Моральной способностью я называю способность человеческого духа различать добро и зло, или, другими словами, добродетель и порок, и делать выбор между ними. Это врожденный принцип, и, хотя его можно усовершенствовать путем опыта и размышления, он не вытекает ни из того, ни из другого. Из всех нынешних и древних авторов св. Павел и Цицерон дали нам наиболее полное исследование этого принципа. «Когда язычники (пишет св. Павел), не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон; они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую».

Цицерон пишет следующее: «Est igitur haec, judices, non scripta, sed nata lex, quam non didicimus, accepimus, legimus, verum ex natura ipsa arripuimus, hausimus, expressimus, ad quam non docti, sed facti, non instituti, sed imbuti sumus». Эту способность часто путают с совестью, которая есть отличная от нее и независимая духовная способность. Это явствует из приведенного места сочинения св. Павла, в котором говорится, что совесть есть свидетель, обвиняющий или оправдывающий нас при нарушении закона, написанного в наших сердцах. Схоласты называют моральную способность regula regulans, а совесть — их regula regulata. Или, проще говоря, моральная способность осуществляет обязанность законодателя, тогда как дело совести — выполнять долг судьи. Моральная способность есть для совести то же, что вкус для оценки, а ощущение для восприятия. Она проявляет свою деятельность быстро и подобно чувствительному растению действует без размышления, в то время как совесть следует за ней неторопливыми шагами, определяя все свои действия безошибочным мерилом добра и зла. Моральная способность совершенствуется на действиях других людей. Даже в книгах она хвалит добродетели Траяна и порицает пороки Мария, тогда как совесть ограничивает свои действия лишь своими собственными поступками. Обе эти способности духа обычно точно соотносятся друг с другом, но иногда они существуют в одном человеке в разной степени. Поэтому мы часто встречаем совесть в ее полной силе при ослабленной или же полностью отсутствующей моральной способности.

Метафизики давно уже спорят между собой о том, где же находится совесть — в воле или в рассудке. Этот спор можно разрешить, лишь признав, что воля — местопребывание моральной способности, рассудок — местопребывание совести. Таинственная природа единения обоих этих нравственных начал с волей и рассудком — это уже тема, не относящаяся к предмету настоящего исследования.

Поскольку я считаю, что добродетель и порок состоят в действиях, а не в рассуждениях, и поскольку источник этих действий не совесть, а воля, я ограничу свое исследование главным образом влиянием физических причин на моральную способность духа, связанную с волением, хотя, как я докажу это ниже, многие из этих причин действуют также на совесть. Состояние моральной способности проявляется в поступках, влияющих на благосостояние общества. Состояние совести незаметно и потому находится за пределами нашего исследования.

Моральная способность называлась различными авторами по-разному: моральным чувством — д-ром Хатчисоном, симпатией — д-ром Адамом Смитом, моральным инстинктом — Руссо, светом, освещающим каждого человека, входящего в мир, — св. Иоанном. Я заимствовал выражение «моральная способность» у д-ра Битти, поскольку оно, по моему разумению, передает наиболее отчетливо идею способности духа выбирать между добром и злом.

В наших медицинских книгах содержатся многочисленные данные о влиянии физических причин на память, на воображение и на способность суждения. В некоторых случаях мы замечаем их влияние лишь на одну из этих способностей, в других случаях — на две, а во многих случаях — на всех их. Расстройство этих способностей получило различные наименования в зависимости от количества или природы нарушенных способностей. Потерю памяти называют амнезией, неправильное суждение об одном предмете — меланхолией, ошибочное суждение о всех предметах — манией; недостаток всех трех упомянутых духовных способностей получил название слабоумия. Люди, пораженные расстройством или отсутствием этих способностей духа, правильно рассматриваются как объекты медицинского исследования, причем известны многочисленные случаи, свидетельствующие о том, что их болезни поддавались воздействию искусства исцеления.

Для того чтобы пояснить наглядными примерами влияние физических причин на моральную способность, необходимо прежде всего показать их воздействие на память, на воображение и на способность суждения. В то же время следует указать на аналогию между их воздействием на умственные способности и на моральную способность.

1. Мы замечаем связь между умственными способностями и степенью плотности и твердости мозга в младенческом и детском возрасте. Такая же связь была установлена между силой и развитием моральной способности у детей.

2. Мы замечаем связь между размером мозга и определенными чертами лица, как, например, выпуклые глаза и орлиный нос, с одной стороны, и необычайными умственными способностями — с другой. Мы наблюдаем подобную связь между внешним обликом и телосложением, с одной стороны, и определенными моральными качествами — с другой. Именно поэтому мы зачастую приписываем добродушие и доброжелательность дородным, а раздражительность — сангвиникам. Цезарь чувствовал себя в безопасности, пользуясь дружбой таких полнокровных людей, какими были Антоний и Долабелла, но с подозрением относился к уверениям худощавого Кассия.

3. Мы замечаем в некоторых семьях наследственный характер умственных способностей определенной силы. То же самое мы часто замечаем и в отношении моральных качеств. Именно поэтому мы нередко видим, что определенные добродетели и пороки свойственны семьям при любой степени родства и на протяжении многих поколений, так же как особенности голоса, телосложения или облика.

