольствию Даниила, Лиз подползла к сэру Уилфреду, который с истинно рыцарской галантностью приобнял девушку.