Болезнь святого Антония

Как рассказывает хронист Сигеберт Жамблузский, 1090 год «был годом эпидемии, особенно в Западной Лотарингии. Многие гнили заживо под действием «священного огня», который пожирал их нутро, а сожженные члены становились черными, как уголь. Люди умирали жалкой смертью, а те, кого она пощадила, были обречены на еще более жалкую жизнь с ампутированными руками и ногами, от которых исходило зловоние».

Под 1109 годом многие хронисты отмечают, что «огненная чума», «pestilentia ignearia», «вновь пожирает людскую плоть». В 1235 году, согласно Винценту из Бове, «великий голод царил во Франции, особенно в Аквитании, так что люди, словно животные, ели полевую траву. В Пуату цена сетье зерна поднялась до ста су. И была сильная эпидемия: «священный огонь» пожирал бедняков в таком большом числе, что церковь Сен-Мэксен была полна больными».

Спорынья, или маточные рожки – род патогенных грибков семейства спорыньевых, паразитирующий на некоторых злаках, в том числе на ржи и пшенице.

Спорынья заражала рожь преимущественно в сырые и холодные годы. У дворян, у богатых людей, зерно ссыпалось в амбары и могло храниться там несколько лет, а спорынья активна 3 года, потом зерно становится безопасным для употребления в пищу. Но бедняки не могли хранить зерно по 3 года, и в городах, где часта была угроза голода, зерно сразу пускали в обмолот. И тогда возникали эпидемии «Антониева огня» (эрготизма) – отравления алкалоидами спорыньи.

У людей, поевших такого хлеба, в зависимости от типа болезни возникали судороги и галлюцинации, а в руках или ногах начиналась гангрена. Почерневшие ладони и ступни, словно съеденные огнем, порой сами отсоединялись при распаде костей, или их ампутировали. Считается, что в Париже в 1418 году из-за вспышки «святого огня» за месяц погибли чуть ли не 50 тысяч человек. И даже в Советской России в 1926–1927 годах была такая эпидемия. При этом что огонь святого Антония связан с зерном и хлебом, было выяснено лишь в XVII веке.

Антоний Великий был не единственным и не первым из святых, к кому обращались за избавлением от этой болезни. В разных местах ее называли огнем святого Фирмина, огнем святого Марселя, огнем Девы Марии. Однако к позднему Средневековью осталось только обращение к святому Антонию.

Антоний Великий был христианином, ушедшим в IV веке безлюдные места Фиваиды, чтобы вести совершенную жизнь в самоограничении. Он не был первым пустынником, но по традиции считается основателем отшельнического монашества.

Примерно в 1070 году его мощи были перевезены из Константинополя в приходскую церковь в деревне Ля-Мот-о-Буа (в области Дофине на юго-востоке Франции). Позже в честь небесного патрона деревня стала зваться Сент-Антуан-ан-Вьеннуа. К ценной реликвии потянулись страждущие. Вскоре один дворянин, чтобы отблагодарить Антония за исцеление, создал братство мирян, посвятивших себя уходу за жертвами этой болезни. Полтора века спустя братство превратилось в орден регулярных каноников святого Антония, или антонитов.

Со временем орден, центром которого было аббатство Сент-Антуан-ан-Вьеннуа (там не только хранились мощи святого, но и располагался главный госпиталь), распространился по всей католической Европе. В период расцвета сеть антонитских общин и богаделен, которые они содержали, насчитывала сотни точек; особенно много их было вдоль древних паломнических маршрутов, прежде всего Пути святого Иакова, который вел в Сантьяго-де-Компостела, на северо-запад Испании.

Госпитали антонитов не могли вылечить болезнь, но они смягчали ее симптомы. По тогдашним представлениям против огня должны помочь различные холодные и сухие субстанции. Антониты готовили травяные настои и мази и, в случае необходимости, практиковали ампутацию пораженных гангреной конечностей.

Французский ученый, специалист по Средним векам Жан Ле Гофф писал: «Примечательно, что фанатичными участниками Первого крестового похода 1096 года были бедные крестьяне из районов, наиболее сильно пострадавших в 1094 году от эпидемии «священного огня» и других бедствий, – Германии, рейнских областей и восточной Франции».

Некоторые подсчеты свидетельствуют, что в период с 591 по 1789 годы в Европе произошло 132 эпидемии эрготизма. При этом во Франции, например, в 922 году эпидемия унесла жизни 40 000 человек, а в 1128 году в одном только Париже – 14 000 человек.

Последнее массовое отравление спорыньей произошло в 1951 году в Пон-Сент-Эспри (Франция), хотя существуют версии, что люди там могли отравиться ртутью или трихлоридом азота. В настоящее время методы агротехники позволили практически избавиться от спорыньи в сельскохозяйственных посевах.

«Черная смерть»

Основными болезнями Средневековья были туберкулез, малярия, оспа, коклюш, чесотка, различные уродства, нервные болезни, многочисленные кожные заболевания. Обычными спутниками войн были дизентерия, тиф и холера, от которых вплоть до середины XIX века гибло значительно больше солдат, чем от сражений.

«Черная смерть» оставила такую память у народов, что это название стало нарицательным. Это была первая зафиксированная пандемия, которая выкосила треть всех живущих. Почему до того несколько веков не было эпидемий и пандемий? Потому что плотность населения была невысокой и контакты между людьми не слишком активными. К XIV веку города увеличили свое население, при этом жили в них скученно, было много грязи и антисанитарии. Регулярно происходили Крестовые походы, когда на большие расстояния уходило много людей, причем по дороге соблюдать какие-либо санитарные нормы было нереально. К тому же жизнь в это время проходила под постоянной угрозой неурожая и, соответственно, голода. Крестьянам и городской бедноте часто приходилось есть некачественные продукты, и выбирать, «перебирать харчами» особо не приходилось.

