Глава одиннадцатая
– Дядя Саша, ну вы даете…
Уже в который раз Антон убеждался в том, что его наставник, Александр Валентинович Тихонов, настоящий супермен.
– Это ты даешь, – Тихонов кивнул на человека, который вел машину. – А еще вот Василий Семенович. Познакомься.
– Здравствуйте, меня зовут Антон.
– Знаю, – сухо бросил в ответ Белобородов и, обращаясь к Тихонову, добавил: – Сейчас ко мне, полчаса посидите в кабинете, потом выпишу пропуск на выход… Не, ну куда ты-то еще лезешь, урод! Из-за таких вот чудаков все пробки в Москве, – Белобородов от всей души надавил на клаксон, пытаясь обратить на себя внимание грязно-синей «девятки», подрезавшей его машину.
Дальше ехали без приключений. После продолжительного молчания Василий Семенович повернулся к Тихонову с явным желанием что-то сказать, однако ничего говорить не стал.
– Понятно, Вася, понятно, – опередил его Александр Валентинович. – Обещаю тебе: все будет хорошо.
Белобородов в ответ только рукой махнул и пробурчал себе под нос нечто вроде «да пошел ты…».
Антон и Александр Валентинович решили заехать в подмосковную резиденцию Тихонова, чтобы в деталях обсудить ситуацию и спланировать дальнейшие поступки. В запасе у них было не больше двух дней. Затем нужно будет вернуть Антона в изолятор, иначе заговор вскроется. Они подведут под монастырь Белобородова, а в виновности Антона усомниться будет уже некому, так как Александр Валентинович пойдет «паровозиком» вслед за своим подопечным в качестве соучастника побега.
Они вошли в дом. Верный дог дяди Саши от радости встречи чуть не повалил Антона на пол.
– Может, в баньку? – поинтересовался Тихонов, успокаивая эмоциональное животное. – Шучу, не до баньки. Пошли на кухню, кофейку попьем, и ты мне для начала расскажешь все про «следователя Иакова» и про твоего друга из милиции, который советовал тебе сбежать из города.
– Начнем с того, что «Иаков» и мой друг из милиции – одно лицо…
Когда кофе был разлит по чашкам и ароматом своим в полной мере пробудил в Антоне ностальгию по недавней «гражданской» жизни, он рассказал Тихонову историю своих взаимоотношений с Алексеем Исаковым. Слушая Антона, Александр Валентинович хмурился, кивал, при этом даже не притронулся к кофе. Когда Антон завершил рассказ, он взглянул на него и наконец заговорил:
– И что ты обо всем об этом думаешь?
– Есть подозрение, что Исаков в этом триллере не просто следователь.
– Так, дальше.
– Плукшина убили не случайные грабители. И Исаков, кстати, несколько раз настойчиво пытался выяснить у меня подробности нашего разговора с профессором.
– Предположим, это еще ни о чем не говорит. Он следователь и обязан задавать вопросы. Хорошо, давай оставим твоего Исакова в покое ненадолго. Я хочу тебе рассказать, за что погиб Вилорик.
Тихонов встал из-за стола и вышел из кухни. Дог послушно потрусил за ним, виляя хвостом. В ожидании их возвращения Антон отыскал пульт от телевизора и включил «Первый канал». В эфире шла программа новостей. Некто небритый, с очень злым лицом, ругался на американцев, приводя в качестве аргументов в пользу своей позиции отрывки из старого советского мультфильма. Антон переключился на другой канал, обнаружив там другого небритого человека, праздно критикующего правительство. В человеке Антон с трудом узнал члена правящей элиты времен Ельцина – Бориса Ефимовича Немцова.
«Симпатичный человек… Раньше был», – подумал Антон, вслушиваясь в речь бывшего вицепремьера. В этот самый момент на кухню вернулся Александр Валентинович. В руках он держал сверток.
– Да выключи ты эту ересь, – первым делом сказал он, отбирая у Антона пульт. – Вот, погляди-ка лучше, что у меня есть.
Тихонов развернул сверток и положил на стол четыре металлические пластины. Антон взял одну в руки. Металл на ощупь оказался холодным как лед. Вся пластина была испещрена аккуратными узорами или буквами неизвестного алфавита.
Антон вопросительно взглянул на Тихонова.
– Вот и я не знаю, что это такое, – пожал плечами Александр Валентинович. – Но есть у меня подозрение, что Плукшина убили из-за этих самых пластинок.
– Может, они из очень ценного металла? Платина, палладий… – предположил Антон, разглядывая таблички.
