Глава 8

Подняв забрало, но оставив активной полоску визора, я сидел за компактным столом техника в пассажирском отсеке транспортного самолета, принадлежащего роду Юсуповых-Штейнберг. Да, у рода и своя авиация была, как оказалось. Целых два самолета.

Использование дополненной реальности костюма несло некоторые сложности, потому что меню было на корейском языке. Я его не знал, конечно, но именно корейский легко узнаваем — наборы прямых линий и углов, вместе с кружками и овалами. Мой костюм-крыло был контрабандным, чтобы никоим образом нельзя было его связать ни со мной, ни с моим отрядом, ни с родом. Элимелех достал, а где — я не спрашивал. Главное, что пользоваться научил, освоить необходимый минимум.

Справившись с корейским меню методом тыка, я сейчас подключился по проводу через предохранительный блок к тактической сети своего отряда, и в очередной уже раз изучал досье князя Михаила Сергеевича Власова. Пажеский корпус, служба в лейб-гвардии, многочисленные награды за участие в конфликтах на Балканах, должность генерал-губернатора Бессарабской губернии и как апофеоз — создание собственного клана. Причем князь уже более трех десятков лет являлся одновременно главой имперского рода Власовых, и лидером национального клана Власовых. Читая сухие строки досье, я представлял, что за ними стоит. Национальная и имперская аристократия друг друга вежливо терпят, и чужие по своей сути. И когда на основе рода создали национальный клан, эффект наверняка был как от разорвавшейся бомбы. Полагаю, что с кланом и родом Власовых имел место эксперимент весьма похожий на то, что случилось с родом Юсуповых-Штейнберг. Еще один шаг центральной власти к созданию управляемого хаоса и контроля власти в Вольнице.

Сопоставив даты, я впервые отметил, что объявление о создании клана Власовых с имперским родом Власовых во главе, происходили параллельно отделению от Польши Волынского протектората и строительства Высокого Града, который возводили в чистом поле с нуля. Интересное совпадение.

После создания национального клана Власовых дела князя некоторое время шли очень и очень неплохо. На инфографике я видел, как прирастает активами клан, подминая под себя многие сферы деятельности в регионах Юга России. Но в какой-то момент развитие остановилось, и началась стагнация. Не справился с болезнями роста? Или конкуренты или даже власть осадила немного? Как бы то ни было, князь растерял часть активов, оказался отставлен с должности генерал-губернатора Бессарабии и переехал в скромный, по сравнению с возможностями клана в годы расцвета, дворец в окрестностях Елисаветграда, сделав его своей резиденцией. Дворец, к которому сейчас подходил демон Василий. Вернее, уже не Василий, а просто демон, вселившийся в мертвое тело Аверьянова. Над которым еще поколдовал Элимелех, магией технологий улучшая маскировку и возможности.

Скосив глаза, на периферии зрения я выцепил взглядом нужную иконку и вывел перед взором изображение, проверяя. Да, все работает — картинка из нелегальных глазных имплантов, которые сумел найти, доставить в губернию и установить Элимелех, показывает без проблем и помех.

Глядя чужим взглядом, я видел, что демон уже почти преодолел длинную и прямую как стрела подъездную дорогу и приближается к воротам усадьбы.

Ну где же где же… — начиная волноваться успел подумать я, как мигнуло очередное оповещение и на стационарном мониторе рабочего места я увидел, как к трапу самолета подъезжают три представительские машины с красно-черными флажками на капоте.

Двери всех автомобилей распахнулись почти одновременно. Из последней машины вышли двое. Зоряна выглядела непривычно: собранно, по-деловому и как-то даже совсем по-взрослому в сером брючном костюме и с кожаной папкой в руках. Возвышавшийся за ее плечом Гекдениз также был в классическом костюме, под которым явно заметно не особо скрываемое оружие. Немцу я поручил сопровождать Зоряну, ни на шаг от нее не отходя. Привязался я к девушке, а зная исполнительность Гека, если по-честному, пусть лучше его доктора собирают, а не ее. За него мне будет все же попроще переживать.

Появившийся с некоторой задержкой из второй машины Артур Волков меня расстроил — по сравнению со своей управляющей паренек выглядел расхлябанным. В расстегнутом пиджаке без галстука и ярких кедах, на одном из которых еще шнурки развязаны, на серьезную личность он никак не тянул. И сопровождающая его Ада выглядела не телохранителем, а строгой нянькой, готовой в любой момент сопли подтереть.

Из третьей машины вышло трое доверенных казаков, которые сейчас были в экипировке, принадлежащей службе безопасности рода Юсуповых-Штейнберг. Оружие они держали на виду безо всякого стеснения. Всем видом показывая, что сначала будут стрелять и только потом вежливо попросят не подходить ближе и не совершать резких движений.

Покинув машины, все прибывшие без задержек поднялись по трапу, который почти сразу отъехал, а дверь в салон самолета захлопнулась. Через десяток секунд в закутке с местом техника появились Зоряна и мой двойник.

— Как демон? — сразу поинтересовался Валера, чудовищно кривя лицо. Такое знакомое — я этого голубоглазого светловолосого подростка каждый день вот уже больше месяца в зеркале вижу.

