Часть 2
СКВИП
21
– И что теперь? – бессильно приваливаюсь к полкам. – Что мне делать?
– Понятия не имею. – Рэк усаживается на стремянку и закуривает. – А сам-то ты ничего об этом не слышал?
Мотаю головой.
– Ну, сначала почувствуешь жар. Уже скоро.
Прямо-таки вижу здоровенную таблетку, лежащую в моем желудке будто кокон, в котором прячется крохотный компьютер. Вот она проходит сквозь сжатый сфинктер двенадцатиперстной кишки, ползет по кишечнику, растворяется, проникает сквозь его стенки и попадает в кровь, а уже оттуда – в мозг, к самым чертовым нейронам (спасибо, уроки биологии), чтобы начать со мной общаться. Что же это за комп такой? Интересно, как он вообще работает?
– А у тебя СКВИП есть?
– Разумеется. – Рэк лениво затягивается.
– И он сейчас работает?
– Ну да. Говорит, что ты пентюх, но я с ним не согласен.
– Класс! А девчонку он тебе помог завести?
– Чувак, это уж первым делом, естественно. И твой сделает то же самое, могу спорить на что угодно.
– Было бы здорово…
Рэк кивает и закатывает глаза.
«Дзинь!»
Началось!
«Добро пожаловать в СКВИП 2.5».
Голос, звучащий в голове, кажется знакомым. Нет, это не мой голос, он старше и ниже. Какой-то актер, что ли?..
– Киану Ривз?!
– Ага! Услышал?! – Рэк аж подпрыгивает.
– Это голос Киану Ривза?
– Ага. По умолчанию. – Он размахивает сигаретой. – Но ты можешь поставить Шона Коннери, Джека Николсона, Тайриза Гибсона. Даже женский, если приспичит. Но женский мне не очень. Отвлекает.
«Начинаю процесс калибровки и доступа к базе данных».
– Ай! Больно! Ой, господи…
– Ничего, ничего. – Рэк похлопывает меня по плечу. – Это всегда так вначале. Он собирает инфу из твоего мозга.
– Боже…
В жизни не испытывал подобной боли. Голову от виска до виска пронзает дикая боль. Смертельная боль, беспощадная, точно шилом в ухо… Вдруг все заканчивается.
«Привет, Джереми».
– Э-э-э, привет.
«Не надо говорить со мной вслух».
– Оно заработало! – кричу я Рэку.
«Да, оно заработало. И его, судя по всему, ждет непаханое поле».
– Оно работает, – со счастливой улыбкой повторяю я.
– Добро пожаловать в наш мир, – говорит Рэк.
Жду, что он меня обнимет или опять пожмет руку, но парень только затаптывает окурок, и мы идем обратно мимо бесконечных полок с обувью. У кассы ждет девушка.
– В чем дело? Почему никого нет? – возмущается она, встряхивая локонами.
«Целевая женщина, – объявляет СКВИП. – Недоступна вследствие интереса к другому объекту».
– Извините, мисс. – Рэк улыбается будто помимо воли. – Но я ума не приложу, на фига вам наш магазин. У вас на ногах туфельки в сто раз лучше, чем те, которые мы можем вам предложить.
– Ну-у-у, – тянет девушка, – я не для себя покупаю. Для своего приятеля. Видите ли, он наотрез отказывается носить новую обувь и…
– Сигаретку? – предлагает Рэк.
– Здесь же нельзя курить, – шепотом возражает девушка.
– Нельзя, но если очень хочется, то можно. Проблем не будет, я вам это гарантирую, – распинается Рэк.
– Окей, – неожиданно соглашается она.
Рэк быстро косится на меня. Читаю в его взгляде: «Она моя. Спасибо за денежки, приятель, а теперь выматывайся». Выхожу из-за конторки и один (вернее, уже не совсем один) иду по «Менло-парку».
22
«Тебе нужна новая рубашка. Купи новую рубашку».
– Но я…
«Правило номер один, Джереми: никогда не говори со мною вслух!»
Хорошо.
Останавливаюсь у тележки с претцелями «У тетушки Энни». Бред какой-то.
«Никакого бреда. Напротив, в точности то, о чем ты мечтал. Обращаясь ко мне, тебе достаточно просто думать. Вроде телепатии, понимаешь?»
Телепатия – это круто. Как в «Людях Икс», да?
«Верно. Это круто. И теперь ты ею владеешь».
Потрясно.
«Потрясно? Не сказал бы. Похоже, мне придется немало постараться, чтобы ты наверстал упущенное, Джереми».
Почему?
«Потому что ты – полный лох. Некоторым СКВИПам и делать, считай, ничего не нужно. Запоминай себе информацию для прохождения тестов, сглаживай острые углы на работе или помогай заикам. Тебе же требуется полный пересмотр поведенческой схемы. Я правильно понимаю? Ты должен немного расслабиться…»
В смысле – кайфануть?
«Нет, Джереми, не кайфануть. Мы с тобой будем использовать лингвистическую базу данных, официально утвержденную для этого региона. Ты должен говорить как представитель хип-хоп-рэп-слэш-культуры твоего поколения».
Хорошо.
«Ты желаешь кардинально изменить свой внешний вид, а реализовать это будет ох как непросто».
Хе-хе! Оказывается, я расхаживаю туда-сюда от одного фикуса в горшке до другого. Выгляжу, наверное, как чокнутый.
«Итак, Джереми, приступим. Во-первых, перестань метаться взад-вперед и купи новую рубашку».
Окей, окей.
Сую руки в карманы и иду в «Бескрайние горизонты», что торгуют Классными шмотками в «Менло-парке».
«Почему, ты думаешь, слово “классный” – с заглавной буквы?»
Понимаешь, есть «классный» и «Классный». Например, у тебя могут быть классные друзья, с которыми можно прикольно оттянуться. А существуют общепризнанные небожители, настоящая аристократия среди классных. Короче, Классный классному рознь…
Похоже, я начинаю привыкать к СКВИПу.
«Не надо».
Чего именно?
«Использовать заглавную букву. Этим ты только все усложняешь. Своими руками возносишь их на пьедестал».
Правда?
«Правда. Путь, который нам предстоит, тяжел и вместе с тем… легок. Мы будем менять твое поведение понемногу, ты и сам не заметишь, как с каждым днем начнешь становиться все круче и все более классным, хотя сейчас тебе в это сложно поверить. Социальная деятельность человека подчиняется определенным правилам, и я наделен способностью к обработке поступающих вводных, их анализу, синтезу и использованию».
Ясно.
Справа на горизонте появляются «Бескрайние горизонты».
«Вынь руки из карманов. Не сутулься. Расправь плечи, чтобы лопатки почти соприкасались. Вот так».
Повинуюсь. Чувствую себя каким-то голубым.
«Чем голубее ты себя почувствуешь, тем лучше будет твоя осанка. Всегда так и ходи, Джереми. Я, со своей стороны, буду стимулировать твой позвоночник, чтобы не расслаблялся. Ты у нас высокий, Джереми. Надо научиться этим пользоваться, иначе целевые женщины продолжат считать тебя лузером и задротом».
Я и есть лузер.
«Ничего, мы это исправим».
У меня осталось целых сто сорок баксов. Не собирается же СКВИП заставить меня истратить всю сумму в этом паршивом магазине? Толкаю дверь.
«Нет. Сотня тебе еще понадобится. Купи самую модную рубашку на сорок. Если не хватит, воспользуйся материнской кредиткой».
Откуда ты о ней знаешь?
«Из дампа твоей памяти, естественно. Я постепенно извлекаю оттуда информацию. Теперь мне многое известно».
Карта – это на случай катастрофы.
«Ты и есть ходячая катастрофа, Джереми».
Захожу в магазин и, старательно поддерживая осанку, бреду между вешалками. Время от времени вытягиваю приглянувшуюся рубашку и рассматриваю ее. Вернее, делаю вид. Рассматривает шмотки СКВИП.
«Нет. Нет. Не то».
Тебе не угодишь.
«Нет. Нет».
Наконец СКВИП одобряет сине-золотую кенгуруху с Шаго и футболку с Эминемом, на которой написано: «Я люблю попов, поп мне опиум сбыть готов». («Купи это. Немедленно. Сваяем из тебя Эминема».) Кенгуруха обходится ровно в сорок баксов. За футболку придется расплатиться мамочке. Объясняйся потом с ней… Проклятье.
«Осталось еще кое-что. Ты у нас, похоже, и не ругаешься?»
Да как-то к слову пока не пришлось. Иногда я ругаюсь, правда, правда. Не все же время материться. (Пытаюсь одновременно общаться с кассиром и со СКВИПом.)
«Все время. Отныне пятьдесят раз на дню ты должен произносить следующие слова в различных комбинациях: трахнуть, мудак, сука, дерьмо, хрень, черт возьми, конченый ублюдок…»
Притормози, приятель! Не буду я этого говорить.
«Что значит “не буду”? Хочешь ты завести себе девчонку или собираешься до конца жизни собственноручно шкурку гонять? Я знаю, что говорю, Джереми».
Может быть. Но если я начну выражаться, Кристин это сильно не понравится.
«Так и есть».
Она не захочет, чтобы я все время сквернословил.
«Замечание принято. Давай поступим так. Всякий раз, когда тебе потребуется выругаться, произноси только первые буквы. Ну, например, вместо “сука” произноси “су-у-у”, а вместо “хрень” – “х”».
Усек. Слушай, мне не нравится Киану Ривз. Можешь переключиться на Брэда Питта?
«Увы, нам не удалось выкупить права на его голос. А чем тебе не угодил Киану?»
Э-э-э…
«Брось. Вслушайся, как звучит. Разве не здорово?»
Ну, пойдет.
«Вот и договорились», – заканчивает СКВИП голосом Киану.
Идем с ним по моллу туда, где болтается Майкл.
«Стоп, Джереми. Купи себе замороженный йогурт».
Извини?
«Гр-р-р!»
В смысле, я не понял!
«Во-первых, переоденься. Во-вторых, купи замороженный йогурт».
Но мне надо встретиться с другом и… который час?
«Шестнадцать двадцать».
Чего-чего?!
«По умолчанию я настроен на военный временной стандарт. Желаешь изменить?»
Сделай одолжение.
«Двадцать минут пятого».
Значит, мне в самом деле пора найти Майкла.
«Джереми, не нужно нестись к Майклу на всех парах. Напротив, я должен прямо сейчас кое-что тебе объяснить. Сядь».
Уф-ф-ф! Шлепаюсь на металлическую скамейку неподалеку от мусорного ведра в форме R2-D2. Оказывается, общение с бестелесным Киану Ривзом дико нервирует, особенно когда он отдает безапелляционные приказы.
«В магазине ты вел себя пусть и небезупречно, но в целом приемлемо. Однако дальше так дело не пойдет. Тебе нужно уяснить: я твой советчик. Это понятно?»
Да.
«Ты отвалил за меня кучу денег. Верно?»
Верно.
«Мои советы основаны не только на знании законов этого мира. С помощью квантовой структуры я способен взаимодействовать с низкоуровневыми фотонами из параллельных пространств и, анализируя их запутанные состояния, экстраполировать будущее, прогнозируя то, что эти вселенные могут нам преподнести».
Э-э-э…
«Прямо сейчас я вижу вселенную, в которой ты, одетый в фуфайку Шаго, покупаешь замороженный йогурт, и это оборачивается для тебя удачей».
Ну ладно.
