Тут надо рассказать одну историю, случившуюся чуть позже, но напрямую связанную с тем, как я захотел стать актером.

Однажды на уроке биологии к нам в шестой “А” пришел странный дядька – большой, с всклокоченными волосами и маленьким для его огромных рук кожаным портфелем. Он положил портфель на учительский стол и произнес:

– Дорогие ребята, я предлагаю вам билеты в Центральный детский театр – лучший детский театр нашей страны. Сейчас вы имеете шанс сделать заявки на любые спектакли (он раздал по рядам афишки со спектаклями театра, отпечатанные типографским способом), а через неделю, когда вы посоветуетесь с родителями и принесете деньги, я зайду и принесу вам билеты.

Наша биологичка Надежда Евгеньевна, которая была по совместительству секретарем партийной организации и самым строгим учителем в школе, настояла на том, чтобы мы оформили классный поход, то есть навязала нам мероприятие, что ушлому продавцу было куда выгоднее отдельно проданных билетов. Он ее горячо поддержал. Решено было идти на какой-то спектакль типа “Разгрома” по Фадееву. Тывку посадили переписывать список учеников для составления общей заявки, а Надежда рявкнула:

– В понедельник все приносим деньги, а с теми, кто забудет, я поговорю лично!

Дядька заглянул через Тывкино плечо в классный журнал и вдруг с нескрываемым изумлением произнес:

– Моя фамилия тоже Алешковский, никогда не думал, что у меня есть незнакомые родственники.

Что тут началось! Меня ехидно поздравляли, пришлось встать, а потом еще и пожимать его огромную пятерню. Документов я у него не спросил и вполне допускаю, что это был отработанный рекламный ход: моя фамилия стояла первой в списке, но так или иначе продавец сумел привлечь наше внимание.

– Кстати, ребята, приходите за полчаса до спектакля, вас встретит представитель театра и запишет желающих в театральную дружину. Записавшиеся смогут ходить на следующие спектакли бесплатно. Их задачей будет следить за порядком в зале и в фойе, а когда они себя зарекомендуют, смогут поступить в драмкружок, который ведут лучшие актеры театра. Члены кружка получают роли в массовках, а в будущем имеют шансы стать полноправными актерами труппы – двери всех театральных вузов будут перед ними открыты.

Многим тут же захотелось стать актерами и ходить на спектакли бесплатно. Моего новоявленного родственника мы больше никогда не видели, зато в театре записавшимся в дружину выдали красные нарукавные повязки и рассказали про участившиеся случаи хулиганства, с которым решено бороться силами самих детей.

– Просто ходите по театру и присматривайтесь, особенно к галерке. Увидите что кто-то хулиганит, бегите в фойе и докладывайте билетерам у входа.

В добровольцы-дружинники записались человек пять. Кстати, о драмкружке в театре нам никто ничего не сказал, но мы решили, что сначала надо себя зарекомендовать, и рьяно взялись за дело. На втором спектакле я поднялся на самый высокий ярус и увидел группу парней лет четырнадцати-пятнадцати. Они пили пиво во время действия! А еще ели бананы, купленные в буфете, и громко комментировали происходившее на сцене. Когда из правой кулисы вышел отрицательный герой, кажется, белый офицер в монокле, парни громко предложили ему “свалить в туман”. Офицер от неожиданности вздрогнул, но продолжил фразу.

– Тебе сказали, свали! – скомандовали с галерки на весь зал. В подтверждение команды вниз полетела банановая кожура и смачно шлепнулась прямо ему под ноги.

Я было бросился на защиту театральных устоев, но не успел открыть рот, как один из парней с отвратительной физиономией урки чуть привстал и процедил сквозь зубы: “Ктой-то к нам пожаловал? Храбрый пионэр-дружинник? Ща, парни, я его резать буду” – и сделал устрашающий выпад пустой ладонью.

Пришлось немедленно ретироваться и мчаться к билетерам, но те уже вызвали наряд милиции, и бравого уркагана повязали прямо на месте преступления. Спектакль, чуть было не сорванный, пошел своим чередом, а я выбежал на Театральную площадь. Понятно, что после этой истории делать в театре мне было нечего. Честно говоря, я просто воспользовался случаем. Авантюра, в которую я ввязался, поверив своему лжеродственнику, мне уже наскучила. На предыдущем спектакле Баба Яга так кривлялась на сцене, что за нее было стыдно. В общем, становиться актером как-то расхотелось, но нужно было дождаться товарищей, исполнявших свой долг, чтобы вместе с ними идти домой. Я стоял под фонарем и скучал, переминаясь с ноги на ногу.

Тут-то он и подошел – в необычном светлом костюме, с длинным зонтиком-тростью. Говорил он, таинственно пришепетывая и так сладко, что я сразу заподозрил неладное.

– Здравствуй, мальчик, что ты здесь делаешь? – вежливо начал он.

– Друзей жду, они еще в театре.

– А ты сбежал? Спектакль не понравился?

– Они там работают, – в подробности вдаваться не хотелось. Дядечка в костюме был полноватый и холеный, и от него противно пахло душным одеколоном.

– Ты не замерз?

Это был странный вопрос. Мне показалось, что он хочет спросить о чем-то другом, но пока не решается, словно изучает меня, как удав кролика. Я застыл и на вопрос не ответил.

– Любишь вкусно покушать? – неожиданно спросил он.

– Люблю, конечно, – вежливо ответил я. Он довольно улыбнулся, чуть придвинулся и тихо сказал:

– Хочешь покушать, как в ресторане? У меня есть друг, он настоящий повар и может нас накормить. Мой друг любит готовить и кормить своих друзей. Покушаем, послушаем музыку, а потом поедешь домой на такси.

“Кушать”, “покушать” – лакейские слова, так учила меня мама. Чуждые словечки, вкрадчивый тон, предложение ехать неизвестно куда… Всё это выглядело очень странно. Я кожей чувствовал опасность, исходившую от этого чересчур доброго дядечки.

– Сегодня не могу, надо домой.

– Как насчет завтра? В шесть? Приходи прямо сюда. Придешь?

– Да. Завтра обязательно приду, – выдавил из себя, уже понимая, с кем имею дело.

– Ладно, не волнуйся, просто хочу с тобой подружиться. Как тебя зовут?

– Алёша, – соврал я на всякий случай.

– А меня Валя, – сказал холеный дядечка, томно закатив глаза. – Ну, Лёшенька, договорились?

– Завтра, в шесть, – нарочито спокойно, подражая голосу бывалого разведчика из кинофильма, подтвердил я.

– До свидания, – пропел он, коснулся моего плеча и зашагал к колоннам Большого театра.

Друзей я дожидаться не стал, нырнул в метро и помчался домой. Всю дорогу меня трясло от отвращения и испуга. Прямо с порога выпалил маме:

– Мам, ко мне пристал шпион, самый настоящий, надо срочно идти в милицию. Он меня вербовал, это точно.

Мама обняла меня, погладила по голове и ласково сказала:

– На свете много плохих людей. Ты никуда не пойдешь. Он не шпион, просто очень нехороший человек.

Я чувствовал, что прокололся по-крупному, а потому не стал приставать к ней с вопросами. Впрочем, очень скоро перестал об этом думать и заснул. Шпионы мне не снились.

Так на актерской карьере был поставлен крест, и на Театральную площадь я долго не наведывался. О том, что фонтан у Большого был в те времена излюбленным местом встречи геев, я узнал сильно позже, как и о самих геях.