Книга: Девонширский Дьявол
На главную: Предисловие
На главную: Предисловие

Девонширский Дьявол

Кенрик Эддингтон всегда отличался ворчливостью. Особенно в случае, когда любая, даже самая незначительная мелочь буквально выбивала его из равновесия. Тогда он раздражался, ворчал, словно брюзгливая старуха, а иногда даже сильно злился. В такие минуты Марисса Эддингтон ненавидела брата и убегала в свою комнату, чтобы не видеть его кислое лицо, усыпанное веснушками. Марисса знала характер Эддингтона-младшего получше его самого — он кривился, показательно сипел через нос, демонстрируя свое недовольство, а потом начинал зло бубнить что-либо похожее на «это не так», «я не желаю и думать об этом», «к чертям собачьим» и прочую чушь. После этого резко повышал голос и часто срывался на крик, вытягивая при этом руки вдоль тела. Правда, если рядом был отец, то он тут же осаждал Кенрика, но это отнюдь не лишало последнего чувства злости по отношению к сестре. И братец мог еще очень долго ходить насупившись, выискивая повод насолить ей. А потому Мариссе ничего не оставалось, как на время избегать общества Кенрика, предоставляя тому возможность успокоиться и прийти в себя. Эту черту он унаследовал от деда — Хамиша Фредерика Эддингтона, которому стукнуло уже восемьдесят четыре года. Тот был тем еще ворчуном, вечно всем недовольным, чем испытывал поистине безграничное терпение папы и мамы, стоически переносивших его скверный характер.
Взбегая по скрипящим деревянным ступенькам на второй этаж «Эддингтон Холла», Марисса про себя улыбалась. Ее братец видел их сегодня с Ройлом Фармером в саду как раз в тот самый значимый для них обоих момент, когда Ройл наконец-то отважился прикоснуться к ее плечу и нежно поцеловать. Кенрик терпеть не мог молодого Фармера, считая его невежей и простолюдином, совершенно невоспитанным и по-деревенски простым, неотесанным мужланом. Естественно, это было не так: Ройл отличался добрым характером, отзывчивостью и смекалистостью. Именно за последнее и ненавидел его Эддингтон-младший, заметно уступавший соображением статному и сильному Фармеру. А то, что он приходился единственным сыном деревенскому пекарю и трудился вместе со своим отцом, нисколько не смущало Мариссу, которая была тайно в него влюблена, но старалась и вида не показывать о своих чувствах. Правда, сам Ройл уже догадывался о взаимности, но всякий раз, стоило им остаться наедине, испытывал предательскую робость. Она мешала ему сделать первый шаг. И вот сегодня, прогуливаясь в саду со своей возлюбленной, Фармер таки решился прикоснуться к Мариссе, и тут же был замечен Кенриком, который не стал утаивать от них свое присутствие. Ройл, смутившись и покраснев, кротко извинился и скрылся с глаз, а Эддингтона посетил очередной всплеск злости.
Девушка быстро юркнула в свою спальню и заперла дверь, прислонившись к ней спиной. Она продолжала счастливо улыбаться, а все ее мысли крутились вокруг того момента, когда она ощутила дыхание Ройла возле своей шеи. Боже, как это было восхитительно! Марисса даже прикрыла глаза, пытаясь удержать в памяти тот сладострастный миг. Привычная суета «Эддингтон Холла» свидетельствовала о подготовке к раннему ужину. Юная леди оторвалась от двери и подошла к большому зеркалу, осматривая себя. Красивое кружевное платье белого цвета выгодно облегало ее хрупкую фигуру, лицо румянилось, а глаза светились девичьим блеском, отражая всю полноту жизни. Поправив прическу на голове, скорее из привычки, нежели по необходимости, Марисса осталась вполне довольна собой и подошла к окну. С него открывался вид как раз на тот самый сад, в котором она любила прогуливаться и где ее частенько поджидал Ройл. Вот подруги обзавидуются! Бетси Тернер, дочь торговца, сама была не прочь оказаться на месте Мариссы (ну куда ей с большим носом и неприлично выпирающими скулами!). Мисс Эддингтон про себя хихикнула, кокетливо прижимая тонкую ручку к губам. По правде сказать, Бетси нравилась многим мужчинам в деревне, но она не понимала, что те в ней находили. Это вовсе не касалось ее качеств как близкой подруги, но сравнивать ее внешность со своей Мариссе казалось глупым. Разница очевидна. А вот Джиневра Милтон была достойной соперницей — высокая, стройная, шикарные каштановые волосы длинными локонами обвивали ее нежную фигуру, и именно волосы — густые и блестящие — приковывали внимание к ее природной красоте. Часто, бывало, Марисса испытывала зависть, ей казалось, что Джиневра была куда утонченнее и грациознее. Касательно Ройла спасало лишь то, что Милтон совершенно равнодушно смотрела на него, а иногда даже недовольно фыркала от упоминания его имени. Он абсолютно был ей не по душе. И Марисса знала причину: Алисдэйр Эддингтон, ее старший брат, настоящий красавец и джентльмен. Джиневра вздыхала по нему, но тот был неприступен, а попросту говоря, не обращал никакого внимания на девушку, чьи красноречивые взгляды частенько намекали на возможность ухаживания и проявления чувств. Алисдэйр вместе с отцом, виконтом Норбертом Эддингтоном, уже давно решили — будущее старшего сына и наследника будет в Лондоне, где тот весьма успешно обучался в Лондонском университете в Блумсбери на медицинском факультете. Норберт постоянно твердил, что не желает прозябания сына в этой деревне, а видит его знаменитым в столице и вхожим в королевский двор. А глупышка Джиневра видела себя рядом с Алисдэйром, но Марисса прекрасно знала, что этому не бывать. Однако жалости к подруге по этому поводу вовсе не испытывала. Подумаешь, дочь барона и баронессы Милтон, кои были частыми гостями «Эддингтон Холла» и дружили с ее родителями. Однажды Марисса краем уха услышала, что баронесса имеет иные планы по замужеству дочери, и молодой виконт не был в числе ее избранников.
Мысли юной девушки прервал веселый звонок колокольчика. Ранний ужин накрыт на стол. Пора идти. Невежливо заставлять себя ждать. Счастливая леди Эддингтон не удержалась и высунула язычок своему отражению в зеркале. Кротко захохотала и, выпорхнув из комнаты, быстро сбежала по лестнице в огромную гостиную на первом этаже дома. На своем излюбленном месте на диване уже сидела мама, виконтесса Розелин Эддингтон, младший брат Кенрик (от вида которого Марисса чуть скривилась) стоял чуть поодаль у стены, сложив руки на груди. Неподалеку от него находились старший брат Алисдэйр и сын покойной сестры мамы Горден Дин — ее кузен и скучный молодой человек. Около виконтессы на креслах сидели Милтоны — барон с баронессой и Джиневра, как всегда, не сводившая глаз с ее братца. Сегодня они были приглашены на ужин.
— О, дорогая сестрица! — молодой виконт широко улыбнулся и подошел к ней, обнимая Мариссу. — Ты, как всегда, прекрасна! Можно искренне позавидовать тому счастливцу, которому достанется этот бриллиант!
Последняя фраза была адресована скорее всем присутствующим, нежели Мариссе. Легкий румянец смущения проступил на щеках девушки — ей льстило внимание и любовь брата. Виконтесса мило улыбнулась, наслаждаясь объятиями своих детей, а Кенрик делал вид, что не замечает происходящего. В гостиную вошел отец.
— Добрый день, господа! К сожалению, мой отец милорд Эддингтон неважно себя чувствует и не будет ужинать с нами. Он просил принести вам извинения, — сказал Норберт после того, как завершился церемониальный обмен приветствиями.
— Как жаль, — с наигранным сожалением в голосе произнесла баронесса Уитни Милтон. — Надеюсь, это скоро пройдет, и мы сможем вновь насладиться его обществом.
— Благодарю, — вежливо кивнул виконт Эддингтон. — Ну что ж, прошу следовать за мной. Стол накрыт, господа!
И Норберт направился в парадную столовую, которая по размерам была чуть меньше гостиной. Вокруг стола хлопотала служанка Берта. Виконт занял место во главе, виконтесса села напротив него с противоположного конца, Алисдэйр, как полагалось, сел возле отца. Сам стол был щедро уставлен всевозможными блюдами: запечённая рыба, ростбиф, поджаренная говядина и картофель, несколько видов овощей, запечённые голуби и почки, котлеты, а также суп. Виконтесса Эддингтон принялась разливать суп в тарелки и подавать их служанке, которая расторопно ставила их перед каждым сидящим.
— Приятного аппетита, господа, — пожелал Норберт и приступил к еде.
Остальные последовали его примеру, и ложки мерно застучали по тарелкам.
— Как вам учеба в Лондоне, Алисдэйр? — поинтересовалась баронесса Милтон.
— Великолепно. Мой мозг не успевает отдыхать.
Джиневра улыбнулась.
— Надолго приехали в «Эддингтон Холл»?
— Месяц побуду точно.
— И успеете заскучать в этом тихом и унылом месте, — не сдержался Горден Дин, тут же получивший взгляд в свою сторону, полный неодобрения.
— Вряд ли теперь нашу деревушку можно назвать «тихой и унылой», — заметил барон Милтон, аккуратно обтирая салфеткой губы.
— Вы об исчезновении Элеонор Тоу? — поинтересовалась Розелин Эддингтон.
— Именно.
— Видимо, я многое упустил, будучи на учебе в Лондоне, — произнес Алисдэйр. — Элеонор исчезла?
— Уже почти неделю назад, — ответила баронесса, присоединяясь к пикантной теме.
— Ты не мог об этом знать раньше, учитывая твой поздний приезд, — произнес виконт Эддингтон. — Однако история уже обрастает всякими небылицами.
Марисса с интересом наблюдала за постепенным развитием разговора вокруг загадочной пропажи Элеонор Тоу. Когда-то они даже дружили некоторое время, но потом сильно поссорились (причиной ссоры, кстати говоря, стал Ройл Фармер). Джиневра Милтон, правда, до сих пор общалась с Элеонор, вплоть до самого ее исчезновения, которое очень потрясло всех жителей деревни, а разного рода слухи уже давно вышли за ее пределы и расползались по графству, словно туман в раннее утро.
— Право, расскажите же, что произошло? — немного обеспокоенно спросил Алисдэйр Эддингтон. До поступления в Лондонский университет он часто виделся с Элеонор, а некоторые даже поговаривали, что у них роман. Но они были еще подростками, и виконт совершенно спокойно реагировал на их дружбу, лишь изредка наставляя сына. Но тот и сам прекрасно понимал, чего хотел от жизни, а потому, как только пришло время, покинул «Эддингтон Холл» и укатил в Лондон.
Розелин посмотрела на супруга. Норберт облокотился о спинку стула.
— Полагаю, — обратился он к баронессе, — у вас это выйдет лучше всех.
— Благодарю, милорд, — улыбнулась Милтон. — Вы, как всегда, любезны. Бедняжка Элеонор, — начала она после секундной паузы, — поздним вечером прогуливалась у озера. Говорят, она ушла туда одна, и якобы на встречу с этим невеждой Селби.
— Мама! — фыркнула Джиневра.
— Что мама? — глаза баронессы наигранно округлились. — Мне никогда не нравился этот молодой грубиян! И как можно иметь с ним хоть какие-то отношения?