Так возникали эпидемии «горячки» (mal des ardents), которую вызывала спорынья. Эта болезнь появилась в Европе в конце Х века. Ее называли «Антониев огонь». Были распространены туберкулез и проказа.

Ни одна из войн не уносила столько человеческих жизней, как эпидемия чумы.

Первой пандемией была Юстинианова чума. И вот прошли несколько столетий, и мир накрыла новая напасть. Современники называли ее pestilentia (с лат. – «эпидемия»), иногда добавляя «великая». В некоторых языках говорили «великая» или «внезапная смерть». В русских летописях бубонную чуму называли «мором железою», а легочную – «мором каркотою». Выражение «черная смерть» первоначально было переносным. Впервые в отношении эпидемии XIV века (лат. mors nigra) оно встречается в опубликованном в 1350 году стихотворении парижского астролога Симона Ковинского, но широкое распространение это название получило только в XIX веке, когда попало в популярные учебники истории.

Название «Черная смерть» возводят и к тому, что трупы умерших в эпидемии 1346–1351 годов быстро чернели и выглядели как бы «обугленными», что наводило ужас на современников.

В период с 1100 по 1200 год эпидемии чумы отмечались в Индии, Средней Азии и Китае, но чума проникла также в Сирию и Египет. Особенно сильно пострадало население Египта, который потерял в эпидемию больше миллиона человек. Но несмотря на то что участники пятого крестового похода попали в Египте в самые зачумленные районы, тогда это не привело к возникновению масштабной эпидемии в Европе. До середины XIV века Европа жила относительно спокойно, если вообще можно говорить о спокойствии в те непростые времена.

XIV век был временем глобального похолодания, сменившего теплый и влажный климат VIII–XIII веков. Особенно резким было изменение климата в Евразии.

Климат Европы стал не только холодным, но и неустойчивым; периоды повышенной влажности чередовались с засухой, сократился вегетативный период растений. Если 1300–1309 годы в Европе выдались теплыми и чрезмерно засушливыми, то в 1312–1322 годы погода стала холодной и влажной, ливневые дожди начиная с 1314 года на корню губили урожай, что привело к великому голоду 1315–1317 годов. Недостаток пищи в Европе ощущался вплоть до 1325 года. Постоянное недоедание ослабляло организм людей. Натуральная оспа, «проснувшаяся» в конце XII века после долгого отсутствия, достигла пика распространения незадолго до пришествия чумы. Эпидемии черной оспы охватили Ломбардию, Голландию, Францию и Германию. К оспе прибавилась проказа, распространение которой приняло столь катастрофический размах, что церковь вынуждена была выделять для заболевших специальные убежища (лепрозории), получившие итальянское название lazaretti. И потом пришла чума.

Параллельно с эпидемиями во Франции шла Столетняя война, в Италии продолжали враждовать между собой гвельфы и гибеллины, в Испании шли внутренние конфликты и гражданские войны, над частью Восточной Европы было установлено монголо-татарское иго. Бродяжничество, нищета и большое число беженцев из разрушенных войной областей, передвижение огромных армий и оживленная торговля способствовали быстрому распространению пандемии. Карантин объявить было нереально. Да он бы и не помог. Люди скрывались в городах за крепостными стенами во время осад и неурожаев, плотность населения была очень высокой, а питание и гигиена плохими. Вши были обычным явлением при такой жизни. Соответственно, в городах было огромное количество крыс.

Сначала случились большая засуха и голод в Центральном Китае, нашествие саранчи в провинции Хэнань, затем ураганы и проливные дожди в 1333 году изводили Ханбалык (ныне Пекин). Это все вроде бы далеко от Европы, но, по мнению ученых, привело к миграции мышей, крыс и других мелких грызунов ближе к местам обитания людей.

Вероятно, чума началась в одном из природных очагов в пустыне Гоби, неподалеку от нынешней монголо-китайской границы, где сурки-тарбаганы, пищухи и другие мелкие зверьки вынуждены были из-за засухи искать себе корм поближе к человеческим жилищам. Сначала заболели звери, но дело в том, что у монголов мясо сурка (он обитает в горах и степях, но отсутствует в Гоби) считается деликатесом, мех сурка также высоко ценится, и потому на них велась постоянная охота. Так начали заражаться люди около 1320 года.

Это было время завоеваний, когда монголы расширяли свои владения, и это было время, когда купцы водили караваны по Великому Шелковому пути. Путь через Гоби пролегал на Восток, поэтому первоначально чуму занесли в Китай, где в 1331 году особенно пострадала провинция Хэбэй, там умерли 90 % жителей.

Считается, что именно о Монголии рассказывает арабский историк Аль-Макризи, когда упоминает о моровом поветрии, «каковое свирепствовало в шести месяцах конного пути из Тебриза… и триста племен сгинуло без ясной на то причины в своих зимних и летних лагерях… и шестнадцать представителей ханского рода умерло вместе с Великим Ханом и шестью из его детей. Посему Китай совершенно обезлюдел, в то время как Индия пострадала куда менее».

Не позднее 1335 года вместе с купеческими караванами чума достигла Индии. Ибн аль-Варди писал, что первые пятнадцать лет чума свирепствовала на Востоке и лишь после того достигла Европы.