4. Мы наблюдаем случаи полного отсутствия памяти, воображения и способности суждения либо вследствие врожденного изъяна в мозговом веществе, либо под влиянием физических причин. Иногда встречается такой же противоестественный изъян в моральной способности, вызванный, вероятно, теми же причинами. Пресловутый Сервен, характер которого подробно описан герцогом Сюлли в его мемуарах, может, по-видимому, служить примером полного отсутствия моральной способности, в то время как пробел, вызванный этим недостатком, по всей видимости, восполнен большим, чем обычно, развитием всех остальных способностей его ума. Я позволю себе привести здесь эту удивительную историю пороков и познаний: «Пусть читатель представит себе человека со столь живым умом и с такой сообразительностью, что он редко не знал того, что может быть предметом знания; человека со столь широкой и глубокой восприимчивостью, что он сразу же овладевал всем, за что бы он ни брался; человека с такой изумительной памятью, что он никогда не забывал того, чему однажды научился. Он знал все части философии и все математические науки, особенно фортификацию и черчение. Он располагал столь обширными знаниями даже в теологии, что был превосходным проповедником, когда он расположен был упражнять этот свой талант, и умело выступал на диспутах за и против реформатской религии. Он не только понимал греческий, еврейский и все остальные языки, которые мы называем учеными, но и всевозможные жаргоны и новые диалекты. Он объяснялся на них с таким произношением и столь естественно, он столь блестяще подражал жестикуляции и манерам жителей разных стран Европы и определенных провинций Франции, что его можно было принять за уроженца любой из них; он использовал эту способность для введения в заблуждение многих лиц, что ему превосходно удавалось. Кроме того, он был изумительным актером и величайшим шутником, которого когда-либо, возможно, знал мир. У него был поэтический дар, и он написал много стихов. Он играл почти на всех инструментах, был великим знатоком музыки и пел любые песни весьма приятным голосом и очень правильно. Он мог также отслужить в церкви обедню, так как был способен делать и знать все, что угодно. Его тело превосходно гармонировало с его умом. Он был очень легким, подвижным, проворным и прекрасно выполнял любые упражнения. Он хорошо ездил верхом и изумительно танцевал, боролся и прыгал. Не было ни одной забавной игры, которой бы он не знал, он был искусен почти во всех ремеслах. Однако посмотрим теперь обратную сторону медали. Оказалось, что он был вероломен, жесток, труслив, обманщик, лжец, плут, пьяница, обжора, шулер в игре, что он погряз во всякого рода пороках, что он был богохульник и безбожник. Одним словом, он был средоточием всех пороков, противных природе, чести, религии и обществу, истинность чего он подтвердил сам последней минутой своей жизни: он умер в расцвете сил в публичном доме совершенно опустившимся развратником и испустил дух со стаканом вина в руке, проклиная и отрицая бога».

Описанное состояние человеческого духа сходно с тем, о котором упоминал наш спаситель, намекая на своего ученика, собиравшегося предать его, когда он назвал его дьяволом. Очевидно, сущность порочности в дьявольских умах состоит в полном отсутствии у них моральной способности. Воля у них потеряла, по-видимому, способность делать выбор и пользоваться моральными благами. Правда, мы знаем, что они начинали дрожать от страха при мысли о боге и о предстоящем им наказании, спрашивая, не подвергнутся ли они мучениям раньше времени; но это уже объясняется влиянием совести; это еще один довод в пользу способности суждения, отличной от моральной способности. Кажется, что всевышний предохранил моральную способность в человеке от пагубных последствий его грехопадения, дабы вернуть его в рай, и в то же время он наделил совестью и людей, и падшие души — своего рода привилегией в своем моральном царстве, дабы показать свое свойство во всех мыслящих существах и их первоначальное сходство с ним. Возможно, что сущность морального падения человека заключается в полном, хотя и временном, прекращении действия совести. Лица, находящиеся в подобном состоянии, весьма выразительно называются в священном писании людьми, «дошедшими до бесчувствия» [Ефес., гл. 4, ст. 19], «сожженными в совести своей» [1 Тим., гл. 4, ст. 2], а также «дважды умершими» [Иуд., гл. 1, ст. 12], поскольку то же оцепенение или моральная бесчувственность охватили у них и моральную способность, и совесть.

5. Нам известны случаи существования лишь одной из упомянутых трех духовных способностей при отсутствии двух остальных. Мы наблюдаем нечто подобное в отношении моральной способности. Я знал человека. не обнаруживавшего никаких признаков разума, но обладавшего в столь высокой степени моральным чувством или способностью, что он всю свою жизнь посвятил благотворительности. Он не только был совершенно безобиден (это не всегда признак глупцов), но и приветлив со всеми и доброжелателен. Представление о времени он получал только по периодически повторяемым богослужениям, в которых принимал участие с большим, по-видимому, удовольствием. Несколько часов в день он проводил в молитве и до того старался быть при этом один, что однажды его нашли в самом неподходящем для этой цели месте, а именно в печи.

6. Не замечаем ли мы, что на память, воображение и способность суждения влияют болезни, в частности безумие? Где тот врач, который не наблюдал влияния этих же причин на моральную способность! Как часто мы видим резкое изменение расположения духа человека из-за приступа боли! И как часто мы слышим, что самые мягкие в обращении люди разражаются в жару или в бреду речами, противными приличию и хорошим манерам! Я слышал вполне достоверный рассказ об одном духовном лице, известном своими образцовыми моральными качествами, который в последние минуты овладевшей им лихорадки, лишившей его разума и жизни, произносил богохульства. Однажды я лечил молодую женщину от нервной лихорадки; после ее выздоровления обнаружилось, что она полностью потеряла свойственное ей прежде чувство правдивости. Ее память (в нарушении которой, быть может, кроется причина этого порока) осталась во всех отношениях столь же безупречной, что и до этой болезни. Примеры аморального поведения у маньяков, ранее отличавшихся совершенно противоположными свойствами, столь многочисленны и общеизвестны, что нет необходимости перечислять какие-то особые случаи для доказательства истинности положения, обсуждаемого нами в этом параграфе.

7. Не наблюдаем ли мы случаи усиления трех указанных духовных способностей после болезни? Больные, пребывающие в лихорадочном бреду, часто проявляют совершенно необычный полет фантазии, а безумцы нередко поражают нас своей памятью. Такое же усиление мы наблюдаем иногда и в деятельности моральной способности. Я не раз слышал самые возвышенные речи на тему о морали в больничных палатах, а кто из нас не знает примеров того, как больные тяжелыми болезнями проявляли высокую степень доброжелательства и честности, отнюдь не свойственную им в их повседневной жизни?

