Глава 26. Возвращение блудного простолюдина

Лёгкий ветерок подхватил упавший с ветки лист и запустил его прямиком в лицо сидящего под старой яблоней парня, ласково потрепал его волосы и умчался дальше, исчезнув так же быстро, как и появился. И, если бы этот ветер обладал разумом, он бы очень расстроился, ведь юноша почему-то не заметил ни одной его проказы. Не почувствовал ни его дуновения, ни удара листа о щёку. Не замечал он также крадущегося по руке паука, и затаившейся в волосах гусеницы. Медитация была настолько глубокой, что Эдван давным-давно позабыл о существовании окружающего мира. Да и сам окружающий мир не спешил напоминать ему о себе. И не мудрено, ведь в такое время года мало кто навещает старый яблоневый сад, а те редкие гости, которые всё-таки время от времени появляются здесь, приходят лишь за тем, чтобы забрать какой-то забытый инструмент из будки садовника, что используется как небольшой склад в сезон сбора урожая. Оттого здесь царит покой. Идеальные условия для того, чтобы полностью сосредоточиться на развитии, отрешившись от от внешнего мира.

И именно этим Эдван и занимался. Его глаза были плотно закрыты, а дыхание ровным и до невозможности медленным. Лишь время от времени веки юноши слегка вздрагивали, когда он непроизвольно двигал глазами, стараясь получше рассмотреть потоки энергии внутри себя. Атра вертелась вокруг него спокойным водоворотом, исчезая в недрах сосуда души, который с каждым днём становился всё крепче, а сила внутри него всё плотнее. Дыра в его сердце так и не зажила. Она лишь немного затянулась и превратилась в грубый шрам, который, скорее всего, останется с ним навсегда. В тот день Эдван ярко почувствовал, как что-то надломилось глубоко внутри него, но так и не смог понять, что именно. По правде сказать, он даже не пытался. Не хотел. Вместо этого, юноша сосредоточился на развитии так, как будто бы ничего больше не существовало в этом мире. Лишь он, атра, текст наставления в голове и память прошлой жизни, что направляла его по однажды пройденному пути. Всё для того, чтобы больше не вспоминать о дне траура и страшном открытии, которое он совершил.

Эдван давно потерял счёт времени. Дни пролетали один за другим, постепенно складываясь в недели, а он всё сидел под старой яблоней и не двигался с места, лишь изредка прерываясь на то, чтобы перекусить или утолить жажду. Атра заменяла организму недостающую пищу, глубокая медитация, в которую он уходил, оказалась способна довольно долгое время заменять собой сон. Он слегка схуднул, осунулся и даже успел стать домом для одного небольшого паучка, который свил между ним и стволом яблони паутину, в которую успешно ловил мелких мошек.

Однако, рано или поздно, даже самый продолжительный покой заканчивается, а те, кто витает в облаках, вынуждены вернуться на землю. Не избежала эта участь и Эдвана, ведь сегодня в старом яблоневом саду появился необычный гость. Это был крепко сбитый мужчина с покрасневшим от злобы лицом, который вот уже добрый десяток минут слонялся между деревьями в поисках одного конкретного простолюдина. И его злобу можно было понять. Ещё бы! Вот уже целую неделю он рыскал в поисках пропавшего в академии паршивца. Семь дней кряду носился по городу и окрестностям, заглядывал в каждый, даже самый маленький закуток и не гнушался пройтись по самым глубоким трущобам, но всё было напрасно. Сопляка нигде не было, а солдат, не успевший найти его в отведённые пять дней, сильно проштрафился перед командиром.

Он возненавидел это идиотское задание всей своей душой, этого проклятого ученика, которому отчего-то не сиделось в стенах академии, а вместе с ним и хранителя знаний Шан Фана, которому вдруг приспичило найти его. И сейчас, когда взгляд воина наткнулся на фигуру под старой яблоней, лицо его пошло пятнами от бурлящей внутри ярости. Мерзкий сопляк пребывал в состоянии полнейшей безмятежности, словно достиг просветления сидя под этим проклятым деревом, пока он, солдат гарнизона, чуть ли не землю носом рыл в его поисках! Губы мужчины искривились в злобной усмешке. Сейчас он ему задаст!

— Подъём, — грубо прорычал он басом, крепко сдавив плечо юноши.