— Валер, я тоже носил маску, но почему-то не гримасничал при этом как впервые увидевший большой город орангутанг, — не стал я сразу отвечать на вопрос.

Комментировать мои слова принц не стал. Вместо этого с видом откровенного чухана, которого ломает отсутствие дозы, почесал шею и щеки.

— Демон то как? — снова спросил Валера, уже повысив голос, потому что двигатели самолета заработали громче. Пол под ногами едва дернулся — массивный транспортник выкатывался на взлетную полосу.

— Демон в порядке, — тоже повысил я голос.

— Зашел?

Отвечать я не стал, только похлопал рукой по запястью, показывая Валере, что рано спрашивает. Нервничает, наверное, вот и не может в себе глупые вопросы держать. Сам я тоже нервничал, но это было скорее предстартовый мандраж. Сейчас тяжелый транспортник должен взлететь и отправиться в Архангельск. Там, вместе с Зоряной, Валера под моей личиной должен осмотреть «свое» поместье. Завтра — в воскресенье, вернуться в Елисаветград и только тогда узнать результат акции. Поэтому и переживает. Мне гораздо проще — по хронометражу оставалось не более пятнадцати минут, и это самая крайняя отсечка, когда станет понятно начинается действие или нет. И если начнется, мне предстояло покинуть борт практически сразу после взлета.

Демон за это время должен был попасть в поместье. Не обязательно даже под взор Власова. Хотя бы пробраться за периметр и после начать действовать. Либо самостоятельно, либо перехватив управление над телом кого-то из охраны, все по ситуации. Самая главная его задача — найти Власова и поставить темную метку — на которую уже должен навестись я. И только после демону можно было погибать. В смысле терять доверенное тело.

Моя задача состояла в том, чтобы попасть в поместье сверху и воспользовавшись силой своей одержимости, создать жертвенное копье тьмы. Заклинание подобной силы прошибает практически любую защиту, и создать его может не каждый одержимый. Я мог, потому что одним из главных условий является принятая ранее смерть, что со мной уже было. С техникой создания сложнее, ее у меня конечно же не было. Поэтому вчера, после того как вернулся из гимназии, больше пяти часов под руководством демона (и, как выяснилось под ненавязчивым присмотром целительницы) тренировался, начиная формировать заклинание. И останавливался в самый последний момент. Это было похоже на тренировку езды на машине с ручной коробкой передач. Причем тренировку в закрытом гараже, когда отпускаешь сцепление до того момента, когда машина уже начинает трогаться. Остается только сильнее нажать на газ и поехать. Или снова выжать сцепление, нажимая на тормоз.

За безопасность моей души при создании заклинания, за возможность быстро умереть, отвечала стихия Огня — потому что перед выходом я набрал силы в родовом источнике столько, сколько смог. Управлять я ей только пока не мог и не умел. И интуитивно чувствовал, что стоит мне оказаться на грани и воззвать к стихии, как произойдет нечто подобное тому, как Анна Николаевна выжигала во мне Тьму. Только княгиня выжигала Тьму управляемо, аккуратно пуская огонь по моему энергетическому каркасу. Сейчас же огонь во мне уже был, причем я не мог им управлять, только сдерживать — и стоит мне ослабить контроль, как враждебная Тьме сила сделает все сама, превратив меня во вспыхнувший факел.

Пол под ногами чуть дернулся, накренившись — самолет оторвался от взлетной полосы. Поехали — мысленно выдохнул я.

Самое главное, что сам я сейчас испытывал полную уверенность в успехе. Не акции по устранению Власова, конечно — как оно еще сложится, попаду не попаду, сумею не сумею, неизвестно. Уверенность ощущалась в том, что у меня все получится с силой. Причем уверенность без малейшей тени сомнений. Сложные материи в виде астральной ауры, ментальной связи, управляемой энергии стихий утратили для меня неопределенность новизны. Я уже ориентировался в превышающих возможности обычного человека силах совершенно свободно. Не умея работать с ними, но умея использовать. И испытываемая мной уверенность сродни тому, словно я стою сейчас с кувалдой напротив витрины магазина и знаю, что стоит мне ударить, как стекло брызнет мириадами осколков. Понятийный аппарат с новыми знаниями расширялся, так что мне уже не было необходимости каждый раз проводить натурные эксперименты. Не нужно бить витрины, чтобы знать, что перед кувалдой обычное стекло не устоит.

Вынырнув из раздумий вместе с громким сигналом оповещения, я жестом попрощался с Валерой и Зоряной. Надев шлем, вышел из пассажирского отсека в грузовую кабину. Самолет продолжал набирать высоту, так что шел под я под уклоном, придерживаясь за сетку, которой были укреплены ящики с грузом. На миг возникло стойкое ощущение, словно в АН-26 оказался, на котором было дело летал в прошлой жизни. Настолько грузовая кабина похожа, даже покраска аналогичная — белые стены и зеленый пол с желтыми линиями на рифленом металле пола.