Современное изучение этой пандемии сложно потому, что в летописях, записках и хрониках тех лет ее называют «моровым поветрием» или «повальной болезнью», но неизвестно, какая именно из болезней имеется в виду. Исследователи ориентируются на описанные симптомы, которые могут быть неполными или могут совпадать у разных инфекций. Именно поэтому, китайский эпидемиолог У Ляньдэ, составивший список из 223 эпидемий, посетивших Китай с 242 года до новой эры, не смог точно сказать, что это была за болезнь в Китае.

Вьетнам и Корея, скорее всего, избежали чумы. Японский император, в стране которого тоже было все спокойно, отправил в Китай миссию, чтобы собрать как можно больше информации о новой беде и научиться с ней бороться.

Чума начала распространяться в западном направлении. В 1338–1339 годах она уже была у озера Иссык-Куль, где поразила местную несторианскую общину. В следующие два года ее вспышки отмечаются в Центральной Азии (Баласагун в 1340 году, Таласе в 1341 году и, наконец, Самарканд).

В 1346 году чума появилась в низовьях Дона и Волги, опустошив столицу золотоордынских ханов Сарай и близлежащие города. В летописном своде 1497 года (Уваровская летопись) в записи за 6854 год от сотворения мира (1346 год от рождества Христова) написано: «Бысть мор силен под восточною страною: на Орначи, и на Азсторокань, на Сараи, на Бездежь, и на прочии грады во странах тех, на босурмене, на Татары, на Ормены, на Обезы, на Фрязи, на Черкасы, яко не бысть кому погребати их».

От низовьев Дона и Волги чума продолжила движение двумя путями. Купеческие караваны «перевезли» чумных крыс и блох через низовья Волги и Кавказский хребет на Средний Восток, а второй путь – на кораблях через Черное море в Крым.

И в 1346 году эпидемия в Крыму, по сведениям арабского историка Ибн аль-Варди, унесла жизни 85 тысяч человек, «не считая тех, которых мы не знаем».

А в Крыму в то время были генуэзские колонии, и генуэзские купцы торговали восточными товарами по всему Средиземноморью.

Весной 1347 года болезнь объявилась в Константинополе, столице Византийской империи. В одном из пригородов столицы, Пере, была генуэзская фактория. Жертвой чумы стал даже 13-летний Андроник, младший сын императора Иоанна Кантакузина. Он умер от септической формы за 3 часа, чума даже не успела проявиться на теле какими-либо симптомами. Сам император оставил в своей «Истории» рассказ об эпидемии в городе и дальнейшем распространении болезни на побережье Анатолии, островах Эгейского моря и Балканах. Византийский историк Никифор Григора писал о «тяжкой чумоподобной болезни», от которой «в большинстве домов все живущие вымирали разом». По свидетельству венецианцев, вымерло 90 % населения города.

Этой же весной чума начала распространяться в Месопотамии, Персии, в сентябре появилась в Трапезунде. Ее приносили с собой беженцы из охваченного эпидемией Константинополя, навстречу им двигались спасающиеся бегством из Закавказья. Чуму распространяли и купеческие караваны. Следует заметить, что в те времена не было скоростных средств передвижения, поэтому распространение заражения происходило довольно медленно. Чума преодолевала примерно 100 км за год, так что лишь два года спустя появилась у Анатолийских гор на западе, где ее дальнейшее продвижение остановило море.

Осенью 1347 года в Александрию прибыл корабль из Константинополя, на котором из 32 купцов и 300 человек корабельной команды и рабов в живых сумели остаться лишь 40 моряков, 4 купца и один раб, «каковые умерли тут же в порту». Поскольку они сошли на берег, то занесли и чуму. Далее она стала распространяться по Нилу и достигла Асуана в феврале 1349 года, за это время опустошив страну. Дальше на юг чума не продвинулась, поскольку ни крысы, ни блохи не смогли преодолеть Сахару.

Зато страны Средиземноморья ничем не были защищены. Моровое поветрие распространилось на Грецию и далее на Болгарию и Западную Румынию (в те времена бывшую частью Венгерского королевства) вплоть до Польши, накрыло Кипр, где к эпидемии прибавилось еще и цунами.

В октябре 1347 года в порт Мессины прибыли 12 генуэзских галер, привезших с собой и чуму. Правда, в разных источниках упоминаются и другие цифры – 3 или 4 корабля со специями, шедших из Крыма. Число не важно, важно то, к чему это привело.

Сицилийский историк Микеле де Пьяцца писал: «трупы оставались лежать в домах, и ни один священник, ни один родственник – сын ли, отец ли, кто-либо из близких – не решались войти туда: могильщикам сулили большие деньги, чтобы те вынесли и похоронили мертвых. Дома умерших стояли незапертыми со всеми сокровищами, деньгами и драгоценностями; если кто-либо желал войти туда, никто не преграждал ему путь». Очень быстро генуэзцев заставили покинуть город, но было уже поздно.

Население гибнущей Мессины пыталось спастись паническим бегством, разнося чуму во все места, куда попадали. Выжившие достигли Катании, где местные жители отказывались их принимать, требуя покинуть город. Поздно. Эпидемия в самом скором времени убила почти всех жителей. Чума отсюда продолжала распространяться по острову, сильно пострадали Сиракузы, Шакка, Агридженто. Город Трапани буквально обезлюдел. Одной из последних жертв эпидемии стал Джованни, герцог Рандаццо, Афин и Неопатрии с 1338 года, граф Мальты, регент Сицилии с 1342 года, сын короля Сицилии Федериго II. Герцог закрылся в своем замке Сент-Андреа, но это не помогло. Всего Сицилия потеряла около трети населения; эпидемия продолжалась год.