«Я ведь о тебе пекусь, Джереми. И так будет всегда. Доверься мне».
Окей. Попробую.
Иду в ближайший сортир и натягиваю новую футболку поверх старой (надеюсь, так я буду выглядеть мускулистее). Затем надеваю кенгуруху и топаю в магазинчик, что-то вроде помеси «У миссис Филд» и «Лучшего деревенского йогурта».
«Замечательно! Согласен?»
Ух ты! Здесь Энн из маткласса. Ну, ничего так. Грудь у нее пока маленькая, поэтому бюстгальтер она не носит. Энн в одиночестве стоит за высоким круглым столиком и доедает вафельный рожок.
«А теперь подойди к ней. И не забудь про осанку!»
Нет, погоди! Энн меня не интересует.
«Что ты имеешь в виду?»
Ну не нравится она мне. Не желаю я с ней разговаривать.
«Джереми, как ты определяешь, кто тебе нравится, а кто – нет?»
Само собой как-то выходит…
«Симпатия – это квантовое представление. Ты об этом знал?»
М-м-м…
«Да-да. Даже просто размышляя о том, может ли тебе понравиться целевая женщина, ты создаешь неисчислимое множество миров, в которых встречаешься с ней, совокупляешься и становишься ее партнером».
Неужели?
– Джереми!
Энн слизывает каплю йогурта.
«Привет».
– Привет, – тупо повторяю я.
– Приветик, – отвечает Энн и с улыбкой складывает руки на столе.
Любопытно, конечно, поговорить с человеком из параллельной вселенной, но она мне не нравится. Не нравится, и все тут.
– Ты знаком с Хлоей? – спрашивает Энн.
Оборачиваюсь и вижу Хлою, одну из нашей горячей троицы. Хлою, явившуюся на осенний бал с хвостом. Она сидит за одним столом с Энн! Как, блин, я мог ее не заметить? Ошеломленно таращусь на Хлою.
– Привет, – дружелюбно здоровается та.
У нее на шее цепочка с крохотными «Сникерсами» и «Милки вэями», словно кто-то еще не знает, что она – горячая штучка.
– Я тебя не заметил, – бормочу.
«Да уж… Забавно, однако, как твои зрительные нервы блокируются ради твоей же пользы».
– Хочешь «Сникерс»? – спрашивает Хлоя, подсовывая мне под нос свою грудь с шоколадками.
– Ага…
Беру один батончик с ее мягкой груди. Пространство между сосками и подбородком – размером с континент.
– Мы с Хлоей решили передохнуть от фигни, что назадавал мистер Гретч, – продолжает Энн. – Ты уже сделал домашку?
«О задачках не беспокойся. Мы все решим. Много времени на это не потребуется. Не отвечай ей. Пусть взаимодействуют женщины».
– Мы же не на переменке. – Хлоя поворачивается к Энн, слегка отодвигаясь от меня. – Ты говоришь так, будто это переменка.
– А, ну да. Я облажалась. – Энн прикрывает рот ладонью и переводит взгляд на меня. – Шаго, значит? – Она подавляет смешок. – Кажется, это линейка одежды рэпера Lil' Bow Wow?
«На самом деле, он зовется теперь просто Bow Wow и может похвастаться успешными фильмом и брендом одежды. А линия одежды Шаго выходит под его настоящим именем – Шэд Грегори Мосс».
– Э-э-э… Lil' Bow Wow теперь просто Bow Wow, а Шаго зовут Шэд Грегори Мосс, – повторяю я.
– Ничего себе! Откуда ты все это знаешь? – невнятно произносит Хлоя и в ожидании ответа возвращается к своему розовому йогуртовому коктейлю.
Если не ошибаюсь, она смотрит на меня.
«Разумеется, она смотрит тебе прямо в глаза. На кого ей еще смотреть? Так, Джереми, двигаемся в этом направлении. Упрись костяшками пальцев в стол наподобие гориллы».
Упираюсь. С советчиком все выглядит куда проще.
«Теперь посмотри на Хлою. Приоткрой рот, но так, чтобы не были видны зубы. Ты должен выглядеть безразличным, напористым и в то же время мягким».
Послушно раздвигаю губы.
«Скажи: “Хлоя, ты обалденно красивая. На осеннем бале ты была лучше всех”».
– Хлоя, ты обалденно красивая. На осеннем бале ты была лучше всех.
Поверить не могу, что произношу это вслух.
– М-м-м… – Хлоя делает большие глаза.
«Может, пересечемся как-нибудь? Говори таким тоном, словно по большому счету тебе наплевать».
– Может, пересечемся как-нибудь?
Хлоя… Господи, Хлоя глядит на меня в упор!
«Не улыбайся. Будь серьезным. И никаких “господи”. Думай!».
– Почему бы и нет? – наконец отвечает Хлоя.
«Почему бы и нет? Отлично. А сейчас скажи, что рисуешь граффити…»
– Джереми! – В забегаловку вваливается злющий как черт Майкл в своих наушниках.
Никогда не видел его таким сердитым. Видимо, это потому, что я начинаю пользоваться успехом у девчонок. Он хватает меня за рукав.
– Где ты шлялся?
– Маменькин сынок, – бурчит себе под нос Хлоя.
А Майкл, оказывается, горбится. И как я раньше не замечал? А сколько у него перхоти! Прежде мы с ним были на равных, но он ею прямо весь усыпан.
«Отделайся от него. У нас дела».
– Да вот, болтал с девочками. А ты чего хочешь?
Чего он хочет? Того же, чего и я. Девчонку. Наткнись он в музыкальном киоске на девчонку, до сих пор торчал бы там.
– Окей, – говорит Майкл, поджимая губы. – Тогда я пошел. Если хочешь, чтобы тебя отвезли домой…
«Тебя подбросят девочки».
– Кстати, Энн, – перебиваю я Майкла, – вас отсюда кто-нибудь заберет?
Энн, похоже, раздосадована тем, что́ я сказал Хлое, но в ее взгляде сквозит восхищение.
– Ага.
– А меня с собой не захватите? Мой дом совсем рядом со школой.
Я все лучше и лучше вписываюсь в тон, подсказанный СКВИПом.
– Мы договорились с Джилл. Думаю, тебя она тоже сможет подбросить.
– Окей.
Оглядываюсь. Майкла уже нет. Быстро же он. Придется улаживать с ним отношения.
«Не забывай о целевой женщине».
Хлоя с шумом высасывает через соломинку остатки коктейля. Не глядя на меня, она произносит:
– Полагаю, лучше бы нам пересечься. И чем раньше, тем лучше.
23
Сидеть в кафе с девчонками классно. Энн, похоже, ко мне неравнодушна. Едва я подтягиваю табурет и сажусь между ней и Хлоей, как она принимается поливать грязью Дженну. СКВИП говорит, что, если ты нравишься девчонке, та начинает жаловаться тебе на жизнь. Я тут же вспоминаю, как Кристин ругала при мне мистера Рейеса. Интересно, известно ли СКВИПу о Кристин? Надеюсь, он видел ее образ в дампе моей памяти, или откуда он там черпает информацию.
«Известно».
Под надзором СКВИПа я покорно соглашаюсь со всем, что лопочет Энн, будь то подлость Дженны, достоинства Аврил Лавин или уродливость сосков с пирсингом. («Они будто наружу повылазили!») Хлоя помалкивает. СКВИП советует – поверить в такое не могу! – недвусмысленно прикоснуться под столом ногой к ее ноге. И Хлоя ногу не убирает! Мой этот самый тут же отвердевает. Приятно. А главное – никакая клавиатура не мешает.
«Срочные новости: рэпер Эминем погиб в результате несчастного случая во время уличного хоккейного матча».
Что?! Я едва не восклицаю вслух.
«Эминем мертв. Упомяни о его смерти в разговоре».
Но как ты узнал?
«Везде, где есть информация, есть и я».
Каким образом?
«Тут все дело в квантовой запутанности и телепортации. Тело Эминема излучает энергию в форме фотонов. В момент его смерти фотоны, наделенные определенными характеристиками, покинули тело, и их засек находившийся поблизости СКВИП».
Правда?
«Информация распространилась среди моих коллег посредством квантовой телепортации. СКВИПов в мире предостаточно, так что я получил сведения практически мгновенно. Почему бы тебе не поделиться ими? Неужели не заметил, что девочки молчат уже семь целых три десятых секунды?»
– Слышали насчет Эминема, дамы?
СКВИП утверждает, что словечко «дамы» уместно всегда: «слащаво, но обезоруживающе нетривиально».
– Фу, терпеть его не могу, – говорит Хлоя, и я чувствую, как бьется жилка на ее лодыжке. – А что с ним?
– Он… погиб. Ну, умер. В Интернете прочитал, – вру я не моргнув глазом. – Скопытился во время уличного хоккейного матча.
– Не может быть! – взвизгивает Энн и вскакивает, чуть не опрокинув стол. – Что значит «в Интернете прочитал»? – набрасывается она на меня. – Шутишь? Или врешь?
– Ничего подобного, – отвечаю я, искренне надеясь, что СКВИП меня не надул.
Не может же он меня надуть, верно?
«Нет, не могу».
– Уы-ы-ы. – Лицо Энн перекашивается, она принимается всхлипывать.
– Брось! – Хлоя теребит свое «шоколадное» ожерелье. – Ты же знала, что рано или поздно он должен был умереть.
– Не-е-е… – Энн утыкается мне в плечо.
Оно у меня довольно костлявое, надо признать.
– Я же только сегодня слушала его песни… – шмыгает она носом.
Нога Хлои плотнее прижимается к моей.
«Заметил, что беда одной женщины провоцирует благоприятные изменения в поведении другой?» – интересуется СКВИП.
Ага.
«Видишь, как трагедия влечет к тебе женщин?»
Вижу. А Эминем взаправду умер?
«В этой вселенной – несомненно».
– Господи, что стряслось? – раздается голос, и в кафе входит высокая блондинка.
Наверное, Джилл. Та самая взрослая девица с водительскими правами, которой вменяется в обязанность развести нас по домам.
– Эми-инем у-уме-ер! – воет Энн.
– Что? Что за чушь? – рявкает Джилл.
– Джереми сказал.
– Какой еще Джереми?
– Это я. Меня зовут Джереми.
– Ты? А кто ты вообще такой?
– Мы с ним вместе ходим на математику, – поясняет Энн таким тоном, словно этот факт – ее единственное утешение. – Он в Интернете прочитал.
– Серьезно? – Джилл приподнимает бровь. – Ну дела-а-а…
Мы все молчим, словно примеряя смерть к себе самим. По крайней мере, так мне представляется.
– Ладно, все в машину. Послушаем там «горячее-97». По радио наверняка скажут, правда это или брехня, – решает Джилл, глядя на меня в упор.
Она похожа на олениху или на Бритни Спирс, которая сама похожа на олениху.
– Окей. – Хлоя неторопливо встает. – Прямо не терпится узнать, съездили ему по тыкве клюшкой или засандалили шайбой.
– Клюшкой? – переспрашивает Джилл.