Дошел в самый хвост, подойдя вплотную к закрытой пока грузовой рампе и остановился в ожидании. Садиться не стал, стоя проще. Перехватившись за скобу на стене, всмотрелся в меню, вновь выводя перед глазами изображение из имплантов демона. Тот уже был у калитки поместья, и уже позвонился. Сейчас, когда я обратил на происходящее свое внимание целиком и полностью, демон звонил во второй раз. И ему никто не открывал. Я непроизвольно сжал кулаки, чувствуя напряжение. Позвонив в третий раз, демон чуть погодя толкнул металлическую калитку, оказавшуюся неожиданно открытой. Не задерживаясь, демон двинулся по аллее среди ухоженных, фигурно выстриженных кустов и поднялся на крыльцо дворца. Пока он шел, я краем отметил, что самолет накренился — лег на крыло разворачиваясь, беря курс на Архангельск.

Вокруг демона по-прежнему никого не было, и он без препятствий зашел в холл резиденции Власова. В парадном зале горело множество светильников, заставляя блистать убранство, а по широкой лестнице спускалась одинокая фигура. Высокий и широкоплечий русоволосый господин со скандинавского типа лицом. Со скидкой на возраст очень похож на Аверьянова, в теле которого демон пришел в усадьбу.

В отличие от нашей первой встречи, князь Михаил Сергеевич Власов сейчас был в парадном мундире. Но без регалий, положенных белых перчаток и ремня. Китель расстегнут, глаза маслянисто поблескивают, как бывает при опьянении. И взгляд без следа голубовато-серого света, присущего повелителям воздушной стихии.

— Решился все-таки, — после небольшой паузы удовлетворенно сказал Власов, вглядываясь в лицо демона. Несмотря на то, что алкоголя в нем было немало, пьяным князь не выглядел. — Хозяин где? — спросил он после долгой паузы.

Демон ничего отвечать не стал. Просто стоял и смотрел на князя, тот в свою очередь рассматривал меня. Ощущение такое — потому что смотрел Власов прямо в глаза демону.

— Приходи, я здесь один, пустой. В доме только обслуга из андроидов, никакого подвоха нет, даю слово, — произнес князь, глянув «мне» прямо в глаза и развернувшись, двинулся вверх по лестнице.

Демон неотлучно последовал за ним, а я в этот момент немного сломался. По плану в поместье сейчас должно было происходить много всего, вплоть то того, что случилось во время нападения на меня, когда демон оказался в теле Василия. Но произошедшего только что я совершенно не ожидал.

Самолет между тем занял эшелон, набрав высоту. Грузовая рампа сразу же начала открываться, точь-в-точь по хронометражу. В тот момент, когда проход расширился достаточно, не дожидаясь полного открытия я пригнулся и вышел на улицу. Извернувшись и приняв позу прыгуна с трамплина на лыжах, только головой вниз, я камнем устремился к земле. Даже без раскрытого крыла автоматика костюма работала, не давая мне сбиться с заданного курса, глухая маска шлема защищала от встречного потока воздуха и у меня было время на подумать. Причем мое удивление от поведения князя было столь велико, что я даже забыл о том, что надо бояться — прыжка с высоты в несколько тысяч метров, и возможной скорой смерти.

Вспомнил о том, что надо бояться я совершенно некстати, и серьезное усилие потребовалось на то, чтобы вернуться к мыслям о происходящем. Слово здесь, в это мире, это не привычное мне слово там, дома. Даже без учета кармы, данное аристократом слово здесь нарушить немыслимо. Если ты, конечно, не британец — эти парни как настоящие джентльмены, истинные хозяева своего слова — могут дать, а могут и забрать обратно. Это даже без признанной классики «…к востоку от Суэца», где еще Киплинг не стесняясь десять заповедей отменял. Власов на британца не похож, так что слову его я, наверное, верил.

Не убирая перед взглядом изображение из глаз демона, который следовал за князем по коридорам резиденции, я камнем летел вниз, не зная на что решиться и как действовать. Бежали цифры счетчика высоты, приближался белый ковер облаков, в который я скоро влетел, так и не придя к решению. Запищал зуммер системы оповещения, усиливая громкость — пора было хоть что-то делать. В тот момент, когда вынырнул из белой пелены, земля оказалась совсем рядом — ко мне стремительно приблизилась крыша резиденции. Перед глазами же появился черный сгусток, словно прицел — демон кинул на князя метку Тьмы. Зуммер в ушах стал громче, раздался механический голос, на корейском оповещая об опасности. Решившись, я ударил по рычагу на поясной системе. Плечи рвануло, и я ощутил хлопок сверху. Затормозивший мое падение парашют сразу отстрелился от костюма, а ступни ударили в крышу резиденции. Я даже не почувствовал особого дискомфорта — нагрузку принял на себя экзоскелет, погасив импульс удара.

Не задерживаясь, я бесшумно пробежал по крыше, найдя укрытие, но чужого внимания не почувствовал. На миг остановился, посмотрел «глазами» демона. Он сейчас сидел в кабинете с князем, который с отвращением изучал отведенную в сторону руку. Ясно — демон кинул на него метку Тьмы, а князь даже не стал сопротивляться.

Власов уже должен был быть мертв — потому что упади я с неба без торможения, уже созданным заклинанием попал бы, куда надо, и стены не стали бы мне преградой. Сейчас же, собрав парашют, прочная ткань которого оказалась практически невесомой и уместилась в небольшой ранец, я прошел к чердачному окну, держа наготове компактный пистолет-пулемет. Арабский экземпляр, почти самострел ручной работы. Тоже Элимелех реликт достал, который отследить невозможно будет. Но стреляет, я пробовал сегодня утром.

