Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Злой человек…
Короткий его век.
Камень в душе несет
(Он-то его и убьет).
Сети другим плетет,
Чтоб оборвать полет.
Радуется, кукловод,
Нет у него забот:
Все кругом – лишь рабы,
Не разогнуть им спины.
Сладкие речи паук говорит —
То посулит, то пригрозит…
Кнут и пряник сладок.
На душе осадок.
Выгорает в клетке
Сердце,
Как в топке ветки.
Но в полночь кукушку филин убьет,
Пламя свечи паутину сожжет,
Стальная коса – в соке мертвой травы…
Пауку-кукловоду не сносить головы.
Ольга Николаевна в тихом отчаянии разглядывала чай. Редкие слезы катились по ее щекам. Временами она тяжело вздыхала и качала головой. Сокрушенно. Подавленно. И вся кухня очень быстро наполнялась тяжелой атмосферой трагизма. Можно было подумать, что случились похороны, но нет, дело было не в этом.
– Мам, ну что мне сделать?
Вика наблюдала эту картину почти в каждый приезд. Несчастная мать, безвыходная ситуация, нужно что-то сделать, но никто не знает что. Только пожимать плечами, разводить руками и бросаться вниз головой с пятого этажа, разумеется.
– А что здесь сделаешь, дочь? Ничего. Это человек такой.
Речь была о Викином отце.
Он постоянно обижал мать. Нет, человеком он был хорошим: деньги зарабатывал, дом содержал, только вот скандалить любил и пить. Как найдет на него, пиши пропало. На этот раз ссора вышла из-за картошки: вдруг ни с того ни с сего как закричит: «Хватит кормить меня этой проклятой картошкой! Мне плохо от нее!» – и только стулья полетели. «Я уже в собственном доме лишний раз чихнуть боюсь», – жаловалась Ольга Николаевна.
Вика всякий раз слушала эти истории с каким-то двойственным ощущением: мать было жалко (и что она мучается всю жизнь), но и с другой стороны неясно: если все так плохо, почему не развестись? Не уехать жить отдельно? Сегодня Вика приехала уже несколько в ином настроении.
– Уж в этот раз думала – точно уйду, такой скандал ужасный вышел, сил нет, я полночи прорыдала. Но утром проснулась и поняла: не могу я так, мы ж всю жизнь вместе прожили…
Ольга Николаевна тяжело вздохнула и очень печально посмотрела на дочь.
Вика улыбнулась.
– Мам, может, тебе стикеры разноцветные купить?
– Не поняла, – Ольга Николаевна даже головой тряхнула от неожиданности. И на мгновение тень отчаяния исчезла с ее лица.
– Ну, повесить куда-нибудь – да хотя бы на лоб – напоминание о том, что не любит он картошку. А то ты забываешь постоянно.
Ольга Николаевна нахмурилась:
– Так при чем здесь это? Ты что, сама не знаешь? Он не до картошки, так до чего другого докопается.
– Очень хорошо, – кивнула Вика. – А ты и на то стикер повесь отдельный. И так у вас очень скоро весь дом будет разноцветный. Все ж веселее, чем обои.
Брови Ольги Николаевны поползли вверх. Она поджала губы и встала из-за стола.
– Спасибо, доченька, когда тебе будет плохо, я дам тебе похожие советы.
– Советы испортили котлеты, – Вика засмеялась. – Ты не переживай, мам, кто до чего докапывается, это дело десятое, главное – любить и понимать друг друга. А еще чтоб весело жить было, но с этим у вас, слава богу, проблем нет…
– Коля, выручай, – хорошо знакомый голос в трубке. – Денег нет вообще. Займи до пятницы тысяч двадцать.
Коля живо вспомнил, как в прошлый раз обрывал Олегу телефон, напоминая про долг. Повисла пауза.
– Коль, мне правда очень надо. Машина сломалась, а я на ней деньги зарабатываю, ты же знаешь. В этот раз без задержек отдам.
