Эпилог

Плукшину понравился этот пытливый молодой человек – Антон Ушаков. Да и рекомендация старого товарища Саши Тихонова сыграла свою роль. Но сомнения не покинули профессора окончательно. Оно и понятно: он доверил первому встречному великую тайну. Оттого расставание с Антоном получилось скомканным. На пороге профессор проворчал еще нечто напоминающее совет быть осмотрительным и, пообещав держать в курсе, «если чего будет интересного», закрыл за Антоном дверь своей квартиры. Потом отправился на кухню ставить чайник на плиту.

И тут в квартиру позвонили. Вилорик Рудольфович решил, что это снова Антон. Он еще больше уверился в этом, когда по пути к двери обнаружил, что гость позабыл в прихожей свой зонт.

Смело отворив дверь, Плукшин получил мощный удар в грудь, но ухитрился удержаться на ногах.

В коридоре его квартиры стояли два незнакомых человека. Один из них держал в руке темный предмет. Тут из-за их спин показался третий. Приглядевшись, профессор чуть не вскрикнул от изумления:

– Вы? Что вы тут делаете? И кто это с вами?

– Где они? – резко спросил тот, в ком Плукшин без сомнения признал знакомого. – Быстро говори, или убьем.

– Не понимаю, о чем ты.

– О том, что чужое брать нехорошо.

– Можно подумать, это все твое.

– Мы ведь договаривались, забыл? Кто организовал все, кто дал тебе возможность вынести все из Центра?

– Я передумал. А сейчас вижу, что был прав вдвойне, – голос Плукшина дрожал. – И сейчас я вызываю милицию, а ты можешь им пожаловаться, что я не дал вам возможности предать гласности информацию столь взрывоопасную, что взрыв водородной бомбы по сравнению с ней – новогодняя хлопушка…

– Недаром же тебя нарекли сумасшедшим профессором. Не валяй дурака, Вилорик, один в поле не воин.

– Ничего не выйдет. Попробуй, расшифруй без меня. Без расшифровки грош цена твоим железкам. А я тебе ничего не скажу.

– Скажешь. Ребята, – старший обратился к своим спутникам, – потрясите этого старого дурака покрепче. Пусть расскажет, где спрятал то, что мне нужно. А потом продолжим уже предметный…

Он не успел договорить. С нечеловеческой энергией Плукшин бросился на него и мертвой хваткой вцепился в горло. Раздался выстрел.

– Придурок! – заорал старший, жадно хватая ртом воздух и держась за шею. – Ты что наделал?!

Его спутники растерянно глядели на сползающего по стене профессора. В коридоре запахло порохом и кровью.

Старший встал на колени перед умирающим Вилориком Рудольфовичем.

– Какая нелепость… – забормотал он. – Плукшин, дорогой, тебе ведь все равно, ну скажи мне, скажи мне, пожалуйста, где они и где расшифровка?! Скотина, говори, говори!!!

Он еще долго кричал на профессора, хлестал его по щекам нещадно, но Вилорик Рудольфович, видимо, уже ничем не мог ему помочь.

За окном разливался красивейший закат. Месяц май передавал эстафету московскому лету. В открытую форточку влетела синичка и, по-хозяйски устроившись на кухонном столе, стала внимательно изучать обстановку.

Профессор Плукшин, все еще живой, успел осознать бессмысленность своих попыток изменить мир, лишивший его покоя, семьи и, наконец, жизни. Ему почудилось, будто он пьет парное молоко из двухлитровой стеклянной банки, а вокруг пахнет свежескошенной травой и навозом. Он видел себя со стороны, красивым, юным, загорелым уральским пареньком, каким он был в другой жизни.

Собрав в кулак все оставшиеся жизненные силы, Плукшин приподнялся на локте, сумел дотянуться до кармана висящей в прихожей куртки и извлек оттуда сложенный вчетверо лист бумаги – нацарапанную карандашом последнюю записку погибшего в плену русского исследователя А.В. Куликова.

Профессор развернул ее и стал читать:

Все пять пластин (табличек), соединенные вместе определенным образом (крестом), образуют некий «волшебный» поток знаний (назовем его «информационным полем»), который раскрывает формулы доступа к новым источникам энергии. Но понять принцип работы сей конструкции мне, увы, оказалось не по зубам. Видимо, пока наша техническая мысль еще не создала ничего подобного, отсюда я не могу отыскать аналогий. Зато одна из пластин содержит иносказательное описание содержания этого информационного поля.

Насколько я могу судить, в нем скрыт шифр к познанию механизма саморазрушения планеты. С виду он содержит безобидные знания, т. е. носит прогрессивный характер, но история учит нас, что любые технические достижения человек использует для создания новых способов убийства.

Если забыть про потенциально опасное для всех нас содержание информационного поля, то таблички – это свод правил, по которым следует жить человечеству, дабы избежать новой мировой катастрофы. Если хотите, мы имеем дело с очередными заповедями человечеству, упавшими с неба. «Тростниковое море там разделено богом пустыни, змеем Апофисом, символизирующим смерть, и погибель тот змей всему миру приносит в год 2029 от рождества Мешихи» – дословный перевод текста на одной из табличек. Такое чувство, что строчки перепутаны, так как первую часть предложения можно смело отнести к египетской мифологии, а вторую – к пророчествам Ветхого Завета. Мешиха – мессия. «От рождества Мешихи» – от рождества мессии, то есть Иисуса.

Я трактую это так, что Земле угрожает крупное космическое тело, которому под силу при столкновении с планетой устроить настоящий потоп. Тунгусский удар из Космоса – недвусмысленный намек, вынужденная демонстрация Силы, которой человек никогда не сможет ничего противопоставить. Поэтому мы нашли таблички именно в месте катастрофы. К сожалению, история их появления там утрачена навсегда.

В текстах утверждается, будто нам не дано отвести от себя гнев Божий с помощью знаний. Знания преумножат наши проблемы и в итоге погубят планету. Как погубили Адама и Еву? «…От древа познания добра и зла не ешь».

Технологическая революция – проверка человечества на зрелость. То, что раньше было под силу только богам, стало доступно человеку. Стал ли чище и добрей наш мир? Нет.

«Вашей чистоты боится Апофис, а не стрел ваших, и не стенобитных оружий ваших, и не огней ваших, и бесчисленных воинов».

Если удастся избежать последней опасности, грозящей творящему «всякое беззаконие» роду людскому, цивилизация переживет «Шестой день» и вступит наконец в желанный и предсказанный пророками «Седьмой день». Согласно древнему летоисчислению, ждать осталось сравнительно недолго. «Заповеди» достаточно легко поддадутся всякому специалисту по древним языкам. С информационной системой, я бы даже сказал с «переносным информационным полем», дело обстоит сложнее, так как требует от исследователя преодолеть значительные расстояния. Доступ к ней открывается исключительно в определенной геомагнитной точке Земли.

Плукшин прикрыл глаза. Он отложил листок, ценой невероятных усилий извлек из кармана брюк зажигалку и поджег записку. Огонь пожирал завещание ученого, и Плукшин, теряя сознание, успел перечесть последний абзац:

…В этих точках следует сложить таблички так, как указано на рисунке. Рядом должен возникнуть экран, как в кинематографе…

И тогда тебе останется только сидеть и смотреть.