Глава 5
Спустя полчаса Страд, разгоряченный, чистый и посвежевший, надел оставленные Дроллом рубаху и штаны и вышел из купальни. Окончательно стемнело, на небе сверкала россыпь Плодов Яблони Мироздания. Хмурый мракоборец ждал возле догорающего костра.
– Долго возишься, – бросил он.
Страд приблизился к Дроллу. Тот опять велел вытянуть руки, дотронулся указательным пальцем до распухших ладоней. Сверкнули янтарем глаза мракоборца – и Страд едва не взвыл от вернувшейся боли. Казалось, он снова держит комковатое тело жгляки.
– Терпи, – Дролл схватил Страда за плечо и едва ли не поволок к дому. – Нужно, чтобы ты чувствовал. Иначе лечение может и навредить.
Оглушенный болью Страд мало что понял. От бодрости, которую подарила купальня, остались воспоминания, и сейчас сил хватало лишь на то, чтобы переставлять ноги, следуя за мракоборцем.
Вот дошли до крыльца. Поднялись по ступеням. Скрипнула тяжелая, сколоченная из широких досок дверь. Еще несколько шагов – и Страд очутился в темноте.
Вновь скрип двери. В комнатку хлынул мягкий желтый свет – из возникшего слева дверного проема. Стали видны лавка и несколько одежек, что висели на вбитых в стену гвоздях.
– Сюда, – голос Дролла.
Мракоборец втащил Страда в просторную комнату. Провел к длинному столу. Усадил на лавку.
– Жди, – велел он.
Страд молча кивнул, уставившись на глиняный горшок, из которого торчала деревянная ложка.
Дролл словно исчез куда-то, но спустя минуту вновь возник. Он был в толстых рукавицах и держал противень, залитый кипящим маслом. Причем очень странным – серебристым.
Поставив противень перед Страдом, мракоборец снял рукавицы.
– Вытягивай руки, – приказал он.
Страд повиновался, с удивлением глядя на нож в пальцах Дролла. Он понимал, что сейчас что-то произойдет. Что-то очень неприятное и страшное. Но было все равно. Боль по-прежнему туманила разум, и Страд не мог даже представить, что могло бы доставить больше страданий, чем невидимый огонь, пляшущий на раздутых и почерневших ладонях.
– А теперь держись, – сказал мракоборец, строго глядя на него. – Можешь кричать. Главное – не дергайся. Понял?
– Понял… – выдавил Страд, борясь с болью за остатки собственного разума.
Дролл коротко кивнул и провел ножом по левой ладони Страда. Брызнуло темное, густое, совсем не похожее на кровь. А боль…
Страд завизжал. Он был на грани безумия. В ушах шумело. Сердце колотилось чаще, чем когда-либо. Глаза застилал красный туман, и лишь новый взрыв боли дал Страду понять, что Дролл сделал еще один надрез – теперь на правой ладони.
Под кожей словно возникли раскаленные угли. Их становилось все больше, они росли – натягивая кожу, давя на мышцы и кости. Предплечья свело судорогой. Красный туман перед глазами сгущался. Веки смыкались, мысли путались. Страд чувствовал, что теряет сознание, и радовался этому: беспамятство избавит от мук.
– Не вздумай! – голос Дролла и несильный удар по щеке. – Слышишь?
Страд заставил себя тряхнуть головой. Вдохнул, насколько хватало легких.
Помогло. Взгляд прояснился, шум в ушах стал затихать. Однако невероятной силы боль по-прежнему дергала ладони. Посмотрев на них, Страд скривился: из длинных разрезов сочилась темно-лиловая, почти черная жижа.
– Полдела сделано, – к облегчению Страда, мракоборец отложил нож. Надел рукавицы и придвинул противень к кипящим серебристым маслом. – Приложи ладони. Будет очень больно. Гораздо больнее, чем сейчас. Но не смей убирать руки – иначе все без толку.
Измученный Страд посмотрел на шипящее, стреляющее брызгами масло, разлитое по прямоугольному куску металла. Сглотнул.
– Поспеши, – сказал Дролл.