— Дорогая, успокойся, — осадил жену барон Милтон. — Думаю, никого из здесь присутствующих абсолютно не интересуют качества молодого человека, с которым водила дружбу Элеонор.
— Почему водила? — буркнул Кенрик. — Разве она мертва?
На мгновение повисла пауза. Было заметно, что это прямолинейное замечание вызвало неловкость у старшего Милтона.
— Барон просто оговорился, — пришел ему на выручку Норберт Эддингтон. — Так что же было дальше?
— Собственно, то, что и так всем известно — Элеонор Тоу пропала без следа. Однако самое жуткое заключается в другом, — баронесса сделала короткую, почти что театральную паузу, наслаждаясь вниманием. — У озера, куда направлялась девушка, нашли странные следы.
— Какие следы? — поинтересовался Алисдэйр.
— Самого дьявола!
Джиневра прыснула со смеху, Марисса улыбалась, Кенрик продолжал хмуриться, Горден Дин, казалось, был совершенно равнодушен, а остальные смотрели на баронессу, будто видели ее впервые. Собственно говоря, и версию о следах дьявола они также слышали в первый раз.
— Мне говорили, что эти отпечатки в земле были похожи на копыта лошади, только немного больше обычного по размерам, — спокойно нарушил паузу Норберт. — Самому мне их видеть не довелось, но следы от копыт, пусть даже больше обычной лошади и куда глубже впечатанные в землю, еще не повод говорить о дьяволе.
— Я согласен с виконтом, — кивнул барон. — Дорогая, не неси чушь.
— Чушь, говорите? — баронесса взвилась от возмущения. — В Эксмуте также была чушь?!
— Позвольте, а что было в Эксмуте? — спросил виконт Эддингтон.
— Неужто вы не знаете? — удивилась Милтон.
— Так поведайте нам, — предложила Розелин.
— Этой зимой в Эксмуте, что в графстве Девоншир, местные жители обнаружили точно такие же отпечатки, как вы назвали, «копыт», оставленные на свежем снегу. Однако ни у кого из жителей домашний скот загон не покидал, а через селение не проезжал ни один всадник! И все бы ничего, да только сами отметины в снегу были будто выжжены и очень глубоки! Словно сами копыта были раскалены до предела. Однако и это еще не все. Когда отметины исследовали, то обнаружили, что каждая пара копыт совершенно одинаковая, а это означало только одно — их оставило существо на двух ногах! И передвигалось оно очень быстро. Настоятель прихода объявил, что в Эксмут наведался Сатана!
— Я слышал эту историю, — подтвердил Алисдэйр. — Вроде как местные следопыты двинулись по этим отметинам и дошли до Тимута, а дальше следы пропали.
— И это все? — спросил Норберт, в чьем голосе был едва заметен сарказм.
— А теперь точно такие же отметины появились у нас, — весомо подвела итог баронесса. — Дьявольская метка. И бедняжка Элеонор, вне всяких сомнений, стала жертвой Сатаны.
— Может, она просто сбежала, — равнодушно произнес Горден Дин.
— Как вам такое? — впервые за все время Норберт улыбнулся. — А ведь молодой человек, возможно, прав.
— Ну сами подумайте, — продолжала настаивать баронесса. — Куда и зачем ей сбегать поздним вечером? Не прихватив вещей?
— Тоже верно, — поддержал Алисдэйр. — Зная Элеонор, могу утверждать: она бы точно взяла с собой свои духи и кремы. Но что же дальше? Ее ищут?
— Я распорядился собрать всех, кого можно, и направил на поиски. Да, мы ее ищем. Уже обыскали леса вокруг, дошли до болот. Ничего. Ни единого следа.
— Это ужасно! — виконтесса Эддингтон грустно вздохнула. — Бедная девочка!
— Она могла утонуть в болотах, — предположил Кенрик.
— Могла, — сказал виконт. — Только какого дьявола ее туда занесло?
Майрон Фрипп, дворецкий «Эддингтон Холла», бесшумно и совершенно неприметно для других глаз возник за спиной хозяина и что-то прошептал тому на ухо. Будучи немного моложе Норберта, он все еще обладал поистине юношеской проворностью, был немногословен, учтив и обладал подвижным умом, способным схватывать все налету, понимать задачу с полуслова и тут же выполнять ее. Эти его качества высоко ценил Хамиш Фредерик Эддингтон, а затем и его старший сын — виконт Норберт Эддингтон.
— Алисдэйр, — обратился он к молодому виконту. — Тебе письмо.
— Неужели? Интересно, от кого?
— От какой-нибудь девицы из Лондона, — хихикнул вдруг Кенрик. — Уж точно!
— Кенрик! — Розелин с укором поглядела на младшего сына. — Как не стыдно?
Марисса краем глаза заметила, как напряглась Джиневра, а злобная зависть легкой тенью промелькнула по ее красивому лицу. Алисдэйр, не обращая внимания на эти глупости, принял конверт из рук Майрона Фриппа и тут же улыбнулся.
— Бог мой! — воскликнул он. — Это письмо от самого сэра Валентайна Аттвуда!
И молодой Эддингтон принялся слишком эмоционально, по мнению Норберта, вскрывать конверт и торопливо доставать из него плотный лист бумаги.
— Вот так сюрприз!
— Может, ты просветишь нас? Кто такой посланец сего письма? И что в нем, если это не секрет? — чуть недовольно произнес виконт.
— О нет, отец! Конечно же! — лицо Алисдэйра светилось радостью вперемешку с удивлением. — Помнишь, я когда-то говорил тебе о нем? Великий человек и ученый! Он мой преподаватель на курсе медицины.
Остальные заинтересованно слушали, уставившись на Алисдэйра, который вдруг преобразился, отбросив английскую выдержку и предавшись эмоциям.
— Припоминаю, — кивнул Норберт.
— Господа! — юный виконт обвел всех светящимся взглядом. — Он величайший ученый нашего времени. Его познания в психологии и хирургии поистине непревзойденные, как и открытия, которые от делает! А новое направление, которое сегодня называют «дактилоскопия», я уверен, получит в будущем широкое признание благодаря сегодняшним исследованиям доктора Аттвуда. Без преувеличения могу сказать, что сэр Валентайн — гений, господа! И он на пути к «Эддингтон Холлу»!
— Ты хочешь сказать, что нас посетит столь знаменитый гость? — поинтересовалась Розелин.
— Именно! Он пишет, что держит путь в Эксетер и с удовольствием воспользуется моим приглашением остановиться в «Эддингтон Холле».
— Великолепно!
— Почему ты заранее не предупредил? — спросил Норберт, нахмурившись.
— Разве мог я знать, что при последней встрече на лекции в университете, когда я из вежливости сделал приглашение посетить наш дом, он таки примет его? — удивился Алисдэйр. — Он очень занятой человек, член Лондонского королевского общества и обладатель Королевской медали, да и прочих регалий за ним не счесть.
— Какая прелесть, — сказала баронесса Уитни Милтон. — Надеюсь, мы сможем пообщаться с этим великим ученым.
Это прозвучало несколько наигранно. Марисса радовалась за брата, видя, как он светится от восторга. Джиневра облегченно вздохнула, когда поняла, что письмо вовсе не от поклонницы (вот глупышка!).
— Майрон!
Возле виконта Эддингтона тут же появился дворецкий.
— Распорядись подготовить комнату для нашего гостя из Лондона.
— Да, милорд.
— Когда он прибудет?
— Судя по всему — завтра.
— Хорошо, тогда…
Разговор за столом прервал звонок дверного колокольчика. Норберт удивленно взглянул на Майрона Фриппа, будто тому должно быть известно, кого принесла нелегкая в столь поздний уже час.
— Сию минуту, — дворецкий быстро удалился.
— Кто бы это мог быть? — вслух произнесла Розелин.
Горден Дин и Кенрик уже заметно скучали, желая перейти в гостиную и выпить виски. Через некоторое время вновь появился Майрон Фрипп.
— Милорд, — обратился он к Эддингтону. — Пожаловал сэр Валентайн Аттвуд!
— Где он? — воскликнул Алисдэйр, вскакивая со стула. — Зовите немедленно! Нет, я сам!
— Мальчик по-настоящему восхищен этим ученым, — заметила баронесса, когда юный Эддингтон пулей вылетел из столовой. — Не ошибусь, если он — его кумир.
— Мне уже и самому интересно познакомиться с ним, — вставил виконт, а барон Милтон лишь кивнул, продолжая поглощать пищу.
— Доктор Аттвуд не промах — поспел аккурат к ужину, — буркнул Кенрик, благодаря чему удостоился очередного укоряющего взора со стороны матери.
Буквально через минуту в столовую вернулся Алисдэйр в сопровождении очень высокого, не менее шести футов и пяти дюймов, широкоплечего мужчины-великана. Его стройная и мощная фигура внушала уверенность и непоколебимость. Широко расправленная грудь и прямая осанка свидетельствовали о благородном происхождении. Прямоугольное, с выпирающим вперед подбородком и правильными чертами лицо, аккуратная стрижка ярко-черных волос на голове соединялась с подведенной коротко стриженной бородой. Большие карие глаза источали свет ума, а цепкий взгляд, казалось, непрерывно изучал все вокруг. Одет доктор медицины был в дорогого покроя темный клетчатый костюм и белоснежную сорочку, воротник которой элегантно обвязывал шейный платок, заколотый большой галстучной булавкой. Одинакового покроя с костюмом жакет был застегнут на все пуговицы, поверх него аккуратно свисала серебряная цепочка, к которой крепились с одного конца брелок в виде змеи, пожирающей собственный хвост, а с другого — часы, находящиеся в кармане жакета. Поверх костюма был черный фрак в стиль цвету и густоте волос, воротник-стойка которого полностью покрывал массивную шею ученого. На ногах — до блеска начищенные туфли, словно их обладатель только что сошёл с плаката, а не трусился целый день в карете по ухабистым дорогам. В одной руке цилиндр, а в другой зажата трость с большим серебряным набалдашником. Он приветливо и непринужденно улыбался, окидывая взглядом всех присутствующих.
— Отец, мама, — торжественно начал Алисдэйр. — Господа! Позвольте представить вам моего учителя и наставника, доктора медицины, сэра Валентайна Аттвуда!
— Виконтесса, — мягкий, чуть хрипловатый голос ученого вибрировал столь необычно, что поневоле обращал внимание на его обладателя.
Доктор Аттвуд учтиво поцеловал протянутую руку Розелин Эддингтон.
— Милорд, рад возможности познакомиться, — он крепко пожал руку Норберта, вежливо вставшего из-за стола на правах хозяина дома.
— Господа, прошу прощения за столь поздний и неожиданный визит и за то, что своим появлением прервал ваш вечер.
— Ну что вы, — возразила баронесса. — Право, это так интересно — видеть такого знаменитого ученого в наших краях.
— Вижу, мой ученик успел кое-что обо мне рассказать, ведь так? — широкая улыбка обнажила ровные белые зубы сэра Валентайна. — Надеюсь, он был скромен в своих суждениях.
— Конечно, доктор, — улыбнулась Розелин в ответ. — Более чем. Вероятно, вы голодны с дороги? Майрон, прими у нашего дорогого гостя фрак и цилиндр.
— Благодарю вас, — Аттвуд чуть склонил голову. — Я действительно весьма проголодался.
Когда дворецкий забрал верхнюю одежду, сэр Валентайн сел за стол на свободное место, любезно предложенное хозяйкой «Эддингтон Холла».
— Вы получили мое письмо?