8. Мы наблюдаем иногда частичное умопомешательство или ошибочное восприятие в отношении одного предмета, в то время как в отношении всех других суждение остается здравым и верным. В ряде случаев мы обнаруживаем подобный недостаток и в моральной способности. Есть люди, в высшей степени нравственные в отношении определенных обязанностей, но тем не менее постоянно находящиеся под влиянием одного какого-то порока. Так, я знал женщину, которая образцово выполняла все требования морального закона за исключением одного: она не могла удержаться от воровства. Этот ее порок был особенно примечателен тем, что она жила в хороших условиях и отнюдь не предавалась каким-либо излишествам. Однако ее склонность к этому пороку была столь велика, что когда она не могла украсть ничего ценного, то зачастую, сидя за столом у своих друзей, она тайно набивала свои карманы хлебом. А что на ее способность суждения этот недостаток ее моральной способности не влиял, доказывает то, что, когда обнаруживалось ее воровство, она признавалась в содеянном и сокрушалась об этом.

9. Мы наблюдаем много случаев, когда на воображение действует предчувствие опасности, которой не существует. Точно так же мы замечаем, что моральная способность становится восприимчивой к пороку, что отнюдь не соответствует степени ее испорченности. Как часто мы встречаем людей, действующих под влиянием этой болезненной восприимчивости своей моральной способности и отказывающихся давать прямой ответ на простой вопрос, скажем, о погоде или времени, боясь, как бы не нарушить спокойствие своего духа неправильным ответом.

10. Влияют ли сновидения на память, воображение и способность суждения? Сновидения всего лишь бессвязные мысли, вызываемые прерывистым или неглубоким сном. По-разному приостанавливаются способности и деятельность духа в этом состоянии [человеческого] организма. В некоторых случаях сновидения нарушают лишь воображение, в других они влияют на память, в третьих действуют на способность суждения. Однако имеются и такие случаи, когда изменения в состоянии мозга, вызванные сном, действуют также на моральную способность; так, мы иногда говорим и делаем во сне такое, от чего мы просыпаемся с содроганием. Такие мнимые отклонения от добродетели часто встречаются в сновидениях, когда память и способность суждения вряд ли ослаблены. Поэтому их нельзя объяснить отсутствием проявления обеих этих духовных способностей.

11. Мы читаем в рассказах путешественников о людях, которые по своим умственным способностям и развлечениям ненамного выше животных. Нам известно также о подобном вырождении людей в отношении моральной способности и чувства. Здесь необходимо отметить, что низкая степень морального сознания, обнаруженная у некоторых африканских и российских племен, так же мало опровергает наше предположение о повсеместном и безусловном существовании моральной способности в человеческом духе, как низкий уровень их интеллекта доказывает, что разум не прирожден человеку. Их понятия добра и зла точно соответствуют их умственным способностям. Однако я пойду дальше и признаю вместе с г-ном Локком, что некоторые первобытные народы полностью лишены моральной способности, но отсюда вовсе не следует, что таково было первоначальное состояние их умов. Потребность в определенной пище одинакова у всего человечества. Где тот народ и тот индивид, для которых при нормальном состоянии здоровья хлеб не был бы приятной пищей? Но если мы найдем дикарей или отдельных лиц, чьи желудки настолько расстроены невоздержанностью, что отказываются усваивать этот простейший и полезный продукт питания, то разве мы будем утверждать, что таков был первоначальный характер их вкусов? Отнюдь нет. С таким же основанием мы могли бы утверждать, что, поскольку дикари портят свою красоту, раскрашивая и надрезая свои лица, принципы вкуса чужды природе человеческого разума. С добродетелью дело обстоит так же, как с огнем. Она существует в душе подобно огню, содержащемуся в некоторых телах скрыто или в состоянии покоя. Так же как внешнее воздействие делает огонь ощутимым, так и воспитание делает добродетель видимой. Было бы столь же нелепо заявлять, что так как маслины начинают нравиться многим людям, когда привыкают к ним, то у нас нет естественных потребностей ни в какой другой пище, как и нелепо утверждать, что какая-то часть человеческого рода существует без всяких моральных принципов, на том основании, что у некоторых людей не было повода проявлять эти принципы или же они оказались извращенными вследствие [дурного] примера. Имеются совершенно искусственные потребности. Имеются столь извращенные вкусы, что красоту находят в уродстве. Имеются бездеятельные и противоестественные страсти. Так почему же при некоторых неблагоприятных обстоятельствах моральная способность не может оказаться в состоянии спячки или быть подвержена заблуждениям?

Единственным оправданием того, что я осмелился не согласиться со справедливо прославленным оракулом, впервые раскрывшим перед нами карту духовного мира, может служить то обстоятельство, что орлиный взор гения зачастую простирается гораздо дальше фактов, замечаемых при помощи слабых органов восприятия человека, не обладающего иным даром, кроме наблюдательности.

Не удивительно, что г-н Локк спутал этот моральный принцип с разумом, а лорд Шефтсбери — со вкусом, поскольку все эти три способности имеют один и тот же предмет своего одобрения, несмотря на то, что они существуют в уме независимо одна от другой. Положительное влияние, оказываемое на нравственность успехами науки и вкуса, может быть объяснено только полным согласием, существующим в природе между требованиями разума, вкуса и моральной способности. Почему за последние годы дух гуманизма достиг при европейских дворах столь быстрых успехов? Да потому, что королей и их министров научили рассуждать на философские темы. Почему в Лондоне и Париже непристойность и богохульство изгнаны с театральных подмостков? Да потому, что безнравственность — оскорбление высокоразвитого вкуса у народов Франции и Англии.

