Глава 14
Я сижу на подоконнике, напряженно всматриваясь в лежащий рядом секундомер.
Минута и сорок секунд…
Минута и пятьдесят секунд…
Пора!
Сбрасываю веревку вниз. Затем, взяв в одну руку колбу с раствором, хватаюсь другой рукой за веревку и, крепко обхватив ее ногами, спускаюсь вниз.
Двумя этажами ниже аккуратно выплескиваю содержимое колбы на зеркальную стену.
В ней тут же появляется отверстие, которое всё увеличивается и увеличивается, достигая в итоге не меньше метра в диаметре. Коллега не соврал… Я прыскаю еще – и стену разъедает до пола.
– Нет тут никакой Лены! – доносится до меня голос Радислава из прихожей. – Вы ошиблись адресом!
Запрыгнув в комнату, крадусь в прихожую. Пустую колбу ставлю на пол.
В углу комнаты на спине лежит тело Красимиры. В ее животе зияет ужасающая дыра. Посреди комнаты установлен такой же точно огромный белый контейнер, какой я видел на дисплее в офисе у агентов. Одна из стен комнаты показывает прямой репортаж о запуске «Архивариуса». Согласно обратному отсчету, осталось чуть больше пяти минут.
Радислав, стоя спиной ко мне, продолжает раздраженно общаться через закрытую дверь:
– Не знаю я, в какой квартире ваша Лена! Послушайте, я же…
Внезапно он разворачивается и направляет на меня пистолет. В другой руке у него пульт.
– Опять ты?! – восклицает он.
Я поднимаю руки вверх.
– Разве ты не в курсе, – говорю я, – что все заряженные батареи, которые вы похищали для бомбы, уже давно возвращены министерству энергетики?
Радислав делает мне знак, чтобы я отошел от него подальше.
– Это тебе агент Иванов сказал? – усмехается он. – А ты не пробовал задать себе вопрос… почему это агент Иванов, руководящий моим поиском, не проследил, где охранники с трех энергостанций были сегодня утром после окончания ночной смены? Зачем они все ездили к Белому водопаду возле Москвы? Для кого оставляли там сумки?
Значит, те двое тоже ночные охранники. Один из Парижа, а другой из Рима…
Я молчу.
– А дело всё в том, – продолжает он, – что агент Иванов искренне полагает, что он проследил, где были все трое. И он может поклясться, что каждый из них после окончания смены поехал к себе домой. И точно так же, – Радислав широко улыбается, – он абсолютно убежден, что заряженные батареи возвращены министерству.
– Не понимаю.
– Что ж тут непонятного? У нас в Агентствах Безопасности на Земле и на Ремотусе есть свои люди. И не было, поверь мне, совершенно ничего сложного в том, чтобы внедрить агенту Иванову эти ложные воспоминания.
Так вот оно что…
– Равно как и не было ничего сложного, – продолжает светиться улыбкой Радислав, – в том, чтобы воспользоваться имеющейся у земного Агентства возможностью отключать мониторинг в любом городе Конфедерации, стирать записи спутниковых служб и изменять сигналы от андроидов. Видишь ли, – он делает мне знак, чтобы я не опускал руки, – земное Агентство сохраняло за собой эти технические возможности для благих целей. На случай непредвиденных обстоятельств, неожиданных угроз. Ну, в общем, грех было не воспользоваться.
От Радислава-невротика, которого я знал раньше, не осталось и следа…
Это он какие-то таблетки для наглости принял? Или тогда в дельтаплане симулировал?
– Выходит, – говорю я, – этой ночью в трех городах один из вашей шайки проникал на станцию с имплантом убитого техника, затем при содействии охранника похищал резервную батарею и подменял ее использованной, а потом они клали ее в сумку охранника и…
– Нет, не клали. Охранник прыскал ему на кожу наркотик, который в малых дозах вызывает кратковременный ступор. За эти мгновения охранник подменял у него в руках только что похищенную батарею на еще одну разряженную, заранее припасенную для этого.
– А это-то зачем? – удивляюсь я, одновременно понимая, почему Денис обнаружил в квартире охранника наркоту.
– Ну, доверять в таком деле более чем троим, это уже перебор, – отвечает Радислав, не спуская меня с прицела пистолета. – Только охранники знают, что взрыв произойдет здесь, в Москве, в этой квартире. Остальные из нашей группы пускай думают, что бомба там, рядом с ними в Риме. Когда бомба взорвется, разницы они, я полагаю, всё равно не почувствуют.
– И ты сам всё это задумал и организовал?!
– Ну что ты. Я бы никогда не смог внедрить своих людей на посты директоров Агентств Безопасности… А, я тебе еще не говорил? Да, наши люди там – это их директора.
Я отказываюсь верить своим ушам.
– А директоров туда, – кивает Радислав, – назначает Президент Конфедерации. Это, как ты знаешь, одно из тех немногих полномочий, которые у него есть. Так что…
– Не может быть, чтобы он! – восклицаю я.