Страд чуть заметно кивнул, отчего сдавило виски, припечатал ладони к противню…
И вновь заорал, глядя, как вокруг кистей и между пальцами пляшут серебристые пузырьки. Неизвестное вещество проникало в надрезы и жгло, жгло, жгло…
Горло сдавило. Страд закашлялся. Чувствуя, что может не выдержать, навалился на противень всем весом. Он ожидал, что сознание опять начнет гаснуть, но этого не происходило. В голове было ясно, с глаз исчезла красная пелена.
– Дыши спокойнее, глубже, – произнес Дролл, внимательно и напряженно наблюдая за Страдом.
Тот, наконец, смог разглядеть лицо мракоборца – смуглое, скуластое, изрезанное морщинами. От левого виска до подбородка протянулась бледная полоса шрама. Несколько похожих отметин было и на жилистых руках. На правой отсутствовала фаланга безымянного пальца.
Медленно текли минуты. Страд перевел взгляд на противень и, словно окаменев, смотрел, как продолжает кипеть серебристое масло. Его по-прежнему мучила яростная боль.
Дролл нависал над Страдом, следя, чтобы тот не отнял ладони от противня.
– И как же ты додумался схватить жгляку голыми руками? – неожиданно спросил мракоборец.
Страд разжал зубы, сглотнул и сиплым голосом рассказал о произошедшем на рыбных рядах.
– В следующий раз будешь умнее, – выслушав, сказал Дролл.
Страд промолчал. Да и что он мог ответить? Начать оправдываться? Опять талдычить, что не знал?..
«Нет, не годится, – Страд по-прежнему упирался ладонями в противень, словно хотел вдавить его в столешницу. – Не хватило ума сообразить, что нельзя брать незнакомую тварь… Вот и поплатился. И винить, кроме себя, некого».
– А кто такие эти жгляки? – спросил он спустя какое-то время, чувствуя себя неуютно под мрачным и пристальным взглядом Дролла.
– Пиявки, – ответил тот. – Измененные водами Лабораторного Канала. Иногда собираются в стаи, охотятся. Настигают добычу, прирастают к ней и начинают травить ядом, выделяемым из пор. Потом высасывают из жертвы все соки. Бывали случаи, когда пьянчуги или драчуны падали в воду и погибали, облепленные жгляками. Кто-то даже сводил таким образом счеты с жизнью.
– Зачем же их ловить? – недоумевал Страд, чувствуя, что разговор отвлекает от боли.
– Жгляки съедобны, если знаешь, как их готовить. Хотя до конца яд все равно не удается выпарить.
– Значит, люди травятся? Знают об этом, но все равно продолжают есть жгляк?
– Верно.
Пораженный Страд открыл было рот, но Дролл опередил и ответил на незаданный вопрос:
– Ты сегодня достаточно прогулялся по восточной окраине. И видел, кто здесь живет. Пьянь, шлюхи, преступники – от мелких воришек до убийц. Думаешь, у них достаточно денег, чтобы покупать нормальную еду? Жгляк продают за бесценок. А многие, кто здесь живет, давно опустились до такой степени… Им все равно, что жрать. Лишь бы насытиться. Жалко других – калек, брошенных стариков. У них нет выбора: или давиться ядовитым мясом, или умереть с голоду.
Страд вновь не знал, что сказать. Он опустил глаза и уставился на противень. Серебристое масло кипело по-прежнему, словно и не собиралось остывать. Понимая, что это лечебное средство, Страд все же не мог отделаться от мысли, что на руках вот-вот появятся ожоги.
– Попробуй пошевелить пальцами, – сказал Дролл. Страд пошевелил. – Хорошо. Болит так же или стало легче?
Страд прислушался к себе и спустя несколько секунд признал, что боль стала затихать. Ушло и желание отнять ладони от противня.
– Ты должен держать руки в масле, пока я не скажу, – Дролл выпрямился. – Уберешь – и все лечение без толку.
Он замолчал, серьезно глядя на Страда.
– Я понял, – ответил тот.
Дролл помрачнел и тихо проговорил:
– Понял он… Тогда сиди. Мне нужно заниматься делами.
Кинув на Страда еще один тяжелый взгляд, мракоборец пошел к выходу. Тот, наконец, решился осмотреться.