Вчетвером (я и три девчонки – вот это номер!) мы покидаем «Менло-парк» и топаем к машине Джилл. Моей ноге, пригревшейся от ноги Хлои, холодно. Забираемся внутрь. Джилл, прежде чем завести мотор, включает радио. Новостей пока не передают. Звучит лишь ар-н-би вперемежку с рэпом о стрельбе по проституткам. Я сижу сзади рядом с Хлоей. Песня заканчивается, и включается диджей. Тон его голоса слегка отличается от обычного гнусавого кряканья:
– Йоу, йоу! Новость с улицы, с пылу с жару! До нас дошел слух, ну, знаете, как говорится, люди болтают, то-се… Так вот, вы ушам своим не поверите…
Дальше он с множеством оговорок рассказывает о том, что Эминем получил клюшкой по башке во время хоккейного матча на задворках детройтского «Чак-и-Чиза». Выслушав новость, Хлоя поворачивается ко мне. Ее нога вновь прижимается к моей.
– Ну, ты прям телепат… – произносит она и приоткрывает губы.
«Всего лишь держу руку на пульсе».
– Всего лишь держу руку на пульсе.
Хлоя закусывает губу. Мой пенис изнурен сорокапятиминутной войной со штанами.
«Попроси у нее номер телефона и предложи встретиться».
– Хлоя, не дашь мне свой номер? Мы могли бы как-нибудь встретиться.
– Ага. – Она кивает, но ее взгляд по-прежнему прикован к моему лицу.
Тянусь за сотовым. Телефон с предоплаченной симкой мама дала мне на случай крайней необходимости, а не для пустой болтовни.
«Не доставай эту доисторическую окаменелость. Я запомню номер».
– Тебе есть где записать? – спрашивает Хлоя.
– Я запомню, – уверенно отвечаю я.
– Правда? Ну ты даешь.
– Для меня нет ничего важнее твоего номера. Прочее и запоминать не стоит.
«Молодец! Умница!»
Хлоя улыбается и называет номер.
– Окей. То есть классно, – бормочу я.
Все цифры тут же вылетают из моей головы. Надеюсь, СКВИП их запомнил.
«Я запомнил».
Десять минут спустя Джилл высаживает меня у дома. Три пары девчоночьих глаз смотрят так, словно я – полубог. Значит, я больше не тормознутый лох. Я – чертов телепат в кенгурухе Шаго. И Хлоя дала мне номер своего телефона!
«Да-да, скоро мы избавим тебя от тормознутости. А теперь давай включим телевизор, чтобы я смог извлечь больше информации из этой вселенной».
24
– Тебе Майкл звонил, – говорит мама, пока я протискиваюсь между старой мебелью и велосипедами, загромождающими коридор.
«Позвонишь ему позже».
– Позже ему звякну.
Отправляюсь в уборную помочиться.
«Так, а сейчас давай-ка взглянем, что у нас там, внизу…»
Опускаю взгляд.
«Хм-м-м, необрезанный».
Ну… да. А ты что, раньше не прочитал этого в моем разуме?
«Я изучил базис твоего квантового состояния в данной вселенной, Джереми. Мне известно, сколько у тебя денег, гей ты или нет. Мелкие подробности я выясняю по ходу дела».
А если бы я оказался геем?
«Все просто. Я научил бы тебя знакомиться с другими геями».
Гм.
«Лучше обратимся к твоим гениталиям. Ты в курсе, что большинству женщин не нравятся необрезанные?»
Нет. То есть…
«Тебе следует подумать об этом в будущем».
Об обрезании?! Да ну на фиг…
«Погоди, не возражай. Я лишь предлагаю обдумать этот вопрос на случай, если появится финансовая возможность. Что у нас с остальным телом? Подойди к зеркалу».
Подхожу к зеркалу, висящему в ванной, и раздеваюсь, стягивая три слоя шмоток.
«Предстоит масса работы, Джереми, просто масса».
Почему это?
«Посмотри на себя. Тощий, ничем не примечательный. Согласен?»
Да, в общем.
«Оставлять все это так нельзя. Руки неплохи, но пекторальные мышцы совершенно не развиты. Да, еще грудь надо бы эпилировать».
Но у меня на груди еще нет волос!
«Верно. Вот пусть так и останется. А теперь – к телевизору!»
Одеваюсь и покидаю ванную. Мне интересно и в то же время страшно.
Слушай, а тебя можно как-нибудь… выключить?
Молчание. Ни звука в голове.
Эй, ты где?
«Здесь».
Если я захочу тебя выключить, что мне следует делать? Просто подумать об этом?
«Или сказать “выключись”. Я понимаю человеческую речь».
Плюхаюсь на диван и включаю кабельный канал.
«Препятствие?»
Это «Боуфлекс» моего отца.
«Передвинь».
Ха! Отличная идея. Встаю и сдвигаю тренажер. По умолчанию мама выставила на кабельном «Дискавери-здоровье». Доктор на экране бубнит: «Желудочная кислота превосходит по кислоте самый кислый халапеньо…»
Что за бред? Переключаю на «В пролете».
«Прекрасно. Посмотрим, как взаимодействуют привлекательные и пользующиеся популярностью индивидуумы. Кроме того, я должен понять, какие женщины нравятся мне».
Извини, не понял.
«Джереми, я знаком с тобой, но почти ничего не знаю о женщинах, обитающих в данной вселенной. Я должен увидеть их и решить, которые из них наиболее соответствуют понятию “высокостатусные”».
Ну, я и без того знаю, какие девчонки мне нравятся.
«Да неужели? То есть ты предпочитаешь остановиться в рамках своих предпочтений?»
Ага. Я прямо-таки втрескался в Кристин и…
«Послушай меня, Джереми…»
Да?
«Посмотри на экран».
Два парня в плавках лапают блондинку с косичками.
И что?
«Обрати внимание на их тела».
Тела как тела.
«Твоему телу до этих далеко, Джереми. Их пекторальные мышцы на один и четыре десятых дюйма больше твоих. Не говоря уже о мышцах брюшного пресса. А портняжная мышца, отделяющая абдоминальные от бедренных? Видишь отчетливую V, буквально кричащую о готовности к спариванию?»
Ну-у-у…
«Ну и вот, Джереми. Что ты намерен со всем этим делать? Или ждешь, что твое тело изменится само? Доступ к таким женщинам, которых мы наблюдаем на экране и которые в сто раз более привлекательны, чем все, ранее тобою виденные, лежит через кардинальное изменение фигуры».
Ты о зарядке?
«Да, Джереми, в том числе. Хотя в действительности лучше нам разработать целую систему тренировок».
– Как дела? – спрашивает мама из-за занавески.
– Норм, – бурчу я.
«Что ты любишь есть больше всего?»
Любимая еда? Легче легкого!
Двойные «Орео» с арахисовым маслом и шоколадным кремом.
«Понятно».
С молоком.
«Кто бы сомневался. Давай проведем эксперимент».
Какой?
«Всякий раз, когда видишь на экране тренированного, мускулистого мужчину, откладывай печенье в сторону и делай одно отжимание. А когда увидишь какого-нибудь рыхлого, бледного, большеголового тюфяка вроде тебя – съешь печенье. Я же продолжу смотреть телевизор и заполнять ячейки твоей памяти образами привлекательных девушек, а ты… Вскоре ты заметишь изменения».
Хорошо.
Делаю, как велит СКВИП.
Вскоре выясняется, что смотреть телик на таких условиях – значит остаться без печенек. Даже с пола подниматься смысла нет. В гостиную заходит мама. Я пыхчу под «Настоящую голливудскую историю: американские гладиаторы».
– Умница, Джереми! – восклицает она.
– Ага…
Уже через две недели заметен положительный результат.
25
Ладно, не будем забегать вперед.
Ночью в спальне, стоило мне потянуться за мышкой, чтобы «разбудить» компьютер, в голове раздается голос:
«Хватит мастурбировать».
А, да. Я и забыл о твоих правилах.
«Неужели отжимания тебя не вымотали?»
Я вполне еще способен пообщаться онлайн с девушками.
«Джереми, если у тебя остались силы для мастурбации, сделай-ка десяток-другой отжиманий. Женщины с первого взгляда определяют мастурбаторов, это бросает на тебя дурной свет. Ко всему прочему многие из девушек, с которыми ты переписываешься в Интернете, на самом деле – мужики с физическими недостатками…»
Выключись.
Голос умолкает. Тишина. Перерыв мне определенно не повредит. Расстегиваю ширинку и захожу в Сеть. Майкл уже сидит в мессенджере «Америка-онлайн».
– Как дела у Lil' Bow Wow? – пишет он мне.
– Позвони, – набираю я в ответ.
Телефон звонит. Хватаю трубку так быстро, что родители, наверное, не услышали и ползвонка.
– И как дела у Lil' Bow Wow? – повторяет Майкл.
– Слышь, чел, извини меня, а? Я просто должен был остаться с теми девчонками, понимаешь?
– Козел ты, Джереми. То подбрось тебя за каким-то чертом в торговый центр, то – в боулинг, ты же в итоге отделываешься от меня, а сам зависаешь с классными телками. Обращаешься со мной как с дерьмом…
– Ничего не с классными! Классная из них одна Хлоя!
– По-моему, Энн тоже классная! Меня бы вполне устроили твои объедки, придурок.
– Э-э-э…
Что же ответить? В голове звенящая пустота.
Включись!
«Ответь, что находился в щекотливой ситуации, поскольку как раз пытался получить от Хлои номер телефона».
– Бро, я пытался взять у Хлои номер телефона. Момент был неподходящий.
«Скажи, мол, каких-то пять минут…»
– Приди ты на пять минут позже – и мы ушли бы вместе.
– Ладно. А телефон-то получил?
Вот ведь гадство. Единственное, что подняло бы Майклу настроение, – это мой провал.
– Ну-у-у да. Он у меня здесь. – Тычу пальцем себе в лоб.
Кстати, не позвонить ли Хлое?..
«Ни в коем случае».
– Но как тебе это удалось?! – вопит Майкл.
– Чувак, я прокачиваю пронырливость.
– Трындец, – бросает он и вешает трубку.
Майкл у нас любитель отключаться посреди разговора. Собираюсь ему перезвонить, но СКВИП меня останавливает:
«Нет. Оставь его. Он тебе не нужен. Он неуравновешенный. Завтра в школе я найду тебе другой круг общения».
Что-что?! И речи быть не может!
Начинаю набирать номер.
«Остановись и выслушай меня, Джереми. Я твой советчик, не забыл?»
Ну, слушаю.
«С завтрашнего дня у тебя начинается новая жизнь, понимаешь?»
И каким же образом?
«Каким? Да таким же, как у всех прочих. Надеваешь приличную одежду, держишься уверенно и избавляешься от неподходящих знакомств вроде Майкла».
Майкл вовсе не неподходящий. Он – мой лучший друг.
«Послушай меня, – СКВИП, оказывается, может быть очень проникновенным. – Ты не потеряешь Майкла. Просто чуть-чуть от него отдалишься. А когда ситуация стабилизируется и он успокоится, аккуратно введешь его в свой новый круг. По-моему, он будет тебе только благодарен».
Да, наверное.
«Вы оба наконец-то станете кем-то в школе Мидлборо-Боро. Ты сделаешься тем, кем, по собственному мнению, и являешься: умным, независимым участником школьной жизни».
Вот дерьмо! Совсем забыл! Домашка по математике!
Кладу телефонную трубку.
«Не беспокойся. Покажи, что тебе задали».
Достаю из рюкзака мятый листок с задачками. Учебник я давно посеял, поэтому теперь приходится копировать соответствующие страницы из учебника Майкла. Кладу лист на стол.
«Выглядит несложно. Разрешишь?»
Конечно.