— Буквально за несколько минут до вашего приезда, — ответил Алисдэйр.
— Неужели? Я отправил его несколькими днями ранее.
— В этот раз, видимо, королевская почта сработала не самым лучшим образом, — заметил барон Милтон.
— Или же я прибыл слишком быстро.
Присутствующие за столом улыбнулись, кроме Кенрика и Гордена Дина, на чьих лицах поселилась скука, — даже внезапный приезд знаменитости из Лондона совершенно не развлек их.
— Вы надолго к нам? — поинтересовался Норберт.
— О нет. Мне необходимо ехать дальше, а потому я буду очень благодарен, если позволите воспользоваться вашим гостеприимством и задержаться до утра.
— Конечно, доктор! — произнесла Розелин. — Наш сын восхищен вашим талантом, и нам очень лестно, что вы наш гость. К тому же, мне как матери безумно интересно познакомиться с человеком, который наделяет моего сына знаниями.
— Благодарю, виконтесса. Вы сама любезность. К слову, у вас не менее талантливый сын, — совершенно серьезно парировал ученый. — Говорю это искренне и без лести. Алисдэйр — один из самых лучших моих учеников. У него поистине острый ум, подвижное мышление и замечательная память. Не стану преувеличивать, но у него огромный потенциал и может быть большое будущее. Если он сам пожелает его себе создать.
Доктор, глядя на своего ученика, зардевшегося от удовольствия слышать похвалу из уст члена Лондонского королевского общества, хитровато прищурился, как бы выражая мысль «все в твоих руках, юноша».
— Весьма приятно слышать, сэр Валентайн, — виконту также польстила похвала достижений сына со стороны наставника. — Премного благодарен.
Валентайн Аттвуд довольно быстро поел, после чего Норберт Эддингтон предложил всем переместиться в зал, чтобы выкурить по сигаре и выпить виски. Доктор также выразил желание присоединиться, заверив всех, что совершенно не устал после долгого пути.
— Расскажите, чем живет Лондон? — поинтересовалась баронесса Уитни Милтон. — Находясь вдали от столицы, сложно успевать за новостями.
— Королева Виктория в добром здравии, чего не скажешь о милорде Дизраэли, — отвечал сэр Валентайн, удобно расположившись на мягком диване. — Поговаривают, что у них с сэром Уильямом Гладстоном разрастается конфликт на фоне несогласия с так называемой восточной политикой. Как вы знаете, у нас не все так гладко в Египте и Афганистане, как того хотелось бы. В том числе и королеве. Либералы вновь набирают силу, и мне кажется, что консерваторы на грани краха.
— Ах, уж эта политика, — вздохнула Розелин.
— Не понимаю, как шотландец может пользоваться таким успехом, — фыркнул Горден Дин. — Тем более, когда он уже руководил министерством, а затем проиграл выборы.
— Почему нет? — удивленно вскинул брови доктор Аттвуд. — Разве национальность мешает руководить страной? К слову, он родился в Ливерпуле.
— Вы сказали «руководить»? — заметил Норберт Эддингтон. — Но ведь, если мне не изменяет память, либералов возглавил маркиз Гартингтон?
— Верно, — кивнул головой Аттвуд. — Как, собственно, не следует забывать и лорда Гренвилла. Но есть одно «но».
— Хотите сказать, что из них именно сэр Уильям Гладстон обладает наибольшим опытом в государственных делах?
— Вы проницательны, милорд. Да, я полагаю, не за горами тот день, когда граф Биконсфилд распустит парламент. Сэр Уильям Гладстон — сильный соперник, и он слишком рьяно организовывает общественное движение против политики Бенджамена Дизраэли. А у королевы просто не будет выхода, как договориться именно с Гладстоном.
— Но откуда такие выводы? — искренне возмутился Алисдэйр. — Лично я считаю милорда Дизраэли лучшим премьер-министром.
— Возможно, это и так, — снисходительно произнес доктор Аттвуд. — Мне нелегко о том судить. Считаю, что руководствоваться эмоциями довольно пагубно для политики. Но, джентльмены, совершенно неприемлемо не замечать новые веяния в политике государства, идеи которого замешаны на мнении общества. Ведь все начиналось гораздо ранее. Еще до того дня, как сэр Уильям и либералы сформировали свой первый кабинет. Вспомните билль о парламентской реформе, который был отвергнут палатой. И что далее? Новый консервативный кабинет милорда Дизраэли все же вынужден был выступить со своим проектом парламентской реформы, несмотря на то, что сэр Гладстон первым предложил ее и внес в парламент. И он же сыграл значительную роль в подготовке и принятии правок в билль. В результате мы получили либеральную реформу. А далее последовало заявление Гладстона в пользу отмены государственной церкви в Ирландии. И он таки добился этого впоследствии, как и многого другого. Его реформы все еще свежи в памяти народа. И даже несмотря на тот факт, что вся реформистско-преобразовательная политика либералов со временем все же вызвала консервативную реакцию в народе, результатом чего стало возвращение Дизраэли в кресло во главе большинства, попомните мои слова, господа, — точно такая же реакция последует и сейчас в отношении самих консерваторов.
— Народ возжелает новых реформ, — резюмировал Норберт, делая очередной глоток виски.
— Именно!
— Мне кажется, уже возжелал, — вставил свое веское слово барон Милтон.
— Думаю, вы правы, — поддержал его сэр Валентайн, поглаживая бородку. — Во всяком случае, такие настроения витают в высших кругах общества, как и на улицах Лондона. Сегодня либералы в оппозиции, и они сильны. Чего стоит только вопрос вступления в русско-турецкую войну на стороне Турции, где милорд Дизраэли совершенно готов к такому шагу, но Гладстон организовал этому противодействие.
Розелин Эддингтон о чем-то шепталась с баронессой Милтон, уже не обращая внимания на мужчин, так живо обсуждавших политику Британии, а Марисса с интересом слушала их рассуждения, наслаждаясь обществом доктора Аттвуда, показавшегося ей очень и очень интересным человеком. Джиневра постоянно пялилась на Алисдэйра, который практически ее не замечал, увлеченный спором, Кенрик чувствовал себя не в своей тарелке. Он абсолютно не понимал того, о чем говорят остальные, да и, в принципе, был равнодушен к таким темам. Горден Дин иногда бросал короткие замечания, будучи сегодня немногословным, а вместо этого налегал на виски, к которому пристрастился в последнее время. Так продолжалось бы и далее, а затем приятный вечер завершился бы уходом всех по своим комнатам и сном. Однако этому не суждено было сбыться: вначале послышался какой-то шум за окнами, и Кенрик первый обратил на него внимание. Шум нарастал, что встревожило женщин и насторожило мужчин, а затем громкий звонок дверного колокольчика вперемешку с бестактным стуком в дверь заставил Норберта Эддингтона вскочить с кресла.
— Майрон! Кого там черти принесли в такой поздний час? — выкрикнул он. — Что за наглость?
Гомон возбужденных голосов. В зал почти вбежал дворецкий Майрон Фрипп. Он был бледен, но прилагал усилия, чтобы сдерживать нахлынувшие на него эмоции.
— Милорд! Господа! Страшная весть…
— Говори, не тяни! — воскликнул виконт.
— Только что в лесу нашли мертвого человека. Разодранного в клочья!
Баронесса ахнула, Аттвуд задумчиво смотрел на дворецкого, остальные были ошеломлены новостью.
— Послали за констеблем. Говорят, это девушка.
— Бог мой! — воскликнул Алисдэйр. — Элеонор?!

 

Холодные весенние ночи в деревне Уокерли и ее окрестностях славились почти непроглядной темнотой. Лес в округе был чрезвычайно густым, что особенно отличало графство Хэмптоншир и непосредственно саму деревню, которая находилась неподалеку от восточной границы графства Уилтшир. Местами он был даже непроходимым и опоясывал большую часть селения. В этих диких местах любили охотиться Эддингтоны и другие знатные персоны: они никогда не возвращались из леса без добычи — то ли вепря, то ли косули. На юге от Уокерли, где река Дан изгибалась и впадала в речку Тест, были топи и болота. А поля, которые обрабатывали землепашцы, находились только на юго-востоке и севере поселения. Всего две большие дороги вели в Уокерли — одна из Лондона, а другая — из Труро, графства Корнуолл, через Эксетер.
Извозчик доктора Аттвуда еще не успел полностью распрячь лошадей, а потому сэр Валентайн предложил воспользоваться его каретой. Виконт и Алисдэйр немедля согласились. Барон Милтон и Кенрик остались с охающими дамами, добровольно вызвавшись их опекать, а Горден Дин наскоро оседлал свою лошадь и поскакал следом за экипажем сэра Валентайна. Рядом с извозчиком умостился один из прихожан церкви и житель деревни, выразивший желание показывать дорогу, тогда как остальные пришедшие к дому виконта мгновенно покинули его владения. Им не терпелось поведать об ужасном происшествии своим родным и друзьям. По дороге Эддингтон-старший кратко рассказал ученому Лондонского университета о случае с Элеонор Тоу, которую хорошо знает его старший сын.
— Малоприятная неожиданность, — проговорил доктор. — Признаться, не так я представлял себе пребывание в «Эддингтон Холле».
— У нас тихое и спокойное поселение, — сказал Норберт. — Почти всегда жизнь течет ровно и без происшествий. Но вот последняя неделя оказалась необыкновенно насыщенной: пропала мисс Тоу, из Лондона приехал сын, затем вы посетили наш дом, и тут же нам сообщают о мертвеце в лесу. Поистине, когда пусто, а когда и густо.
Карету подбросило на ухабе.
— Только бы это оказалась не Элеонор, — грустно произнес Алисдэйр.
— Это уже не важно, — угрюмо поправил виконт. — Есть мертвец. И с ним случилось нечто ужасное, судя по несвязным рассказам тех, кто его обнаружил. Этот случай взбудоражит деревню, что само по себе является серьезной проблемой.
— Не стоит делать преждевременных выводов, — сэр Валентайн был предельно спокоен. — Вполне может оказаться, что беднягу задрал дикий зверь.
— Только на это и надеюсь.
Оставшуюся часть пути ехали молча. Только свист ветра и скрип рессор от неровностей дороги нарушали ночную тишину. Вскоре экипаж остановился.
— Все. Дальше пешком, — прокричал провожатый. — Дороги туда нет.
— Зажигайте факелы! — приказал виконт, первым выходя из кареты.
Кромешная тьма опоясывала все вокруг, а густой лес впереди выделялся огромным черным пятном.
— Как на зло, и луна скрыта за тучами, — проворчал Горден Дин, спешиваясь рядом с каретой. — Далеко идти?
— Милорд, видите, там, справа… да… вон, вдалеке едва заметные огоньки, видите?
Норберт всматривался туда, куда показывал ему провожатый, но ничего не мог разглядеть.
— Вижу! — крикнул Алисдэйр. — Мигает иногда.
— Нам туда.
— Чего ждем? Давайте пошевеливаться!
Когда зажгли факелы, первым пошел прихожанин церкви, показывая путь, за ним виконт Эддингтон, его сын Алисдэйр и сэр Валентайн Аттвуд, а позади них плелся Горден Дин. Чем ближе подходили к месту, тем отчетливее видели мигающий свет огня от факелов, а когда двигались по узкой тропе сквозь лесные заросли, до ушей идущих стали доноситься голоса. Пробираться сквозь кустарники между огромными стволами деревьев становилось сложнее. Здесь разыгравшийся ветер почти утих, а его зловещий свист все более отдалялся, оставаясь позади.
— Кто обнаружил тело? — спросил вдруг доктор Аттвуд, прикрывая лицо от ветвей поднятой вверх рукой.
— Лесничий Вудроу Додд. Точнее, его пес Бадди. Это он унюхал мертвецкий смрад, когда Вудроу обходил по краю лес.
Звук ломающихся сухих веток под ногами казался очень громким, а треск пламени факелов добавлял мрачности и без того ужасному происшествию.
— Осторожно с огнем, господа, — прокомментировал виконт Эддингтон. — Нам еще недоставало лесного пожара.
— Почти пришли, — сказал провожатый.
И вправду, через несколько минут они вдруг вышли на небольшую поляну, густо поросшую травой и низким кустарником. Здесь уже находились человек семь, и света от совокупности факелов было предостаточно. Тем более, что к этой минуте тучи понемногу рассеялись, пропуская еще пока слабый лунный свет.
— Милорд, — первым вышедших из леса людей заметил констебль, который сумел прибыть сюда немного раньше них.
Невысокого роста, полноватый, но оттого не менее расторопный, хотя в его маленьких глазках застыла растерянность. Судя по всему, он впервые сталкивался с таким случаем в своей службе, а может быть, и труп человека наблюдал также в первый раз. Вежливо кивнув остальным, полицейский пожал руку любезно представленному ему виконтом Эддингтоном доктору медицины, чья спокойная уверенность передалась даже через жест.
— Здесь есть ваш коллега, — заметил констебль, обращаясь к Аттвуду. — Доктор Тейт Янг. Вон он, осматривает тело.
И тут же:
— Господа! Прибыл виконт Норберт Эддингтон с сыном виконтом Алисдэйром Эддингтоном и сэром Валентайном Аттвудом из Лондона!
Гордена Дина, незаметно стоявшего чуть в стороне, коп не назвал, зато при произнесении имени ученого доктор Янг, который буквально ползал около трупа, вдруг резко обернулся. Потом встал на ноги, отряхивая прилипшие ветки с колен и рук.
— Я не ослышался? — громким низковатым басом переспросил он. — Сэр Валентайн Аттвуд, доктор медицины, член Лондонского королевского общества?
— Он самый, — чуть улыбаясь, ответил сам за себя ученый и сделал несколько шагов навстречу коллеге.
— Вот так неожиданность! — Тейт Янг улыбнулся в ответ. — Какими судьбами вас занесло в эту глушь? Вряд ли вы бы успели приехать сюда специально ради погибшей.
— Вы правы, старина, — Аттвуд крепко пожал руку своего давнего знакомого. — Я здесь проездом и в гостях у своего ученика и его семьи.
— Теперь понятно, — кивнул доктор Янг. — Как же я сразу не сообразил, что молодой Эддингтон ваш студент. Ну что же, предположу, что вы прибыли вовремя. Вас может заинтересовать это происшествие.
— Думаете?
— Даже уверен в том. Но не буду забегать вперед — взгляните сами.
Пока они разговаривали, остальные лишь поглядывали на них, ожидая, какие же выводы сделает доктор графства, живущий неподалеку от деревни. Констебль был явно не в своей тарелке и втайне надеялся, что заключение врача снимет ему всю головную боль. И окажется, что виной всему дикие звери.
— Констебль, вам не кажется, что здесь много людей и, вероятно, все имеющиеся следы давно затоптаны их башмаками? — поинтересовался Аттвуд.
— Но… — коп развел руки в стороны, теряясь с ответом.
— Оставьте беднягу, — немного саркастически произнес Тейт Янг. — Он впервые видит такое и совершенно не понимает, что предпринять далее.
— Попрошу всех присутствующих все же не топтаться, а замереть на месте и дать возможность обследовать это место, — уверенным тоном произнес сэр Валентайн, словно только что принял на себя обязанность руководить расследованием.
— Господа, — произнес виконт Эддингтон. — Вы все поняли? Прошу выполнять.
Аттвуд чуть склонил голову набок и неспешно подошел к мертвому телу девушки. Это было ясно с первого взгляда по одежде и волосам. Его старый знакомый доктор Янг также приблизился к трупу, который до этой минуты успел тщательно осмотреть. Теперь же он с интересом, пожалуй, куда сильнее, чем изучать мертвеца в зловещем ночном лесу, наблюдал за сэром Валентайном.
Ученый из Лондона вначале внимательно обвел взглядом место вокруг трупа, затем его глаза переместились на мертвую девушку. Секунд десять он просто стоял и смотрел на тело, точнее, на то, что от него осталось. Несчастная жертва лежала на спине, голова сильно запрокинута назад и в сторону, глаза широко распахнуты, и в них застыл ужас, рот также приоткрыт, словно крик отчаяния застыл на губах как раз в момент наступления смерти. Руки также раскинуты по сторонам, правая нога как-то странно согнута и подвернута под спину, а левая выпрямлена. Собственно, это были единственные части тела, которые уцелели, и их можно было рассмотреть. Потому что от груди и ребер, живота и внутренностей остались одни ошмётки, — все туловище было буквально разорвано в клочья и представляло собой сплошное месиво из мышц, костей и органов.
— Будьте любезны, подсветите мне, — глухим голосом нарушил тишину доктор Аттвуд.
Даже он, искушенный созерцанием мертвых тел и проведением научных опытов над ними с разрешения близких, если то были не бездомные бродяги, погибшие от насилия или голода, был шокирован увиденным. Однако его жесткое лицо не выражало никаких эмоций — ни отвращения, ни удивления, ничего. Только уверенность и интерес познания. Тут же к нему подошли двое мужчин с факелами. Лунное сияние теперь было ярче благодаря просветлевшему от рассеявшихся туч небу.
— Благодарю. Ближе не подходите.
Виконт Эддингтон и Алисдэйр внимательно следили за каждым движением сэра Валентайна — собственно, как и все остальные. Тейт Янг испытывал почти болезненное любопытство. Он готов был станцевать на месте от томительного ожидания — так страстно ему хотелось слышать выводы знаменитого ученого из Лондона, волей судьбы оказавшегося здесь, в этом лесу, на месте преступления.
Аттвуд наконец приблизился к трупу вплотную и присел на корточки. Он ничего не трогал руками, а только лишь цепким взором осматривал каждую деталь. Это длилось не более пяти минут, которые для Янга казались вечностью.
— На первый раз достаточно, — разрядил тишину доктор из Лондона. — Дальше я бы просил возможности осмотреть тело тщательнее в покойницкой, где у меня будет больше времени и света.
— Но, господин доктор, что же его осматривать-то? — искренне изумился констебль. — Ведь совершено очевидно, что несчастную задрал зверь. Все предельно ясно, ведь так?
Полицейский даже обвел остальных взглядом, ища поддержки. Кто-то согласно закивал. Норберт внимательно смотрел на реакцию сэра Валентайна, который снисходительно качнул головой:
— Вы так полагаете?
— Это видно невооруженным взглядом! Такое может сделать только дикий зверь, ведь так, мистер Янг?
— Да, констебль, вы абсолютно правы, — ответил за своего коллегу Аттвуд.
Коп тут же успокоился, но ненадолго.
— Но только в том, — продолжил ученый, — что касается дикого зверя. Действительно, такое преступление под силу исключительно монстру.
— Преступление? — воскликнул Алисдэйр.
— Эта девушка — та, которая пропала днями ранее? — поинтересовался сэр Валентайн у молодого Эддингтона.
— К сожалению, да, — с грустью в голосе ответил тот. — Это Элеонор Тоу.
— Я так и думал. Тогда вопрос к вам, констебль, — где она была все эти дни?
— Как где? Здесь! Она ушла в лес на прогулку, и ее задрал зверь. Возможно, вепрь.
— И она пролежала тут так долго?
Теперь уже ухмыльнулся и доктор Янг, понимая, к чему клонит Аттвуд.
— Почему нет? — ответил коп.
— По нескольким причинам, мой дорогой друг, — в тоне ученого теперь явно сквозила поучительность, словно он обращался к умственно отсталому человеку. — Первая: где кровь? Ее нет ни под телом, ни возле него. Неужели испарилась, не оставив ни единого следа на земле?
Пауза. Затем сэр Валентайн продолжил.
— Вторая: почему остатки тела не были, простите, господа, доедены тем же зверем либо другими, которых полным-полно в лесу? И, наконец, третья: по прошествии недели или даже нескольких дней, ежели труп пребывает в тепле — он начинает гнить и разлагаться. Доктор Янг, разве бедняжка Элеонор Тоу начала гнить? И разлагаться?
— Нисколько, — уверенно поддержал своего коллегу Тейт.
— Думаю, этого предостаточно, чтобы полностью опровергнуть вашу теорию о вепре, мой друг, — подвел итог Аттвуд.
— Так что же, по вашему мнению, произошло? — поинтересовался Норберт.
— Тело сюда доставили, а убили в ином месте, — уверенно ответил сэр Валентайн. — Убили, на первый взгляд, не более суток назад. И сие ужасное деяние совершил действительно дикий зверь. В человечьей шкуре и в приступе безумства, господа!
Констебль молчал, его лицо было бледным, а в голове крутились мысли о том, что теперь ему придется расследовать убийство, в чем у него не было ни малейшего опыта.
— А как же следы? — вяло попытался возразить он.
— Если вы о тех немногих углублениях в земле в форме копыт, многие из которых присутствующие здесь затоптали ранее, то на этот счет у меня нет никаких выводов. Однако какие бы следы мы здесь с вами не обнаружили, факт есть фактом — девушку жестоко убили где-то в другом месте, потом принесли сюда, причем относительно недавно, так как звери еще не успели ее обглодать. И сделал это человек. Монстр, если хотите!
— Рад, что оказался с аналогичными выводами не наедине с нашим упорным констеблем, — резюмировал доктор Янг. — Иначе мне пришлось бы столкнуться с серьезным сопротивлением. Как все же вовремя вы прибыли сюда, сэр Валентайн!
— И не скажу, что рад такому обстоятельству, хотя знакомство с вами, виконт, — Аттвуд кивнул, — и вашей семьей мне было весьма приятно.
— Мне тоже, — Норберт был хмур и задумчив.
Его также, как и констебля, совершенно не прельщала мысль о том, что это таки убийство и что теперь необходимо организовать поиски убийцы. Но куда более виконта беспокоила мысль о том, что в деревне и окрестностях расползутся слухи о чудовище, убивающем людей, а затем они обрастут самыми невероятными подробностями и ужасами. А если принять во внимание наличие этих загадочных следов, которые были обнаружены также в Эксмуте, графство Девоншир, — мифы о дьявольских метках оживут с новой силой. Добавить к этому характер убийства — то, что бедняжку буквально разорвали на куски, — и деревня погрузится в ужас. До тех пор, пока не найдут убийцу. Но кто будет искать? Этот глуповатый и неопытный констебль?
— Сэр Валентайн, — вдруг обратился виконт к доктору Аттвуду. — Нам крайне необходима ваша помощь. Здесь некому подойти к этому делу профессионально, а вы человек большого ума и, судя по всему, опыта в таких делах.
— Милорд, — возмутился было констебль, самомнение которого было ущемлено.
— Помолчите, прошу вас, — осадил его Норберт.
— Я должен быть в Эксетере через два дня, — начал было Аттвуд.