Оружие в руках кроме уверенности помогало мне сосредоточиться и не сорваться: после брошенной демоном метки, я чувствовал нашу связь. Тьма ощущалась холодом на кистях, а в ушах все громче шелестел пугающий гул голосов. Пугающий потому, что звуки такие, словно буйных пациентов дурки запустили в тесное помещение и волю дали.

Спустившись по лестнице, выбравшись с чердака, я немного поплутал по коридорам. Перед взором, уже не глазами, а словно бы иным зрением по-прежнему видел пульсирующее в такт ударам сердца темное пятно метки, которую повесил демон на князя. Двигался в ее направлении и вскоре оказался в коридоре, который недавно видел — на передаваемом из глаз демона изображении.

Подойдя к распахнутым дверям, остановился. После недолгого раздумья поднял забрало, снял шлем и держа его нижний край, зашел в зал. Власов сидел за овальным столом для переговоров. Очень удачно и предусмотрительно, потому не придется играть в неприятные качели под названием «пересядем». Положив шлем на кресло слева, а оружие на кресло справа, я присел.

Аверьянов стоял поодаль у стены, и живым не выглядел. Демон сейчас не волновался маскировкой, будучи готовым к бою в любой момент, что накладывало отпечаток на его внешний вид. Особенно неприятно было смотреть в полностью черные глаза. Я и не смотрел, кстати. Тем более, что если не смотреть, безумный шелест голосов в голове не так громко раздается.

Посидели немного, помолчали. Князь крутил по лакированной столешнице стакан с янтарной жидкостью на донышке, и этот скрежещущий звук сейчас был единственным в кабинете. По ощущениям, прошло не меньше минуты, прежде чем Власов не выдержал первым — подняв взгляд, он коротко глянул на демона.

— Однако, здравствуйте, — спокойно произнес я, понимая, что именно князь хотел сказать. Действительно, разговоры разговаривать при демоне не совсем правильная затея. Я про это совсем не подумал, но признавать за собой ошибку не хотелось. — Зачем звали?

— Поговорить, — вкрадчиво ответил Власов, вновь опуская взгляд и крутанув стакан.

— Зачем? — усмехнулся я. Причем произнес таким тоном, который князь прекрасно понял.

— Действительно, зачем? — невесело хмыкнул он и вновь поднял взгляд. — Можешь убить меня прямо сейчас. Но думаю если решишь выслушать, это будет много лучше для тебя.

Вот это уже было совсем неожиданно.

— Только для меня? — вновь усмехнулся я, стараясь за сарказмом скрыть некоторую растерянность и напряженную работу мысли.

— Конечно, я преследую и свои цели. В рамках оставшегося маневра, — согласно кивнул Власов.

— Не привык вести деловые переговоры с нетрезвыми людьми, — все еще не приняв решение как поступать, произнес я в попытке выбрать еще время для раздумий.

— Profite bien de chaque moment, — пожал плечами Власов, одним глотком допил оставшийся в стакане коньяк и поднялся. Подойдя к шкафу, он поставил стакан на полку и вынул белую пастилку, которую бросил под язык. Обернувшись, князь молча поднял руку, демонстрируя мне черное пятно. Выглядело не очень приятно — словно на кожу раскаленного мазута плеснули.

— Я сниму, не возражаешь?

Возражать я не стал. Смотреть, как он избавляется от метки без использования силы стихии, тоже удовольствия не доставило. Но смотреть было необходимо — с собеседника я старался взгляда не спускать.

«Вась, погуляй», — пользуясь случаем, мысленно обратился я к демону. Аверьянов сразу же развернулся, и на деревянных ногах, как стойкий оловянных солдатик, вышел из кабинета. Власов уже вернулся и сел за стол, будучи совершенно трезвым. Руку с удаленным пятном Тьмы он туго замотал шейным платком на ходу. Я облегченно выдохнул — как князь снял метку Тьмы, так и голоса в моей голове отодвинулись на самую грань слышимости. Даже дышать легче стало.

— Слушаю внимательно, — переменил я позу, глядя на князя. Сел чуть более расслаблено, но в любой момент был готов среагировать.

— Есть еще один вариант действий. Я делаю тебя своим наместником и регентом, а сам элиминирую источник и принимаю постриг.

«Охренеть» — выдохнул я беззвучно, как совсем недавно сутки назад, когда Дорошкевичи показали мне класс по созданию аватара стихий. Вот только Власов сумел меня удивить гораздо сильнее, чем близнецы. «ЭТО ШОК!» — как однажды к своему последующему стыду написал в серьезной деловой переписке мой коллега, будучи не совсем трезвым, забыв главное правило — не отвечать на письма со стаканом. Вот и у меня сейчас, это самое. «ШОК!»

То, что Власов сказал о должности наместника я услышал, но пока полностью не понял. С остальным князь сумел всерьез удивить. Не только элиминировать источник, но принять постриг, значит. Причем я в полной мере понимал значение обоих поступков. Для первого мне хватало полученных знаний здесь, для второго — знаний, привнесенных из родного мира. И я понимал, что для аристократа в России подобный поступок равносилен мирской смерти. Это в Европе сан для дворянина не был чем-то из ряда вон выходящим, и духовенство наряду с аристократией являлось высшим сословием. И иерархи европейского духовенства традиционно являлись выходцами из самых родовитых семейств.