Любителям добродетели должно доставить большое удовольствие видеть всю глубину и широту этого морального принципа в человеческом духе. К благу для человеческой расы, требования долга и дорога к счастью не предоставлены медленным действиям или сомнительным заключениям разума либо необоснованным решениям вкуса. Вот почему мы нередко находим большую моральную способность у лиц, чей разум и вкус слабы или малоразвиты. Следует также отметить, что пересмотр решений лучше всего подходит для суждения, а в вопросах морали всегда предпочтительно руководствоваться сразу же принятым решением. В таких случаях пересмотр решений — это уже результат переговоров между долгом и извращенными наклонностями. Вот почему Руссо справедливо заметил, что «хорошо упорядоченный нравственный инстинкт — самый надежный проводник к счастью».

Любителям добродетели должно доставить неменьшее удовольствие то, что наше нравственное поведение и счастье не подчинены решениям какой-то одной законодательной власти. Совесть подобно мудрому в преданному законодательному совету осуществляет контроль над моральной способностью и таким образом предотвращает роковые последствия безнравственных поступков.

Я предвижу возражение учению о влиянии физических причин на моральную способность, поскольку полагают, что оно поддерживает мнение о материальности души. Однако я не вижу, почему это учение должно побудить нас решить вопрос о природе души в большей степени, чем факты, доказывающие влияние физических причин на память, воображение или способность суждения. В то же время мне хотелось бы в связи с этим отметить, что все авторы, признававшие бессмертие души, причинили большой вред этой истине, непременно связывая ее с нематериальностью. Бессмертие души зависит от воли бога, а не от предполагаемых свойств духа. Материя по самой своей природе столь же бессмертна, как и дух. С помощью тепла и смесей ей можно придать различные формы; однако для ее уничтожения требуется та же рука всевышнего, которая создала ее. Я не знаю иных доводов, доказывающих бессмертие души, кроме почерпнутых из христианского откровения. Утверждать, что душа бессмертна ввиду ее безграничной способности к знаниям и счастью или ее страха перед уничтожением, было бы не более разумно, чем заявлять, что океан бессмертен ввиду его безграничной возможности вмещать любую массу воды или что мы должны вечно жить в этом мире, поскольку мы боимся смерти.

В начале своего рассуждения я уже говорил о том, что лица, у которых память, воображение или способность суждения действуют неправильно, справедливо становятся объектом внимания медицины и что известны многочисленные случаи, доказывающие, что болезни, связанные с расстройством этих способностей, поддаются лечению.

Быть может, лишь потому, что не удалось проследить связь между болезнями моральной способности и физическими причинами, авторы-медики до сих пор пренебрегали ими в своих системах нозологии и было предпринято до сих пор столь мало попыток ослабить эти болезни или устранить их, используя для этого физические, а также духовные и моральные средства.

Я не собираюсь добиваться поддержки моих взглядов, проводя аналогию с влиянием физических причин на нрав и поведение диких животных. Я полагаю, что доводы, которые можно было бы почерпнуть в этой области, окажутся излишними в свете тех фактов, которые я сообщу в доказательство воздействия этих причин на нравственность человека.

Я знаю, что, начав разговор по этому вопросу, я вступаю на непроторенную дорогу. Я чувствую себя подобно Энею, когда он собирался переступить врата Аверна, однако без предсказательницы, которая могла бы рассказать мне о тайнах, ожидающих меня впереди. Я предвижу, что люди, воспитанные в духе механического восприятия общераспространенных или общепризнанных взглядов, возмутятся учением, которое я намерен изложить, в то время как люди умные и одаренные выслушают мои положения без предвзятости и, если даже не согласятся с ними, оценят смелость исследования, побудившую меня начать обсуждать их.

Я начну с попытки восполнить недостатки работ по нозологии, определяя неполное или ослабленное действие моральной способности как микрономию. Полное отсутствие этой способности я назову аномией. Под законом, действующим в этих новых видах безумия, я понимаю закон природы, написанный в человеческом сердце и ранее приведенный мною из писаний св. Павла.

Анализируя влияние физических причин на моральную способность, мы могли бы расширить наши представления об этом предмете, сведя добродетели и пороки к определенным видам и указав на последствия определенных видов добродетели и порока; однако это вывело бы нас слишком далеко за пределы настоящего исследования. Я приведу здесь лишь несколько случаев и не сомневаюсь в том, что сообразительность моих слушателей дополнит то, о чем я не говорю.

Несущественно, как именно воздействуют перечисляемые ниже физические причины на моральную способность — через посредство чувств, страстей, памяти или воображения. Их слияние одинаково бесспорно, действуют ли они как отдаленные причины, или как предрасположения, или как случайные причины.

1. Прежде всего следует обратить внимание на влияние климата на моральную способность. Не только у отдельных лиц, но и у целых народов моральные качества, так же как и интеллектуальные, в значительной мере зависят от интенсивности солнечных лучей, падающих на их территорию. Вспыльчивость, легкомыслие, робость и леность в сочетании со случайными порывами благожелательности суть моральные свойства жителей стран с теплым климатом, тогда как эгоизм в сочетании с искренностью и честностью составляет моральное качество населения стран с холодным климатом. Условия погоды и времена года также имеют явное влияние на моральное чувство. Так, считают, что ноябрь месяц в Великобритании, изобилующий туманами и дождями, способствует совершению наихудших видов убийств, в то время как летнее солнце в средних широтах содействует проявлению мягкости и благожелательности.