В октябре 1347 года изгнанные из Мессины генуэзские корабли попытались вернуться домой, но уже прослышавшие об опасности жители Генуи с помощью зажженных стрел и катапульт выгнали их в море. Таким образом Генуе удалось оттянуть начало эпидемии на два месяца.

В начале ноября уже около 20 зачумленных кораблей плавали по Средиземноморью и Адриатике, распространяя болезнь во всех портах, где хотя бы ненадолго бросали якорь. Часть генуэзской эскадры нашла приют в Марселе, но когда там начали заболевать люди, их изгнали, и они умерли в море. Марсель потерял едва ли не половину населения.

Согласно сообщениям хроник, в Генуе эпидемия началась 31 декабря 1347 года. По современным подсчетам, в городе умерло от 80 до 90 тысяч человек. И тогда же чума выкашивала жителей Сардинии, Корсики, Мальты, Эльбы, Майорки.

В январе следующего года эпидемия началась в Венеции и убила 2/3 ее жителей. В это же время она распространялась и по Франции. Так, в Авиньоне, который тогда был резиденцией Папы Римского, как утверждают хроники, умерло 80 % жителей. Не хватало земли, чтобы вырыть могилы всем, и Папа Климент VI вынужден был освятить реку, куда трупы умерших сваливали с телег. Среди прочих, жертвой авиньонской чумы стала Лаура – возлюбленная и муза Франческо Петрарки.

Папа и курия закрылись во дворце, а сам Климент VI все время сидел между двумя жаровнями, в которых постоянно поддерживался огонь. Считалось, что жар убивает возбудителя болезни и очищает воздух. Заодно папа не расставался с «волшебным» изумрудом, вставленным в перстень, «каковой, будучи обращен к Югу, ослаблял действие чумного яда, будучи обращен к Востоку, уменьшал опасность заражения».

Одним из следствий эпидемии было усиление религиозности, причем в основном мистико-фанатического характера. Одни призывали к погромам еврейского населения, которое обвинялось в «насылании заразы». Другие, так называемые бичующиеся (флагелланты), проводили публичные покаяния в форме паломничества и процессий полуобнаженных бичующих друг друга людей. Буллы Климента VI решительно осуждали обе практики и обязывали духовенство брать евреев под защиту. Однако не везде это распоряжение выполнялось.

В итальянскую Тоскану чуму тоже занесли генуэзцы на кораблях. От портов эпидемия распространялась в глубь континента. Первым городом стала Пиза, потом Пистойя. Надо сказать, что городские власти не сидели просто так в ожидании погибели. Срочно был организован совет по надзору за общественным здоровьем по образцу венецианского. Трупы было приказано хоронить в наглухо заколоченных гробах, могилы копать не менее полуметра глубиной. Чтобы не сеять панику, запрещались заупокойные службы, похоронные одежды и колокольный звон. Однако… все эти распоряжения «отнюдь не касались рыцарей, докторов права, судей и докторов медицины, каковым может быть оказана всяческая честь по желанию их наследников». Так что все оказалось зря. Далее пострадали Перуджия, Сиена, Орвието. По замечаниям современников, в Орвието смертность составила до 90 %.

В марте 1348 года черная смерть добралась и до Испании. Считается, что она началась в баскских деревнях в Пиренеях и в портах Барселоны и Валенсии. От чумы погибла королева Арагона Элеонора. Король Кастилии Альфонсо XI Справедливый умер от болезни прямо в своем походном лагере во время осады Гибралтара в марте 1350 года.

Весной 1348 года чума из Александрии Египетской дошла до Газы, откуда перекинулась на Сирию и Палестину. Дамаск потерял едва ли не половину жителей, весь же арабский Восток не досчитался 30–40 % населения. Берберский путешественник и купец ибн Баттута писал, что мусульмане устраивали процессии и держали строгий пост, чтобы утишить гнев Аллаха. Огромное количество паломников хлынуло в Мекку, принеся с собой чуму и на Аравийский полуостров. А вот Медина, второй по значимости город, связанный с именем Пророка, был обойден эпидемией, В Мекке же погибло множество жителей и учащихся местных медресе. Подобная беда, случившаяся в главном религиозном центре ислама, привела мусульман в смятение. В поисках решения они, как и христианские соседи, обвинили мекканских евреев в том, что те самим своим присутствием в святом городе навлекли гнев Аллаха.

Весной 1348 года чума началась во французском Бордо, где от болезни умерла младшая дочь короля Эдуарда III – принцесса Иоанна, в это время направлявшаяся в Испанию для заключения брака с принцем Педро Кастильским.

В июне 1348 года, как пишет врач Раймонд ди Винарио, на западной части парижского неба взошла необыкновенно яркая звезда, расцененная как предвестие чумы. Король Филипп VI предпочел оставить город, а его жена Жанна Бургундская не пережила эпидемии; тогда же от чумы в аббатстве Мобюиссон умерла Бонна Люксембургская, жена дофина Иоанна. В июле чума распространилась по северному побережью страны.

Считается, что в Англию чума проникла через портовый город Мелькомб, где первые случаи заболевания были зафиксированы 7 июля, «в праздник святого Фомы-мученика». Однако другие источники называют Саутгемптон и Бристоль, причем даты начала эпидемии варьируются от конца июня до середины августа. Возможно, источником заражения стали корабли, приплывшие из-под французского города Кале, где незадолго до того шли военные действия. Англичане возвращались с богатыми трофеями, и вполне вероятно, что трофеи были из зараженных домов или от зараженных людей.