В императорской России же для аристократа стать духовным лицом значило полную потерю статуса, с переходом в ранг блаженного. Именно в императорской России, потому что так было не всегда. Во времена Московского царства церковь, как и в Европе, влияла на внутреннюю политику не меньше, чем первые лица, с сопутствующими разборками — хоть Соловецкое сидение вспомнить, хоть знаменитый постулат «Москва — Третий Рим», который от патриархов Церкви и пошел. Но потом на трон взошел Петр I, упразднил патриархат и до 1917 года Русской православной церковью управлял Святейший Синод, членов которого назначал правящий император, а действовал Синод от его имени. Во главе же этой высшей церковной организации вовсе стоял обер-прокурор — светский чиновник. В этом мире обер-прокурор по-прежнему стоит во главе Церкви, а Священный Синод является лишь одним многих ведомств императорского чиновничьего аппарата, рядовым государственным институтом. Только к началу двадцатого века русское православие с подачи власти начало значительно прирастать влиянием и двигаться по европейскому пути развития. Понятно с какой целью — главным призом по результатам Первой Мировой для России был Константинополь, а это… а это уже лишнее, оборвал я свои мысли.

— Так хочется пожить? — глядя Власову прямо в глаза, спросил я, совершенно осознанно провоцируя.

— Я не боюсь смерти, если ты об этом, — внешне не среагировав, покачал головой князь. — Хочу использовать последнюю возможность послужить России.

«Как бы пафосно это не звучало» — добавил бы почти каждый, если б дело происходило в моем мире. Но здесь подобная риторика в порядке вещей, и за пафос не считается, будучи воспринимаемой абсолютно нормально.

— Каким образом? В служении?

— Одной фразой не объяснить.

— Время у нас пока есть, — неопределенно произнес я. В том числе и блефовал намеком — Власов же не знает всех деталей плана. Так что пусть на всякий случай держит в уме, что у меня еще может быть специальная вундервафля наготове. На всякий случай.

— Константинополь, — произнес Власов. — По итогам войны мы забрали Константинополь, но Балканы превратились в выжженную землю. Город был символом, цель — контроль над всем православным миром. Который в ходе Великой войны превратили в руины…

После слов князя у меня даже озноб по спине прошел — настолько его слова неожиданно совпали с тем, о чем думал только что, оборвав собственные мысли. На миг вдруг возникло ощущение, что участвую в грандиозном срежиссированном спектакле с заранее распределенными ролями. И если это так, то даже знаю как режиссера зовут. Вернее, знаю его сценический псевдоним, на «А» начинается.

— …после смуты, с созданием Конфедерации, Россия очень долго приходила в себя, не в силах забрать то, что ей принадлежит и вернуть влияние там, где это необходимо, — продолжал между тем князь. — Всю свою военную карьеру я провел на Балканах и понимаю, что совсем скоро начнется очередной этап собирания земель. Черное море еще не внутреннее, а дельта Дуная в руках болгарских «братушек», доверия которым ни грамма вот уже сто лет. Если я сейчас уйду в скит, то есть надежда, что государь дарует мне прощение. Балканы скоро снова полыхнут, а мой авторитет в той же Бессарабии непререкаем. И даже с элиминированным источником я смогу участвовать в предстоящих войнах, начав все с нуля.

— Почему?

— Что почему?

— Может быть вопрос глупый, но… вы сейчас говорите о возрождении России. И я не могу понять, почему вы выступили против царя, на стороне кланов?

Князь называл меня на «ты». Мне же всегда в сложных переговорах удобнее обращаться к собеседнику на «вы», даже если просят без излишнего официоза. Проще, потому что «идите вы…» звучит гораздо более емко и авторитетно, чем «иди ты…». Это еще и без учета возраста, потому что с «высоты» моих прожитых здесь лет тыкать князю будет выглядеть попыткой показаться слишком взрослым. Мне так кажется, могу, конечно, ошибаться — особенно в реалиях этого мира. Вот только спросить мне сейчас не у кого, так что иду по приборам, как говорится.

— На какой стороне? Я и есть кланы, — усмехнулся между тем Власов. — Кланы и есть Россия, такая же, как и императорская власть.

— С учетом сепаратистских настроений, звучит немного нелепо.

— Ты еще юн и неопытен, не прими за оскорбление.

— Когда Акелла промахнулся в зрелом возрасте, опыт ему не сильно помог. Не примите за оскорбление.

— Touché, — открыто усмехнулся князь, покачав головой. Но мгновенно посерьезнел: — Как ты думаешь, как будет более выгодно России воевать с поддерживаемой и накачиваемой ресурсами британцами Речью Посполитой? Самостоятельно или руками отделившийся молодой вольной республики, не рискуя при этом ухудшениями отношений со всеми подписавшими Восточный пакт странами?

— Руками молодой и вольной республики, — спокойно произнес я, скрывая удивление. — Может быть. Но это не ответ на мой вопрос.

— Хм. Ты юн, но не так неопытен, как кажется на первый взгляд. Сам разве не догадываешься?

Я промолчал. Догадки были, но это все еще чужой мне мир, и все предположения будут как тычок пальцем в небо.