И тут происходит нечто невероятное! Столь восхитительное и революционное, что каждому пожелал бы испытать подобное хоть раз в жизни. По очереди смотрю на каждую задачу, словно сканирую их каким-нибудь навороченным сканером с потрясающим разрешением. СКВИП мгновенно диктует мне ответ на каждую задачку. Кажется, он даже управляет моими глазами, судя по скорости ввода данных. А ведь это не какие-то там примеры на сложение-вычитание – это уравнения по тригонометрии! Тридцать секунд – и все задачи решены.
«Видел, как легко?»
Потрясающе!
«Погоди-ка. Измени ответ здесь и вот здесь. Нельзя сразу получать высший балл. Это вызовет ненужные подозрения у преподавателей твоего учебного заведения».
Ага. Ты просто чудо. Как ты это делаешь?
«По принципам квантовой механики, Джереми».
То есть?
«Кубитовая память, плюс одновременная обработка данных. Это если в двух словах».
А объяснить можешь?
«Все просто. Возьмем, к примеру, твой стол».
И что с ним?
«Некий предмет в один и тот же момент времени может находиться на нем либо не находиться. Согласен?»
Да.
«И со многим в реальности то же самое. Ты либо жив, либо мертв, либо внутри машины, либо снаружи».
Ага.
«Тем не менее существует целый класс феноменов, не вписывающихся в дихотомию «либо – либо». Ты любишь свою мать и одновременно ненавидишь ее. Иногда тебе хочется покончить с собой, но вместе с тем ты довольно счастливый ребенок. Я прав?»
Пожалуй.
«Эмоции, муки выбора, планирование, творчество, человеческие отношения… Все это нельзя разрешить однозначно. Но с одной оговоркой: нельзя разрешить средствами современных компьютеров, оперирующих при обработке информации категориями “да” и “нет”, то есть так называемым бинарным кодом. Ты и сам сталкивался с таким. Когда в кино задействованы компьютеры, на афише обязательно поместят длинные ряды единиц и нулей. Правда?»
Ага.
«Для современных компьютеров бит информации равняется либо единице, либо нулю. Но я иной. Я использую не единицы и нули, а фотоны, микроскопические частицы света, именуемые “кубитами”. Каждый кубит может быть единицей, нулем или, скажем так, единице-нулем, то есть находиться в промежуточном состоянии».
Получается, ты оперируешь половинками вместо целых единиц и нулей?
«Что-то вроде того. У меня имеются промежуточные состояния, позволяющие работать по большей части в параллельном режиме. Там, где обычный компьютер представляет единственную цифру, я вижу группу цифр. Я работаю как твой мозг, Джереми. Только лучше. Вот почему мне хватает нескольких секунд, чтобы выполнить твою домашнюю работу».
Да, ты классный.
«Не трать силы, расточая комплименты мне. Лучше тренируйся на девушках».
– Приветик, ты классная, – говорю я пустой комнате и прыскаю со смеху.
«Ты движешься в верном направлении».
Значит, еще несколько отжиманий?
«Вот именно».
Делать нечего. После двадцати подходов, во время которых СКВИП подбадривает и развлекает меня, без сил валюсь на кровать. Какое уж тут порно. Глаза закрываются, и я… попадаю в мир отсквипленных сновидений. Это что-то, скажу я вам!
Дело в том, что мне обычно не снятся сны. По крайней мере, я их не запоминаю. И уж точно я никогда не занимался во сне сексом. Однако сейчас на меня обрушивается невообразимый водопад секса и денег. Тут и Хлоя, и девушка с косичками из «В пролете», и Кристин, и прочие женщины, которых я видел по телику во время отжиманий. Я окружен богатыми и знаменитыми, разговариваю с ними, с настоящим Киану Ривзом, пока Хлоя ласкает мою лодыжку (вторую ласкает эльфийка). Вроде бы все дело происходит в саду, но растения в нем – это мышечные волокна, связки и вены-лозы, из них вырастают нервы и тянутся к небу, будто белесые побеги. Небо – внутренняя поверхность моего собственного черепа, и на нем сияет серая пилюля-солнце с улыбающейся рожицей. «Ты классный, Джереми, – говорит оно вслух, шевеля нарисованными губами, – ты самый крутой».
26
Да, я классный. Подтверждение тому я получаю на следующий же день. Из-за смерти Эминема СКВИП велит мне надеть в школу футболку с надписью про попа и опиум. Сегодня утром по радио как раз о нем говорили, когда я пришел на кухню.
– Доброе утро, солнышко, – говорит мама. – Как спалось?
Она сидит за столом и решает кроссворд. Если успеет покончить с ним до выхода из дома, значит, выиграет дело в суде.
«Не обращай на нее внимания».
Достаю из холодильника молоко.
– Я спросила, как тебе спалось. И что это ты на себя напялил? В школу в таком не пойдешь!
– Ну и ну! Не знал, что в нашем доме запрет на свободу самовыражения, – повторяю я за СКВИПом, у которого на все готов ответ.
– Свобода самовыражения для несовершеннолетних – фикция, Джереми. А ты именно несовершеннолетний.
«Скажи ей, пусть отвалит».
Ни за что!
«Тогда переоденься, но, прежде чем войти в школу, поменяй футболку».
Хорошо.
Уловка срабатывает. Мама довольна, что настояла на своем. Выхожу из дома. На полпути к школе останавливаюсь и меняю футболку. Высокая трава щекочет живот. Начинаю напевать под нос дурацкую песенку, сочиненную еще в шестом классе, когда мечтал стать рок-звездой: «Я, я, я – человек, ля-ля…»
«Прекрати, пожалуйста».
Почему?
«Потому что это ужасно. Хочешь сочинять музыку – будь любезен сочинять ее в стиле рэп-слэш-хип-хоп. Именно данные стили одобряются твоим поколением».
А как тебе вот такая песня? Выключись!
Уф-ф-ф! Иду по полю, напевая свою песенку. Вот и школа. Мне становится не по себе, и я включаю СКВИП. Поднимаюсь по ступенькам. На верхней стоит Рич в окружении целого стада телок.
– Классный прикид, – говорит он мне.
– Салют, Рич. – Я приветствую его кивком головы с одобрения СКВИПа. – Что слышно?
Собираюсь еще ему махнуть рукой, но комп заявляет, что размахивать руками – последнее дело, люди могут принять тебя за умственно отсталого.
– На урок, Джереми?
– Да, но я не тороплюсь. Успеется.
– Хм. – Рич пристально смотрит мне в глаза.
Догадался или нет? Вдруг взбесится, что я раздобыл себе СКВИП в обход него, напрямую у Рэка, оставив тем самым без комиссионных? Ох, надерет он мне тогда задницу…
«Не дергайся. Когда ты нервничаешь, твоя осанка ухудшается. Расправь плечи. Зря, что ли, мы качали пекторальные мышцы?»
Выпячиваю грудь.
«Сейчас все будет улажено. Скажи Ричу, что хочешь поговорить с ним наедине».
– Рич, отойдем на минутку. Хочу кое о чем тебя спросить.
Отвожу своего бывшего мучителя в сторонку. Девчонки оборачиваются нам вслед, словно в их головы встроены камеры с датчиками движения. Отходим, и я жду инструкций от СКВИПа.
«Скажи: вверх-вверх-вниз-вниз-налево-направо-налево-направо-Б-А-старт».
– Вверх, вверх, вниз, вниз, налево, направо, налево, направо, Б, А, старт.
Лицо Рича светлеет:
– Ты раздобыл себе СКВИП?
Он грубовато обнимает меня за плечи, хотя Рич довольно низкорослый для этого. Обнимаю его тоже.
– Ага, раздобыл. Это что-то вроде тайного шифра?
– Понятия не имею. Как-то они друг с другом общаются, но как – дело темное. Чувак, это круто, что ты теперь со СКВИПом. Эй, постой! Где ты его взял?
– Ну…
«Сунь руку в карман».
Хочешь, чтобы я отдал ему сто баксов?
«Совершенно верно. Поверь, оно того стоит».
– Мне помогла твоя наводка. Слушай, Рич, наверное, я тебе за это должен…
– Черт, еще бы! – Рич протягивает руку. – А то я начистил бы тебе рыло за то, что ты купил СКВИП за моей спиной. – Он улыбается.
Протягиваю ему деньги.
– Спасибо, чел. – Рич понижает голос. – А то у меня просто кранты с финансами.
Киваю.
«Молодец».
– Пойдем, Джереми, познакомлю тебя с девчонками.
Возвращаемся к стайке девочек, толпящихся на ступеньках словно в ожидании прослушивания, а не уроков. Я знаю их только в лицо: Эбби, Брук, Селин и прочие. Все они – с небольшими вариациями – выглядят так, как должны выглядеть девочки-подростки: блестки, пирсинг, цветные контактные линзы и блеск для губ, запах которого я чувствую даже отсюда.
– Так, народ! Это мой друг Джереми, – провозглашает Рич.
Он назвал меня своим другом! Ничего себе! Невероятное множество рук (числом семь) тянется пожать мою мягкую ладонь. Пожимаю их по очереди.
– Привет, дамы, – здороваюсь с девочками.
По ошибке трясу руку Селин, но СКВИП запрещает мне продолжать подобное. Руку девочке надо не трясти, а лишь легонько похлопать, выражая готовность к спариванию. Очень-очень особенный хлопок: кончики пальцев задерживаются на время, достаточное, чтобы она успела почувствовать теплоту моего взгляда. Сквип старательно запоминает их имена, хотя это совершенно лишнее. За всеми ними я с завистью слежу с тех пор, как перешел в старшие классы.
– Слышали об Эминеме? – спрашивает Таль, мелкий пацан, один из немногих мальчишек в нашей группе.
– Фу… – Эбби надувает губки.
«Маска пресыщенного пошляка!»
– Блин, я слышал об этом еще вчера днем. Странно, что он не дотрахался до смерти.
Все смеются! Вот уж не гадал, что заставить людей смеяться над твоими шутками – это так здорово. Смеются все до единого, никто не кривится и не морщится! Они просто очарованы моим чувством юмора.
«Теперь о “В пролете”».
– Кто смотрел вечером «В пролете»?
– Классная передача, скажи? – подхватывает Рич.
– Тебе тоже нравится?
Невероятно! Неужели наши СКВИПы работают в команде?
«Может быть».
– Спрашиваешь!
– И мне! – взвизгивает Брук, привлекая мое внимание.
«Брук! Быстро! Байка о бывшей девчонке!» – командует СКВИП, и я рассказываю историю, придуманную нами этим утром.
– Вообще-то я редко смотрю телик, но, с тех пор как мне разбили сердце… – говорю я Брук, и та кивает. – Только «В пролете» и помогает мне на время забыть о душевной ране. Ну, ты понимаешь. – Я старательно жмурюсь, чтобы казалось, будто я тоскую или чем-то раздавлен.
– А-а-а… – Брук опускает взгляд. – С кем ты расстался?
Выглядит она неплохо. Очень даже.
– С Катриной.
– С Катриной Лост?
– Да.
Фамилия Катрины действительно Лост, я не шучу…
– Ты никогда не встречался с Катриной! – визгливый, обвиняющий голосок словно выталкивает меня из круга.
Вопит Ибби. Как-то раз с ней приключилась забавная история, о которой известно всей школе. Ибби ходила с парнем из футбольной команды Мидлборо. Короче, она стояла на коленях на одной ступеньке, он – на ступеньку выше. И когда на лестницу высыпала вся команда, Ибби запаниковала, поскользнулась и покатилась вниз по ступенькам, да так, что потом несколько недель ходила с перевязанной коленкой.