В июле же чума появилась во французском Руане, где «не стало места, чтобы похоронить умерших», охватила Нормандию и появилась в Турне, последнем городе на фламандской границе. Тогда же она проникла в Шлезвиг-Голштинию, Ютландию и Далмацию.

А в Англии чума распространялась с запада на восток и север. Начавшись летом, она в сентябре уже приблизилась к столице. Король Эдуард III, до сих пор твердо удерживавший народ от мародерства и паники, а чиновников от бегства, и сам не выдержал и скрылся в одном из загородных поместий, затребовав себе священные реликвии. Последним его приказом перед отъездом была отмена зимней Парламентской сессии 1349 года. Вслед за королем из столицы бежало высшее духовенство, что вызвало возмущение народа, так что потом, случалось, беглых епископов находили, избивали и запирали в церквях в наказание. В итоге эпидемии обезлюдело около тысячи деревень, и численность населения не восстановилась и через столетие.

В Англии чума ознаменовалась среди прочего повальным падежом скота. Причем причины мора среди скота неизвестны.

В декабре 1348 года эпидемия добралась до Шотландии. Шотландцы тогда враждовали с Англией и часто делали набеги на их земли, мор во враждебной стране поначалу их даже радовал, но миновать чуму это им не помогло. Английский хронист писал, что «их радость превратилась в плач, когда карающий меч Господень… обрушился на них яростно и неожиданно, поражая их не менее, чем англичан, гнойниками и прыщами». Эпидемия стоила шотландцам трети населения. В январе 1349 года чума появилась в Уэльсе.

Идущие навстречу друг другу «испанская» и «французская» чума встретились на территории Наваррского королевства в декабре. Лишь 15 из 212 местных общин не были затронуты эпидемией.

В Ирландию эпидемия проникла в начале 1349 года вместе с зараженным кораблем из Бристоля и быстро охватила остров.

И тогда же чума дошла до Скандинавии. Сначала она появилась в норвежском Бергене, куда, по преданию, была занесена на одном из английских кораблей, везшим для продажи груз шерсти. Этот корабль, полный трупов, оказался неподалеку от побережья и попался на глаза местным жителям, которые считали, что все, оказавшееся у их берегов, принадлежит им. Поднявшись на борт, они захватили груз шерсти, а заодно и чумную палочку, после чего эпидемию уже было не остановить. Из Норвегии болезнь проникла в Швецию, после чего распространилась в Нидерландах, Дании, Германии, Швейцарии, Австрии и Венгрии.

За 1349 год чума из восточного Средиземноморья, через Мекку и Персию, достигла Багдада.

В 1350 году черный чумной флаг был поднят над польскими городами. Королю Казимиру III удалось удержать народ от погромов, поэтому в Польшу бежали многие спасавшиеся от погромов в европейских странах евреи.

И вот в 1352 году чума добралась до Руси. Она не пришла с юга, поскольку русичи враждовали со степными народами, она пришла кружным путем через Европу. Согласно Никоновской летописи, «бысть мор во Пскове силен зело и по всей земле Псковской, сице же смерть бысть скоро: храхне человек кровию, и в третий день умираше, и быше мертвии всюду». Далее летописи сообщают, что священники не успевали хоронить мертвых. За ночь к церкви приносили по двадцать-тридцать трупов, так что приходилось класть в одну могилу по пятьдесять тел и отпевать всех одновременно. Псковичи в ужасе от происходящего молили о помощи новгородского архиепископа Василия. Тот, откликнувшись на призывы, появился в городе, но по возвращении умер на реке Узе 3 июня.

В 1353 году в Москве умер 36-летний великий князь Московский Симеон Гордый. До того как слечь, он похоронил двух малолетних сыновей. На престол взошел младший брат Симеона князь Иван, известный позже как Иван Красный. В Глухове, согласно летописи, не осталось ни одного выжившего. Болезнь также опустошила Смоленск, Киев, Чернигов, Суздаль и наконец, спустившись к югу, затихла в Диком поле.

Возможно, что в 1351 году из Норвегии чума попала в Исландию. Возможно, потому что одни исследователи считают, что попала, другие доказывают, что в исландских документах о ней ничего не написано.

Опустошив Шетландские, Оркнейские и Фарерские острова и достигнув оконечности Скандинавского полуострова на востоке и Гренландии на западе, чума стала затихать. В Гренландии эпидемия нанесла по местной колонии такой удар, от которого та уже не могла оправиться и постепенно пришла и запустение. Так закончилась история «Зеленой земли» (как переводится название острова). Ведь в те времена в Европе было гораздо теплее, и Гренландия не была покрыта льдом.

При этом отдельные регионы Франции и Наварры, а также Финляндия и королевство Богемия по неизвестным причинам не были затронуты второй пандемией, хотя в 1360–1363 годах у них все-таки случилась эпидемия, да и позже бывали вспышки бубонной чумы.

Всего по современным расчетам в Европе в 1347–1351 годах умерли до 34 миллионов человек.

Точных цифр по численности населения в Средние века не существует, и можно ориентироваться только на записи современников о том, какое количество жителей погибло. Современные исследователи обычно сходятся на числах между 30 и 50 %. Сильнее всего от пандемии пострадали Центральная Италия, Южная Франция, Восточная Англия и Скандинавия; относительно немного жертв (менее 20 %) было в Милане, Чехии и некоторых областях Нидерландов, совсем не было в Нюрнберге. Если учитывать еще и Азию, то говорят о смерти примерно 25 % мирового населения, или более 60 миллионов человек.

