Остро пахло ладаном, миррой и еще чем-то незнакомым, пряным. Сделав несколько вдохов, инспектор Владимиров закашлялся, глаза тут же начали слезиться, захотелось выбежать обратно в коридор за свежим воздухом. Паннель был известен своим пристрастием к воскуриванию благовоний, но чтобы так… хоть топор вешай или вешайся сам. Владимиров прикрыл рот воротником сюртука – против удушающих запахов помогло слабо.

– Сегодня особый день или ты решил доконать меня? – Инспектор с трудом, но сдержал кашель.

Многочисленные пирамидки, аромасвечки стояли и горели у многочисленных алтарей с изображениями божков – Паннель был знатный политеист. Некоторые из алтарей даже были привезены им из странствий – дальних и ближних.

Коллекционирует богов, что ли?

– Холодильник сломался, а трупам уже несколько дней, знаешь ли. – Хозяин покойницкой стоял здесь же. Худой, сутулый, жидкие длинные волосы собраны сзади в пучок, обвязанный старой тряпкой с обтрепанными краями. Однако халат – белый халат, надетый поверх одежды, – был на удивление выглажен и чист. – Скоро привыкнешь.

– Мастеров вызвать не пробовал? – Владимиров отнял воротник, сделал осторожный вдох незащищенным ртом, похоже, действительно привыкал.

– Очень смешно. – Паннель снял очки в золоченой оправе, протер их белоснежным платком, выуженным из кармана халата, затем вернул все на место – очки на нос, платок в карман. – У них завал. У лорда-судьи потек охладитель в подвале с бесценной коллекцией мшанских вин, а у купца первой гильдии Свербети вообще мясо тухнет, прямо в разделочном цеху, тут еще транспортники требуют внимания к своим перевозным холодильникам, до скромного служащего морга, как ты понимаешь, пока доберутся…

– Он умрет от удушья, или кто-то из коллег, – закончил Владимиров.

Паннель пожал плечами: мол, как знаешь, я никого насильно к себе не затягивал.

– Мое дело, – напомнил Владимиров.

– О-о-о, – оживился Паннель, – поманив инспектора к одному из прозекторских столов, тому, который был накрыт простыней, не без некоторой театральности сдернул покров.

На столе лежала крыса, та самая, с места преступления, только омытая и более… выпотрошенная. Владимиров увидел в принципе то же, что и в переулке, – часть животного, часть механизма и эти части соединялись между собой.

– Довольно интересная, я бы сказал, конструкция, – затараторил хозяин помещения, – обычно во Дворе Чудес биологические части, как бы это… соединяются с механикой. Либо она заменяет отсутствующие конечности и органы, либо сама по себе, для большего эффекта, как у нищих или уродцев в цирках. Здесь же… мы имеем, обрати внимание на данный участок. – Узловатый палец обвел большую часть тушки.

Владимиров честно обратил и так же честно ничего выдающегося не заметил. Органы, механика.

– Первый раз такое наблюдаю. Механические части как бы вросли в тело крысы. Половина сердца – механика, половина – живое, или вот – печень есть, даже желчный, а вместо желудка – измельчитель. Это уже не животное, не живое в нашем понимании этого слова. Я бы назвал его – биомеханизм. Очень сложная конструкция, но вот зачем, для чего…

– Эта конструкция убивает людей.

– Вот и я о том же! Для такого простого дела нет надобности городить мудреную биомеханику. Помимо сложности, изменения или усовершенствования – как посмотреть – очень недешевы. Если за простой протез во Дворе дерут три шкуры, то это… даже не знаю. Одна такая крыса обойдется в целое состояние, а она, как я понял, была далеко не единственная…

М-да, вопреки надеждам, посещение Паннеля только прибавило вопросов. Действительно, если целью было убийство приютских, намного проще нанять убийцу. И дешевле. Можно недешевых, из гильдии, те вообще по желанию клиента способны все обставить как несчастный случай, тогда и полиция не заинтересуется. Может, действительно политика и дело в зрелищности? Но та же гильдия по желанию клиента может устроить и «красочное» убийство, с вывешиванием на столбах и любыми надписями кровью по желанию заказчика: от «Голитинейшский шпион» до «Свободу попугаям!». И почему приютские из одного выпуска? Чтобы запутать следствие? У них получилось. Громкое и продолжительное кашлянье у двери отвлекло Владимирова от мыслей. Невысокий мужчина в рабочей одежде стоял на пороге, одна рука держала деревянный ящик с инструментами, вторая прижимала поспешно снятый картуз ко рту.

– Кхе, кхе, у вас тут холодильник сломался?

– Я пошел. – Владимиров кивнул Паннелю.

– Если еще что нарою – свистну.