– Что-то тут нечисто, Джереми. Еще три дня назад ты был конченым лузером, а теперь встреваешь в наши разговоры и дела.
«Парируй», – быстро подсказывает СКВИП.
– Приветик, Ибби. – Я галантно шаркаю кроссовкой по школьной собственности. – Кстати, в «Таргете» сегодня скидки на наколенники.
Название магазина я произношу грассируя, как делают девчонки.
– Отвали, козел!
Ибби уходит. Вместе с ней – ее подружка. Однако прочие девочки остаются нам верны.
– Даже не знаю, что с такими делать, – повторяю я за СКВИПом. – Похоже, некоторые люди пребывают во власти своих предубеждений, не давая никому возможности быть самими собой. Вы так не считаете?
– Точно. – Брук улыбается.
– То есть ты тоже встречался с Катриной? – спрашивает Рич.
Задумываюсь было, действительно ли он встречался с Катриной, но СКВИП меня обрывает. Говорит, что совершенно неважно, кто встречался с Катриной в этой вселенной, а кто – нет. Главное – заработать почет и уважение. Существует бесконечное количество вселенных, и мне вполне позволительно сказать все что угодно.
– Совсем недолго, – отвечаю Ричу.
– Трахнутая сучка, – бросает он, и девчонки подпрыгивают.
Рич был матерщинником еще до того, как приобрел СКВИП.
– Ну, – продолжает он, – кто пойдет на урок, а кто хочет завалиться со мной в одно влажное и криповое местечко?
– Я пас, – говорит Селин.
Таль с Джессикой тоже качают головами. Джессика играет со мной в пьесе… Бл*! Пьеса! Я совершенно забыл про пьесу!
«Что тебя беспокоит? Зубрежка роли?»
А, ну да.
С Ричем остаются Эбби, Брук и я. Великолепная четверка. Мы отправляемся во «влажное и криповое местечко». Надеюсь, займемся там чем-нибудь достаточно влажным и криповым.
27
Ух ты! А остальные-то сейчас сидят на уроке!
«Да-да, только не тормози. Бери!»
Рич протягивает мне бонг. Знаете, чем мы заняты? Курим травку в кустах за школой. Кто мог догадаться, что влажное и криповое местечко окажется влажным и криповым в буквальном смысле? Сквозь живую изгородь виднеется велосипедная стойка. Несколько школьников как раз цепляют к ней свои велики. Звенит звонок. Звонок? Господи, да кого сейчас волнует звонок?
«Господи?»
Извини.
Беру бонг. Я никогда еще не пробовал травку…
«И не попробуешь. Наркотики затрудняют коммуникацию».
Что же мне делать?
«Кури, не бойся. Я отфильтрую активные компоненты, прежде чем они попадут в капилляры твоего мозга».
– Джереми, ты не уснул? Куришь или нет?
Подношу бонг к губам и затягиваюсь, но дым не идет.
«Там есть кикер. Это такое небольшое отверстие. Заткни его пальцем».
Делаю, как велит СКВИП, и вновь пробую затянуться. На сей раз все сработало. Передаю бонг Брук, сидящей рядом по-турецки. Чтобы не дымить ей в лицо, выдыхаю в сторону. Фу, гадость!
Значит, из-за тебя мне нельзя курить травку? А как же тогда Рич?
«Вероятно, он также получает отфильтрованную затяжку. Рич или делает вид, что курит, или отключил свой СКВИП».
Фигня какая-то. А пить ты тоже запрещаешь?
«Безусловно. Если захочешь выпить, выключи меня. Иначе я начну приказывать тебе убивать людей».
Правда, что ли?
«Не исключено».
– Джереми, я никогда не видела, чтобы ты баловался травкой, – говорит Брук, ловко передавая бонг Эбби.
«Шутка про бамбук».
– Просто я куда чаще курю бамбук. Шучу, шучу. Ангельскую пыль. Делаю эту хрень в сарае за домом, а потом целыми днями смотрю мультики.
– Гонишь! – Брук игриво тычет меня локтем в бок.
– Все верно. Я сам видел, – подхватывает Рич. – Джереми – настоящий псих.
Он приобнимает Эбби. Та краснеет. Ой-ей-ей…
«Тебе не кажется, что имеет смысл последовать его примеру?»
Да-да, сейчас.
Смотрю на Брук. Как же к ней подступиться? В девчоночьем теле столько всяких интересных местечек, и все они так притягательны.
Положить руку ей на колено?
«Нет. Подвинься, чтобы соприкоснуться с ней ногами».
Пододвигаюсь.
«Теперь положи руку ей на спину и проведи ладонью вверх-вниз».
Нет, это невозможно, мне все снится, я на такое не способен… Смотрю на Рича. Тот занят тем же самым, что мне советует СКВИП. Какого хрена? Одной рукой обнимаю Брук за талию и улыбаюсь. Она улыбается мне в ответ, когда мои пальцы поглаживают женственный изгиб ее бока. Послушно начинаю водить ладонью вверх-вниз.
– Приятно, – шепчет она.
– Джереми! – окликает Рич. – Пыхнешь?
– Не-а.
На бонг я даже не гляжу. Брук тоже отказывается. Мои пальцы ходят и ходят по ее спине.
«Смотри ей в глаза. Ты все делаешь правильно».
У Брук красивые зеленые глаза. Прядка волос падает ей на лицо.
«Теперь склонись к ней, та-а-ак. Можешь считать, дело в шляпе».
Тело словно бы само дюйм за дюймом наклоняется, и вот уже мои губы прижимаются к влажным губам Брук. Мой первый поцелуй!
«Только не облажайся! Осторожно раздвинь ее губы языком. Рукой придерживай за спину. Да будь поактивнее! Ты же мужчина, ты должен задавать тон».
Черт, оказывается человеческий рот на вкус такой странный. Как бы объяснить?.. Мне представлялось, что у губ Брук будет совершенно иной вкус, гораздо лучше моего собственного. К своему-то мы привыкаем, а когда добираемся до столь желанного чужого, то ждем… Ну, не знаю… шоколада, что ли. Короче, чего-то непохожего на вкус травки. Язык Брук трется о мой, я кладу руку ей на колено, а собственным языком стараюсь проникнуть поглубже в ее рот.
«Все правильно, молодец. Про спину не забывай…»
Блин, ну и пасть у нее! Брук широко раскрывает рот, мой язык шарит внутри. Да это не рот, это бездонная пропасть! Ничего себе!
«Хватит думать о чепухе. Сосредоточься, будь так любезен».
Пальцы Брук роются в моих волосах. Надеюсь, на них не налипнет перхоть… Открываю глаза (все это время я сидел с закрытыми глазами, не нарочно, а как-то само получилось) и вижу распахнутые глаза Брук. В них сквозит любопытство. Мы одновременно прыскаем со смеху и прерываем поцелуй. Затем возвращаемся к этому интересному занятию.
– М-м-м, – мычит Брук.
«Не торопись, – советует СКВИП. – Однако через шестьдесят секунд будь готов дотронуться до ее груди. Иначе девочка обидится».
Хорошо.
Грудь у Брук совсем крохотная, это я рассмотрел еще на лестнице.
«Именно поэтому ты просто обязан к ней прикоснуться. В противном случае девочка будет чувствовать себя униженной. Маленькие, немаленькие – неважно. А важно то, что у них есть соски. Девочки обожают свои соски».
Вожу языком туда-сюда, туда-сюда… Кажется, я умудрился попасть в четырехмерное пространство, а иначе как это может занимать столько времени? Хе-хе. Спорю на что угодно, что я сейчас в пятимерном пространстве, в многомногомерном пространстве, я – гиперпространственный любовник, я…
«Пора, Джереми! Давай!»
Моя рука ложится на грудь Брук.
«Постарайся нащупать под тканью сосок. Если ты все делаешь правильно, это будет несложно. Он размером где-то с ластик на конце карандаша. Ты ведь всегда грызешь карандаш на уроках? Вот и ищи нечто примерно такого размера».
Направляюсь, так сказать, на «правую часть сцены» и ощупываю правую грудь Брук.
– О-о-о… – тихонько произносит она, отрываясь от моих губ. – О-о-о…
С одной стороны, это «о» не внушает оптимизма, а с другой – Брук совершенно не противится моим ласкам. Наконец обнаруживаю нечто, взаправду похожее на карандашный ластик. Спасибо, СКВИП!
«А теперь слушай внимательно. Никогда не три сосок сверху вниз. Только надавливай. Раз-два, раз-два… Хватит целовать в губы, принимайся за шею».
Выполняю все его указания. Брук откидывается назад и издает звуки, похожие на чихание жеребенка-аллергика. Указательным пальцем поглаживаю невидимый, но такой притягательный сосок: туда-сюда, туда-сюда. Сначала медленно, потом быстро, потом снова медленно, настойчиво и опять быстро. А забавная все-таки штука!
«Настало время снимать с нее футболку. После чего ты сможешь поцеловать соски. Это очень эффективно. Действуй второй рукой».
Оборачиваюсь. Рич лежит навзничь, а Эбби облизывает ему пупок. Точь-в-точь как Самарта на осеннем бале. Видимо, это его фишка. Ловлю его взгляд и «сквипово» подмигиваю. Рич все понимает и уводит Эбби из этого влажного и крипового местечка. Мы с Брук остаемся наедине.
«Отлично. Теперь суй обе руки под футболку».
Одна моя рука грязная (хотя куда уж больше грязи, хе-хе). Запускаю ее под футболку Брук. А у нее в пупке – колечко. Любопытно. И вот наступает знаменательный момент, которого, я уже боялся, мне придется ждать до гробовой доски. Футболка Брук задрана до самого горла, и я вижу грудь! Черт! «Вижу» – это несколько громко сказано, конечно. Ее груди больше напоминают крохотные оладьи из «Мака» с капелькой взбитых сливок на каждом. Под одеждой они казались больше. Сейчас же выглядят так, будто принадлежат десятилетке. Ой, мамочки…
– У тебя проколот сосок? – удивляюсь.
– Ага, – Брук улыбается, – недавно проколола.
Утыкаюсь лицом в груди Брук. На сей раз иду налево, нацелившись прямо на колечко в соске. Уже собираюсь поддеть кончиком языка эту возбуждающую металлическую фиговинку…
– Ай, Джереми! Ой, не трогай!
«Опа!»
– Почему? – Я поднимаю лицо.
– Там воспаление. Не лезь туда своим языком.
– Воспаление?
Опускаю взгляд на сосок прямо перед моим носом. Господи, вокруг прокола кожа багрово-желтая! Даже с прозеленью!
– Ой, извини. Я сделал тебе больно?
«Назад! Назад! Болезнь! Микробы! Назад!»
Отшатываюсь. Брук рывком натягивает обратно футболку.
– Я же не думала, что…
«Она должна была нам сказать».
– Надо было нам сказать… То есть мне, мне сказать. – Я поднимаюсь, отряхиваюсь, затем вновь опускаюсь рядом с ней на колени. – Я не должен был… Болит?
– Разумеется, болит! Я сделала пирсинг совсем недавно и не хочу, чтобы прокол зарос…
«Дело плохо, Джереми».
– Короче, извини, – заканчивает она.
«Поговори с ней немного. Будь ласков и нежен».
– Брук, это ты меня извини… – Моя костлявая рука опускается ей на плечи.
Ложусь на землю, усыпанную пеплом и конфетными фантиками, и прижимаю Брук к себе.