Вздрогнув, Эдван открыл глаза и с полминуты глупо ими хлопал, изо всех сил пытаясь понять, где он находится и кому и что от него нужно. Придя, наконец-то, чуть-чуть в себя, он заметил чьи-то ноги а, подняв взгляд, наткнулся и на их злобного обладателя.

— Что ты вылупился на меня, сопляк, подъём! — прорычал воин, снимая с пояса дубинку.

— А … кто вы такой? — осторожно спросил парень. Этот невинный вопрос прозвучал в ушах взвинченного солдата дерзким пререканием, отчего тот разозлился ещё сильнее. Он терпеть не мог, когда всякие сопляки разговаривали с ним в подобном тоне.

— Ты мне ещё дерзить вздумал, поганец?! — взревел он и огрел парня по спине дубинкой. Вернее, попытался огреть, потому что богатырский удар солдата настиг лишь воздух, а пацан, вместо того, чтобы корчиться от боли на земле и принимать наказание за свои дерзкие речи, стоял буквально в нескольких шагах от незванного гостя и смотрел на него исподлобья. Ему не понравилось столь бурная реакция незнакомца на простой вопрос.

— Что тебе от меня надо? — уже без особого почтения спросил Эдван, не понимая, почему вдруг солдат решил избить его. В конце концов, он ведь не совершал никаких преступлений.

— Ещё одно слово и я тебя так отделаю, что в Академии не залатают! — угрожающе прорычал мужчина, — прекрати строить из себя дурака и прими наказание, — он похлопал рукой по дубинке, — а потом вернём тебя обратно.

— Какое ещё наказание? — переспросил Эдван, отступая на шаг назад.

— Опять дерзишь?! Ну всё, гадёныш…

Решение было принято в мгновение ока. Ввязываться в драку с солдатом не стоило при любом раскладе, посему, увидев, что мужик окончательно вышел из себя и бросился на него с дубинкой, Эдван просто и бесхитростно сбежал. Стрелой он вылетел из рощи и помчался в сторону города так быстро, как только мог, даже не заметив, что погони за ним и не было.

Солдат, увидев, как образ юноши растаял в воздухе, помчался было следом, но быстро затормозил и, громко выругавшись, со злости огрел дубинкой ни в чём не повинную яблоню, чуть не воя от досады. В конце концов, с красным сосудом души и третьим рангом он только и мог, что грозно выглядеть да порыкивать на слабых первогодок. Потому-то он и ненавидел, когда молодёжь дерзила ему. Против более талантливых учеников и молодых воинов у него не было и шанса, чем они довольно часто пользовались.

Эдван сбавил темп только у городских ворот, легко прошёл мимо стражи и помчался по знакомой дороге в сторону академии. На его лице застыла глупая усмешка. Столь взрывной рост скорости его очень обрадовал, однако, радость эта продлилась недолго. Стоило ему добраться до дома, как буквально через десять минут на пороге комнаты объявился злобный, как тысяча демонов, старик Шан Фан.

— Куда ты запропастился, гадёныш?! — коршуном зашипел дед, нависая над парнем, — больше месяца тебя не было!

— Тренировался. А что, нельзя? — нахмурившись, спросил Эдван.

— Тебе ничего нельзя, пока не вернёшь долг городу! — рявкнул старик, — Ты должен был закончить все переводы ещё три недели назад! Из-за тебя мы не смогли дать рецепты лекарям клана Линн! — шипел он, — чтобы через два часа был на пороге библиотеки!

— Нет.

— Что? — удивлённо переспросил старик и, хищно прищурившись, переспросил, — что ты сказал?

— Я сказал — нет, — твёрдо повторил Эдван, глядя на старика исподлобья. Он всё ещё очень хорошо помнил, каким холодным взглядом смотрел на него Шан Фан в их первую встречу. И с тех пор взгляд старика совершенно не изменился и был таким же холодным. Парень был готов поспорить, что дед с самого начала знал всю подноготную. А ещё… а ещё он был вассалом клана Джоу. Благородным, который явно не питал особой любви к простолюдинам вроде Эдвана.

— Ты хоть знаешь, сколько ещё должен городу? — очень недобро прищурившись, вкрадчиво поинтересовался Шан Фан.

— Нисколько. Ваш долг — жалкая выдумка.

— Все те зелья и усилия лекарей, что мы потратили на твоё лечение — выдумка?! — вскричал старик, — Неблагодарный щенок! Ты получил кров, еду, одежду… обучался в академии, в конце концов! Да ты должен нам по гроб!