– Чепуха. Дело в содержании нанесенных на них текстов. Профессор их расшифровал и отрывки передал мне через тебя.
– Интересно…
– Ага. Потом я побывал в Молочном переулке, дом 4, где отыскал эти самые таблички, – Тихонов рассказал о поездке на Остоженку и встрече с гастарбайтерами.
– Дядя Саша, ей-богу, где-то я видел такую табличку.
– Да ну? Давай вспоминай…
Зазвонил лежащий на подоконнике телефон. Взяв трубку, Тихонов услышал незнакомый голос:
– Александр Валентинович?
– Я.
– Моя фамилия Привольский. Я работаю в научной лаборатории, с которой последнее время сотрудничал профессор Вилорик Рудольфович Плукшин. Мне нужно срочно с вами увидеться.
– С какой целью? Ваше имя…
– Григорий Аркадьевич. Это касается и печальных событий, которые случились с профессором, и судьбы вашего друга – по-моему, его зовут Антон Ушаков, – да и вашей жизни тоже.
– А у меня нет оснований беспокоиться за свою жизнь. Вам кто дал мой мобильный?
– Александр Валентинович, не злитесь, пожалуйста. Мы были близко знакомы с Вилориком, а вы ведь с ним дружите. Дружили… Я вам не враг. Зато знаю, кто вам не желает добра и кто решил подставить Антона. Я знаю, что он ни в чем не виноват.
– Эка невидаль. И я знаю, что он не виноват. Что еще вам есть такого мне сказать, ценного?
– Понимаете, я не могу по телефону…
– Не по телефону не получится. Погодите минутку… – прикрыв микрофон ладонью, Тихонов что-то проговорил, обращаясь к Антону.
– Что? – прошептал тот в ответ. – Не понял…
– Дай папиросочку, – уже громко сказал Александр Валентинович.
– А… – Антон взял пачку сигарет и протянул дяде Саше.
– Алло? – проговорил тот в зажатый между щекой и плечом телефон, щелкая зажигалкой. – Вы еще тут? Если у вас все, тогда до свидания.
– Погодите, Александр Валентинович! За Антоном Ушаковым охотятся люди, близкие к человеку по фамилии Сосновский, директору одного крупного Центра. Предполагаю, что Плукшина убили именно они.
– Ну так заявите в милицию…
– Недостаточно улик. Зато много улик против Антона.
– А что им нужно, людям этого вашего Сосновского?
– Точно не знаю, но догадываюсь. Правда, об этом уже точно не буду говорить с вами по телефону, – твердо заявил Привольский.
– Ну, хорошо, – согласился Тихонов. – Оставьте мне ваш номер. Я сам позвоню вам, когда будет время, – он повесил трубку. – Антон, наступают тревожные времена. Ты вляпался по самое не балуй… Короче, мы будем тебя прятать. Причем так, чтобы никто из твоих врагов и, я особенно это подчеркиваю, твоих друзей тебя не нашел.
– А как же Леша Исаков? Этот, как его, Белобородов обещал ему вернуть задержанного через двое суток. То есть, получается, завтра утром…
– Обломается пусть друг твой. Не верю я ментам…
– Он мне помочь хотел вообще-то. У него будут проблемы, дядя Саша.
– Меня это не волнует. Главное, чтобы Белобородов не раскололся. Потому что если он расколется, тогда точно амба. Всех собак спустят на тебя, а заодно, конечно, на меня. Постой-ка… Ты говорил, будто видел похожую табличку в квартире профессора. Вспомнил, где?
– Вспомнил, – сказал Антон.
– Ну?
– В записной книжке Плукшина такая картинка есть.
– В какой записной книжке?
– Он дал мне записную книжку. Даже почитать разрешил. Из головы вылетело.
– Поразительно! Ты ж через такое уже прошел… Когда только научишься системному подходу? – Тихонов внезапно помрачнел и испытующе посмотрел на Антона.
– Что такое? – спокойно отозвался тот.
– Книжку, как я понимаю, изъяли при обыске на квартире или в милиции?
Антон молчал.
– Так, – в голосе Александра Валентиновича зазвучали нотки обреченности. – Значит, я прав. Изъяли книжку.
– Александр Валентинович, – Антон наконец заговорил. – При системном подходе, видимо, так бы и случилось. Но поскольку мы ему не обучены, я решил спрятать плукшинские записки в кофре мотоцикла, который стоит сейчас на аэродроме Мячково, в Раменском районе Московской области.