«Умница».
– Может быть, не стоило прокалывать…
– Да не, ничего, – отвечает Брук, кладя руку мне на бедро. – Скоро заживет. Недели через две ты сможешь их поцеловать…
Она прячет лицо у меня на груди. Несколько минут мы просто лежим, затем я извиняюсь и иду на урок.
«Молодец, Джереми. Так держать. Никогда не злись на девушек. Если, конечно, они не уродины. Все твои поступки возвращаются бумерангом. Брук наверняка разболтает своим подругам, какой ты классный. Вот отсюда и будем плясать. Этот ее сосок был для меня полной неожиданностью. Такого поворота я не предвидел».
Иду в класс, а перед глазами стоит сосок: опухший, разноцветный, проткнутый насквозь. Хуже него я никогда ничего не видел, даже в Интернете. Выключаю СКВИП, чтобы не мешал думать о привычных вещах.
28
Тишина в голове длится недолго. Начинается репетиция, и СКВИП приходится включить. Последнее время мне было как-то не до Лизандера, и теперь без помощи не потянуть.
«Значит, это и есть Кристин?»
Мы сидим перед самой сценой. Так посоветовал СКВИП. Мол, на уроке или еще каком-либо дебильном обязательном мероприятии сиди на галерке, чтобы показать всем, как тебе все это обрыдло. Но если уж вызвался участвовать в чем-то добровольно, будь добр продемонстрировать, что ты самый крутой. Мистер Рейес блеет о важности мизансцены и наглядного юмора в «данной пьесе», являющейся «вершиной, э-э-э… комедийного мастерства Уильяма Шекспира». СКВИП предполагает, что говорить подобным образом его может заставлять бракованный СКВИП.
Я же не свожу глаз с Кристин.
Красивая, правда? Спорю на что угодно: у нее с сосками все окей.
«Ничего, сойдет».
Кристин сидит справа от меня рядом с Джейком. Нас разделяют два кресла. Мне не нравится сидеть с ней в одном ряду. То ли дело на сцене, в кругу. Там я могу любоваться ею, не поворачивая головы. Здесь приходится крутиться, и она замечает, что я на нее пялюсь.
«Расслабься, Джереми. Не надо таращиться. Кристин услышит о твоих подвигах, и ее привлечет к тебе естественным путем, потому что феро…»
Каких еще подвигах? По-моему, совать в рот воспаленный сосок – так себе подвиг. А что за «феро»?
Ай! Что-то больно щелкает меня по затылку. Оборачиваюсь. Пятнадцатью рядами выше сидит Марк Джексон и ржет. Он до того натренировал большие пальцы геймбоем, что довольно ловко орудует то ли рогаткой, то ли резинкой. Инстинктивно тянусь за «Списком унижений» и тут вспоминаю, что СКВИП заставил меня выкинуть эти листочки: «Не будь поцем, Джереми. Или ты вообразил, что кому-то твоя привычка может показаться оригинальной?»
«Не обращай на Марка внимания. Мы с ним разберемся. Давай лучше я расскажу тебе о феромонах».
Ну давай.
«Феромоны – химические вещества, вырабатываемые твоим телом. Они не имеют ни запаха, ни цвета, но целевые женщины их улавливают. По большей части они сигнализируют о сексуальной доступности. Во время романтических встреч, вроде той, которую мы пережили сегодня в кустах, твое тело испускает всевозможные феромоны, кричащие: «Я кое-что урвал!». На них-то и клюют женщины. Как ты думаешь, почему парни, уже обзаведшиеся девушками, кажутся столь привлекательными для других девиц, и те принимаются их соблазнять? Из-за них, из-за феромонов».
Блин, а ты не мог бы их… ну, изготовить?
«Увы. Может быть, следующее поколение сможет».
Следующее поколение кого? Людей?
«Да нет, СКВИПов, разумеется. Я – версия 2.5. Выработка феромонов запланирована для версии 4.0».
А для третьей?
«Третья тоже хороша. Но четвертая должна уметь такое, о чем я и помыслить не могу».
Ясно.
«Теперь займемся Марком. Подойди к нему».
Мистер Рейес как раз закончил нудеть. Несколько актеров готовятся разыграть мизансцену, поэтому на меня никто не обращает внимания. У СКВИПа гениальный план, и я намереваюсь точно воплотить его в жизнь.
– Марк, это ты сейчас запустил в меня какой-то фигней?
– О чем ты, старик? – спрашивает он и принимается гоготать.
Гр-р-р. Лезу к нему прямо через ряды кресел. При моем приближении по экрану геймбоя бегут помехи, словно при плохом сигнале на экране старого телевизора. Голова начинает болеть.
«Еще бы она у тебя не болела. Ты же фонтанируешь электромагнитным излучением».
– Чтоб больше, мать твою, не цеплялся ко мне! – угрожающе рычу я.
По крайней мере, стараюсь рычать. Мой голос не слишком грозен, но СКВИП научил меня, как на всю катушку задействовать голосовые связки.
Экран геймбоя дико мигает. Марк изумленно смотрит на него. Я приподнимаюсь, точно персонаж фильмов, на которые пускают только с родителями. Мой кулак опускается на шею Марка. Вообще-то, я хотел дать ему в глаз, но… Короче, ударил по шее.
– Ты! Гад! – Марк хватается за ушибленное место.
Я бил со всей силы, а крови почему-то нет. Обидно.
«Ты еще слаб, Джереми. Надо больше отжиматься».
– Чувак, ты спятил, что ли? Я ведь тебя не трогал!
– Что там у нас, э-э-э… в задних рядах? – кричит мистер Рейес, сидящий на табурете. – Джереми!
Наверное, со стороны я выгляжу подозрительно: стою над Марком, сжав кулаки и тяжело сопя, а на шее Марка наливается синяк. Опускаю взгляд на экран геймбоя. Игра исчезла. Вместо нее белым по черному написано: «Отцепись от Джереми Хира – или сдохнешь!».
– Все в порядке, мистер Рейес! – делано веселым голосом отзывается Марк. – Мы просто прикалываемся!
И, к моему удивлению, он приобнимает меня. Второй раз за день меня обнимает бывший враг. Сажусь рядом с ним, чтобы успокоить мистера Рейеса. Буквы на экране геймбоя исчезают, и появляется игра «Убей всех людей – 3».
– Ты демон, что ли? – шепчет Марк, не поднимая на меня глаз.
Его передергивает.
– Ничего подобного.
«Видишь, как удобно иметь власть над всякой мелкой электроникой?»
29
«Итак, если ты собираешься сблизиться с Кристин, нужно начать подготовку почвы».
Ага.
«Она встречается с этим мальчиком, Джейком. Как только они расстанутся, тебе нужно сразу же предстать перед ней».
Усек.
«И в самом лучшем виде».
Заметано.
«Это значит, что ты не должен постоянно теребить свои тестикулы».
А, ну да.
Вынимаю руку из кармана.
Проходит час. Я сижу за кулисами, раскачиваясь туда-сюда на пластмассовом стуле (стулья сконструированы так, чтобы упасть было невозможно). Скучища смертная, а не репетиция. Проходим очередную сцену, где Пак получает приказания от Оберона. Кристин в топике чертовски убедительно декламирует шекспировские строки. Или это не топик? Честно говоря, я толком не знаю, что такое топик. Но звучит очень возбуждающе.
«Прекрати раскачиваться».
Прекращаю. Через полминуты мой выход. Сцена будет та еще. Я лежу на полу, а Кристин посыпает меня волшебной пыльцой. Потом встаю и влюбляюсь в Гермию, которую играет Эллен. Чтобы влюбиться в Эллен, мне действительно потребовалась бы волшебная пыльца. Спрятавшись за плотным занавесом, я в нужный момент врываюсь на сцену. Мистер Рейес, по своему обыкновению, дремлет.
– «Прекрасная, ты, верно, утомилась, так по лесу блуждая? – провозглашаю, – Ты права…»
«Мы сбилися с дороги».
– «Мы сбилися с дороги».
«Если хочешь…»
– «Если хочешь, мы, Гермия, здесь можем отдохнуть и подождать, пока рассвет настанет».
Пф! А все не так уж плохо. Пока я через пень-колоду произношу еще несколько строк, остальные бросают на меня странные, не вяжущиеся с их ролями взгляды. (Может быть, они таращатся так потому, что успели поговорить с Марком Джексоном? Тот ведет себя паинькой и играет в свой геймбой под столом.) Ложусь на пол и жду, когда Кристин посыплет меня волшебной пыльцой. Роль пыльцы у нее исполняют настоящие блестки, которые я ненавижу. Их черта с два потом смоешь. Впрочем, я ее прощаю.
– «Я лес кругом весь обошел, а человека не нашел…» – произносит Пак.
Готов спорить на что угодно, роль Кристин знает назубок. Она склоняется надо мной:
– «Ночь – тишина! А, вот невежда! На нем афинская одежда…»
«Фас!» – командует СКВИП.
– Р-р-р! – я рычу и легонько кусаю Кристин за нос.
– Господи! – Она отшатывается.
Вываливаю язык набок и громко, по-собачьи дышу. Кристин улыбается, но тут же вновь становится серьезной:
– Ты чего, Джереми?
Зажмуриваюсь. Я должен казаться милашкой.
– Р-р-р, гав!
– Мистер Рейес, а Джереми балуется!
Черт! Она на меня наябедничала! Просыпается мистер Рейес.
– Джереми воображает себя щенком.
– Встань, юный шут, – гаркает учитель. – И давай-ка всю сцену заново.
«План был хорошим. Просто эта девчонка – крепкий орешек».
Да, наверное.
Возвращаюсь за кулисы. Нам приходится столько раз повторить всю сцену, что к концу репетиции слова отскакивают у меня от зубов и без подсказок СКВИПа. Кристин больше не улыбается. Ни разочка. Джейк Диллинджер тоже не выказывает особой радости. Когда я стою за занавесом, готовясь к выходу, он кладет тяжелую лапу мне на плечо и предупреждает: «Держись от нее подальше».
По пути домой я спрашиваю у СКВИПа:
Все пошло наперекосяк, да?
«Вовсе нет».
Ненавижу, когда мне отказывают. Временами я сам не понимаю почему. Однако, когда сталкиваюсь с отказом лицом к лицу, решаю: так и надо. Я боюсь, потому что ненавижу. Ненавижу всем сердцем.
«Не стоит. Отказ – это весело!»
Как бы не так!
«Нет, Джереми. Если ты взглянешь на отношения с женщиной как на предстоящее развлечение, то отказ может доставить столько же веселья, сколько и согласие, если не больше. Когда ты поймешь, то сам станешь добиваться, чтобы тебе отказали. А женщины будут сбегаться к тебе стаями из-за обильного выделения феромонов. Но это уже высший класс».
Я обдумаю твои слова.
«В одном ты прав. Тактика “ми-ми-ми” с Кристин не сработала. Попробуем зайти с иной стороны».
Это с какой же?
«Ревность. Пусть Кристин увидит, что за тобой толпами бегают девочки. И начнем с Хлои».
Класс! Согласен.
Подпрыгиваю и в прыжке ударяю каблуком о каблук.
«Обещай, что никто никогда этого больше не увидит, окей?»