— Я заплатил всё сполна, передав городу Слово Жизни! Слово Творца — бесценно! Ты считал, сколько жизней оно спасло, старик?!

— Цены здесь устанавливаем мы, и за это слово ты купил лишь малую часть своего долга, — самодовольно ухмыльнулся Шан Фан.

— Не заговаривай мне зубы, дед. Больше я бесплатно работать не буду.

— Ты сам роешь себе могилу, сопляк. Извинись сейчас же и я, так и быть, закрою глаза на твою истерику. Или ты уже забыл, кто спас тебя от клана Линн? И сколько переводов ты обязан был сделать вместо дополнительного месяца работ?!

Целую минуту они буравили друг друга взглядами. Шан Фан смотрел на посмевшего взбунтоваться сопляка грозно и возмущённо, пытаясь задавить своим авторитетом, как делал это всегда, а Эдван же, наоборот, злобно взирал на старика исподлобья, так, словно был готов защищать свою правоту любыми способами. Вот только, чем дальше заходило их противостояние, тем яснее парень осознавал, что слишком рано пошёл на поводу у своей злости. Наказание за драку надо было отработать, иначе… последствия могли бы быть непредсказуемыми. Ссориться со стариком сейчас было равносильно тому, чтобы воткнуть нож себе в ногу. Глубоко вздохнув, он отвёл взгляд и склонил голову.

— Прошу простить мою несдержанность. На меня недавно напал какой-то странный солдат, я был на взводе.

— То-то же, — фыркнул старик, — через час чтоб был у городской библиотеки. И не забудь захватить с собой книгу и справочник. Раз ты не ценишь мою помощь, тренировать язык будешь только на древних рецептах. И отныне только под нашим присмотром.

Не прощаясь, Шан Фан хлопнул дверью и вышел прочь. Настроение старика, и без того бывшее паршивым, испортилось ещё сильнее. Бунт мелкого засранца случился совершенно некстати. Теперь, похоже, ему придётся придумывать другой способ тянуть из парнишки знания.

“Наверняка вспомнил что-то ценное, мелкий гадёныш”, - подумал он, — “иначе бы не стал набивать себе цену. Ну, ничего… я тебе ещё покажу, как дерзить Шан Фану”.

А пока дед ворчал себе в бороду, Эдван проклинал себя за несдержанность. Ну чего ему стоило притвориться, что всё нормально? Нет, взыграла злоба и язык уже не получилось удержать в узде. Только проблем себе зря создал, как правильно заметил старик. С тяжелым вздохом парень принялся собираться. Переодевшись, он завернул в кусок ткани книгу, подхватил справочник по травам, и вышел из комнаты.

В назначенное время юноша стоял у входа в городскую библиотеку. Располагалась она рядом с резиденцией главы города и издали больше напоминала тюрьму, чем вместилище знаний. Серая коробка с множеством малюсеньких окон, больше похожих на дырки для воздуха очень сильно бросалась в глаза, как ночной горшок среди изысканных кубков. В конце концов, дворец главы был самым высоким и самым красивым зданием во всём городе, даже родовые гнёзда великих семей выглядели поскромнее. В центре резиденции красовалась большая пятиярусная пагода, стены которой украшали рисунки, изображающие основание Города, а широкие карнизы были покрыты красной черепицей. Такой же, как на крышах многочисленных пристроек, домов и жилищ прислуги, разбросанных по всей территории резиденции. И рядом с такой красотой уродливая библиотека сильно мозолила глаза. Эдван был готов поспорить, что она даже не была каменной, в отличие от домов в резиденции главы. Иначе бы её не покрыли известью. Насколько он успел выучить, каменные постройки в городе не штукатурили снаружи, поскольку камень был довольно дорогим.

Вздохнув, парень направился внутрь, испытывая довольно противоречивые чувства. С одной стороны, ему было любопытно поглазеть на святая святых, где хранились самые ценные знания местных, но с другой… ему совершенно не хотелось встречаться с так называемыми Хранителями Знаний. Ведь с этой профессией в голове юноши прочно скрепился образ вредного Шан Фана и теперь, поднимаясь по ступеням в библиотеку он внутренне готовился к встрече с несколькими “Шан Фанами” одновременно. Однако, вопреки предрассудкам Эдвана, здесь его ждал довольно тёплый приём. Злобного деда не было на месте, он отбыл решать какие-то семейные проблемы, оставив для юноши лишь кипу рецептов, которые тому предстояло переводить. Дежурным библиотекарем оказался улыбчивый лысый старичок, который не выказывал к Эдвану никакой неприязни. Наоборот, очень хвалил его и сделанные им ранее переводы, шутил и вообще относился очень положительно. Старик проводил его в отдельный маленький зал, где Хранители Знаний корпели над древними рукописями. Там он усадил его за письменный стол, позвал помощника, который подал парню всё необходимое, после чего оба поспешили удалиться. Особенно сильно спешил помощник, словно Эдван был каким-то чумным, или опасным.