— Деньги, — поясняюще произнес Власов. По моему виду он понял, что смысл я не уловил.

— Третья земельная реформа усугубила положение клана и сейчас только мой личный долг составляет сумму более чем два миллиона золотых рублей. Частичное отделение Вольницы от Конфедерации решило бы все мои проблемы, только и всего, — произнес Власов, и после этого я окончательно понял причину его участия в происходящем. И после этого вернулся мыслями к первой части озвученного князем предложения.

— Если я становлюсь наместником рода, зачем мне эта неподъемная гиря?

— Ты станешь наместникам рода и регентом при моем внуке. Совет клана мое решение не признает, и удалит тебя из клана. Из клана, но не из рода, на это у них просто не будет права. Тебе предстоит серьезное сражение, но это будет война юристов, из которой ты как наместник выйдешь почти голым. Вряд ли у тебя есть настолько хороший специалист, который сможет зацепить что-то более, чем этот дворец и мои родовые земли в Курской губернии. Кроме решения нашей проблемы и статуса ты не получишь из активов рода и клана практически ничего. Но и все долги рода останутся клану.

— Если честно, я все еще не вижу причин, почему мне это должно быть интересно.

— Ты в любом случае получишь свою локальную войну. Если сейчас убьешь меня, клан это так не оставит, придется отвечать. Причем отвечать уже после того, как здесь в Вольнице все решится. Если ты примешь мое предложение и станешь наместником, то за тобой будут следить все имперские службы — такую возможность поймать клан на агрессии никто не упустит. Если даже не случится раздела Вольницы, остатки клана все равно вместе с долгами поглотят Разумовские, а у тебя с ними и без этого все хорошо.

Едва заметно кивнув, я задумался. Князь сидел молча, глядя в пространство за мои плечом. Жизнь, наверное, свою вспоминает и размышляет, где ступил не туда. А вспоминать ему есть что — про третью земельную реформу я слышал, и это точно не причина его столь огромных долгов. Для того, чтобы получить больше двух миллионов в минусах надо было не один десяток лет шиковать на все деньги. Или золото мешками в аналоги кэшбери носить, но уж не думаю, что князь настолько идиот. Он вообще, если честно, идиотом отнюдь не выглядит. Просто в любой игре всегда есть проигравшие, и как правило их гораздо больше, чем победителей. Князь проиграл. И переживает ведь он сейчас об упущенных возможностях, а не о том, что поворачивается как флюгер на ветру.

После общения с местной аристократией и знакомства с непривычными мне нравами двадцать первого века я кое-что понял. Это для меня, как жителя России непривычно менять сторону — издержки имперского мышления, когда для державы подобного уровня лавирование в конфликте просто немыслимо. Потому что Россия всегда и есть одна из сторон конфликта. А вот страны второго эшелона, такие как Австрия или Италия, не задумываясь переходили и переходят на сторону противника. Некоторые, как та же Австрия в наполеоновских войнах, или Франция в несостоявшейся здесь второй мировой, и вовсе трижды оказывались по разные стороны баррикад. Вот и Власов сейчас, по аналогии, не видел ничего зазорного в том, чтобы попробовать выйти в ноль подобным маневром. И ведь для общества здесь это также в порядке вещей, если у него получится, никто не осудит. Не сказать, что это мне нравится, но факт непреложный.

— У меня есть еще один вопрос. Важный.

— Внимательно слушаю.

— Не могу точно сформулировать, чтобы не показаться грубым. Ничего личного, но почему вы так легко сдаетесь? Ведь ситуация здесь, в Вольнице, далека от завершения и победитель откровенно не ясен.

— Я понял, о чем ты, — кивнул Власов. Сжав губы, он подумал немного, а после заговорил: — Я бы продолжил действовать до конца в прежнем ключе, если бы ты не пришел мстить. Да, мне доложили, что ты получил недвусмысленное указание сидеть ровно и сохранять спокойствие, — чуть улыбнулся князь, — и это главная причина. Если бы ты не стал предпринимать никаких действий, я бы в понедельник вернул всех во дворец и еще побарахтался. Выглядело бы эффектно, но не эффективно, надеюсь ты это понимаешь.

Вторая причина моего решения состоит в том, что после того, как вы выдержали атаку, ситуация изменилась в корне. В случае, если бы у меня все получилось, я был бы сейчас на коне в первых рядах. Мне, чтоб ты понимал, была обещана министерская должность в новой республике. Сейчас же я в роли битой карты и могу только ждать, чем закончится противостояние кланов и царя. Даже если кланы одержат победу… цель практически любой войны заключается в подписании мирного договора. А договор — это компромисс. Союзники меня в любом случае обменяют на преференции, отдав либо тебе, либо твоему персидскому другу. Зачем мне отодвигать этот позор? Так что победа вместе с Разумовскими мне сейчас гораздо менее выгодна, чем полная капитуляция. Так я могу сохранить то, что мне дорого.

— И что же это?

Повисла долгая пауза, после чего Власов выбил дробь пальцами из столешницы.