2. Влияние режима питания на моральную способность более бесспорно, хотя и менее исследовано, нежели воздействие климата. Нам говорят, что «обильная пища» была одной из причин, предрасполагавших к порокам жителей равнинных местностей. Посты, столь частые у евреев, вводились, чтобы ослабить побуждения к порокам, так как гордыня, жестокость и чувственность столь же естественные следствия роскоши, как и апоплексия и паралич. Вместе с тем не только количество, но и качество пищи оказывает влияние на нравственность; так, мы находим, что упомянутые нами выше моральные болезни чаще всего возникают вследствие потребления животных продуктов. Пророк Исайя, по-видимому, сознавал это, когда он приписывал столь высокое целебное действие умеренной и растительной пище. «Он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе», — говорит он [Ис., гл. 7, ст. 15]. Мы располагаем многочисленными фактами, доказывающими большое влияние растительной пищи на страсти. Д-р Арбутонт утверждает, что он излечил нескольких больных от чрезмерной раздражительности, установив для них простой и умеренный режим [питания].

3. Не менее заметно влияние некоторых напитков на моральную способность, чем на умственные способности. Хмельные напитки хорошего качества, если пить их в умеренном количестве, благоприятствуют таким добродетелям, как искренность, благожелательность и щедрость. Однако чрезмерное их количество или плохое их качество даже при умеренном потреблении почти всегда приводит к тому, что всякая скрытая искра порока разгорается. Это настолько известный факт, что, когда в Португалии кто-нибудь после выпивки начинает проявлять злонравие или сварливость, о нем говорят: «Он выпил плохого вина». В то время как редкие случаи опьянения вызывают у многих раздражительность, опьянение пропойцы (обычно вызываемое потреблением чистого спирта) неизбежно уничтожает в его душе правдивость и честность. Именно по этой причине, вероятно, испанцы в прежние времена никогда не допускали для свидетельских показаний в суде людей, ранее осужденных за пьянство. Вода повсеместно служит успокаивающим средством для бурных страстей: она не только способствует общему спокойствию духа, но и гасит гнев. Мне известны вполне достоверные случаи, когда струёй холодной воды удавалось тотчас же утишить подобную сильную страсть после того, как доводы разума оказывались безуспешными.

4. Сильный голод оказывает наиболее вредное влияние на моральное чувство. Несущественно, действует ли он размягчающе на твердые вещества или окисляюще на жидкие вещества или же на те и другие одновременно. Индейцы в нашей стране возбуждают в себе жажду жестоких войн, привычных им, подстегивая себя голодом. Поэтому они, как утверждают, всегда возвращаются из своих военных походов исхудавшими и истощенными. При цивилизованном образе жизни мы зачастую сохраняем в себе ощущение голода, с тем чтобы с его помощью освободиться от тисков морального чувства. Может быть, поэтому бедность, наиболее частая причина голода, предрасполагает к воровству. Голод как раз и сродни этому пороку. Именно голод способен «пробить каменную стену». Это ощущение настолько преобладает над разумом и моральным чувством, что кардинал де-Ретц внушает политикам никогда не вносить предложения в законодательном собрании, какими бы мудрыми они ни были, непосредственно перед обедом. Редко следует остерегаться того расположения духа, которого не нарушает длительное воздержание от пищи. Один из достойнейших людей, которого я когда-либо встречал, считавший завтрак своей главной едой, был всегда раздражителен и неприветлив к своим друзьям и членам семьи с момента своего пробуждения по утрам до самого завтрака. Однако после завтрака лицо его излучало веселье и он становился предметом восхищения всех окружающих.

5. Выше, разъясняя аналогию между влиянием болезней на интеллект и на моральную способность, я указывал, что последняя часто нарушалась лихорадкой и умопомешательством. К этому утверждению я хочу здесь добавить, что не только умопомешательство, но и истерия и ипохондрия, а также идиопатические или симптоматические состояния организма, сопровождающиеся чрезвычайной раздражительностью, чувствительностью, оцепенением, остолбенением или возбудимостью нервной системы, предрасполагают к порокам физическим и духовным. Бесполезно обличать эти пороки, читая лекции о нравственности. Эти пороки может излечить лишь медицина, в частности физические упражнения, холодные ванны, а также холодный или теплый воздух. Молодая женщина, о которой я упоминал выше, переставшая говорить правду в результате нервной лихорадки, вновь обрела свою добродетель, как только ее нервная система вошла в норму от холодной погоды, к счастью наступившей вскоре после возникновения у нее лихорадки.

6. Леность — источник всех пороков. Она упоминается в Ветхом завете как одна из причин, предрасполагавших к порокам жителей равнинных местностей. Всякий труд способствует проявлению добродетели. Сельская жизнь протекает счастливо главным образом потому, что тяжелые работы благоприятствуют добродетели и не располагают к порокам. Мне рассказывали, что плантаторы в южных штатах отправляют в поле на тяжелые работы домашних рабов, испорченных леностью, с целью их исправления. Исправительные и работные дома во всех цивилизованных странах показывают, что труд служит не только весьма суровым, но и наиболее благим из всех мер наказания, поскольку он одно из наиболее действенных средств исправления. Г-н Говард в своей книге «История тюрем» сообщает нам о том, что в Голландии широко распространена поговорка: «Заставьте людей работать, и они станут честными». Он упоминает также о том, что на ткацкой фабрике в Грёнингене эта же мысль выражена следующим девизом: «Vitiorum semina — otium — labore exhauriendum».

Еще более примечательно влияние постоянного труда в молодые годы — он содействует созданию добродетельных привычек. Покойный Антони Бенезет из нашего города, чья благожелательность стояла на страже добродетели я счастья нашей страны, взял себе за правило отдавать в учение детей из бедных семей не в богатые дома, а таким хозяевам, которые трудились сами и заставляли этих детей работать в их присутствии. Если даже добродетельные привычки, приобретенные подобной выучкой и трудом, чисто механические, то их воздействие на счастье общества все же будет таким же, как если бы они проистекали из принципа. Кроме того, ум, предохраненный таким образом от пороков, оказывается в дальнейшем более восприимчивым к моральному и интеллектуальному совершенствованию.