– Кстати, ты сегодня с ним даже пообщался. Он мне сам рассказал. Помнишь андроида шефа, который чуть было не скинул тебя с крыши?
– Им управлял Президент?!
– Так точно. Но что-то я тут с тобой уже заболтался. Прощай, Ингви.
Я разрываю у себя на груди футболку.
Поднеся пальцы к сердцу, резким движением погружаю их внутрь.
Радислав нажимает на курок…
Но фонтан моей крови уже и так рвется наружу.
Я снимаю с головы нейрошлем.
– Спущусь к нему еще разок, – говорю я двум девушкам, которые, уже не обращая на меня никакого внимания, приготовились увидеть в прямом эфире, как «Архивариус» отправится в прошлое.
Как хорошо, что я в последний момент догадался не идти к нему во плоти!
– По техническим причинам, – сообщает вдруг диктор, – запуск откладывается на десять минут. А пока мы покажем вам немного рекламы.
Подружки издают громкий возглас разочарования.
Быстро спустившись по веревке, я снова оказываюсь в той комнате.
Радислав лежит на полу лицом вниз. Рядом с ним валяется дымящийся пульт. Из пистолета также идет едкий черный дым. Мой развороченный андроид валяется неподалеку. Никаких повреждений, кроме вырванного источника питания, в нем не наблюдается. Выходит, пистолет даже не успел выстрелить – так мгновенно вся техника вышла из строя.
Я сажусь на корточки возле Радислава и хочу перевернуть его.
В этот момент кто-то, подойдя сзади, приставляет мне к горлу нож.
– Думал, ты один такой хитрый? – слышу я голос Радислава.
Вот это да. Похоже, он всё это время сидел в ванной с нейрошлемом на голове. Какой же я идиот.
– Бомбу тебе уже не включить, – отвечаю я, показывая на испорченный пульт.
Внезапно заломив мне левую руку, он убирает от горла нож и тут же заламывает правую. Усевшись на меня сверху, обматывает их за спиной скотчем, который, видимо, держал припасенным в кармане.
– С чего ты взял? Включается и вручную. – Он связывает мне скотчем ноги. – Видишь ту красную кнопку на белом корпусе?
Я, к сожалению, ее вижу.
Он снова приставляет нож.
– Однажды, – немного помедлив, говорит он, – я уже пускал тебе кровь из горла. Тогда, в 1017…
Радислав не отводит глаз с экрана на стене.
До запуска «Архивариуса» еще семь минут.
– Я всегда хорошо стрелял из лука, – продолжает он. – Это не раз пригождалось мне, когда печенеги выскакивали из засад возле Днепра… А ты знаешь, – он пару секунд смотрит мне в глаза, – если бы Мирослава вышла провожать тебя к пристани, когда ты садился на мой корабль, я бы разделался с тобой, пожалуй, еще в Киеве.
– Так это ты?! – Я всматриваюсь в лицо Радислава, и только сейчас улавливаю отдаленное сходство с тем жутко уродливым и косоглазым купцом.
Вдобавок смутно припоминаю, что его действительно звали Радиславом.
А Денис, кажется, говорил, что в прошлой жизни потерпевший был «торгашом» из моего столетия.
– Воскресили меня на Ремотусе, конечно, уже красавцем, – поясняет он. – Уродство Архив-Служба расценивает как разновидность болезней, а болезни у нее подлежат искоренению.
– При чем здесь Мирослава? Я ничего не понимаю. И как ты вообще оказался там, возле Иордана?
– О, конечно же, ты ничего не понимаешь! Откуда тебе? Ты и понятия не имеешь, что значит с детства жить таким уродом. Видеть, как люди в ужасе шарахаются от тебя. Чувствовать, как за спиной показывают на тебя пальцем. И понимать, что та единственная, которую ты любишь… та, ради которой ты отдал бы всё на свете… никогда не будет твоей… никогда…
– Ты любил Мирославу? – начинает медленно доходить до меня.
– На корабле, – продолжает он, – ты не рассказывал о ней. Даже когда начал немного болтать по-нашему. Я и понятия не имел, что вы вообще знакомы! – Радислав постоянно поглядывает на стену. – В Константинополе, очень удачно продав свой товар, я отправился в Софийский собор, чтобы вознести Богу благодарственную молитву. И повстречал там группу паломников, только что вернувшуюся из Иерусалима. Я скверно понимал по-гречески, но из их возбужденных выкриков сразу понял, что один из них – бывший уже много лет слепцом – прозрел, едва прикоснувшись к Гробу Господню! Он исцелился чудом, понимаешь?
– И ты тоже решил попробовать…
– Весь долгий путь до Иерусалима я пребывал словно в трансе. Я молился с утра и до ночи! Ведь сам Господь сказал: «Всё возможно верующему». Приближаясь к Святому Гробу, я уже твердо верил, что навсегда избавлюсь от проклятия своего уродства. Вера моя в это была непоколебима. И ты не можешь себе представить – никто не сможет представить! – всю глубину отчаяния, которое я испытал, едва осознав, что чуда не произошло.
Я молчу.
Что же мне делать с этим несчастным?