— Полагается считать, что всех своих детей мы любим одинаково. Двое моих сыновей, которых я действительно любил, погибли. Остальные… — князь головой покачал, — технически и тот юноша, в тело которого ты посадил отправленного к тебе демона, является в определенной степени моим ребенком. Из привязанностей у меня сейчас есть только внук, и для него я хочу сохранить доброе имя. Вот это мне дорого, и ради этого я сейчас с тобой разговариваю. Такой ответ тебя устроит?

— Кто отправил ко мне демона? — спросил я, но тут же пожалел об ошибке. Глупый вопрос, на что мне и указал Власов, недоуменно глянув.

— Ответ могу включить в часть нашей возможной сделки. Но сразу скажу, знаний у меня нет, только догадка.

— Мне необходимо подумать, — произнес я.

Князь только плечами пожал, сохраняя индифферентный вид.

— Машину могу взять?

— Да, в гараже выбирай любую, — кивнул князь. Открыв управленческое меню, он быстро пробежался по виртуальной клавиатуре и на полу зажглась зеленая подсветка в виде пунктирной указующей путь линии.

Я уже собрался было подняться, как князь достал из кармана ручку и визитку, увенчанную голубыми с золотом вензелями. Перевернув, на пустой стороне Власов написал ряд цифр чьего-то АйДи.

— Это очень способная и лояльная девочка из Астрахани, пишет для московского Сатирикона. Если ты примешь мое предложение, будет одним из гарантированных ценных активов, полагающихся с родом, — усмехнулся и подвинул визитку в мою сторону по столешнице. — Свяжись с ней, в информационном пространстве она все сделает как полагается.

— Если я не приму предложение?

— Если не примешь, мне уже будет безразлично что ты сделаешь с контактом. Только имей в виду, это АйДи ее маски. Она сейчас в Елисаветграде, я ей намекнул на то, что в ближайшее время может получить горячий эксклюзив.

«Вась, зайди» — мысленно позвал я демона.

Забрав со стола визитку и подхватив оружие и шлем, я направился к выходу.

— Артур, — окликнул меня Власов. — Тело лучше никому не показывать.

«Тело?» — споткнулся было я мысленно, но потом понял о ком речь.

— Тело подождет здесь. Вне зависимости от принятого решения я не буду его забирать, — после краткого раздумья произнес я.

«Вася, карауль. Если что, попробуй убить»

«Понял, господин»

Господин. Пока еще господин, потому что условия нашей с демоном сделки скоро будут выполнены. Я решу вопрос с Власовым, и с помощью фон Колера открою для демона врата в нижний мир. Надеюсь, что открою.

Следуя по зеленой линии навигации, спустился в гараж и осмотрелся. Здесь стояло больше десятка автомобилей. В первую очередь заметил памятный представительский черного цвета, на котором помню Власов приезжал разбираться после нашей первой стычки с Аверьяновым.

Пройдясь вдоль ряда самых разных машин, выбрал более неприметную — если можно назвать неприметной серую приземистую тушу с акульей мордой. Завелась с кнопки, коробка автомат. Навигатор с функцией автопилота был подключен к сети резиденции — потому что, когда я назвал адрес, машина тронулась и проехала в предупредительно распахнувшиеся ворота гаража, а после и внешней ограды.

Оказавшись в имении Юсуповых-Штейнберг, двинулся в кабинет, на ходу вызвав к себе Фридмана. Юрист прибежал практически сразу. Он ждал моего появления, но ждал в крыле с кабинетом Петра Алексеевича. Выглядел Фридман взволнованно, и — что нехарактерно для него, растрепано. Он попытался мне что-то сказать, но я только отмахнулся, погруженный в свои мысли, проходя в высокие двери. Сейчас за стол сяду, успеет еще сказать, спешной паники нет…

За стол не сел. Потому что на высоком кресле княгини расположилась Анастасия. Увидев ее, я невольно сбился с шага, и словно наткнулся на невидимую стену — пробив которую, остановился.

Княжна выглядела получше, чем во время моего визита в больницу. Но все равно, краше в гроб кладут — это про нее. Бледная, осунувшаяся, с обычным человеческим взглядом без ультрамаринового отблеска стихийной силы. Должна же ведь еще в больнице быть, на реабилитации. Но ежу понятно — кому должна, всем простила, а удерживать ее в больничной койке дураков в лечебнице не оказалось. Сказала домой едет, и поехала.

Понятно теперь, что мне хотел сказать необычно растрепанный Фридман — он всегда так выглядит, когда вынужден принимать пограничные самостоятельные решения. И наверняка он уже рассказал княжне о всех деталях предстоящей акции, когда она спросила. Из-за этого и волнуется, к гадалке не ходи — от волнения сбился я мысленно на риторику Гены Бобкова.

Отодвинув пока в сторону масштабные проблемы, я сейчас лихорадочно размышлял, что делать. Казалось бы, мелочь, где садиться, но устроиться на гостевое место сбоку стола я сейчас не мог. Если начну говорить о делах, получится словно докладываю Анастасии. А мне это категорически претило. Значит надо сейчас перекинуться с ней парой фраз, забрать Фридмана и…

Анастасия оборвала мои мысли действиями. Скривившись от усилия, она попыталась подняться и протянула мне руку. Шагнув вперед, я помог ей встать, а дальше княжна пошла сама. Сделав несколько шагов, она прошла в угол к журнальному столику и опустилась в одно из мягких кресел. Однако. На меня Анастасия не смотрела, но щеки ее загорелись ярким румянцем, отчетливо видном на пергаментно бледном лице. Да, представляю, что ей сейчас стоило заставить себя освободить мне место главы рода.