7. Влияние неумеренного сна тесно связано с воздействием лености на моральную способность; мы видим поэтому, что умеренная и даже ограниченная продолжительность сна во всех странах мира благоприятна не только для состояния здоровья и длительности жизни, но и во многих случаях для нравственности. Опыт монахов, которые часто спят на полу и обычно встают чуть свет ради умерщвления в себе плотских желаний, без сомнения, основан на мудрости и зачастую приводит к весьма благотворным моральным последствиям.

8. Действие физической боли на моральное состояние не менее примечательно, чем ее влияние на интеллектуальные силы. Покойный д-р Грегори из Эдинбургского университета часто рассказывал своим ученикам, что во время приступов подагры восприятие у него обострялось. Предсмертные муки нередко сопровождаются представлениями и рассуждениями о весьма обычных предметах, свидетельствующими о необычном подъеме интеллектуальных сил. Такое же возбуждающее и направляющее действие физическая боль оказывает и на моральную способность. Мы видим, что в Ветхом завете физические страдания рассматриваются как одно из средств искоренения порока и содействия добродетели. Г-н Говард сообщает нам, что в одной из тюрем, которую он посетил, успешно применяли их как средство исправления [преступников]. Если боль есть физическое средство искоренения порока, то я предлагаю родителям и законодателям рассмотреть вопрос о том, не является ли умеренное телесное наказание, налагаемое на длительное время, более целительным по своим результатам, чем суровое телесное наказание, применяемое в короткий промежуток времени.

9. Очень многое можно сказать в пользу чистоты как физического средства содействия добродетели. Военные называли писания Моисея лучшей «приказной книгой» в мире. Повсюду в его писаниях соблюдение чистоты внушается с такой настойчивостью, как если бы это было частью морали вместо закона левитов. Общеизвестно, что главная цель всех заповедей и обрядов иудейской религии заключалась в предотвращении порока и содействии добродетели. Все авторы, писавшие о проказе, обращают внимание на ее связь с определенным пороком. Считается, что причинами, предрасполагающими к этой болезни, служат грубая мясная пища, в частности свинина, и грязное тело; этим, по-видимому, объясняется, почему иудейский закон запрещает употреблять в пищу свинину и столь часто твердит о необходимости омовений тела и конечностей. Очень уместно здесь следующее замечание г-на Джона Прингла в его докладе о путешествии капитана Кука, прочитанном в Королевском обществе в Лондоне. «Чистота,— говорил он,— полезна для здоровья, но разве не ясно, что она способствует также надлежащему порядку и другим добродетелям? Те, кто (из состава команды корабля) больше следил за своей чистотой, были более трезвыми, более аккуратными и более внимательными к своим обязанностям». Польза, которую родителям и учителям следует извлечь из подобных фактов, слишком очевидна, чтобы останавливаться на этом.

10. Меня, надеюсь, извинят за то, что я отношу одиночество к физическим причинам, влияющим на моральную способность, если я добавлю, что буду говорить лишь о его действии на лица, не поддающиеся исправлению духовными или моральными средствами. Г-н Говард сообщает нам, что, по утверждениям капеллана Льежской тюрьмы в Германии, «наиболее упорные и буйные умы становились сговорчивыми и покорными после одиночного заключения в течение четырех-пяти дней». Для лиц, предрасположенных к пороку, веселое, а еще в большей степени нечестивое общество и беседы становятся причиной возбуждения и подобно искре, высеченной огнивом из кремня, воспламеняет порок, делая его более деятельным и явным. Лишив таких людей этих возбудителей, их зачастую можно исправить, особенно если уединить их на достаточно длительное время, дабы отучить их от порочной привычки. В тех случаях, когда одиночество и тюремное заключение могут быть дополнены размышлением и наставлениями из книг, их благотворное влияние еще более определенно. С этим согласны философы и поэты всех времен, описывая жизнь отшельников как жизнь, полную пассивных добродетелей.

11. Следует упомянуть здесь и о молчании, связанном с одиночеством, как о механическом средстве содействия добродетели. Покойный д-р Фозерджилл в своей воспитательной программе, составленной им для благотворительного учреждения в Акуорте, бывшего последним творением его не напрасно прожитой жизни, сказал следующее в защиту этого необходимого воспитательного средства: «Приучение детей с самого раннего возраста к молчанию и вниманию в высшей степени полезно для них не только как подготовительный шаг к их преуспеянию в религиозной жизни, но и как основа для дальнейшего развития их ума. Обуздать некоторым образом деятельный ум детей, приучить их отвлекать свое внимание от внешних предметов и сосредоточиваться на абстрактных вещах — все это имеет большое значение и приносит им значительную пользу. Хотя нельзя предположить, что молодые и деятельные умы всегда будут хранить молчание, когда нужно, все же приучить их к такому сосредоточению немаловажно для приобретения постоянной привычки к терпению и сдержанности, которые редко покидают тех, кто по-настоящему подготовлен к вступлению в школу мудрости на весь остаток своих дней».

Для того чтобы преуспеть в этой области своего воспитания, дети должны с самых ранних лет общаться со своими родителями либо с лицами, которые старше их по возрасту и положению и превосходят их своей житейской мудростью.

12. Во всех странах известно и отмечено влияние музыки на моральную способность. По мелодиям, распространенным в том или ином народе, можно судить о его добродетелях и пороках с такой же несомненностью, как и по его законам. Воздействие музыки на страсти, будучи чисто механическим, бывает сильным и глубоким. Все же следует еще определить степень морального экстаза, вызываемого одновременным воздействием на слух, на разум и на моральный принцип объединенных сил музыки и красноречия.