Вообще, этот тип показался Эдвану очень странным. Весь какой-то сутулый, сгорбленный, в странном тёмном халате с глубоким капюшоном, который практически полностью скрывал его лицо. И, что самое странное, юноша никак не мог вспомнить, как именно оно выглядело, хотя точно знал, что разок заглянуть под капюшон у него получилось.

Вздохнув, парень осмотрелся. Помимо него в помещении находились двое: старики возраста Шан Фана в таких же, как у него, белых халатах. Судя по всему, другие Хранители Знаний, и оба сосредоточенно читали какую-то древнюю книгу, вполголоса вяло споря о её содержимом. Эдвана для них как будто бы не существовало, настолько сильно они были увлечены своей работой.

Убедившись, что за ним никто не следит, парень быстро пробежался глазами по очередному рецепту, который ему требовалось перевести, набросал несколько предложений и, когда объём текста вышел примерно на один абзац, преспокойно отложил работу в сторону. Разумеется, он не собирался лезть из кожи вон, чтобы расправиться с переводами для старика и уже начал прикидывать, как бы обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. И, кажется, придумал. Воровато оглянувшись, Эдван убедился, что Хранители Знаний совершенно точно не смотрят в его сторону и, медленно поднявшись из-за стола, аккуратно стянул с ближайшего стеллажа первую попавшуюся книгу. Раз уже его засунули в святая святых города, настоящий Храм Знаний, было бы очень глупо не урвать хотя бы кусочек.

Так в жизни Эдвана началась новая полоса. Вместо учебы в Академии он теперь каждый день ходил в городскую Библиотеку, а по ночам всё так же медитировал, изо всех сил стараясь ни в коем случае не замедлять своего развития. Старик Шан Фан, конечно, сильно охладел к нему, но, к счастью, большую часть времени не докучал юноше своим присутствием, вечно занятый какими-то семейными делами. Предоставленный сам себе парень не стеснялся читать книги. Более того, его тягу к знаниям даже поощряли другие старики, которые, почему-то, относились к парню куда как теплее, чем Шан Фан. Когда кто-то случайно заметил, как он берёт книгу с полки, чтобы почитать, его, конечно, пожурили, но книгу не отобрали. Просто велели в следующий раз спросить у них разрешения и строго-настрого запретили выносить фолиант за пределы здания.

Однажды, они даже втянули его в свой спор о толковании слова, над переводом которого у многоуважаемых Хранителей Знаний возникли серьезные разногласия. Тогда Эдвану пришлось очень сильно постараться, чтобы случайно не разрушить образ, ведь на древнем языке он читал едва ли не быстрее, чем на обычном, и растолковать значение какого-то слова для парня было плёвым делом. Больше времени он потратил на то, чтобы не засветить это знание перед стариками. Ему совершенно точно не хотелось потерять часы свободного времени, во время которого он якобы переводил сложнейшие алхимические рецепты. Однако, после того памятного случая, два старика-хранителя даже прониклись к нему некоторым уважением.

Так пролетел ещё месяц. Эдван успел встретиться с друзьями, вот только потренироваться с Лизой почему-то не получилось. Девушка выглядела грустно и очень подавлено, а на расспросы, почему-то, не реагировала. Алан об истинной причине такого состояния подруги тоже не имел ни малейшего представления, а Анна лишь грустно вздыхала и поджимала губы.

Печальная, понурая девушка никак не выходила из головы Эдвана в тот день, и тогда он решил сделать ей маленький подарок. И не только ей, но ещё и Алану и, возможно, Анне. В голову ему пришла довольно безумная, но в то же время замечательная идея. Главное — не попасться за этим делом старикам в библиотеке. И вот, во время очередного рабочего дня, парень снова быстро набросал пару абзацев перевода для виду, после чего, воровато оглянувшись, взял чистый лист бумаги и, оставив с краю немного места, вывел первые буквы названия.

“Для Лизы

Зелёный сосуд души”