Заняв кресло княгини, я показал Фридману присаживаться на гостевое место и начал рассказывать о предложении Власова. Моисей Яковлевич, едва услышав первые фразы и вникнув в смысл слов, насторожился как почуявший кровь хищник. Наползшая на его лицо чуть погодя улыбка и вовсе вызвала у меня ассоциацию с дружелюбным оскалом белой акулы. После того как я обрисовал перспективы противостояния рода и клана, Фридман не выдержал и поднявшись, принялся мерить шагами кабинет. Выглядел он сейчас точь-в-точь как боец в октагоне, готовый буквально порвать соперника. В глазах Фридмана загорелся огонь войны, а кулаки непроизвольно сжимались и разжимались.

— Мы их погвем, Агтуг Сег-геевич, мы их пгосто погвем, — стоило мне замолчать, только и произнес Фридман, в голове которого явно уже били боевые барабаны.

С этим все ясно. Еще пару недель назад обычный заштатный юрист регионального представительства адвокатского бюро «Лазерсен и Лазерсен», а сегодня человек, который с моей подачи устроит бенефис в процессе раздела имущества. В процессе, за которым точно будет наблюдать половина Европы. Как минимум.

— Stacy, what do you think? — обернулся я к Анастасии, спрашивая ее мнение.

Я все еще не мог определиться, как к ней обращаться. Анастасия слишком громоздко, а Настя… Настей, по моему пониманию, можно называть только хороших девушек, которой княжна точно не была. Поэтому остановился на «Стейси». Тем более что знаю, как она негативно относится к употреблению мной английской речи.

— Думаю, что надо соглашаться, — после долгого раздумья негромко произнесла Анастасия.

Больше совета спрашивать мне было не у кого. Да и я сам если честно склонялся к тому, что надо брать. А это значит, что надо ехать в Петербург. Потому что подобное событие нерядовое даже в масштабах Конфедерации и привлечет много ненужного внимания. Сохранять в таких условиях инициацию в тайне не лучшее решение, так что нужно как можно скорее зарегистрироваться и сдать на хранение филактерий.

— Моисей Яковлевич.

— Да, Агтуг Сег-геевич, — моментально вскинулся боевой юрист.

— Ответ от Безбородко есть?

— Пока нет, Агтуг Сег-геевич.

— Я сейчас свяжусь с Власовым, передам свое согласие. Начинать лучше в понедельник, мне необходим день форы. Я сегодня, сейчас же, поеду в Петербург, возьму с собой только Иру. Сразу после того, как уеду, вы ступайте к штабс-капитану Измайлову и попросите его сопровождать вас в поместье Власова. Пока контракт не подписан, в счет будущих концертов. Пусть присутствует, во избежание всякого. Если будет сложности, сообщите ее светлости, — я кивнул на Анастасию, — думаю в ее приказе-просьбе капитан не откажет. С собой возьмите Василия, пусть демон выйдет из Аверьянова и вернется пока на привычное место. Аверьянова с собой не забирайте, тело остается там.

— Зачем тебе в Петербург? — негромко спросила княжна.

— Сдать филактерий и зарегистрировать инициацию источника.

— Ехать в столицу в тот момент, когда Валера в твоей маске находится в Архангельске не очень удачная идея.

— Есть другие варианты?

О том, что таким образом случается не очень приятный для репутации казус, я знал. Использование масок — не личностей, а именно видоизменяющих внешний вид масок, откровенно дурной тон. Особенно если делать это столь вызывающе, как получится в результате моей поездки. Но времени мне категорически не хватает, а репутация… там и так все хорошо, поэтому я не переживал особо. Не только за себя, но и за Валеру — в его случае вообще классически все: что мертво, умереть не может. Ему подобное даже в плюс пойдет.

— Мне лучше поехать с тобой. Билеты возьмем на мое имя, ты поедешь как сопровождающий, — огорошила меня вдруг княжна. — Сообщим Валере, он также утром прибудет в Петербург, и там оба снимите маски, без ненужного скандала.

— Неплохая идея, — кивнул я задумчиво.

Ведь действительно вариант — сейчас я превращаюсь в Валеру, еду вместе с княжной в Петербург, там встречаюсь с принцем и все становятся сами собой. Впрочем, по эмоциям княжны я хорошо чувствовал, что она не договаривает. Явно, что интересы моей и Валеры репутации для нее отнюдь не на первом месте. Но тут не нужно быть ментатом, чтобы догадаться о первопричине — Анастасия хочет попробовать увидеться с матерью. И кстати, то что она мне уступила место княгини, может быть связано именно с этим. Я все же напрямую общаюсь с графом Безбородко и, если Анастасия попросит, отказать княжне теперь будет непросто. Пусть отблеск ледяного пламени из глаз истощенной княжны на время исчез, холодный расчет по-прежнему с ней.

— Да, это хороший вариант. Действуем, — вновь кивнул я после некоторой паузы.

Пора и столицу посмотреть. Теперь главное без эксцессов, чтобы именно я на Петербург посмотрел, а не Петербург на меня.