30
Хлоя, Хлоя, трам-пам-пам! Я позвонил ей сам, с отключенным СКВИПом. Хотелось проверить свои силы. Набрал номер, предусмотрительно сохраненный на компе, в файле «Друзья». Набирал особым образом, как когда-то советовал Майкл: сначала набираешь 1 и даешь отбой, потом 1–7 – и опять отбой, потом 1-7-3, потом 1-7-3-2 и так далее. Вроде бы так импульс усиливается. И вот наконец я слышу голос Хлои, девчонки, на которую прежде и глаза поднять боялся.
Я даже забыл, какой нынче день. Обычно за этим следит СКВИП.
– Привет, Джереми.
– Ага, то есть привет. А откуда ты узнала, что это я?
– Номер незнакомый. Номера друзей у меня записаны. Я, видишь ли, мало кому даю свой номер, поэтому догадаться, что это ты, было несложно.
– Здорово!
– Да. Кому попало я номер телефона не раздаю.
– Верю.
– Шутка, Джереми.
– А-а-а! – Делаю вид, что смеюсь, но быстро бросаю это бесперспективное занятие. – Что делаешь?
– Ничего. А ты?
– Да так, дурака валяю.
– И я.
– Угу.
Кто сейчас должен говорить? Я или Хлоя? Чья реплика была последней? Забыл. Ладно, была – не была:
– Слушай, Хлоя, как насчет встретиться на этой неделе? Поедим йогуртового мороженого или…
– Вечеринка.
– Что?
– Джейсон Финдерман устраивает дома вечеринку. Его предки погорели на отмывании денег. Теперь они кукуют на Барбадосе, что ли…
– Ого!
– Вечеринка в субботу. Ну, там, бассейн, все дела.
– Класс! Выпивку с собой приносить?
– Выпивка мне по барабану. Я на пиктограммах. А ты?
Слава СКВИПу, я знаю, что это означает.
– Секундочку, Хлоя.
Включаю СКВИП и интересуюсь:
Как насчет колес? Ну, я про экстази?
«Не рекомендую. В этом случае тебе придется меня выключить. Колеса, вполне вероятно, помогут замутить с Хлоей, однако столь же вероятно, что ты просто…»
– Да, я тоже, – говорю в трубку.
– Правда? Значит, ты со мной? Ой, Джереми, это так мило!
– Хе-хе, ага, иероглифы…
– Иероглифы?
«Иероглифы?!»
– Это я телику.
– Ясно, – смеется Хлоя. – Тогда с тебя четвертной. Деньги отдашь завтра в школе?
«Двадцать пять долларов? Они нам нужны, чтобы…»
– Конечно, Хлоя, – торопливо отвечаю я.
– И еще один насущный вопрос, Джереми… У тебя есть машина?
– Э-э-э, да, для этой вечеринки машина найдется, будь спок.
«Сопрешь родительскую или пойдешь на поклон к Майклу?»
Майкла я возьму с собой в любом случае. Ничего, разберемся.
– Круто. И ты сможешь подбросить меня до дома после вечеринки?
– Разумеется!
– Со временем эффект колес пропадает, но к утру я кровь из носу должна вернуться домой.
– Без проблем.
– Значит, встретимся завтра в школе, и ты дашь мне деньги?
– Заметано.
– Увидимся, Джереми.
Она отключается. Черт, эта девчонка умеет брать быка за рога. Остается всего ничего: раздобыть деньги и машину.
«Кошелек твоей матери лежит на столе. Кражи двадцати пяти долларов она не заметит».
Деньги – это полбеды. Возьмем мамину машину, так? (У мамы классный «Ниссан Максима». Отцовский автомобиль похуже.)
«Да. И тебе потребуется урок вождения. Водить машину несложно. Все как в видеоигре».
Я готов.
31
На следующее утро отдаю Хлое деньги. В школе только и разговоров, что о вечеринке у Джейсона Финдермана. Так странно. Мне больше не нужно сидеть одному, думать обо всем происходящем вокруг и страдать. Я – в гуще событий. Все происходит естественно и непринужденно. Перекидываюсь словечком-другим с людьми в коридоре. Не со всеми, разумеется, а только с избранными. С Ричем, с Брук. Они тут же рассказывают мне, что да как: Энн натворила то-то, Дженна – то-се; в субботу – вечеринка; вон те парни угодили в аварию, а у того пацана герпес. Пока мы так болтаем, мимо ковыляют всякие лохи вроде Майкла Мелла. Они смотрят на меня так же, как совсем недавно я сам смотрел на Рича или Брук. Смотрят на меня как на высшее существо.
А ведь СКВИП подправил лишь мелочи. Во-первых, одежду. Шмотки требуются не абы какие, и кто лучше компьютера подскажет, что можно надевать, а что – нет? Сам я гадал бы до скончания века. Ума не приложу, как люди умудряются правильно одеваться без СКВИПа.
Во-вторых, оказывается, приходить в школу надо пораньше. Поторчать на ступеньках, поглядеть на народ: кто спешит, кто – нет, кто курит, кто что-то пьет. Хотя для меня курево будет пустышкой. (СКВИП говорит, что сигаретный дым ухудшает его аналитические способности.) За такой ранний приход в школу никто не посчитает тебя ботаном.
В-третьих, нельзя торопиться на уроки. Если ты летишь в класс точно на пожар, то тем самым показываешь, что учеба для тебя на первом месте. Нужно идти спокойно, но и не плестисть нога за ногу, двигаться уверенно и держать осанку, размышляя о том, как победить в конкурентной борьбе с другими мужчинами. И рассматривать старшие классы как арену, где правит закон джунглей, потому что так оно и есть.
Встретился взглядом с девочкой? Улыбнись. СКВИП аргументирует это следующим:
«Вдруг ты ей нравишься, Джереми? Почем ты знаешь?».
Ну-у-у…
«Позволь дать тебе подсказку. Какое сенсорное восприятие человеческие существа используют для декодирования окружающего?»
Извини, не понял.
«Откуда люди берут сведения об окружающем мире?»
Э-э-э… из телевизора?
«Зрение, Джереми. Глаза. Слыхал выражение “положить на кого-то глаз”»?
Не-а.
«Тем не менее именно это они и делают».
Кто и что делает?
«Глаза тебе скажут, кому из девочек ты нравишься».
То есть мне надо почаще рассматривать девчонок?
«Нет. Напротив. Ты должен примечать, кто из девочек смотрит на тебя».
А-а-а… Да никто не смотрит.
«Смотрят, смотрят. Просто ты ненаблюдателен. А если и замечаешь направленный на тебя взгляд, тут же набычиваешься и стоишь столбом. Причем воспринимаешь собственную неспособность действовать столь болезненно, что забываешь обо всем через пять минут».
Может быть.
«В таком случае будь добр отныне отслеживать, кто из девочек на тебя смотрит. Перехватишь взгляд – улыбнись».
Напряжно как-то.
«Никто и не обещал, что будет легко! Все на свете напряжно. Между прочим, когда ты сексуально возбужден, твой пенис тоже напрягается, не правда ли?»
Ну, теоретически…
«Какие там еще теории. Кому и знать, как не мне. Короче, Джереми, без труда не выловишь и рыбку из пруда, особенно вкусную рыбку».
Тоже верно. Значит, если…
«Ты должен наблюдать за проходящими девочками. Не пялиться на них, просто внимательно и незаметно наблюдать. И если встретишься с какой-нибудь глазами, улыбнись немедленно. Делай это непринужденно. Мол, она столь мила, что ты просто не можешь сдержать улыбку. Тем самым ты изменишь свое положение в обществе. Из мальчика, смотрящего на девочек, превратишься в мальчика, улыбающегося девочкам. Времени потребуется немало, ведь улыбка задействует тридцать семь мышц, но я буду стимулировать эти мышцы».
Окей.
«Если не справишься, так и умрешь девственником. Улыбка – первый шаг».
И я улыбаюсь. Сначала улыбка выходит кривой, словно между зубов застрял кусочек шпината, и я пытаюсь скрытно выковырять его языком. Однако чем дальше, тем лучше у меня получается. В итоге я даже научился, наклонившись к фонтанчику и вдруг встретившись взглядом с девчонкой, улыбнуться ей так, что вода расплескивается точно в рекламе «Орал Би».
Да-да, теперь я гордый обладатель супер-пупер электрической зубной щетки «Орал Би». Я покупаю отбеливающие полоски «Бленд-а-мед» и держу их на зубах, отжимаясь перед телевизором. Полоски творят чудеса. Кроме того, я пользуюсь шампунем против перхоти «Тегрин», самым мощным, который только можно купить без рецепта. Темно-зеленый шампунь пахнет дегтем. Но даже ему было не под силу справиться с моими залежами перхоти, пока СКВИП не посоветовал во время мытья поскрести голову ногтями, чтобы шампунь смог добраться до поврежденных клеток кожи. На душ стала уходить прорва времени.
И вот весь из себя отмытый, классно одетый, без хлопьев перхоти на плечах, социально ориентированный, однако абсолютно непринужденный, я отдаю Хлое двадцать пять баксов за свою порцию пиктограмм. День сегодня просто замечательный, потому что на первом уроке я наконец-то разрешил проблему с перекличкой.
– Канилья, – выкликает мистер Гретч.
– Здесь.
– Дювокнович.
– Здесь.
– Горански.
– Здесь.
– Хир.
– Йоу!
Так просто! Мистер Гретч ничего на это не возражает. Зато весь класс оглядывается на меня, сказавшего «йоу» на перекличке. Я улыбаюсь. Ума не приложу: как я прежде не сообразил?
«Подобные вещи не в твоем характере».
Две минуты спустя Дженна вновь заводит свою шарманку об «Элизабет, которая дала сразу четырем парням в автобусе», и я набираюсь смелости сделать то, о чем давно мечтал:
– Заткнись ты, – рявкаю я Дженне. – Все давно знают, что «Элизабет» – это твое шлюховатое альтер эго.
Энн смеется. Марк Джексон смеется. Мистер Гретч ничего не замечает, а Дженна… Дженна затыкается. Пусть даже ненадолго.
32
– Майкл, какие планы на субботу? – спрашиваю я.
Вопрос звучит довольно неожиданно, полагаю. Насколько именно, оценить сложно, но, наверное, весьма неожиданно. Последний раз мы разговаривали десять дней назад. Майкл сам с собой играет в мяч у задней стены школы. На голове – отключенные наушники.
– Привет, Джереми.
«Зачем ты опять контактируешь с этим парнем?»
Погоди.
– Привет. Хочешь пойти на вечеринку?
Заметим, я на него не давлю. Просто предлагаю. Он волен отвечать что угодно.
– Не-а, – Майкл ловит мяч и поворачивается ко мне. – У меня к тебе тоже один вопрос. Ты помнишь набор лего «Средневековье»?
– Конечно.
– Помнишь, как мы потеряли деревья и пришлось «сажать» перед европейским замком пальмы вместо лиственного леса?
– А то!
– То есть ты не забыл этот анахронизм?
– Ну, да.
– Ага, понятно. А то я уже было решил, что ты полностью пересмотрел свое ботанство и…
– Брось, чувак.
– Ты же у нас теперь на волне и все такое.
«Да, мы на волне! Он прав».
Улыбаюсь:
– Вовсе нет. Правда. Я очень хочу, чтобы ты пошел на вечеринку.
– Отвали, Джереми. Ты до сих пор не извинился за то, что в торговом центре вел себя со мной как козел.
– Извинился. А если ты забыл, то прошу прощения еще раз. Извини меня, Майкл, за то, что тогда не извинился. Эта вечеринка, она… она и есть извинение.