Самый первый подсчет числа жертв эпидемии был проведен по указанию папы Климента VI в 1352 году и показал число в 23,84 миллиона человек – 31 % европейского населения.

Современные исследователи называют разные цифры в зависимости от своей методики подсчетов. Кто-то говорит про 30 или 50 %, а вот демограф Борис Урланис в исследовании 1941 года отмечал, что высокий уровень смертности был свойственен прежде всего городам, а не сельской местности, и 30–40 % смертности для городского населения дают седьмую-восьмую часть населения для Европы и двадцатую для России.

В описаниях современников чума проявлялась в первую очередь в «непрерывной лихорадке». Больные отличались повышенной раздражительностью, бились и бредили. Сохранившиеся источники рассказывают о «больных, бешено орущих из окон», потом возбуждение сменялось чувством угнетенности, страха и тоски, болями в области сердца. Дыхание больных было коротким и прерывистым, часто сменяясь кашлем с кровохарканием или мокротой. Моча и кал окрашивались в черный цвет, кровь темнела до черноты, язык высыхал и также покрывался черным налетом. На теле возникали черные и синие пятна (петехии), бубоны, карбункулы. Особенно поражал современников тяжелый запах, исходивший от заболевших.

Во многих случаях чума протекала в бубонной форме, вызываемой укусом зараженной блохи. Так было в Крыму и в итальянских городах, где она начиналась с колющих болей, затем жара и наконец появления твердых бубонов в паху и под мышками. Следующим этапом была «гнилостная горячка», сопровождаемая головной болью и помрачением сознания, на груди появлялись «опухоли» (карбункулы).

В Англии чума чаще проявлялась в легочной форме, с кровохарканием и кровавой рвотой, причем больной, как правило, умирал в течение двух суток. То же самое отмечают норвежские хроники, русские летописцы говорят о черных пятнах на коже и легочных кровотечениях.

Во Франции чума проявлялась в обеих формах – в первый период своего распространения (два месяца) в основном в легочной форме, больной умирал на третьи сутки, во второй – в бубонной, причем время жизни увеличивалось до пяти дней.

Средневековые врачи использовали в своей практике лекарства на растительной или животной основе, а также хирургические инструменты, и они прекрасно понимали, что против чумы это не поможет. Кроме того, с усилением эпидемии и ростом страха перед чумой все больше медиков старались так же покинуть зараженный город, как и остальные жители.

Попытки лечения все же предпринимались. Кто-то вскрывал чумные бубоны и прижигал их. Чуму, понимаемую как отравление, пытались лечить существующими на тот момент противоядиями, к бубонам прикладывали высушенные шкурки жаб и ящериц, способных, по распространенному в те времена убеждению, вытягивать из крови яд, с той же целью употребляли драгоценные камни, в частности, размолотый в порошок изумруд.

Наиболее здравым представлялось поддерживать силы больного хорошим питанием и укрепляющими средствами и ждать, чтобы сам организм поборол болезнь. Но случаи выздоровления во время эпидемии Черной смерти были единичными и почти все пришлись на конец эпидемии.

В этих условиях сеньоры или города оплачивали услуги специальных «чумных докторов», в обязанности которых входило оставаться в городе до конца эпидемии и лечить тех, кто стал ее жертвой. Считается, что первых чумных докторов нанял папа Климент VI, после чего эта практика стала применяться по всей Европе.

Для защиты от «миазмов» чумные доктора носили ставшую позднее знаменитой клювастую маску. Маска, вначале закрывавшая только лицо, после возвращения чумы в 1360 году начала полностью покрывать голову, она делалась из плотной кожи со стеклами для глаз, причем в клюв закладывались цветы и травы – розовые лепестки, розмарин, лавр, ладан и т. д., должные защищать от чумных «миазмов». Чтобы не задохнуться, в клюве проделывали два небольших отверстия. Плотный костюм, как правило, черного цвета, также делался из кожи или вощеной ткани, состоял из длинной рубахи, спускавшейся до пят, штанов и высоких сапог, а также пары перчаток. В руки чумной доктор брал длинную трость – ее использовали для того, чтобы не дотрагиваться до пациента руками. Но даже такое одеяние не спасало, и многие врачи погибали.

Церковь и народ считали чуму наказанием за грехи, отсутствие любви к ближним, погоню за мирскими соблазнами при полном забвении духовных вопросов. С болезнью пытались бороться с помощью молебнов и крестных ходов. Так, шведский король, когда опасность подступила к его столице, возглавил крестный ход босиком с непокрытой головой, моля об отвращении бедствия. Церкви были заполнены верующими. Как лучшее лекарство для уже заболевших или для того, чтобы избежать заражения, церковь рекомендовала «страх Божий, ибо Всевышний один может отвратить чумные миазмы». Покровителем чумных больных считался св. Себастьян, с ним также было связано поверье о прекращении чумы в одном из городов, когда в местной церкви был построен и освящен придел, где установили статую этого святого.

Когда в итальянской Мессине началась эпидемия, жители стали просить у катанийцев для спасения от гибели мощи св. Агаты. Сначала епископ Катании Герардус Орто согласился было это сделать, но этому воспротивились жители города, угрожая смертью, если он решит оставить город без защиты. В конце концов стороны пришли к компромиссу, договорившись, что патриарх совершит кропление святой водой, в которой была омыта рака святой Агаты. В результате сам епископ умер от чумы, а болезнь не отступила.