Стол, за которым сидел Страд, находился в центре просторной комнаты с четырьмя окнами. Стены украшало множество щитов, луков, арбалетов, копий, сабель, кинжалов, крюков, кистеней, булав, отделенных друг от друга вязью рун. Те были выложены из овальных кусочков янтаря и складывались в сложные магические формулы, незнакомые Страду. С высокого потолка на цепях свисало три железных обруча. На каждом – не меньше десятка тонких свечек. Часть комнаты была загорожена ширмой с вышитым изображением Яблони Мироздания. Перед ширмой стояла узкая кровать, застеленная лоскутным одеялом. Пахло травами, тишину нарушали только треск свечей над головой да шипение серебристого масла.
Боль уходила – Страду уже не нужно было напрягаться и давить ладонями на противень. Он сидел и вспоминал все, что с ним приключилось.
«Сумасшедший день», – подумал Страд, чувствуя тоску по родной Хлопковой деревне.
Уже завтра он вернется домой. Дролл ясно дал понять, что помощники ему не нужны. Тем более бестолковые, готовые без раздумий протянуть руки к любой незнакомой твари.
Страд начинал клевать носом. Он надеялся, что мракоборец позволит переночевать, но не был в этом уверен. Дролл, судя по всему, любил уединение. А со Страдом возился лишь потому, что тот был в серьезной опасности.
«Если велит уйти – уйду, – решил Страд, хотя ему очень не хотелось бродить по ночным улицам восточной окраины. – Просить ни о чем не стану».
Спустя полчаса вернулся Дролл.
– Как руки? – осведомился он, подойдя к столу.
– Почти не болят, – ответил Страд. – Время от времени только. И не сильно…
Мракоборец кивнул и ушел за ширму. Вскоре оттуда донесся металлический лязг. И сразу за ним – яростный рев. Застучало. Потом по жилищу мракоборца словно прокатилась волна тепла, и стало тихо.
«Он применил заклинание, – понял Страд, глядя на ширму и гадая, что за ней. – Против кого-то…»
Снова лязгнуло. Дролл показался из-за ширмы и направился к Страду.
– Кое-что проверим, – сказал он.
В руке мракоборца Страд увидел длинную стеклянную трубочку с прикрепленным к одному концу оранжевым шариком из незнакомого материала. Внутри трубочки была бурая жидкость.
Дролл приблизил инструмент к противню. Слегка сдавил шарик пальцами, и несколько капель вещества упало в серебристое масло. Секунд десять ничего не происходило, потом целебный состав перестал кипеть и почернел.
– Все. Можешь быть свободен, – мракоборец положил трубочку на стол.
Страд отнял ладони от противня. Приблизил к лицу.
Кожа оставалась лиловой, ее стягивало, но отека больше не было. Надрезы покрылись темно-красной коркой.
– Заживать будут долго, – предупредил Дролл, наблюдая за Страдом. – Но тем лучше. Дураков учить надо.
Страд не стал возражать. Он сидел и с тревогой ждал, когда мракоборец велит уйти. Однако этого не произошло: взяв противень, Дролл объявил, что пора ложиться спать.
Стараясь не показывать облегчения, Страд кивнул.
Дролл отнес лист металла, залитый почерневшим маслом, за ширму. Вернувшись, дал Страду легкое одеяло и небольшую подушку, пахнущую травами.
– Ляжешь здесь, – мракоборец указал на лавку возле окна.
Как только Страд приготовил постель, Дролл щелкнул пальцами, и свечи под потолком разом погасли.
Накрывшись одеялом, Страд уставился в окно. Завтра он вернется домой. Но что будет потом?
«Сочувствие, горестные вздохи со всех сторон», – представив возвращение, Страд заскрипел зубами и стиснул пальцами края одеяла.
Надрезы тут же заныли. Левая ладонь стала кровоточить, но Страду было плевать. Что такое царапины, после всего, что он пережил – как сегодня, так и вообще?..
Запах трав от подушки усыплял, мысли путались. И Страд, которому всегда с трудом удавалось заснуть в незнакомом месте, не заметил, как отключился.