13. Красноречие проповедника близко к музыке по своему влиянию на моральную способность. Конечно, не бывает прочных изменений в характере и моральном поведении человека, источником которых не были бы его рассудок и воля. Однако надо иметь в виду, что обе эти духовные силы наиболее уязвимы, когда они подвергаются нападению со стороны страстей; страсти же, возбуждаемые красноречием, оказывают, как нам известно, механическое влияние на все силы души. Вот почему во все времена и во всех странах, где распространялось христианство, самые превосходные ораторы обычно бывали реформаторами человечества, добившимися наибольших успехов. Нет красноречия у проповедника, который, пользуясь запасом витийства, содержащимся в Ветхом и в Новом завете, не вызывает у своих слушателей хотя бы на время любовь к добродетели. Я допускаю, что одно лишь красноречие проповедника не может превратить людей в христиан, но оно, безусловно, в состоянии превратить скотов в людей. Если бы удалось правильно направить красноречие театральных подмостков, то невозможно даже представить себе размеры его механического воздействия на нравственность. Возьмем сочинения Шекспира на моральные и религиозные темы, — разве можно противиться воздействию всей красоты и драматической силы их языка и образов на страсти и чувства и описать это воздействие?

14. Известно, что разного рода запахи оказывают весьма ощутимое воздействие на моральную способность. Со слов одного знаменитого итальянского философа Брайдон сообщает нам, что особая злобность людей, проживающих вблизи Этны и Везувия, объясняется главным образом запахами серы, а также горячими испарениями, непрерывно поднимающимися из этих вулканов. Приятные запахи почти всегда вызывают чувство безмятежности и часто успокаивают раздражительных людей. Этим и объясняются удовольствие и польза от цветников. Табачный дым также успокаивает и способствует не только возникновению так называемой цепи ощущений, но и утиханию и усмирению возбужденных страстей. Вот почему нередко в обществе трубку или сигару сочетают с бутылкой.

15. Достаточно лишь упомянуть о свете и темноте, чтобы представить себе их влияние на моральное чувство. Как часто слезливые жалобы больных в ночные часы уступают место иным чувствам с первыми же лучами утреннего солнца. Отелло не в состоянии убить Дездемону при свете свечей, а кто из нас не ощущал влияния яркого огня на благородные страсти?

16. Следует сожалеть о том, что опытным путем еще не установлено влияние, оказываемое на моральную способность различными газами, недавно открытыми химией. На основе проведенных опытов я могу лишь утверждать, что дефлогистированный воздух, втянутый в легкие, вызывает радостное, приподнятое и безмятежное состояние.

17. Что мы можем сказать о действии лекарств на моральную способность? Врачам хорошо известно, что многие лекарственные вещества действуют на интеллект. Почему же лекарства не могут действовать точно так же и на моральную способность? Разве в недрах или на поверхности земли не существует противоядий? Но я не хочу путать факты с предположениями. Туман и мрак все еще окутывают этот раздел моего исследования.

Из всего сказанного мною не следует делать вывод, будто я считаю, что влияние физических причин на моральную способность делает излишним для нашего морального счастья влияние божества. Я лишь утверждаю, что деяния владыки небесного осуществляются как в мире морали, так и в мире природы через посредство вторичных причин. Я лишь последовал примеру вдохновенных писателей, так как большинство перечисленных мною физических причин связано с моральными заповедями или было использовано в Ветхом и Новом завете как средства искоренения порока. К уже упомянутым мною случаям я лишь добавлю, что Навуходоносора излечили от его гордости одиночеством и растительной пищей. Саула излечили от дурного нрава с помощью арфы Давида, а св. Павел ясно сказал: «Усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным» [I Кор., гл. 9, ст. 27]. Но я сделаю еще один шаг и добавлю в защиту божественного влияния на моральный принцип, что в тех чрезвычайных случаях, когда дурные люди внезапно исправляются без посредства каких-либо физических, моральных или духовных причин, происходят, я думаю, физические изменения в организации тех частей тела, в которых пребывают эти духовные способности; поэтому выражение «новая тварь», которым в Священном писании обозначают такие перемены, верно как в буквальном, так и в переносном смысле. По-видимому, св. Павел и предсказал в следующих словах начало такого совершенного обновления человеческого тела: «Наше же жительство на небесах, откуда мы ожидаем и спасителя... который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу его» [Филипп., гл. 3, ст. 20—21]. Я не останавливаюсь здесь для защиты себя от обвинения в фанатизме; ведь в конце концов наступил тот самый век, к которому так благоговейно стремился д-р Чейн, когда людей не удержит от поисков истины страх перед ненавистными или непопулярными именами.

При этом я не могу не отметить, что, если свойства тех частей человеческого тела, которые связаны с душой человека, влияют на нравственность, то же соображение действительно для добродетельного воспитания, признанного правильным в обучении музыке и разговору на иностранных языках в ранний период [развития] органов, формирующих голос и речь, когда они поддаются изменениям. Воздействие морального воспитания таково, что мы часто видим его плоды лишь в поздние периоды жизни, после того, как уже отвергнуты те религиозные принципы, которые были с ним связаны; точно так же мы видим, как хирург продолжает заботиться о своих пациентах уже после того, как сочувствие, вызвавшее вначале эту заботу, перестало оказывать влияние на его ум. Та нравственность, которой так гордятся деисты, в большинстве случаев есть, по-моему, результат привычек, приобретенных первоначально под влиянием принципов и наставлений христианства. Отсюда становится понятной мудрость совета Соломона: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится (я бы сказал: не сможет уклониться) от него, когда и состареет» [Притчи, гл. 22, ст. 6].

Таким образом, я перечислил главные причины, оказывающие механическое действие на нравственность. Если в результате совместного действия противостоящих друг другу физических сил моральная способность становится устойчивой или если добродетель либо порок, вызванные этими силами, создают нейтральное качество, составленное из того и другого, я надеюсь, что это не поставит под сомнение истинность наших общих предположений. Я лишь упомянул о действиях простых физических причин.