Коля прокрутил в голове ситуации, когда он сам безрезультатно просил в долг у Олега. Когда он точно знал, что деньги у него были, но Олег врал, что не было. А потом ни с того ни с сего вспомнил, как Олег набрехал ему про свой бизнес, что он собирается делать его один, а потом выяснилось, что с Димоном.
– Колек, ну чего ты? Мы ж друзья!
Коля хотел сказать, что у него нет сейчас денег (что было неправдой), и уже набрал в грудь воздуха, как вдруг что-то в нем пере-щелкнуло:
– Олег, я в последний раз зарекся, что никогда больше не дам тебе в долг, потому что то, что ты называешь дружбой, полное говно, а не дружба. Ты врешь постоянно и печешься только о себе. Иди с такой дружбой сам знаешь куда.
Оля сидела на скамейке в сквере. Весенний ветер приятно теребил волосы, и от всего вокруг было ощущение пробуждения, расцвета и благополучия. Она читала книгу. Теперь, в будний день, на аллее было мало людей. Все они шли куда-то очень не спеша, все, кроме двух. Пожилая женщина торопилась, она тащила за руку мальчика лет восьми и что-то сердито ему говорила. Оля сначала не слышала, но потом они – как специально, честное слово – остановились напротив ее скамейки. Женщина, судя по всему, устала. У мальчика развязался шнурок.
– Всегда слушай, что говорит тебе учительница! Из тебя человек должен вырасти! А как же он вырастет, если ты постоянно отвлекаешься на уроке и тем более дерешься? Ваня! Ну драться-то зачем?
– Но он дразнил меня! – Ваня лепетал что-то со скромными нотками возмущения в голосе.
– Это не повод драться! Всегда можно договориться словами или пойти и обо всем рассказать учительнице! Хорошие мальчики именно так и поступают! Они делают то, что говорят им взрослые! Ты же хороший мальчик?
Ваня как-то просительно смотрел на бабушку. Этот взгляд означал что-то вроде: «Ну, пожалуйста, давай не надо». Но бабушка, видно, твердо и окончательно решила получить все необходимые заверения от внука.
Оля смотрела и думала: «Интересная штука выходит: быть хорошим важнее, чем быть смелым, уметь постоять за себя… и, очевидно, даже важнее, чем быть живым?!»
Ваня держался крепко и молчал.
– Я не двинусь с места, пока ты не пообещаешь, что будешь слушаться учительницу. И мороженое не куплю, – немного помолчав, добавила бабушка. – Хулиганам никаких сладостей, а вот хорошим мальчикам – пожалуйста. Ты ведь будешь хорошим?
– Хорошим в могиле хорошо быть, наверно, – вдруг сказала Оля и сама испугалась.
– Что, простите? – женщина выпрямилась и нахохлилась, вмиг сделавшись похожей на наседку, из-под которой по непонятной причине выкатилось яйцо.
– Я говорю, с таким уровнем «хорошести» до могилы недалеко. Как же он защищать себя будет?
– А ты не лезла бы не в свое дело! Тебе лет вообще сколько? – вдруг перешла в наступление бабушка. – Ты своих детей роди сначала, а потом умничай.
– Я-то своих детей рожу. А вы б не нервничали так, а то, знаете, от нервов рак желудка случается. Была у меня одна такая знакомая, похожа на вас ужасно. Так она и умерла от инсульта, мучилась страшно, потому что он был третий, а парализовало ее после первого, – Оля многозначительно кивнула.
Ваня словно не верил своим ушам. Он стоял и смотрел на нее. Оля подмигнула. Возмущенная женщина хмыкнула и, взяв за руку своего воодушевленного внука, заспешила по своим делам.
Вышеприведенные истории – примеры разрушенных манипуляций.
Манипуляция – это когда от вас хотят чего-то такого, о чем вслух не говорят. Или говорят напрямую, но используют при этом общепринятые рычаги воздействия – совесть, чувство вины, подмену понятий. При этом вы обязательно почувствуете, что что-то не так, вам не захочется делать то, чего от вас требуют. Однако почему это все работает? Дело в том, что если человек сам использует такую модель, чтобы «продавить» свои желания, то будет вынужден соглашаться на то, чтобы им манипулировали. Так работает психика. Любая используемая стратегия всегда действует в обе стороны: как в отношении окружающих, так и в отношении себя.