В сочинении Compedium от 1345 года сказано: «Первопричиной морового поветрия стало положение звезд, каковое наблюдалось в первый час после полудня 20 марта, когда три планеты сошлись между собой в созвездии Водолея. Ибо Юпитер, жаркий и влажный, заставляет ядовитый пар подниматься над болотами, а Марс – бесконечно жаркий и сухой, поджигает сказанные пары, почему и являются виду горящие искры, в то время как ядовитые испарения и огни пропитывают собой воздух».

В 1348 году причину несчастья видели в новой моде на ботинки с длинными высоко загнутыми носами, которые особенно возмущали Бога.

Священники, принимавшие последнюю исповедь умирающих, часто и сами заболевали, поэтому в разгар эпидемии в части городов уже невозможно было найти никого, могущего совершить последние таинства. Боясь заражения, священники и монахи также попытались защитить себя, отказываясь приближаться к больным, и вместо того через специальную «чумную щель» в двери подавали им хлеб для причастия на ложке с длинной ручкой или же проводили соборование с помощью палки, с концом, смоченным в елее.

В 1350 году, в самый разгар эпидемии, папа Климент VI объявил очередной Святой год, специальной буллой приказав ангелам немедленно доставлять в рай любого, кто умрет на дороге в Рим или же возвращаясь домой. В итоге на Пасху в Рим собралось около 1 миллиона 200 тысяч паломников, ищущих защиты от чумы, на Троицу к ним добавился еще миллион, и в этой толпе народа чума распространялась настолько быстро, что домой вернулась едва ли десятая часть. Но зато за этот год прибыль римской курии от их пожертвований составила сумму в 17 миллионов флоринов.

К тому же, желая избежать смерти, прихожане отдавали последнее церквям и монастырям, так что некоторым муниципалитетам пришлось своими указами ограничить размер добровольных даяний, чтобы и наследникам дарителей хоть что-то оставалось.

Когда стало понятно, что ничего из этого не помогает, в народе начался ропот и разговоры, что это не грехи людей, а грехи самих церковников вызвали Божий гнев. Вспоминались и уже вслух рассказывались истории о блуде, интригах и даже убийствах, случавшихся в монастырях, о продаже церковных должностей. Эти настроения, бывшие крайне опасными для церкви, в конечном итоге вылились в мощные еретические движения последующих времен.

Конечно, были и «знаки», в которых видели предвестников чумы. Разумеется, это были «дневные звезды» кометы, которые шесть раз видели в Европе, начиная с 1300 года. Видели столбы света или необычных зверей.

И именно во время великой эпидемии в народном сознании сформировался образ Девы Чумы, о котором помнили даже в XVIII веке. По одному из вариантов, записанному уже в Эпоху Просвещения, Дева Чума взяла в осаду некий город, причем любой, неосторожно открывший дверь или окно, добивался лишь того, что в жилище оказывался летучий красный шарф, и в скором времени хозяин дома умирал от болезни. Посему жители в ужасе заперлись в домах и уже не отваживались показываться снаружи. Но чума оказалась терпеливой и спокойно ждала, пока голод и жажда не вынудят их это сделать. Тогда некий дворянин решил пожертвовать собой ради спасения остальных и, выгравировав на своем мече слова «Иисус, Мария», открыл дверь. Немедленно в проеме показалась призрачная рука и вслед за ней краешек красного шарфа. Не растерявшись, храбрец рубанул по этой руке; в скором времени он умер от болезни вместе со всей своей семьей, таким образом поплатившись за свою смелость, но раненая Чума предпочла убраться прочь и с тех пор остерегалась навещать негостеприимный город.

В 1980-х годах появились ученые различных специальностей, усомнившиеся, что «Черной смертью» была именно чума.

Первым это сделал британский зоолог Грэм Твигг в своей книге 1984 года «Черная смерть: пересмотр господствующей теории с точки зрения биологии», после чего вышли работы «Биология чумных эпидемий» демографа Сюзанны Скотт в соавторстве с биологом Кристофером Дунканом и «Нетрадиционный взгляд на проблему Черной смерти» Сэмюэля Кона, профессора медиевистики из Университета Глазго.

Они писали, что чуме обычно предшествует массовая гибель крыс, но ничего подобного в документах XIV века не отмечалось.

Также утверждали, что была определенная разница в механизме протекания болезни во время второй и третьей пандемий чумы. Третья пандемия унесла, к примеру, в Индии около 3 % населения, в то время как «Черная смерть» сократила население Европы на 30 %.

Основной формой протекания заболевания (в особенности на севере) был «легочный вариант», в то время как в современном мире процент больных с поражениями легких при пандемии не превышал 15–25 %, во времена вьетнамской войны – 3 %.

Чумная блоха предпочитает теплый и влажный климат, потому в той же Индии заболеваемость падала в зимнее время и возобновлялась весной, в то время как для «Черной смерти» подобного не замечено.

Во времена третьей пандемии болезнь распространялась со скоростью около 20 миль в год, в то время как для «Черной смерти» эта цифра составляла 2,5 мили в сутки.

После всех этих данных исследователи выдвигали свои гипотезы, что же за заболевание это могло быть, и вот тут у каждого был свой вариант: сибирская язва, геморрагическая лихорадка по типу Эболы или неизвестное ныне «заболевание Х».

В последующих дискуссиях каждое их утверждение было опровергнуто приверженцами традиционной теории, но время от времени альтернативные варианты появляются и сейчас.

