Большой кровью на чужой территории

В боях за Карабах приняло участие множество солдат и офицеров Советской армии, часто – не армян и не азербайджанцев по национальности. После крушения государства в пустеющих военных городках осталось большое количество военных профессионалов. В России их никто не ждал, а в горячей точке навыки обращения с оружием могли пригодиться. Иные обнаружили в себе авантюрную жилку и присоединились – кто за деньги, кто по убеждениям – к одной из воюющих сторон. В Карабахе воевали, судя по всему, несколько сот волонтеров-славян. Часто им приходилось разглядывать друг друга через прицел, а иногда в горах разыгрывались поистине шекспировские драмы. Один из солдат, воюющих на армянской стороне, рассказывал:

«Не вызывало сомнений, что наступающими азербайджанцами командует русский.

Наконец показался этот “кто-то”. В утренних сумерках и тумане его было плохо видно, но по тому, как он бодро пинал под зад своих бойцов, посылая их вперед, было понятно: командир. Снайпер слева от меня поймал его в оптику. Выстрел. Человек переломился пополам и боком завалился на траву. Азеры, бросая трупы и раненых, в очередной раз обратились в бегство – их никто и ничто больше не удерживало, а мы перешли в контратаку.

Когда мы подошли ближе, уже рассвело. На траве лежал человек, который недавно пинками гнал на нас азеров, – мой брат…

Я еще долго потом не разговаривал со снайпером, который уложил его. А тот, видимо понимая, что может случиться непоправимое, не рисковал поворачиваться ко мне спиной. Однако жизнь есть жизнь. То, что случилось, уже не вернуть, и я продолжал мстить азерам за своего погибшего брата».

Другая история, более оптимистичная, приключилась с капитаном Александром Беличенко. Он служил летчиком-истребителем в советских вооруженных силах, и когда карьера оборвалась, нашел, как прокормить семью. Беличенко воевал на стороне Азербайджана. Однако в один «прекрасный» момент его МиГ-25 подбили над Степанакертом. Капитана ждала, как казалось, незавидная участь. Его не убили прямо на земле, что было обычным делом, но армянский суд все же приговорил пилота к смертной казни. Спасли Беличенко хлопоты Министерства иностранных дел. Делегация во главе с Евгением Примаковым выговорила освобождение из заточения для славян, воевавших на обеих сторонах и попавших в плен. Беличенко освободился из заключения… и устроился работать директором аэродрома Степанакерта, который сам же и бомбил!

Нельзя не упомянуть и о трогательном эпизоде этой войны. Двое русских опознали друг друга в радиоэфире: ранее они были курсантами одного училища. Радиообмен завершился репликой: «Саша, я тебя засек. Уходи оттуда, через десять минут я накрою этот квадрат».

Интересно, кстати, что Карабах не обошли стороной классические военные байки о женщинах-снайперах. К традиционным рассказам о прибалтийках здесь добавились истории о снайпершах из России и даже с Украины. Вообще, в войнах 90-х участвовало некоторое количество женщин, вероятно, кто-то из них даже использовал снайперские винтовки. Однако в байках почему-то упорно фигурировали биатлонистки из Прибалтики. В реальности за все 90-е годы ни на одной войне не было обнаружено ни одной прибалтийской снайперши, живой или мертвой. Также не было найдено ни одной солдатской книжки, никаких проверяемых свидетельств присутствия таинственных прибалток. Легенды о неуловимых снайпершах остались легендами.

Между тем реальных колоритных личностей в Карабахе тоже хватало. Наверное, самым известным из русских добровольцев, участвовавших в войне в Карабахе, стал подполковник Советской армии и волонтер Карабахской республики Александр Курепин. Не будучи «солдатом удачи», он пошел в армянские формирования по убеждениям, считая, что правда на стороне ополченцев Карабаха. Курепин оказался исключительно талантливым птуристом – оператором противотанковых установок. В Карабахе он возглавил небольшой противотанковый отряд, состоявший из русских и армян. Архаичную «Малютку» – ракетную установку первого поколения – его группа возила на ишаках и БМП. Кстати, еще одна характерная деталь: все русские подчиненные Курепина уже успели повоевать в Приднестровье. Правда, первая акция этого отряда кончилась трагедией. Бойцы решили попробовать себя в качестве диверсантов и напали на азербайджанский пост. Однако за несколько часов до атаки на позиции азербайджанцев подошло подкрепление. Двое русских и один армянин из отряда погибли, остальные с трудом вернулись по ночным виноградникам. Отец одного из убитых – морпеха Тихоокеанского флота Дмитрия Мотрича, сам моряк, приехал в Карабах и воевал там несколько месяцев. А сам Курепин после этой неудачи воевал исключительно по специальности, как противотанкист, и воевал блестяще. В частности, он участвовал в разгроме Геранбойского батальона азербайджанцев. Эта операция примечательна тем, что в подробностях была показана на ТВ. Александр Невзоров находился на азербайджанской стороне и снимал все, что происходит вокруг. В этом сюжете можно видеть даже прямое попадание выпущенной Курепиным в азербайджанскую БМП ракеты. Увы, никуда не деться и от скверной части этой истории: Курепин неоднократно попадал по русским, воюющим на азербайджанской стороне. Как он вспоминал позднее, после поражения снарядом одного из азербайджанских Т-72 из танка выбрался и ушел в тыл белобрысый механик-водитель. Позднее Курепин подбил еще несколько танков, национальная принадлежность экипажей которых «отчетливо обозначалась в радиоэфире».

За время войны Курепин подбил 76 разнообразных азербайджанских боевых машин, от танков до УАЗов. Однако весной 1994 года он получил тяжелейшее ранение 120-миллиметровой миной. После прохождения лечения танкоборец очутился в Москве – искалеченный, на костылях. Но позднее он вернулся в Карабах, где живет и сейчас, всеми уважаемый. На фоне судеб многих его сослуживцев по СА и товарищей по оружию в Карабахе эту судьбу можно назвать счастливой.