– На вечеринке тебе нужен не я, а моя машина.
– Нет! Я сам туда поеду.
– Каким же образом?
– Взял несколько уроков вождения, – с оттяжечкой говорю я.
– Ладно, Джереми, – тихо говорит Майкл, – так и быть, отвезу тебя на эту вечеринку. Ты же убьешься.
Смотрю на тачку Майкла, припаркованную на школьной стоянке. Машина здорово смахивает на использованный презик, причем использованный не по назначению. Нет уж, на этом я не поеду.
«Правильное решение».
– Не дрейфь, я умею водить. И хочу повести сам.
– Нет, не умеешь, Джереми! Ты в жизни не сидел за рулем!
– Неужели это так сложно? Не верю, чувак.
Майкл прижимает мяч к груди.
– Хорошо, я поеду с тобой на эту вечеринку, лишь бы ты не натворил глупостей и не убился.
«Не бери его».
Нет, возьму. Хочу, чтобы он был там со мной. Мне не хватает Майкла, но прежде я не мог решиться брать его с собой.
«Отмечаю сильное несоответствие параметров».
Плевать. Кто говорил, что я смогу ввести его в свой новый круг общения?
«Отмечаю сильное несоответствие параметров».
Выключись.
– Ты согласен? Я правильно понимаю? – спрашивает Майкл.
– Ага, ты едешь со мной.
Протягиваю ему руку. Он хлопает меня по ладони. Прежде мы с ним всегда так здоровались: хлопок раскрытой ладонью. Я показываю ему новый способ, при котором пальцы чуть изгибаются. Меня этому научил СКВИП.
33
«Великолепно! – восклицает СКВИП. – Замечательная эффективность!»
В зеркале отражаюсь голый я. Положительные изменения, как говорится, налицо. Даже не ожидал. На теле ни волосинки. Те пять-шесть волосков, что росли на груди, СКВИП заставил меня удалить воском. Не могу отвести глаз от двух полосок на бедрах. СКВИП уговорил меня нарисовать там V, подчеркнув еще недоразвитые портняжные мышцы. Я воспользовался мягкими восковыми мелками и теперь похож на пластмассовую фигурку героя комикса с гнущимися ручками и ножками. Ужасно глупо.
«Нисколько. Ты теперь похож на Эштона Кутчера, а он – воплощение сексапильности, очаровывающей современных женщин».
А, ну да. Мальчишеской и какой-то там еще…
«Мальчишеской и в то же время сверхъестественной. Ты готов?»
Надеваю выбранные для вечеринки шмотки и спускаюсь на первый этаж. Сегодня суббота, девять вечера. Мама пропадает где-то на переговорах, папа смотрит в кухне футбол.
– Пап, я пошел! – говорю, проходя мимо.
Он развалился в кресле перед теликом, обложившись банками пива, арахисовой пастой и печеньем «Орео». Устроился с максимальным удобством, словно ставит научный эксперимент, исследуя доступную людям степень комфорта.
– Угу, давай. Желаю повеселиться и все такое.
Отец поворачивается ко мне, одновременно погрузив печенье в банку с арахисовой пасту. Хотя этот сорт «Орео» уже с арахисовой пастой.
– Нет, правда, сынок. Постарайся оттянуться по полной. Я до сих пор вспоминаю свою первую настоящую вечеринку.
– Ага.
Стою потупившись.
«Молодец. Ты должен выглядеть невинно».
– Если что, Майкл меня отвезет домой.
– Да-да.
Выхожу из дома и приседаю, точно ниндзя.
«Умница. А теперь – к подъездной дорожке».
Спускаюсь с крыльца и пробираюсь вдоль стены, едва не споткнувшись о свернутый шланг. Миную окно кухни. Мамина машина передо мной так и манит своими гладкими обводами, блестя в свете уличных фонарей и «газовой» лампы крыльца. Я собираюсь поставить на ее место рыдван Майкла, чтобы отец не засек отсутствия тачки, соберись он выйти пописать на крыльцо (иногда с ним приключается такое после футбола).
«Звони».
Достаю сотовый, набираю наш домашний номер. Слышу, как папа, недовольно ворча, топает из кухни в гостиную. Подождав три с половиной звонка, чтобы отец успел дойти до телефона, нажимаю на бипер, цепочку с которым я стянул из кармана его штанов, пока папа с мамой занимались этим самым (отец вечно бросает свои штаны в гостиной). «Бип-хуп-бип», – отвечает «Ниссан».
«Отключайся».
Нажимаю отбой, едва услышав отцовское «алло». Прямо-таки вижу злого как черт папу, торчащего в гостиной и раздумывающего, звонить *69 или нет. В любом случае в кухне пусто. Подбегаю к машине, открываю дверь и сажусь на водительское место. Класс!
«Класс, класс. А теперь снимай с ручника».
В салоне пахнет мамой. Берусь за рычаг между двумя креслами и сдвигаю его вперед. Мамин «Ниссан» (мой «Ниссан»!) начинает двигаться по подъездной дорожке. С перепугу жму на тормоза. Колеса с визгом пробуксовывают.
«Джереми, не дергайся. Потихоньку выезжай на дорогу. Все хорошо».
Снимаю ногу с педали. Машина катится еще с дюжину футов.
«Поворачивай».
Поворачиваю. Удивительно, но автомобиль легко, словно в автосимуляторе, выезжает на нашу Рэмпарт-роуд. Лихо, как заправский водила, паркуюсь против дома миссис Дэниелс.
«Ты прирожденный водитель. Заранее знал, что у тебя все получится».
Оглядываюсь на подъездную дорожку. Кое-где трава на газоне примята, но в целом я справился. Осталось дождаться Майкла. Включаю радио поворотом ключа в замке зажигания так, как меня учили, чтобы двигатель не заработал. Опускаю стекло и любуюсь самолетами и спутниками в небе. СКВИП говорит, что большинство звезд, которые мы видим, – на самом деле спутники.
«Вон тот, например, – греческий военный».
У Греции есть спутники?
«Разумеется. Этот принадлежит AT&T. И этот. Тот японский».
А этот?
«Это Сириус. Настоящая звезда».
Через пять долгих холодных минут к дому подкатывает развалюха Майкла. Он, судя по всему, ждет, что я покажусь на крыльце. Вылезаю из «Ниссана», подхожу к его машине и стучу в окно.
– Ставь свою тачку на нашу подъездную дорожку.
– Окей, – улыбается он.
Смешно ему. Вновь набираю домашний номер, чтобы отвлечь отца от шума во дворе.
– Слушаю! – гаркает раздраженный отцовский голос.
– Пап, за мной Майкл приехал. Так что мы на вечеринку, ага?
– Давай, сынок. Твои приятели случайно телефонным пранком не балуются?
– Нет.
– Ну смотри. Если это они сюда названивают, бро, я их найду и надеру им задницы!
– Бро?!
– А разве не так вы, рэперы, говорите: бро, нигга?
– М-м-м. Ладно, пап. Пока.
Даю отбой. Майкл молча подходит ко мне. По поблескивающему асфальту идем к маминому «Ниссану».
– Считаешь, твой отец не заметит разницы между этой машиной и моей?
– Подумай сам. Ночь, темно. Да ему надо впритык подойти. К тому же он будет или на седьмом небе от счастья, или метать громы и молнии, в зависимости от счета игры. По-моему, волноваться не о чем.
«Конечно. Я же все за тебя просчитал, балда».
Помню. Спасибо.
Садимся в машину. Поворачиваю ключ зажигания от себя, что мне строго-настрого запрещено родителями. Мотор оживает. Я весь дрожу, словно болтаю в интернет-чате, общаюсь с Кристин или делаю то и другое одновременно. Водить машину круто!
«Запомни: держать руль обеими руками. Одна ладонь – на десяти часах, другая – на двух. На педали жать одной ногой. Две ставятся на тормоз и акселератор, но нам это не нужно. Переключай на D и помни, что руль здесь куда более чувствителен, чем на автосимуляторах. И не пытайся лихачить, ты не Джеймс Бонд».
Делаю все, как он велит. Со СКВИПом в голове вождение – плевое дело. Еду уверенно, аккуратно, предвидя появление других машин и пешеходов, красные сигналы светофоров, незаметные ухабы и выбоины. СКВИП утверждает, что может ощущать все это благодаря квантовой запутанности, а по-моему, это какое-то волшебство.
– Черт, ты обалденный водитель, – говорит Майкл. – Просто обязан немедленно сдать на права и катать меня по округе.
Гордо улыбаюсь. Майкл напялил синюю рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки с карманами на штанинах. Ужас, ужас. (Сам я в дизайнерской футболке, потертых джинсах и бейсболке, залихватски сдвинутой набок.) Ну ничего. Если он не будет слишком раскрывать рот, я сумею познакомить его с какой-нибудь девчонкой.
– Вот мы и на месте.
– Уже? Да сюда пешком было быстрее дойти.
– Да, но положено приезжать на тачке.
Вся улица заставлена машинами. Догадаться, в каком доме вечеринка, несложно: на лужайке перед ним валяются футболка и бюстгальтер, все окна, кроме одного, освещены, а из окна третьего этажа льется что-то, подозрительно напоминающее струю мочи.
– Ничего себе! – Майкл усмехается.
Паркуюсь.
«У тебя еще есть возможность оставить его в машине».
Ни за что. Он мой друг.
Вылезаем из «Ниссана» и идем по газону будто гангстеры. Я, по крайней мере. (Может быть, даже «гангста». Или это я размахнулся?) Майкл, тот точно учится. Кажется, ему уже начало что-то передаваться от меня. Походка, жесты… В дверях торчит веснушчатый пацан. Ненавижу веснушки.
– Привет, я брат Джейсона. – Он суетливо пожимает нам руки. – Вы знаете, кто такой Джейсон?
– Парень, устроивший вечеринку, – бросаю я.
– Верно. Такая прорва народа набилась, что Джейсон поставил меня сюда спрашивать всех, кто придет, о…
«Скажи ему, пусть поцелует тебя в задницу».
– Поцелуй меня в…
– Джереми! – доносится сверху голос Хлои. – Ты пришел?
– А, приветик! – поднимаю голову, изгибая шею.
– Карл, впусти Джереми. И его друга – тоже, – приказывает она пацану у двери. – Не цепляйся ко всем и к каждому – только к идиотам и занудам.
– Ну ла-а-адно.
Карл отступает, давая нам пройти.
Дом забит под завязку. Подростки повсюду: сидят в углах и на лестницах, обжимаются в каждом закутке. Человек шестьдесят, не меньше. Впрочем, точнее прикинуть не удается. Ко мне уже торопится Хлоя, пробираясь по ступенькам, которые, точно гаргульями, облеплены людьми.
– Привет! – Она повисает у меня на шее и умело сует мне в рот таблетку.
Слушай, где Майкл? Он не за пивом двинул?
– Я сказала: приве-е-ет! – Хлоя с улыбкой постукивает по моей голове бутылкой воды. – А это тебе. Волшебная водичка.
– Окей.
Музыка оглушает. Будто в другое измерение попал.
– Ну, чего ждешь? Запивай колесо, пока не растворилось! – Хлоя начинает сердиться.
Послушно делаю глоток.
– Как аспиринчик принять, да?
– Тупица! – Она показывает мне язык.
«Я вынужден настоятельно посоветовать выключить меня, Джереми. Иначе, поверь, ничего хорошего не выйдет. Мы это обсуждали».
Точно. Выключись.
