Глава 6

Велев встреченной по дороге послушнице принести угощение, Тим пошла вперёд. Нарочито медленно, старательно оттягивая тяжёлый разговор. Она видела, как злится мужчина. Но разве она виновата? Это её ребёнок, волею богини! Он не может претендовать на него!

К сожалению, путь до приёмных покоев короток. Распахнув двери, Тимара вошла в небольшую комнатку с полками по стенам. По центру, от входа до рабочего стола, тянулся невысокий пандус, обитый ковром, а по обе стороны от него лежало множество подушек и стояли столики на коротких кривых ножках, по одному для каждой части. Тим заняла правую сторону, кивнув гостю на левую. Это было удобно. Разделение, показывающее, кто есть кто. Никаких панибратских разговоров на расстоянии вытянутой руки.

– Думаю, пришла пора извиниться, – строго сказала она, удобно расположившись среди подушек.

В зелёных глазах плясали огоньки недовольства. Будь Вертон немного внимательнее, он понял бы, что с такой женщиной шутки плохи. Но кин слишком глубоко погряз в своих рассуждениях, чтобы отмечать подобные мелочи. Не заметил он и гневно раздувающиеся крылья маленького носа. Он пришёл забрать своё и заявил об этом предельно чётко:

– Да. Вам, – хмуро сказал Вертон. – Вы обокрали меня.

Брови Тимары удивлённо поползли вверх. Странное, в некотором роде даже нелепое обвинение. Не с этого ей хотелось начать разговор.

– Я не брала у вас ничего, кроме нескольких капель семени, дарованных мне милостью богини. Или вы про ту страстную ночь? – она ухмыльнулась, выгнув бровь. – Ну уж простите, я не могу её вам вернуть.

– Вы украли моего наследника, – охотно пояснил Вертон, жестом указывая на живот жрицы.

– Боюсь, вы ошибаетесь. По договору с обителью вы не можете претендовать на отцовство без моего согласия. А я не согласна, кин Вертон! – Тимара недовольно сверкнула глазами, как бы невзначай потянувшись к лежащей рядом белоснежной плети.

– У меня есть договор на рождение младенца с той же обителью.

– Замечательно. Но как это относится ко мне? – Тим невинно захлопала ресницами, изображая из себя прелесть какую дурочку.

– То, что вы та женщина, которая пришла в зал ритуала по договору.

– Кин, неужели вы думаете, что если вам не открыли двери в Милленте, их откроют в Тионте? Боюсь, вы ошибаетесь. Меня предупредили о сложившейся ситуации. Ваш договор недействителен. Храм Миллента готов предоставить вам другую женщину. В чём вопрос?

– Я не хочу, чтобы вы рожали этого ребёнка, – нахмурился торговец, – по крайней мере, чтобы рожали не для меня.

– Боюсь, вы тут не властны. Это моё дитя, и я не собираюсь рисковать своим здоровьем, пытаясь вытравить плод. Совсем скоро я начну чувствовать его, – Тим довольно улыбнулась. – Нет, исключено. Вы, кстати, так и не извинились. Бросаться оскорблениями в сторону жрецов любого божества не самая хорошая идея. Но в сторону жриц Эрешты… Вы ведь не хотите до конца своих дней остаться без наследников?

Вертон нахмурился. Он не любил угрозы, но Тимара и не угрожала, скорее предупреждала его, как маленького нерадивого ребёнка, предостерегала от опасности.

– Прошу простить мои резкие слова. Я думаю, вы понимаете, в какой я оказался ситуации, – примирительно сказал Вертон, не сводя взгляда с живота Тимары.

– Понимаю. В очень глупой. Но главный дурак в ней вы, кин Вертон. Вы ведь понимаете, что никогда не сможете меня запугать, а если ваши угрозы перейдут определённые рамки, вам никогда не найти помощи в наших храмах. Поэтому лучшее, что вы можете сделать – смириться. Возможно, если это будет нужно нам обоим, я позволю ребёнку встречаться с вами.

– Зачем это мне? – нахмурился Вертон.

– Не вам. Моему ребёнку. Возможно, чадо захочет узнать, кто же его отец. А вы так удачно нарушили тайну отцовства, что я не смогу отказать. Можете не признавать отцовства, это ваше право. Я никогда не буду претендовать на ваши богатства, но… – она задумчиво постучала ногтями по маленькому столику.

– Что «но»? – встревоженно уточнил торговец.

– Раз вы сами всем растрепали о том, что вы отец этого ребёнка, я имею полное право рассказать ему правду, – Тим с наслаждением погладила живот, наблюдая за тем, как это злит гостя.

Дверь в комнату тихонько открылась и на пороге появилась послушница с подносом. Она с почтением поклонилась сначала Тимаре, потом Вертону и принялась расставлять угощение на маленьких столиках. Разговор стих как-то сам собой. Но стоило двери закрыться за послушницей, как торговец недовольно глянул на жрицу.

– Только попробуйте.

– Не только попробую, я сделаю это. Лет через пять. Малыши любят спрашивать, где их папа, знаете ли. Можно рассказать красивую легенду о том, что его послала богиня, но этого не будет. Из-за вашего хамского поведения, кин. Я не могу его принять. Вы не видите берегов, деньги так часто открывали вам двери, что вы разучились стучаться к другим разумом.

– Много лишних слов, – недовольно буркнул Вертон, подцепив пальцами печенюшку.