Руки и ноги у меня обмотаны скотчем. В руке у него нож. А нажав на ту красную кнопку, он сотрет в порошок всю планету.
Вот бы запуск «Архивариуса» сегодня по каким-нибудь техническим причинам не состоялся!
– И совершенно случайно, – продолжает он, – я увидел там, в Иерусалиме, тебя. Ты беседовал о чем-то со своим греческим дружком. Незаметно подойдя поближе, я подслушал ваш разговор. Вы говорили о Мирославе… Каково же было мне обо всём узнать! Вернувшись в Новгород, ты бы увез ее в свою чертову Данию – и я не смог бы даже видеть ее! Ты лишил бы меня даже этой единственной радости в моей проклятой жизни. Допустить этого я не мог. Я поплелся на Иордан следом за вами, лишь поджидая удобного случая.
– Ты знал, что Мирослава внедрена Агентством?
– Разумеется, знал. Но когда понял, что внедрили именно ее – это было знаком свыше. Всевышнему было угодно подвергнуть меня испытаниям. Суровым испытаниям… Пытки током, на которые я добровольно пошел, – ничто по сравнению с тем, что я испытал за мгновения до этого! Когда услышал ночью звонок в дверь, открыл – и там стояла она… А я ведь впервые увидел ее с тех пор, как она сбежала из Новгорода.
Радислав снова смотрит мне в глаза.
– Ты знаешь, – говорит он, – в те мгновения, когда она стояла передо мной в том рыжем парике и предлагала скрасить одинокому мужчине ночь, я был близок к тому, чтобы пустить весь наш план псу под хвост. Я знал, что человек в маске должен вот-вот ворваться в квартиру и начать пытать меня. И я едва удержался от того, чтобы придушить его еще на пороге – а потом силой завладеть Мирославой. Видит Бог, каких усилий мне это стоило! Но я прошел все Его испытания!
Да. Тяжелый случай.
До запуска «Архивариуса» остается тем временем три минуты.
– Теперь ясно, – говорю я, – почему на сайте, где я разместил свое объявление, до сих пор нет ответа. Похоже, ты нисколько не раскаиваешься в содеянном… А кстати, как ты стал Учителем этой банды? Тебя рукоположил лично Президент? Или директор Агентства?
– Это не важно, – хмурится Радислав. – Важно то, что наша схема так же прекрасно сработала и на Земле.
– Что ты имеешь в виду?
– Их Учитель сидит сейчас в своей квартире и готов в любую секунду нажать на красную кнопку. А остальные девять молятся в другом городе возле липовой бомбы – и за стенкой у них группа захвата, ждущая появления Учителя.
– Откуда ты это знаешь?
– Как откуда? Я постоянно на связи с Президентом. Он сейчас на Ремотусе, в Американском Штате. Там, откуда руководят запуском «Архивариуса».
– А он-то почему пошел на такое? – любопытствую я. – С тобой всё понятно. Обиженный на весь мир психопат, тронувшийся на почве неразделенной любви… А с Президентом что? Может, ты в курсе?
Радислав оставляет мое ехидство без внимания.
– Мне он не докладывал, – звучит сухой ответ.
Реклама на телевизионном экране тем временем подходит к концу. Обратный отсчет неумолимо извещает о том, что до запуска «Архивариуса» осталось тридцать секунд.
– Прощай, Ингви. – Он подносит мне к горлу нож. – Не могу допустить, чтобы ты отвлекал меня в самый важный момент.
Выходит, это конец.
Или…
Еще нет?
За окном, неуклюже спуская свое тучное тело по веревке, появляется Денис.
Радислав повернулся к окну спиной и из-за этого ничего не видит. Денис, тихо забравшись внутрь, хватает табуретку и, замахнувшись, приближается на цыпочках.
Хруст под его ногой…
Радислав оборачивается.
Денис замирает на месте в метре от него – так и стоя на цыпочках и замахнувшись табуреткой. Под ногой у него виднеется то, что некогда было пластиковой колбой, которую я неосмотрительно поставил на пол.
Радислав в замешательстве смотрит то на меня, то на напарника. Наконец – определившись – замахивается ножом, чтобы всадить его в Дениса.
В этот момент тяжелый прямоугольный предмет выбивает нож из его руки.
Мы с Радиславом оборачиваемся…
В прихожей стоит Филипп. Дверь за его спиной открыта. Похоже, он только что запустил в Радислава компьютерным устройством, с помощью которого секундой раньше взломал электронный замок.
Денис, воспользовавшись моментом, бросается на Радислава и валит его на пол.
Филипп подбирает валяющийся на полу скотч.
– Вы имеете право хранить молчание! – говорит он, хорошенько обматывая Радислава. – Все доказательства против вас всё равно будут вынуты у вас из мозга.
– Меня размотайте поскорей. Руки и ноги затекли. – Я еще не до конца верю в происходящее. – И на ту красную кнопку не нажмите случайно.
«Архивариус», блеснув своими причудливыми антеннами, исчезает со звездного пейзажа на стене-экране.