Группой французских ученых под руководством Дидье Рауля в конце 1990-х годов было проведено исследование останков жертв болезни, взятых из двух «чумных рвов» в Южной Франции, один из которых датируется 1348–1350 годами, другой – более поздним временем. В обоих случаях была найдена ДНК бактерии Y. pestis. Результаты были подтверждены еще в нескольких лабораториях в нескольких странах.

В результате исследования, опубликованного в журнале «Nature», было доказано, что современные штаммы имеют геном, на 99 % идентичный найденному у умерших от «Черной смерти», и тот же уровень вирулентности.

«Черная смерть» имела значительные демографические, социальные, экономические, культурные и религиозные последствия и даже повлияла на генетический состав населения Европы. А в Золотой Орде резкое сокращение населения привело среди прочего к политической нестабильности. Именно после этой пандемии ее влияние стало ослабевать, и уже в 1380 году, после «стояния на Угре», Русь перестала платить дань Орде.

Считается, что демографическая ситуация в Европе окончательно стабилизировалась лишь к началу XIX века – таким образом, последствия Черной Смерти ощущались в течение последующих 400 лет. Множество деревень опустело после смерти или бегства жителей, уменьшилось и городское население. Часть сельскохозяйственных угодий пришла в запустение, дело доходило до того, что волки, расплодившись в огромных количествах, стали во множестве встречаться даже в пригородах Парижа.

Эпидемия привела к изменению политических и экономических отношений. Например, если раньше в профессии ремесло передавалось строго от отца к сыну, то теперь цеха стали принимать к себе новых людей. Так же вынуждено было поступать и духовенство, значительно поредевшее за время эпидемии, а также врачи. За недостатком мужчин в сферу производства стали втягиваться женщины. Медицина вступила в новый этап своего развития. Недостаток рабочих рук позволял поденщикам, батракам и прислуге торговаться со своими работодателями, требуя для себя лучших условий труда и более высокой оплаты. Оставшиеся в живых зачастую оказывались в положении состоятельных наследников, получавших земли и доходы родни, скончавшейся во время великой эпидемии.

Флорентиец Маттео Виллани жаловался: «Просто народье ныне требует для себя самых дорогих и изысканных блюд, их женщины и дети щеголяют пышными платьями, принадлежавшими ранее тем, кто навсегда покинул этот мир. (…) В нынешнее время женская прислуга, неопытная и необученная, и вместе с ней мальчишки-конюшие требуют для себя, по меньшей мере, 12 флоринов в год, а самые наглые и 18, и даже 24, то же касается нянек и мелких ремесленников, зарабатывающих на хлеб своими руками, которым подавай ныне втрое больше обычного, и так же работники на полях, коих следует теперь снабжать упряжкой быков и зерном для посева, и работать они желают исключительно на лучшей земле, забросив прочую».

Из-за недостатка рабочих рук в сельском хозяйстве постепенно стала меняться структура производства, поля зерновых все чаще превращались в пастбища для скота, где один-два пастуха могли управляться с огромными стадами коров и овец. В городах дороговизна ручного труда с неизменностью привела к росту числа попыток механизировать производство, давших свои плоды в более поздние времена. Упали цена на землю и арендная плата, снизился ростовщический процент.

И в то же время вторая половина XIV века характеризовалась большой инфляцией и высокими ценами на продукты питания (в особенности на хлеб), так как с уменьшением количества работников в сельском хозяйстве уменьшилось и производство. В 1351 году Парламент Англии принял Статут о рабочих, запрещавший платить наемным рабочим больше, чем то было принято до эпидемии. Росли налоги, принимались «законы о роскоши», которые расписывали, кто что мог носить и во что одеваться. Так, в зависимости от положения ограничивались количество лошадей в упряжке, длина женских шлейфов, количество блюд, подаваемых на стол и даже количество плакальщиков на похоронах, однако эти законы мало где исполнялись.

В ответ по всей Европе прокатились бунты против налоговых ведомств и против правительств, с жестокостью подавленные, однако все же в экономике быстро перешли от барщинных повинностей к арендным отношениям в господском хозяйстве.

В церкви количество священников и монахов сократилось едва ли не на 40 %, пустовало огромное количество церквей. Пришлось снижать требования к кандидатам, определять на места молодых и зачастую не образованных должным образом священников. Ожили старинные суеверия, ранее запрещавшиеся церковью, вера в заговоры, вмешательство дьявола в повседневную жизнь и ведьмины чары. Само понятие шабаша ведьм окончательно закрепилось в сознании средневекового человека в годы «Черной смерти».

В течение следующих столетий чума не уходила окончательно, вплоть до XV века эпидемии вспыхивали то там, то здесь каждые 6–12 лет, а порой и чаще. Так, «вторая чума» (pestis secunda) в 1361 году в Англии унесла с собой до 20 % населения. В 1363 году во Франции появилась «горная чума», ударившая по районам, которые ранее пощадила Черная смерть. Английская эпидемия 1369–1371 годов погубила 10–15 % оставшихся. В 1369 году в Англии вспыхнула «третья чума» (pestis tercia) – после окончания эпидемии Черной смерти и до конца XIV века страшная болезнь посетила острова 6 раз.

Между 1536 и 1670 годами частота эпидемий упала до одной на каждые 15 лет, унеся лишь во Франции за 70 лет (1600–1670) около 2 миллионов жизней. Среди них 35 тысяч пришлось на «Великую чуму в Лионе» 1629–1632 годов. Были еще итальянская эпидемия 1629–1631 годов, «Великая эпидемия Лондона» (1665–1666), «Великая эпидемия Вены» (1679), «Великая эпидемия Марселя» в 1720–1722 годах и чума в Москве в 1771 году.