К примеру, если женщине, которая страдает, полагается больше внимания, развлечений, участия, заботы, то такой женщиной быть очень… удобно. И если вы так считаете, то периодически будете сами «заваливаться» в ситуацию страданий – сами понимаете, ради чего. При этом, когда кто-то начнет точно так же страдать рядом с вами, вам придется делать то, чего вы требуете от окружающих. В противном случае нужно будет принять решение, что за свою жизнь человек сам несет ответственность и окружающие не должны и не обязаны скрашивать ее. В конечном счете отказ от собственных манипуляций ведет к развитию и свободе, что, согласитесь, совсем не плохо. Развитие наступает, когда вы решаете брать судьбу в свои руки, а свобода – когда честно можете позволить себе не заниматься чужими делами.
Манипуляции бьют «точечно» по самым важным ценностям, в самые главные сферы жизни. Друг позвонил – и вместо того, чтобы, к примеру, идти на тренировку, вы едете чинить его машину. Дело хорошее, но насколько часто такие ситуации происходят в вашей жизни? А если не поехать к другу в такой момент, это значит, что нечего на него рассчитывать, если машина поломается у вас… Значит, нужно будет полагаться только на себя. Страшно? Так и выходит, что на нашем жизненном пути встречается великое множество ответвлений: кому-то плохо, где-то ремонт, у подруги муж уехал, ей скучно, бабушка заболела, у тети переезд, на работе не успеваем, надо бы задержаться… и человек оказывается занят, очень занят, только не собой, а кем-то другим.
Манипуляции включаются не только тогда, когда от нас хотят, чтобы мы что-то сделали, но и когда хотят, чтобы мы чего-то не делали… остановились в своем движении. Это когда муж решил отправиться на восхождение в горы, а жена тут же почувствовала себя брошенной, ненужной и страдающей. А еще сообщила со страшным лицом, что несколько лет назад на этой горе погибла от обморожения целая группа людей. И это вместо того, чтобы осознать собственное призвание, следовать ему и уважать чужие пути.
Боевой гипноз создан прежде всего для разрушения манипуляций. И, как хирургический скальпель, он необходим для исцеления людей. Но если, скажем, полоснуть им по лицу, последствия будут иными. Существует так называемая бессознательная компетентность в применении боевого гипноза, когда люди не знают, что они делают, но понимают, что вот это работает, и если работает, то «я буду этим пользоваться, даже если это нечестно, гадко и противно человеческому духу».
Вы наверняка оказывались в ситуации, когда приходите на работу (учебу) очень позитивный, заряженный, бодрый, а товарищ вам: «Ты пару килограммов набрал, что ли?» (Ну или еще какую-нибудь гадость, после которой все ваше воодушевление как рукой сняло.) Не хочет ваш коллега, чтобы вы были бодры, может, боится, что повышение по должности раньше него получите, может, чего другого… И да, это работает, только с одним нюансом – человек, действуя подобным образом, в равной степени подтачивает и себя. Сам при этом становится очень уязвимым. Мы здесь даже не говорим о подспудном презрении к себе, которое неизбежно возникает вследствие такого поведения.
Здесь очень важно понимать ответственность применения боевого гипноза и помнить, что все, что мы делаем с другими, мы делаем и с собой. Если манипуляции «точечно» бьют по ценностям, то орудия боевого гипноза «точечно» бьют по манипуляциям, с такой же силой разрушая в манипуляторе то, что заставляет его разрушать вас.
Если манипулятор – снайпер, то вы, пользуясь инструментами боевого гипноза, – антиснайпер и имеете все необходимые навыки для защиты. Все для того, чтобы быть собой, жить своей жизнью, следовать собственному пути развития и обретения свободы. Свободы от детских запретов, страха перед жизнью, перед собой и окружающими. Обладая этими инструментами, вы можете перестать чувствовать себя уязвимым и беспомощным. Понять, что происходит вокруг, и твердо встать на ноги, чтобы двигаться вперед.
Войти с помощью соц. сетей: