Глава 14

«Горбатого могила исправит»: боевой гипноз не поможет кому-то… но поможет вам

 

Нормальный покойник в могиле лежит,

Не ходит, не бродит, под нос не смердит.

Он не дурак, все понимает,

Никому жить не мешает.

Он сознательный был человек,

Надо – так надо, ушел от утех,

На кладбище тихо гниет,

Ни к кому домой не идет.

Таких большинство…

Но есть покойники, гниющие громко,

На живых орущие звонко!

Занимают важные посты,

Философствуют, строят мосты,

Отдаленно на живых людей похожи

(Хоть несвежими выглядят рожи).

Смеются, ходят, балуются винцом,

Но попахивает от них… не Творцом.

Нет души в них. Душа ушла,

В пустоту темнота вошла.

Неживое их что-то ведет,

Все на кладбище не уйдет…

 

Оля ходила взад-вперед по небольшому участку земли рядом со скамейкой. Изначально она планировала сесть на нее, но это было невозможно. Невозможно оттого, что возбуждение и восторг, охватившие ее, были неизмеримо больше потребности в отдыхе.

Она посмотрела вверх. Голубое небо закрывали пышные ветки липы. «Ну где же он?» Оля посмотрела в тетрадь, что держала в руках. Сценарий. Точнее, один из восьми сценариев, написанных ею. Но именно он цеплял ее больше всего.

Идея пришла после одного из разговоров с подругой. Та жаловалась на задержку месячных и очень боялась оказаться беременной, по многим причинам. Главной из них было то, что она слишком молода для детей. Тогда она заговорила об абортах. О том, что, слава богу, ей уже 18 лет и не надо ни у кого спрашивать разрешения. О том, что никакое это не убийство, потому что до пяти месяцев ребенок вовсе не ребенок, а плод, и думать здесь нечего. Разговор резко пошел не туда – Оля мотала головой, дико смотрела на подругу, спорила, приводила аргументы, но все они разбивались о: «А кто сказал, что этого нельзя делать? Законом не запрещено». И действительно, никто не сказал, однако правда чувствуется нутром. Отношения с подругой испортились, а разговор этот засел у Оли в голове.

Она думала о том, что действительно, где же взять этот ориентир тому, кого он обошел стороной. Ведь это не оттого, что подруга ее чудовище, сумасшедшая, дьявол во плоти и бессердечная тварь, а оттого, что росла она без матери. Наверное, некому было говорить с ней на такие темы, или в ее семье кто-то был сторонником абортов, или бог весть почему еще. Только теперь как быть? И так в голове родилась идея – снять острое социальное видео на эту тему.

Оля загорелась. За всю свою жизнь она первый раз почувствовала, что живет, и живет для того, чтобы сделать что-то важное, по-настоящему ценное для людей. Теперь в ожидании своего молодого человека, очень поддержавшего эту идею, Оля не могла заставить себя сесть и успокоиться. Вся она пылала. Кадры в голове мелькали один за другим, мысли – а как лучше это сделать, где взять актеров, как будут проводиться съемки… Множество вопросов и огромное количество сил на воплощение. Оля принялась перечитывать сценарий, делая пометки карандашом.

– Вы писательница?

Оля мгновенно развернулась к источнику звука. Недалеко от дерева стоял неизвестный ей мужчина с одутловатым и каким-то асимметричным лицом. Оля напряглась: неприятно он смотрел на нее.

– Почти, – сдержанно ответила она.

– Знаете, я тоже когда-то давно хотел стать писателем, но потом понял, что это никому не нужно. Придет время, и вы тоже это поймете.

Что-то внутри у Оли восстало и полыхнуло.

– Вы б лучше поняли, что лезть к людям опасно для здоровья. Не только для здоровья зубов, но и для благополучия кишечника, а то знаете – заворот, рак, разложение, гной – так себе перспектива.

Она отвернулась и быстрым движением набросила на плечо рюкзак. К скамейке, у которой она стояла, направлялась знакомая ей местная сумасшедшая бабка. У нее даже справка была специальная. Эта пожилая женщина была знаменита тем, что сначала подсаживалась к человеку, а потом затевала с ним скандал.

– Ой, это вы! – всплеснула руками Оля в приветственном жесте. – Марья Ивановна, что творится, вот этот мужчина только что заявил, что он представляет интересы земельного товарищества и будет агитировать жильцов за снос всех лавок в нашем дворе. Представляете?

Оля увидела только удивленно-испуганный взгляд неизвестного и решительное лицо Марьи Ивановны, которая уже переориентировала все свои ядерные заряды в известном направлении. Оля сжала в руках покрепче тетрадь и отправилась навстречу своему молодому человеку: им еще нужно студию сегодня посмотреть.

* * *

– Ой, мальчик!

Откровенно пьяное лицо, разведенные в сторону руки. В коридоре мало места и свет чуть приглушен. Вроде баня – то заведение, где люди моются, но некоторые еще и бухают. Кулаки Игоря мгновенно пришли в боевую готовность, тело стало пружинным и гибким, он понял, что еще секунда – и случится побоище. К его пятилетнему сыну приближался пьяный мужик с намерением «пошутить, потому что настроение хорошее».

– Эй-эй, Федя, ты чего? – друзья, платившие по счету, обратили внимание на происходящее и вдвоем схватили Федю под руки, отволакивая назад, тот по-идиотски засмеялся.

– Извините, он выпил, – молодой парень очень уважительно извинился, приложив руку к груди. Игорь кивнул, одновременно выдыхая напряжение и ярость.

– Держите-держите, а то как бы чего с ним не случилось…

Игорь нахмурился. Вот так – никогда не знаешь, как может закончиться день.

Действительно, есть люди, чье поведение будто нарочно провоцирует у других агрессию. Они словно ищут какую-то ситуацию, которая подойдет, чтобы расстаться с жизнью, не предпринимая существенных усилий. Конечно, все это неосознанно, с маскировкой истинных намерений под благие помыслы или без помыслов вовсе. Они пристают на улицах, хамят, общаются подчеркнуто величественно или откровенно нагло, неуважительно себя ведут и обязательно выполняют это с полным пониманием собственной правоты. А общая их черта – бить по ценностям. Зацепить в человеке что-то такое, чтобы он точно не остался равнодушным.

Часто так поступают те, кто прожил жизнь впустую, кому не на что опереться и нечего больше делать, кроме как с ненавистью следить за тем, чтобы никто, вот совсем никто из обозримого пространства не сделал того, чего он сам сделать не смог. Потому что обидно, больно, отвратительно, страшно: «Он(-а) делает то, на что мне не хватило сил, – нет! Пусть лучше и у него(нее) ничего не выйдет». И вслед за этими мыслями начинает вести себя определенным образом: убивать в окружающих мечту, смысл, забирать силы скандалом, сыпать направо и налево негативными метафорами… Главное в этом деле – ни капли не сомневаться в том, что учишь человека уму-разуму, передаешь выстраданный опыт, так сказать.

Конечно, самый яркий пример – это всевозможные персонажи из родного двора: бабушки, кричащие на детвору и молодых людей, брюзжащие что-то нарочито громко, бомжи, алкоголики со стажем – те, у кого явно в жизни что-то пошло не так, и сильно, иначе они бы не проводили время так, как проводят. Однако это не все. Есть также те, кто еще не успел войти в какую-то определенную категорию, но уже точно знает, что ничего в лучшую сторону не изменится. Потому что время ушло, сил нет, веры нет, смелости не хватает… или еще какая-то причина. А есть люди, которые еще не ушли так далеко, но свернули уже очень сильно «не туда» и не знают, как вернуться. И есть люди со скрытым суицидом, так сказать, априори, только потому, что их хотели «абортировать» или очень сомневались, оставлять их или нет, в общем, люди, получившие от родителей посыл «умри». Но также есть и те, у которых все хорошо. Они занимаются своим делом, воплощают персональный смысл, любят жизнь, рожают детей, зарабатывают деньги, подтверждают собственные ценности, и, конечно, у них нет ни времени, ни желания провоцировать окружающих на агрессию, потому что им нравится жить и у них слишком много дел, чтобы умирать.

Здесь следует сказать о причинах. Почему же у кого-то получается взять жизнь в свои руки и следовать мечте, а кто-то только тонет, пытаясь затащить за собой всех, кого может достать? Существует три уровня психической деформации человека – прямо как в материаловедении: обратимая (упругая), умеренная и необратимая (критическая). Деформация психики, как и в случае с деформацией предмета, происходит вследствие невыносимого давления: линейку сгибают, и она разламывается на две части; мяч, попавший под пресс, лопается и рвется. С психикой точно так же. Есть такие травмы, последствия которых необратимы.

Если линейку согнуть слегка, не сильно нажимая, она изогнется дугой, но как только ее отпустят – вернет свою прежнюю форму. Это – упругая деформация. Если согнуть ее сильнее, она, может, уже и не примет прежнюю форму, но и не поломается. Такая линейка будет иметь на себе отметину, но худо-бедно ее еще можно будет использовать. Но если ее сломать, то линейки как линейки не станет вовсе – это и есть критическая деформация.

Все мы растем, проходим жизненные этапы в определенном окружении и формируемся по-разному. Не только оттого, что изначально имеем разные ценности и предназначения, но и оттого, что воспитывают нас разные люди с разными убеждениями. Естественно, человек, имеющий убеждение, что в любой жизненной ситуации он сможет найти наилучший способ ее разрешения, потому что он сильный, умный, смелый, способный, очень сильно будет отличаться от того, кто считает, что он ничего не решает в своей жизни, ничего не сможет сделать, потому что он тупой, неудачливый и ни на что не способен. При этом негативные убеждения можно изменить на позитивные, и это входит в зону упругой (обратимой) деформации.

Если, к примеру, мальчик рос только с матерью и бабушкой, не имея перед собой примера мужчины как объекта для моделирования, и благодаря характеристикам матери сформировал образ отца-мужчины как негативный, то это уже умеренная деформация. В этом случае ребенок вынужден выбрать мать или бабушку в качестве образца для подражания, и, соответственно, он сформируется человеком, которому нельзя быть мужчиной, для которого мужчина – враг, тот, кому нельзя доверять. Тогда ему будет тяжело выполнять свои гендерные функции: зарабатывать деньги, пробивать место на работе, драться и даже заниматься сексом. Как следствие, и предназначение свое ему будет выполнить не в пример сложнее, чем человеку, не имевшему в жизни похожей ситуации. Умеренная деформация никогда не проходит бесследно. Человек уже никогда не сможет стать таким, каким мог бы быть, если бы он рос в полной семье, и при этом, работая над собой, развиваясь, убирая психологические блоки и меняя убеждения, он сможет в большой степени реализовать свой персональный смысл, быть довольным своей жизнью.

Критическая деформация наступает тогда, когда давление на психику оказывается чрезмерным и она разрушается. Сюда часто относятся инцестные отношения, сексуальное, эмоциональное насилие, пережитое в детстве, вынужденное взаимодействие с психически больными родителями или родственниками, тяжелые родовые травмы. Старт у такого человека будет на порядок отличаться от нормального. Соответственно, и результат окажется другим.

Здесь нужно понимать, что, встречаясь с людьми, которые не хотят жить, а имеют намерение лишь убить мечту в окружающих, очень важно, не оглядываясь, идти своим путем дальше. Легко представить, как повернется жизнь, если суицидник добьется от вас желаемого: суд, тюрьма, восемь лет общего режима – к чему такой сценарий? И даже без тюрьмы – пока вы заняты им, вы не занимаетесь собой. Не позволяйте кому-то уводить вас от вашего дела, от того важного, ради чего вы живете, чем дышите: обесценивать, топтать, убивать, смеяться – никто не имеет на это права. Вам помогут защититься приемы боевого гипноза, архетип Тень, яркое понимание, что вы не обязаны ни с кем пересекаться судьбами, спасать, переубеждать, вразумлять – нет. У вас своя судьба, у того человека – своя. И об этом нужно помнить. Нет времени на повороты не туда.