— Хочу все же просить вас об услуге, доктор, — настаивал Эддингтон. — Я не останусь в долгу. Мне больно думать, что если вы правы, и этот монстр совершит свое преступление еще с кем-нибудь другим, а я мог этому помешать… вы понимаете меня?
— Прекрасно понимаю. Мне надо обдумать. По возвращению в «Эддингтон Холл» я скажу ответ.
— Соглашайтесь, — поддержал виконта Тейт Янг.
— Вы бы справились и без меня, — улыбнулся Аттвуд.
— Я просто врач, но не следователь.
— Как и я.
— Но вы обладаете богатым опытом в криминалистике, а это куда важнее.
— В любом случае я хочу осмотреть тело в покойницкой. Доставьте его туда, господа, а вас, Тейт, я жду завтра утром в «Эддингтон Холле»…

 

Утро следующего дня выдалось прохладным. Почти всю ночь моросил мелкий дождь, а когда он с восходом солнца прекратился, невесть откуда налетел пронзительный ветер. Обитатели «Эддингтон Холла» провели беспокойную ночь. Все, кроме доктора Аттвуда, который спал крепким сном вплоть до самого звона колокольчика, оповещающего о завтраке. Барон и баронесса Милтон с дочерью Джиневрой покинули замок, так и не дождавшись возвращения виконта и остальных с места преступления. Однако ранним утром они прибыли на завтрак, сгорая от любопытства. Новость оказалась поистине ужасной.
— Бедная девочка, — вздыхала Уитни Милтон, которую и впрямь шокировала новость.
Марисса испытывала огромную печаль. Алисдэйр был немногословен и задумчив — было видно, что его одолевают какие-то мысли и переживания.
— Доброе утро, господа! — бодрым голосом произнес вошедший в зал сэр Валентайн, чей свежий вид демонстрировал полную противоположность всеобщему унынию.
— Куда уж добрее, — проворчал Горден Дин.
— Горден! — одернула его за невежливость Розелин Эддингтон.
— Именно что доброе! — словно насмехаясь, продолжал Аттвуд. — Радоваться нужно каждому новому наступившему дню. Иначе жизнь не имеет смысла.
— Правильные слова, доктор, — согласился Норберт. — Вот только не при таких обстоятельствах.
— Такие, как вы выразились, обстоятельства возникают ежедневно, а в больших агломерациях — еще и помногу. Означает ли это, что другим живущим следует предаваться унылости и впадать в вечную грусть? И того более — депрессию?
— Как вы можете так говорить?! — удивленно воскликнул Алисдэйр. — Ведь погибла Элеонор! Стала жертвой психа! Чудовища!
— Да, мой мальчик. Вы правы. Вы грустите, и это оправдано. Ведь вы знали ее лично. Мне же просто жаль бедняжку, но я не собираюсь долго предаваться печали. Ибо этим делу не поможешь, мисс Тоу к жизни не вернешь, а собственному здоровью можно нанести серьезный вред. К тому же я намерен все же помочь расследовать это жестокое убийство, чтобы не допустить новых и поскорее поймать безумца! А это требует активности, хорошего настроения и остроты ума.
— Вы циник, сэр Валентайн, — подал голос барон. — Но, черт возьми, я полностью с вами согласен.
— Знали бы вы, господа, скольких жертв насилия мне доводилось видеть собственными глазами, — резюмировал Аттвуд. — Поэтому, простите за бестактность, еще одна нисколько не повлияет на мое хорошее расположение духа. Соглашусь — это цинично.
— Я еще раз благодарю вас за то, что согласились помочь, — произнес Норберт. — С чего начнете?
— С телеграммы.
— То есть?
На ученого из Лондона уставились многочисленные пары любопытных глаз.
— Моему другу — начальнику столичного Департамента уголовного розыска Скотленд-Ярда сэру Галену Гилмору.
— И в чем же суть телеграммы? — нахмурился виконт.
— Я попрошу его приехать лично. В крайнем случае, прислать одного из своих инспекторов для помощи в расследовании этого жуткого дела.
— Неужели без этого не обойтись?
— Вы опасаетесь огласки? Напрасно. К вечеру вся деревня будет знать о вчерашнем происшествии, а вскорости слухи достигнут самого Лондона. Так есть ли смысл держать информацию в тайне тогда, когда она и без наших усилий преодолеет границы ваших владений, виконт?
— Пожалуй, вы правы, — согласился после секундной паузы Норберт. — Будет лучше поскорее покончить с делом и забыть его, как страшный сон.
— Забыть такое вряд ли удастся, — вставил Алисдэйр.
— Но найти негодяя быстрее, чем его бы сыскал ваш глуповатый констебль, — это я вам гарантирую, — уверенным тоном заявил профессор.
— Если этот «бобби» вообще способен кого-то найти, — съязвил Кенрик.
— Я распоряжусь, чтобы Майрон немедленно дал телеграмму в Лондон от вашего имени, доктор Аттвуд, — произнес Норберт Эддингтон.
— Благодарю вас. Кстати, а где же доктор Янг?
— Думаю, он появится после завтрака. Прошу к столу, господа, — виконт указал рукой в сторону столовой.
И действительно, карета доктора Тейта Янга подъехала к «Эддингтон Холлу» после того, как с ранним завтраком было покончено. Сэр Валентайн Аттвуд, кротко извинившись, покинул с ним замок виконта, наотрез отказавшись взять с собой любопытствующего Гордена Дина, который сильно просил об этом доктора. Зато предложил поехать с ним Алисдэйру Эддингтону:
— Думаю, мой мальчик, вам будет небезынтересна и весьма полезна такая практика, — улыбнулся Аттвуд. — Так как?
— Благодарю, сэр, — глаза юного ученика профессора заблестели от азарта, но через мгновение интерес сменился сомнением.
Эту резкую перемену в настроении заметил доктор.
— Понимаю, вы знали бедняжку лично, но постарайтесь посмотреть на это дело со стороны. А еще лучше со стороны науки — равнодушно и беспристрастно.
— Разве это возможно? — удивленно спросил Алисдэйр. — Я ведь знал ее с детства.
— Сочувствую. Итак?
Тейт Янг с интересом наблюдал за ними из кареты.
— Еду, — решился молодой виконт.
— Верное решение. Зачту вам это при будущих занятиях на моих лекциях, — кивнул сэр Валентайн. — Никогда не стоит прятаться от знаний и опыта, что бы за этим ни стояло.
Запах в покойницкой, куда спустя полчаса прибыли Аттвуд, Янг и молодой Эддингтон, стоял преотвратительнейший: едкая смесь сладковато-приторного трупного смрада и протухшей сырости. Переступив порог мрачного помещения с толстыми каменными стенами, которые местами были покрыты плесенью и каплями влаги, Алисдэйр тут же сморщился от отвращения и уже хотел было выйти наружу. Но увидев, что профессор и доктор Янг даже носом не повели, оставаясь сдержанно-беспристрастными, устыдился своей сиюминутной слабости. Однако вонь от этого не становилась меньше, а тошнота, накатывающая волнами, была способна ослабить тело до беспамятства.
— Вы привыкнете, виконт, — снисходительно высказался Тейт Янг, понимая всю гамму чувств и отвращения, накативших на юного ученика сэра Валентайна. — Каждый испытывал нечто подобное в таких неблагополучных местах.
— Но не каждый выдерживал испытание, — подтвердил Аттвуд. — Где наша несчастная леди?
— Ее привезли поздно ночью. Прошу за мной.
И действительно, через минуту-две стало полегче дышать, а миазмы стали чуть привычнее для обоняния, которое приспосабливалось к вони. Кое-как преодолев тошноту, Алисдэйр двинулся следом за наставником. Они вошли в полутемную и очень холодную от сырости комнату, в которой по центру стоял огромный металлический настил. На нем лежало небрежно брошенное тело Элеонор Тоу. Ничем не накрытое и уже разлагающееся.
— Бог мой, — ужаснулся Эддингтон, когда доктор Янг зажег с десяток свечей и отбросил плотную штору с большого и единственного окна, через которое в покойницкую ворвался дневной свет.
— Ужасное зрелище, — качнул головой Аттвуд. — Разве что нет трупных червей. Не станем терять времени, господа. Алисдэйр? Приступайте!
Ошеломленный виконт недоуменно уставился на своего учителя.
— Вы видите меня впервые, мой друг? — хмыкнул сэр Валентайн. — Прошу вас.
И он указал рукой на труп убиенной.
— Осмотрите тело. Внимательно. Замечайте любые детали и проговаривайте их вслух. Даже если что-то кажется вам абсурдным — не молчите. Любая мелочь важна и порой способна повлиять на весь ход расследования.
— Но… как? Я же не могу… — бормотал Эддингтон.
— Можете, — веско возразил профессор. — Разве вы не желаете найти убийцу вашей близкой подруги? Или я попросту в вас ошибся?
Последняя фраза, произнесенная из уст члена Лондонского королевского общества, сильно подстегнула амбициозного юношу, который на несколько мгновений потерял самообладание при виде растерзанного тела Элеонор, бесформенно валяющегося на столе. Все еще с недоверием глядя в глаза доктору Аттвуду, он кротко кивнул, его лицо побледнело, а губы плотно сжались, демонстрируя проявление воли и упрямства. Тейт Янг с интересом наблюдал за тем, как знаменитый ученый воспитывает своего ученика, и не вмешивался.
— Смотрите и изучайте. Каждую деталь, каждую часть тела и орган. Что вы видите, Алисдэйр?
Виконт приблизился к столу. Смрад в комнате беспокоил его уже не так, как созерцание обезображенного тела девушки.
— Что вы видите, Алисдэйр? — голос сэра Валентайна звучал спокойно и вкрадчиво.
Молодой Эддингтон сконцентрировал все свое внимание на трупе. Его руки были напряженно вытянуты вдоль туловища, словно он опасался прикоснуться ими к чему-нибудь.
— Передо мной мертвое тело, — начал говорить он скорее для собственного успокоения, нежели для присутствующих. — Верхние и нижние конечности целы, хотя и сильно повреждены. Правая нога, судя по всему, сломана. Возможно, это случилось в момент бега от неудачного падения.
— Место перелома?
— В районе коленного сустава.
— Почему решили, что это могло случиться при падении? — вопросы доктора Аттвуда звучали четко и хлестко.
— Не вижу следов удара извне.
— Продолжайте.
Казалось, Алисдэйр полностью успокоился, и теперь его взгляд приобрел цепкость и азарт исследователя.
— Брюшная полость имеет многочисленные рваные раны, вскрыта чем-то острым и длинным… похоже на когти зверя… тяжело рассмотреть из-за сильного обезображивания внутренностей… все как каша… кости ребер с обеих сторон имеют множественные повреждения… переломы, словно девушку сильно били. Хотя нет, если очистить от земляной грязи и ошметков одежды, можно рассмотреть остатки внутренних органов…
— Превосходно. Чего же вы ждете?
— Я помогу вам, — не сдержался Тейт Янг и раскрыл свой чемодан с инструментами.
Аттвуд промолчал.
— Вижу кишечник и печень, — продолжил Алисдэйр, морщась при виде манипуляций доктора графства, который аккуратно вынимал комья грязи и веток с кусками одежды хирургическими щипцами. — Сильно повреждены. На печени странный след…
— Что за след? — сэр Валентайн стоял уже подле ученика и также внимательно осматривал труп Элеонор.
— Похоже на зубы. Укус.
— Зверь?
— Не уверен… не знаю…
— Дальше.
— Разодранный желудок. Кишечник с многочисленными полостными порезами… чем-то острым… странно…
— Что именно?
— На желудке раны рваные, а кишечник будто резали ножом.
— Продолжайте.
— Сердце.
— Следы повреждений?
— Не могу понять… не вижу…
— Ну-ка, Тейт, доставайте его!
Доктор Янг кивнул и огромными щипцами раздвинул грудную клетку без особой сложности, так как ее кости были сплошь сломаны. Затем он скальпелем отделил сердце от аорты и вынул его наружу.
— Что вы видите, Алисдэйр?
— Такой же след от укуса, как на печени, — монотонно прошептал виконт в ответ. — Но как он до него добрался?
— Для чего, по-вашему, сломаны ребра? И кости грудины? Видели, как легко Тейт разомкнул грудную клетку? Дальше.
— Больше ничего. Это все.
— Так ли?
Эддингтон перевел взгляд на шею и голову мертвой девушки.
— У нее сломан шейный позвонок.
— Замечательно! — профессор Аттвуд улыбнулся. — Каковы ваши выводы? Причина смерти? Примерное время?
— Мне сложно сказать…
— Ну же, мальчик мой! Смелее! Вы все увидели своими глазами, а теперь увиденное соедините логикой и дайте свое суждение.
— Профессор, я не могу, — лицо виконта стало еще бледнее. — Все, что я увидел и о чем могу сказать, так это то, что Элеонор убил какой-то зверь. Я не верю, что человек способен на такое!
Несколько секунд сэр Валентайн смотрел на Алисдэйра. Доктор Янг ожидал указаний профессора.
— Ну что ж, — наконец проговорил тот. — Тогда продолжу я. Вы увидели почти все, что вам необходимо, мой мальчик. Но все же кое-что упустили.
— И что же? — приглушенно спросил виконт.
— В подобных случаях самым важным вопросом, который стоит себе задать при исследовании трупа, есть — какова же истинная причина смерти? Вы увидели то, что на поверхности. Из-за сильных повреждений можно утверждать, что кончина наступила как в результате перелома шеи, так и из-за многочисленных колото-режущих ран в области брюшной полости. Верно?
Алисдэйр кивнул.
— Но нам важна истинная причина смерти, — говоря это, доктор Аттвуд продолжал внимательно осматривать тело девушки. — Ну-ка, дорогой друг, дайте-ка мне пинцет и щипцы.
Тейт Янг тут же вложил инструмент в руку ученого.
— Так, посмотрим, — сэр Валентайн принялся аккуратно копаться пинцетом внизу живота покойницы, ближе к тазу.
Около минуты Аттвуд уверенными движениями работал медицинскими инструментами, затем вдруг сильно надавил большим пальцем правой руки на мышцу ноги. Положил инструмент на стол, вывернул сломанную ногу девушки и удовлетворенно хмыкнул. Затем проворно переместился к голове покойной, вначале миллиметр за миллиметром осмотрел кожу на шее и лице, даже покопался в волосах. Потом вдруг взял голову Элеонор в руки и покрутил ее вправо-влево. Оттянул нижнюю челюсть как можно ниже и заглянул в рот.
— Посветите, — приказным тоном сказал он.
Доктор Янг тут же схватил подсвечник и поднес вплотную к своему коллеге.
— Чуть левее, вот так.
Алисдэйр Эддингтон с любопытством наблюдал за своим наставником, отмечая про себя слаженность в его движениях и знание дела. Было видно невооруженным взглядом, что этот высокий, ладно скроенный, широкоплечий обладатель королевской награды и видный член Лондонского королевского общества имеет огромный практический опыт в подобного рода делах.
— Благодарю вас, мой друг, — произнес Аттвуд, обращаясь к Тейту Янгу, и посмотрел на ученика. — Прежде чем искать что-то, надо знать, что именно ты ищешь.
— Причину, по которой умерла Элеонор?
— Совершенно верно.
— И отчего же она умерла?
— От почти полной потери крови, — твердо заявил сэр Валентайн.
— Но как? — удивился Алисдэйр. — Ведь у нее сломана шея! Зачем тогда…
— …он сделал это? — закончил за него Аттвуд. — Вопросов еще предостаточно, мой мальчик. И нам предстоит с вами найти ответы на них.
— Я вижу, однако, что кое-какие выводы вы уже сделали, — подал голос молчавший до этой минуты доктор Янг. — Поделитесь же ими.
— С превеликим удовольствием. Подойдите поближе. Вот сюда. Взгляните, — и профессор, вновь взяв пинцет в руки, указал им на паховую часть живота. — Я внимательно осмотрел эту область брюшной полости, а затем обнаружил вот это. Видите? Это подвздошная наружная вена в месте ее соединения с подвздошной внутренней.
— Черт возьми! — воскликнул Янг. — Она разрезана.
— Вот именно! Но как вы догадались докопаться до нее?
— Это логически следовало из цвета кожи, оттенка и сухости внутренних органов. Посмотрите, кожный покров характерно бледен, с очевидным белесо-мраморным оттенком. Вы внимательно смотрели на кишечник и желудок, Алисдэйр! Но вы при этом не посмотрели на почки и не обратили внимания на то, что печень и сердце также бледные. Тусклые и сухие, без наличия крови в них.
— И это означает кровопотерю, — с оттенком стыда за свою невнимательность резюмировал удрученный виконт.
— Правильно. И если вы, мой дорогой друг, — продолжал Аттвуд, обращаясь к доктору Янгу, — отделили сердце от аорты сами, то как еще более эффективно лишить человека крови?
— Перерезав одну из самых больших вен в теле, — ответил за него Тейт. — Учитывая, что яремная цела, подколенные также…
— …то вариантов немного, — улыбнулся сэр Валентайн. — И я решил тут же осмотреть пах и подвздошные вены жертвы — учитывая то, как яростно и жестоко разворотили ей живот.
— И не ошиблись.
— Кстати, насчет сломанной шеи: я сразу же понял, что это сделано после наступления смерти. Видимо, дабы отвлечь внимание. И вы, мой мальчик, купились на эту уловку.
Вопросительный взгляд Эддингтона был красноречивее слов.
— Посмотрите на кожу вокруг шеи. Вы видите гематому?
— Нет.
— А она должна там быть, если ее умертвили таким образом.
— С бедняжки скачали всю кровь, а когда она умерла — сломали позвонок. Поэтому нет характерных следов.
— Зато они есть на внутренней части сломанного колена. Вот здесь! — и доктор Аттвуд ткнул пинцетом на вывернутую им же ногу покойной. Видите? Элеонор действительно сломала ногу при бегстве, и, как вы верно заметили, Алисдэйр, ее никто сюда не бил. А теперь, господа, самое интересное!
Две пары глаз уставились на сэра Валентайна.
— Как все было, судя по имеющимся у нас фактам. Итак, неделю назад некто похищает Элеонор Тоу. Он держит ее взаперти, издевается и избивает девушку. Ломает реберные кости, одну за другой. Возможно, даже упивается своей жестокостью и ее бессилием. Он готовит ее к самому главному. Но тут происходит что-то, позволяющее бедняжке вырваться из лап монстра и попытаться бежать. С предполагаемыми увечьями, которые этот нелюдь нанес при ее жизни, вряд ли можно было далеко убежать, но Элеонор была во власти страха за свою жизнь. А это самый сильный стимул для любого живого существа. И самый мощный инстинкт. Как и стоило предполагать, попытка оказалась безуспешной — она, судя по всему, при неудачном падении ломает ногу. Убийца настигает свою жертву и через какое-то время умерщвляет, разрезая подвздошную вену и выпуская кровь. И только после этого он обезображивает труп девушки и уносит его в лес, на то место, где ее и обнаружили.
— Это все? — хмуро поинтересовался виконт. — Но для чего же тогда кровь? И зачем оставлять укусы на органах?
— А это, мой мальчик, весьма важные вопросы, — веско заметил сэр Валентайн. — Я бы сказал — основные.
— У вас есть мнение по этому поводу? — с любопытством спросил доктор Янг.
— Только версия. И она ужасна в сути своей.
— Говорите, не тяните!
Было заметно волнение молодого Эддингтона на фоне все еще не спадающей бледности лица.
— Смею предположить, что наш монстр спускает кровь, чтобы что-либо делать с ней. Например, пить.
— Пить?! — изумился Тейт Янг.
— Почему нет? Ведь во всем есть хоть какой-то, но смысл. Не бывает абсолютно бессмысленных преступлений. Хотя бы с точки зрения самого убийцы. И если он разрезал вену и совершил кровопускание, следовательно, он руководствовался своей, пусть совершенно безумной, но логикой. Которую нам следует с вами понять. Потому что только так мы сможем остановить его.
— А укусы?
— О! Здесь куда проще! Он пробует.
— Он что делает? — вкрадчиво, не веря своим ушам, уточнил доктор графства.
— Именно пробует, — голос ученого из Лондона звучал совершенно спокойно и серьезно. — Приноравливается вкусить человеческую плоть. Позднее, естественно. Возможно, с кем-то другим.
— Чушь какая-то! Вздор! — возмутился Эддингтон, размахивая руками. — Каннибализм у нас? В Англии?!
— Человеческая похоть, замешанная на безумстве, одинакова в любой точке нашей планеты.
На секунду-другую повисла гнетущая тишина.
— Друзья мои, нам здесь больше нечего делать, — нарушил ее Аттвуд. — Не покинуть ли нам это мрачное место?..

 

Как и ожидал виконт Норберт Эддингтон, слухи один изощрённее другого поползли по деревне и всему графству. Жители были напуганы, приходской священник увеличил количество служб и молитв за спасение, потому что в каждом из прихожан угнездился страх перед деяниями самого дьявола. Он подкреплялся историями о глубоких, двуногих следах копыт, обнаруженных в Южном Девоне, начиная от Эксмута и вплоть до Топшэма. Этот «дьявольский путь» был длиною не менее 100 миль! Никакие преграды не стали помехой тому двуногому существу, которое этот путь прошло. Ни дома и заборы, ни реки и овраги не останавливали дьявола — его следы находили даже на стенах и крышах домов, на сточных трубах, на входных дверях и где угодно! И о том случае вовсю трубили самые читаемые газеты Англии, в том числе The Times. Массовая истерия, появившаяся в результате обнаружения этих следов, заразила почти все графство Девоншир. И теперь виконт не без оснований опасался повторения истории, но с еще более худшими последствиями — ведь если в Эксмуте обнаружили всего лишь следы, то что может произойти здесь, когда наряду с этими «дьявольскими метками» нашли изуродованное тело Элеонор Тоу? Новость уже дошла до епископа епархии графства и, судя по всему, сильно взволновала его. Норберту пришлось написать письмо, в котором он уверял священнослужителя в полном контроле ситуации и немедленном расследовании столь щепетильного преступления. Однако действенного рецепта, как успокоить люд и скорее найти убийцу, у Эддингтона не было, — только надежда на неожиданного гостя из Лондона сэра Валентайна Аттвуда и его близкого приятеля — начальника столичного Департамента уголовного розыска Скотленд-Ярда сэра Галена Гилмора, который немедленно откликнулся на телеграмму и прибыл лично.
Моросил мелкий затяжной дождь, без ветра, но сырость стояла отвратительная. Гилмор за время долгого путешествия в карете изрядно озяб и желал отогреться у камина, о чем не преминул сказать виконту Эддингтону, стоило только войти в замок и предстать перед его обитателями. С его появлением здесь, в «Эддингтон Холле», Норберт почувствовал некое облегчение — теперь вместе с доктором Аттвудом следствием займётся настоящий сыщик из столицы.
— Славно, что вы приехали, мой друг! — прогремел Аттвуд, крепко пожимая руку невысокому щуплому мужчине средних лет, аккуратно одетому и гладко выбритому, за исключением тонких усиков на узком и скуластом лице.
— Не мог упустить случая, когда приглашаете лично вы, — парировал сэр Гален Гилмор с улыбкой.
— Означает ли это, что вы соскучились по моему обществу?
— Это означает лишь то, что дело предстоит быть интересным и важным, если рядом объявились вы!
Оба одновременно засмеялись. Марисса, стоя поодаль и наблюдая за ними, поняла, что несмотря на колкость в сказанном, эти люди давние приятели и уважают друг друга.
— Добро пожаловать в «Эддингтон Холл», сэр Гилмор, — приветливо произнесла Розелин на правах хозяйки и жестом руки пригласила гостя пройти в гостиную, где уже затопили камин.
— Благодарю, миледи.
Там их уже поджидали Алисдэйр Эддингтон, его младший брат Кенрик, Горден Дин и приходской священник Джейкоб Олдридж. На этот раз барона и баронессы Милтон, равно как и их дочери Джиневры, не было. Дворецкий Майрон Фрипп учтиво принял плащ полицейского детектива из Лондона, его цилиндр и трость.
— Господа, я весь внимание! — произнес Гилмор, устраиваясь у камина.
— Сэр Валентайн? — Норберт выразительно посмотрел на ученого.
Доктор Аттвуд, не теряя времени, стал излагать суть происшествия, особо акцентируя внимание на деталях, известных к этому времени. Гален внимательно слушал, не перебивая. Джейкоб Олдридж, высокий и худой мужчина с длинными и тонкими руками, раз от раза осенял себя крестным знамением в момент, когда ему приходилось внимать столь жутким подробностям преступления, описываемым ученым из Лондона. Причем говорил последний совершенно ровным и, можно сказать, равнодушным тоном, что очень удивляло настоятеля прихода, для которого каждое слово из уст Аттвуда имело сильный эмоциональный окрас. Разве можно с таким спокойствием не то, чтобы говорить, а даже слушать о чудовищном случае растерзания мисс Тоу? Когда профессор окончил рассказ, на короткое мгновение воцарилась тишина — детектив был задумчив и размышлял, тогда как все остальные присутствующие выжидающе смотрели на него.
— Сегодня двадцать шестое апреля. Тело обнаружили двадцать третьего вечером, — наконец подал голос Гилмор. — Аккурат в день вашего приезда сюда. Вы говорите, что запах учуял пес лесника. Точно так же его могли учуять звери. Однако на останках следов укусов диких зверей не обнаружили. Следовательно, пес и лесник их опередили, а раз так, тогда можно предположить, опираясь также на ваши заключения, что жертву умертвили двадцать третьего апреля и при удобном случае отвезли и выбросили в лесу. Раньше не могли, иначе ее порядком подъели бы волки или вепри. А до этого времени девушку шесть дней держали где-то взаперти. Верно?
— Да, — согласился Аттвуд.
— И где же? Это должно быть тихое и малолюдное место. Здесь есть такие?
— Предостаточно, — кивнул Норберт. — Дом того же лесника, например. Или рыбацкая хижина у реки.
— Составьте список, милорд, — то ли попросил, то ли приказал сэр Гален. — Нам необходимо найти это место. Констебль уже опросил свидетелей?
— Я думаю, вряд ли, — покачал головой сэр Валентайн. — Этот бедняга уж слишком растерялся.
— Да он просто глуп! — не сдерживая эмоций, фыркнул Горден Дин.
— Не исключено. Мне необходимо поговорить с ним. А затем я хотел бы допросить этого лесничего Вудроу Додда и родственников девушки. Потом тех, кто близко знал ее. В том числе всех вас.
— К вашим услугам, — выпалил Алисдэйр, за последние дни потерявший хорошее расположение духа.
Гален Гилмор внимательно посмотрел на молодого виконта, но ничего не сказал в ответ.
Когда он остался наедине с доктором Аттвудом, тут же пытливо спросил:
— Вы ведь не все договорили, Валентайн, верно? Там, в гостиной?
— Никогда не сомневался в вашей проницательности, — ответил ученый, слегка поглаживая бородку. — Я действительно утаил кое-что.
— Говорите.
— Наш убийца знает толк в медицине. По крайней мере, он знаком с ней.
— Отчего такой вывод? — глаза инспектора заблестели.
— При осмотре тела я увидел, что вену, из которой спустили кровь, резали не единожды, — веско произнес Аттвуд. — Еще два пореза рядом.
— Но тогда мисс Тоу умерла бы раньше от кровопотери? — удивился Гилмор. — Как такое может быть? И причем здесь знание медицины?
— Эти порезы весьма тщательно заштопаны, мой друг!
— Как?!
— Тонкой иглой и льняной нитью!
— Разве это возможно?
— Практика зашивать раны насчитывает не одну тысячу лет, — сложив руки на груди, сказал сэр Валентайн. — Еще медицина Древнего Египта, по разным свидетельствам, применяла льняные хирургические швы для ран горла, плеча и рук. Однако что касается сосудов в теле человека — здесь несколько иная картина. Главным методом лечения поврежденных вен и артерий традиционно считается обычная перевязка сосудов. Многие умы думали и думают по сей день над наложением швов на поврежденную вену или артерию, но есть мнение, что это неизбежно приведет к так называемому тромбозу в области шва, и впоследствии грозит закупоркой сосуда и смертью. У этой теории есть и противники, например, великий русский хирург Пирогов, проводивший сложнейшие хирургические операции в условиях боевых действий. Он, к слову, полностью опровергает догматическое сегодня мнение о бесперспективности наложения шва на поврежденный сосуд. Мне выпала честь быть знакомым с ним лично и несколько раз дискутировать на важнейшие медицинские темы. А другой выдающийся русский хирург Экк впервые осуществил эксперимент на собаке по сшиванию воротной и нижней полой вен.
— Не совсем понимаю, доктор, — проворчал Гилмор. — Поясните.
— Накладывать шов на поврежденный сосуд — это огромный прорыв в медицине! И наш безумец, который так жестоко истязал бедняжку Элеонор, проделал две такие операции на ней! Представляете? Две!
— Хотите сказать, он экспериментирует? — детектив недоверчиво прищурился.
— Не исключаю такой версии. Для чего тогда зашивать вену дважды?
— Продлить мучения жертвы. Насладиться зрелищем. Или кровью, которую этот безумец выкачивал из нее.
— И эту версию исключать нельзя, — согласился Аттвуд. — Однако то, что он зашивает сосуд, продлевая жизнь своей жертве, уже свидетельствует и о глубоких познаниях в медицине в целом, и об эксперименте русского доктора Экка в частности. Ведь поймите — это может стать великим открытием! Вдруг наш убийца амбициозен и тщеславен? Жаждет войти в историю? Войти в касту хирургов-первооткрывателей?
— Слишком много вопросов возникает в таком случае, — с сомнением в голосе произнес Гален. — Почему здесь, в этом месте? Почему эксперимент сразу на людях и так жестоко, когда можно на животных? К чему тогда кровопускание и уродование тела? Что он делает с кровью? К чему весь этот бред со следами дьявола? Кто именно в этих местах может обладать такими глубокими знаниями медицины, как вы и доктор графства?
— Некоторые ответы могут быть в качестве предположений. А в остальном — не знаю, мой друг. Но чем скорее мы найдем их, тем быстрее поймаем безумца…

 

Джиневра Милтон была в ярости. Она не находила себе места от мысли, что Алисдэйр Эддингтон совершенно не обращает на нее внимания. Подлец! Негодяй! Но… такой милый и желанный! Злость часто и неожиданно для нее самой сменялась нежностью при появлении образа любимого в ее голове. Она представляла себе, как он обнимает ее и чувственно целует в губы. В такие мгновения сладострастная слабость разливалась по всему телу. Ну почему, почему он так жесток и равнодушен? Наступала обида, тут же превращаясь в гнев, от которого лицо покрывалось румянцем. Кулачки Джиневры сильно сжимались, а дыхание учащалось. И так происходило довольно часто, стоило девушке оказаться в собственной комнате наедине со своими фантазиями. С момента приезда виконта из Лондона в «Эддингтон Холл» такие мысли становились все сильнее и навязчивее. От них было очень тяжело избавиться, и практически невозможно контролировать, чтобы они не появлялись вовсе. Она безумно любила Алисдэйра и мечтала только о нем. О той минуте, когда он наконец-то обратит свой взор на нее, а в глазах будет светиться любовь к ней.
Джиневра придирчиво рассматривала себя в зеркале, поворачивая голову вправо-влево. Затем взяла гребешок и принялась расчесывать волосы, делая движения руки, быть может, чересчур резкими и порывистыми. Из-за того, что молодой виконт не замечал ее красоты, она уж и сама стала отмечать изъяны в своей внешности, от которых портилось настроение. Ей все чаще казалось, что нет в ней никакой красоты. Вот, к примеру, в уголках глаз появились едва заметные морщины. Боже, как они уродуют ее глаза! А волосы? Джиневра с силой провела гребешком по густым прядям и затем поднесла его к лицу. Столько волос застряло между зубцами! Да она линяет, словно шелудивый пес! В раздражении сняв пучок волос с зубцов гребешка, баронесса подошла к комоду. Достала с верхней полки фарфоровый горшок, в котором уже лежали ее волосы после предыдущих расчёсываний, положила пучок внутрь и закрыла горшок крышкой. Вернулась к зеркалу и снова посмотрела на свое отражение в нем.
— Джинни, девочка моя? Где ты?
Слегка слащавый голос мамы заставил Джиневру скривиться — она терпеть не могла, когда ее так называли, вдобавок еще и таким приторным тоном, от которого буквально воротило изнутри. Особенно в такие минуты, когда на душе было неспокойно и томительно больно от мыслей, что ее девичье счастье одновременно так близко и так далеко от нее.
— Я здесь, мама! — все же прокричала она и вздохнула.
Послышались звуки шагов по лестнице, и в комнату вошла баронесса Милтон.
— С тобой все в порядке? Почему ты снова закрылась в своей комнате? — сложенные руки на груди и пытливый взгляд не предвещали разговора о чем-то приятном.
— Все нормально, мама, — как можно спокойнее ответила Джиневра, глядя на себя в зеркало и поправляя минутой ранее расчесанные волосы.
— Зачем ты говоришь мне неправду? Я же все прекрасно вижу — стоило только появиться здесь этому молодому гуляке, как ты вновь сама не своя!
— Мама! Не говори так о нем!
— А как еще о нем говорить? — вкрадчиво произнесла Уитни Милтон, затем сделала несколько шагов вглубь комнаты и грациозно присела на кровать чуть в стороне от дочери. — Я очень хорошо знаю их породу. Норберт в молодости таскался по девкам, равно как и его отец Хамиш. И вот теперь Алисдэйр проявляет исконно мужское качество всех Эддингтонов. А ты, глупышка, сохнешь по этому бабнику!
— Да хватит же! — взвилась Джиневра, бросая гребешок на стол. — Неужели тебе доставляет удовольствие говорить мне все эти гадости?
— Отнюдь, — с безупречным спокойствием возразила баронесса. — Я просто хочу тебя образумить.
— Неужели?! За что ты так ненавидишь его?
Руки Джиневры были крепко сжаты в кулачки, ее глаза сверкали от возмущения и переполнявших эмоций.
— Ошибаешься, девочка моя. Нет никакой ненависти, — на какое-то мгновение по лицу Уитни пробежала тень презрения, однако тут же испарилась, уступая место маске сдержанности и напускного безразличия. — У меня больше опыта и информации, которая позволяет мне делать такие выводы. И основываясь на них, я хочу тебя уберечь.
— От чего? Это всего лишь твои фантазии! Алисдэйр не такой, и те слухи, на которые ты опираешься, — также всего лишь слухи!
— Бог мой, какая же ты глупышка!
— Не говори со мной, как с дурочкой! — Джиневра вскочила на ноги, ее дыхание участилось.
— И не собираюсь, — баронесса также встала с кровати. — Ибо ты ею и являешься! Неужели ты не понимаешь, что безразлична ему? Ведь он даже не смотрит в твою сторону! Или думаешь, у него в Лондоне мало девиц, которые с легкостью дадут ему то, что он пожелает?
Гнев резко сменился отчаянием. Джиневра и сама не раз думала об этом, но в силу своей любви гнала подобные мысли прочь из своей головы. Однако они с регулярным постоянством возвращались, и теперь не без помощи «добрейшей» маменьки. Слезы потекли из глаз девушки, она закрыла лицо руками и зарыдала, уже совершенно не сдерживая нахлынувшую обиду. Где-то внутри стало очень больно и безумно жалко саму себя.
— Джинни, девочка моя, — вновь немного приторная тональность и нотки показной жалости, что раздражало еще больше. Ведь Джиневра знала жестокий характер своей матери и ее уникальную способность наслаждаться чьим-то горем или душевными муками.
— Хватит так называть меня! — закричала она и выбежала из комнаты.
Быство спустившись по лестнице, Джиневра выбежала из дома, чувствуя, что ей больше невмоготу находиться в нем. Скрывшись в любимом уголке сада, она продолжала плакать и злиться на мать одновременно. За ее жестокую правоту. Кое-как успокоившись по истечении непродолжительного времени, Джиневра решила развеяться и прогуляться улицами деревни, тем более, что скоро она увидит своих подруг Бетси Тернер и Мариссу Эддингтон. Надежда на то, что последняя сможет вскользь упомянуть что-либо обнадеживающее о своем старшем брате, была маленькой, но все же была. И она придавала сил, даже какой-то скрытой веры, что еще не все потеряно, что еще может произойти нечто, и судьба соблаговолит подарить ей возможность быть рядом с любимым. Хотя сама Милтон прекрасно понимала, что Марисса втайне завидует ее красоте и не желает видеть ее рядом с Алисдэйром в силу этой зависти, скрыто наслаждаясь ее страданиями. Дурочка! Пусть лучше присматривает за своим мужланом Ройлом Фармером, пропахшим свежеиспечённым хлебом.
Джиневра пошла тихой центральной улочкой в сторону парка, располагавшегося вдоль реки. Долгий и скучный дождь наконец прекратился, оставляя после себя сырую прохладу и грязные, местами со скоплением воды, улицы. Многочисленные ручейки текли по мостовой, унося с собой земляную жижу. Проходящие мимо люди вежливо приветствовали девушку, которая грациозно кивала в ответ, уже окончательно успокоившись после очередного неприятного разговора с мамой. Подобрав подол платья повыше, чтобы не испачкать его, Джиневра Милтон аккуратно переступала через лужи и островки намытой грязи. Из кузницы раздавались мерные удары молота о наковальню, мимо нее по мостовой проскакал всадник, торопясь куда-то и совершенно не заботясь о разлетающихся брызгах из-под копыт его скакуна, а из таверны на площади доносился гомон уже изрядно подпитых голосов, которые, как всегда, живо обсуждали очередную пикантную тему, коротая время за кружкой доброго эля. Не стоило обладать большим умом, дабы догадаться, что таковая была об убийстве Элеонор Тоу и Сатане, разгуливающем по окрестностям графства и оставляющем следы на земле. До встречи с подругами оставалось еще много времени, и Джиневра, дав волю своему любопытству, решила как можно ближе подойти к таверне и послушать, о чем именно толкует народ. Вдруг услышит что-нибудь пикантное и сможет поделиться этим с Мариссой и Бетси.
— А я тебе и говорю, что никакой это не дьявол! — услышала девушка, когда оказалась неподалеку от настежь распахнутых окон и дверей питейного заведения.
— А кто же тогда следы в лесу оставил? А?
— Женушка твоя толстозадая! — гоготнул третий голос, чем вызвал всеобщий смех.
— Иди к черту!
— Все просто, — продолжал первый. — Элеонор, царствие небесное, очень красивая…
— Была.
— А… ну да… была. Вокруг нее парни так и вились. Вот у кого-то нервишки и не выдержали — убил бедняжку в приступе ревности.
— Так просто?
— А чего тут сложного? Только дубина констебль — сущий размазня! Прижми каждого, да покрепче, у виноватого нервишки и не сдюжат!
— А… ик… следы? — вопрошающий, видимо, был уже хорошо подпитым.
— Тьфу ты, черт! Да зверь какой пробежал! Мало ли чего? А вы, олухи, в эти басни верите!
— Но девчонку изрядно подрали, — вставил другой голос. — Слыхали? Все брюхо выпотрошили, как требуху у рыбы! Скажешь, из-за ревности? На кой черт так кромсать? Штрыкнул пару раз, и дело с концом. Ан нет!
— Да кто его знает! Может, псих какой-то!
— Последнее время ее видели с Селби. Вроде как они встречались.
— Хочешь сказать, что это он?
— А почему нет? Про молодого виконта, наверное, знаете? Ну, что он также долго дружбу с Тоу водил?
— И чего?
— А ничего! Он пару недель как вернулся уже.
— Сынишка Норберта? Славный малый! К чему клонишь? Что это он убил?
— Совсем рехнулся! Кончай налегать на кружку, раз такую чепуху несешь! Я просто сказал, что он вернулся из Лондона, а Элеонор влюблена в него…
— Была.
— А… ну да… была. Может, они это… ну снова… того. А Селби заревновал.
— Так это Селби ее убил?!
— Да мне почем знать! Но мог же! Из ревности.
— Если каждую вот так резать только из-за того, что она водит дружбу с молодым Эддингтоном, — то это чего? Пол графства перерезать надо?
Лицо Джиневры покраснело от стыда и возмущения. Пьянчуги! Да как они смеют говорить такое?! О нем! О ее Алисдэйре!
— Не мели чепуху! Парень он хороший и добрый. Мне вон помог однажды — век помнить буду. Если бы не он, то мой сынишка вполне мог бы червей в земле кормить! Вылечил он его.
— А что же доктор Янг? Не смог?
— Далеко ехать было. А тут виконт Алисдэйр. Ну и помог.
— Да я ж и не говорю, что он плох! Славный малый! Сына вот твоего спас. Но разве это мешает ему совать свой кол под каждую симпатичную юбку?!
Все вновь громко захохотали, а Джиневра Милтон была готова прямо сейчас ворваться в таверну и собственноручно придушить этого говорливого пьяницу, посмевшего оскорблять ее Алисдэйра.
— Тебе хватит пить. За языком не следишь. Ты, что ли, свечку при нем держал?
— Люди толкуют!
— Такие, как ты, — глупые болтуны — и толкуют! Только слушки всякие грязные распускаете!
— Это ты меня глупцом назвал?! — зарычал голос в ответ.
И Джиневра поняла, что пора уходить, ибо сейчас здесь начнётся драка, а это было уже не интересно. Понемногу серело, хмурые тучи над головой предвещали очередной ливень, но это не остановило девушку, и она двинулась дальше в сторону реки. Свернула на узкую и безлюдную улочку, сокращая путь. Улочка с площади вела прямо к парку, где Джиневру уже наверняка поджидали Бетси Тернер и Марисса Эддингтон. Здесь было гораздо темнее — то ли вечер наступал так быстро, то ли грозовые облака плотно заволокли небо, не давая воли слабому, пока еще дневному свету. Вдруг из-за ближайшего угла метнулась чья-то тень, и кто-то крепко схватил девушку за руку. От неожиданности сердце буквально остановилось в груди, а все ее тело замерло — комок ужаса подкатил к горлу, мешая крику вырваться наружу…

 

В то время, как инспектор Гален Гилмор в полицейском участке с едва скрываемым раздражением слушал заплетающуюся речь полноватого констебля, доктор Аттвуд решил поговорить с родственниками убитой Элеонор Тоу.
— Не станем терять время, — согласился Гилмор. — Идея разделиться кажется мне вполне уместной. Так мы быстрее поймаем безумца.
— Благодарю, Гален.
— Бросьте, Валентайн! Я вас слишком хорошо знаю, чтобы нисколько не сомневаться в ваших способностях. Жаль, что вы не работаете в Скотленд-Ярде!
Сменив костюм, профессор предложил Алисдэйру сопровождать его. Виконт был польщен тем, что ему выпала честь столь долгое время пребывать в обществе знаменитого ученого и на ходу перенимать его опыт. Норберт Эддингтон совершенно не возражал против участия сына в расследовании, наблюдая в этом своеобразное предзнаменование свыше для будущей карьеры наследника. Горден Дин тихо завидовал и злился оттого, что его персона остается незаметной для них, а Кенрик вовсе страдал скукотой и равнодушием.
— Вы ведь хорошо знаете семейство Тоу, не так ли? — как бы невзначай поинтересовался доктор Аттвуд, когда они с виконтом сели в карету.
— Намекаете на мою дружбу с Элеонор?
— Нисколько.
— Да, мне кое-что известно о них.
— Пока мы держим путь — расскажите. Возможно, мне пригодятся ваши знания в разговоре с ними.
— Ну что ж, — Алисдэйр с неохотой вздохнул. — Отец-плотник, мать-швея. Элеонор их первая и единственная дочь. Когда мы были еще детьми, у них родился второй ребенок, мальчик. Мертвым. После этого миссис Тоу больше не предпринимала попытки родить. Всю свою любовь они дарили дочери. Я это хорошо помню, не раз бывал у них в гостях.
— Виконт, не задумываясь, переступал порог дома простолюдинов? — с улыбкой поинтересовался Аттвуд.
— Представьте себе. Мы были дружны, и я совершенно не обращал внимания на эти условности. Мистер и миссис Тоу всегда были рады мне, они всегда отличались радушием и добротой.
— Вам недоставало семейного тепла? — вдруг, чуть прищурившись, спросил сэр Валентайн. — И поэтому вас тянуло в их дом?
— С чего вы взяли? — мгновенно выпалил Алисдэйр и заерзал на месте. — Вовсе нет.
Его ответ был поспешным, что не ускользнуло от внимания доктора.
— Других родственников у Тоу нет?
— Я слышал о двоюродном брате миссис Тоу, но ни разу не встречал его. Даже не знаю, живет ли он здесь или где-то в другом месте.
— А Элеонор? Какая она?
Алисдэйр смущенно кашлянул.
— Красивая, — произнес он. — Смышлённая. С ней было всегда интересно общаться. Она любила учиться. Хотела уехать отсюда.
— В Лондон?
— Откуда вы знаете? — удивился Эддингтон.
— Не трудно догадаться. Там же учитесь вы.
— Простите, профессор, но…
На главную: Предисловие