– Увы, но нет. Жрецы не только служат своему богу. Знаете ли, мы учимся читать людей и подсказывать им верный выход. Мне не хотелось бы, чтобы вы совершили ещё больше ошибок. Деньги не делают вас лучше или хуже кого-то другого, кин. И происхождение не делает. То, кто мы есть, определяет то, что мы делаем.

– Я не просил устраивать мне нравоучительных лекций.

– Но вы ведь так хотели добиться встречи, – медленно протянула Тимара, закидывая в рот кусочек апельсина.

– Я пришёл сюда с одной-единственной целью, – процедил Вертон. – Я хочу забрать своего ребёнка!

– Вы видите здесь детей? – торговец удивлённо посмотрел на неё. – Вот и я не вижу. Вы не можете забрать то, чего нет. Уходите, кин, и никогда не возвращайтесь.

– А что, если меня не устраивает ваше предложение?

– Мы не на рынке, и не торгуемся, кин, – с улыбкой ответила Тимара, поднимаясь. – Отдохните. Ваш путь был долгим. А у меня есть ещё дела. И их так много, а малыш, – она снова демонстративно погладила себя по животу – отнимает много сил. Помните, кин, никто не вправе отбирать у матери её ребёнка, если он получает всё необходимое. Даже та женщина, которая родит вам дитя в Милленте, может отказаться его отдавать. Это великая милость богини. Милость, не позволяющая разлучать самых близких людей на свете.

Тимара свысока посмотрела на Вертона и вышла. Держать маску спокойствия и дальше было уже невыносимо. Укрывшись от неугомонного гостя в одном из уютных альковов, задёрнула занавес и обняла себя за плечи. Вертон Нитрийский не зря получил прозвище Ктарр. Эти хищные птицы – одиночки, способные охотиться даже на львов или носорогов. Они рвут своих жертв огромными когтями, клюют острым клювом, а если это не помогает, загоняют до изнеможения.

Так и он кружил над ней и так и этак, и только положение амматисы позволило прервать этот ужасный разговор. Хотелось плакать от отчаяния. Почему эта ужасная ситуация произошла именно с ней? Чем она прогневила богиню? И, конечно же, почему он не хочет её отпустить на свободу? Почему кин не желает принять догму богини о том, что мать и только мать может решать, отдать ребёнка отцу или нет?

Слёзы отчаяния катились по щекам Тимары. Всё пошло совсем не так, как должно. И это невозможно исправить. По крайней мере, она не видела выхода. Одно Тим знала точно: кин Вертон никогда не заберёт её ребёнка. Она сделает всё, что в её силах, но не отдаст ему дитя. Он жестокий человек, а если малыш унаследует хоть немного её мягкости, кин сломает его.

«Малыш… мой малыш. Или малышка. Надо сходить к источнику жизни, испить воды и узнать, кто же живёт у меня под сердцем!»

Тим решительно смахнула слёзы и украдкой выглянула из своего укрытия. Коридоры обители пусты: послушниц не видно, а единственный мужчина, которому позволили войти в святая святых, скорее всего, уже ушёл.

Прохлада и спокойствие окутали жрицу.

Чёрные воды источника пугали. Они всегда холодные. Поговаривали, что когда-то здесь горько плакала сама Эрешта, и это её боль морозит водоём. Только источник мог сказать на таком раннем сроке, кого женщина носит под сердцем. Сюда часто совершали паломничество благородные кинны в поисках ответа на этот вопрос. Каждая хотела сказать мужу о том, что у них будет сын. И некоторые жрицы считали, что воды холодны из-за ненависти этих женщин к ещё не родившимся дочерям.

Тимаре было всё равно. Она знала, что примет любого ребёнка: мальчика или девочку, это совершенно неважно. Просто не удовлетворить женское любопытство, особенно когда есть такая замечательная возможность, глупо.

Вознеся молитвы Эреште, Тимара приблизилась к каменной чаше, встала на колени и вгляделась в своё отражение. Рыжие локоны отрезали её от внешнего мира, она словно осталась наедине с собой, мерно покачивающейся водой и зелёными листьями огромных белоснежных кувшинок.

Узнавать истину страшно. Живот даже скрутило неприятной судорогой. Тим погладила его и, решившись, зачерпнула ладонью черную воду. Пригубила её и почувствовала, как по всему телу разливается жар. Упав на бортик, Тим провалилась в беспамятство, полубред.

Разумом она понимала, что всё ещё находится у источника жизни, но пошевелиться не могла. Ей казалось, что в теле находится не она, а кто-то другой. Кто-то, кто лишает её контроля над собой. Она смотрела в чёрные воды, отражающие палящее солнце, и пыталась прийти в себя.

Звук шагов позади дал ей надежду на помощь, но потом он затих. Неприятный холодок пробежал по спине. Тимара чувствовала, что кто-то стоит прямо у неё за спиной, но не могла обернуться. Она даже моргнуть не могла, словно парализованная.

Чирикнула птица, послышался тихий шелест за спиной, и Тим увидела в отражении белокурого юношу. Всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы перепугаться до смерти. В храме не должно быть мужчин!

А потом глаза сами собой закрылись, унося её в бесконечную черноту. Последней мыслью или даже не мыслью, а тихим шепотком, едва различимым на грани сознания пронеслось:

«Богиня даровала тебе двоих: сына и дочь…»

Хвост шестой

Двойная тайна