Для расширения наших представлений в этой области мы могли бы рассмотреть влияние, оказываемое на моральную способность различными стадиями общества, сельским хозяйством и торговлей, почвой и географическим положением, различной степенью развития вкуса, различными духовными способностями, различными формами государственного управления и, наконец, различными профессиями и занятиями людей. Однако, так как все они оказывают лишь косвенное влияние и так как здесь примешиваются причины, не связанные с обсуждаемым предметом, то я рассматриваю их как не относящиеся к теме настоящего исследования. Если они в какой-то мере изменяют действие простых физических причин, то они, надеюсь, поставят под сомнение истинность наших общих предположений не в большей мере, чем совместное действие противостоящих друг другу физических сил. Остается еще несколько причин, имеющих сложный характер, однако они столь тесно связаны с чисто механическими причинами, что я не хочу больше злоупотреблять вашим вниманием, включив их в свои рассуждения.

Воздействие подражания, привычки и ассоциации на нравственность дало бы обильный материал для исследования. Принимая во внимание высокую степень влияния на нравственность формы, строения и состояния человеческого тела, я предлагаю на рассмотрение сообразительных людей вопрос о том, не можем ли мы при своем старании подражать моральным образцам извлечь какую-нибудь выгоду, перенимая черты и манеры этих образцов. Успех такого опыта вполне возможен, если принять в соображение, что мы нередко встречаем людей, похожих друг на друга своей внешностью, манерами, склонностями. Я делаю вывод о возможности успеха в попытке подражать образцам способом, упомянутым мною выше, исходя из той легкости, с которой слуги приобретают сходство со своими господами и госпожами не только в манерах, но и в выражении лица, когда они питают к ним чувство уважения и любви. Когда муж и жена привязаны друг к другу, они также нередко приобретают сходные черты.

Из-за общего отвращения, которое питают к лицемерию и хорошие и дурные люди, механическое воздействие привычки на добродетель до сих пор не изучено в достаточной степени. Я уверен, что имеются многочисленные примеры, когда случай или необходимость вынуждает притворяться добродетельным; добродетель становится подлинной в силу привычки, и лишь после этого она начинает питаться чувствами. Отсюда и справедливость совета Гамлета своей матери:

Влияние ассоциации на нравственность открывает широкое поле для исследования. Именно она дает возможность объяснить, почему слуги отучаются от воровства и пьянства, после того как выпивают спиртного, тайно разведенного вызывающим рвоту винным камнем. Воспоминание о боли и тошнотворном состоянии, вызванных приемом рвотного, естественно ассоциируется с выпитым алкоголем, так что и то и другое начинает внушать им отвращение. Только этим можно объяснить поведение Моисея, размоловшего золотого тельца в порошок и затем растворившего этот порошок в воде (возможно, при помощи серной печени), после чего он заставил детей Израиля выпить это в наказание за их идолопоклонство. Такая смесь имеет горький и весьма отвратительный вкус. Поэтому расположение к идолопоклонству невольно ассоциировалось у них с воспоминанием об этой неприятной смеси, и, естественно, они отвергли и то и другое. Польза непродолжительных телесных наказаний отчасти проистекает оттого, что они связываются по времени и месту с теми преступлениями, за которые они налагаются. Наказание, если бы это было возможно, должно было бы следовать за проступком с такой же быстротой, с какой гром следует за молнией, и польза ассоциации была бы более явной, если бы место совершения преступления стало местом раскаяния. Видимо, действием ассоциации объясняется то, что изменение места жительства и окружения, вызванное ссылкой или изгнанием, так часто приводит к исправлению дурных людей, после того как моральные, духовные и физические средства исправления оказались недейственными.

Поскольку чувствительность есть путь к моральной способности, все, что содействует ослаблению этой чувствительности, наносит вред и нравственности. В испорченности нравов римлян во многом виноваты зрелища гладиаторских боев и казни преступников, которых отдавали диким зверям на растерзание. Вот почему казнь никогда не должна быть публичной. Я полагаю, что все виды публичных наказаний лишь ожесточают сердца зрителей и тем самым ослабляют то естественное отвращение, которое первоначально возбуждает в человеческой душе любое преступление.

Жестокость к животным также есть одно из средств уничтожения моральной чувствительности. Свирепость, проявляемая дикарями, объясняется частично своеобразным способом их существования. В своих искусных гравюрах г-н Хогарт показывает связь между жестокостью к животным в молодости и убийствами, совершаемыми в зрелом возрасте. Забавляясь умерщвлением мух, император Домициан подготовил себя к совершению всех тех кровавых преступлений, которые впоследствии опозорили его правление. Я настолько убежден в тесной связи между нравственностью человека и гуманным отношением его к животным, что всегда буду преклоняться перед законодательством, которое первое создаст систему законов, защищающих животных от дурного и жестокого обращения.

Для сохранения силы моральной способности крайне важно держать молодежь в возможно более полном неведении насчет преступлений, которые обычно считаются наиболее позорными для человеческой природы. Мне кажется, что в газетах слишком часто пишут о самоубийствах. Я счел бы поэтому целесообразным делать заседания наших судов закрытыми в тех случаях, когда раскрываются или наказываются чудовищные пороки.

И наконец, я хочу указать еще на один механический способ содействия морали, а именно на сохранение чувствительности путем близкого знакомства со страданиями, причиняемыми нищетой и болезнями. Сочувствие, возбуждаемое в человеческой душе, всегда сопровождается цепью родственных добродетелей. Вот почему мудрец справедливо отмечает, что «сочувствие в беде смягчает сердце человека».

Недавно умерший французский писатель, предсказывая события 4000-го года, писал: «В ту эпоху религия и государственное управление настолько усовершенствуют человечество, что больных и умирающих уже не будут больше, наравне с мертвецами, бросать в склепы; за ними будут ухаживать и о них будут, заботиться вместе с их семьями и их окружением». В нашем городе, к чести человечества, недавно создано учреждение, рассчитанное на то отдаленное время, и оно увековечит 1786 г. в истории Пенсильвании. Здесь слились воедино жалостливое сердце, сочувствующие глаза и милосердная рука, а пламя сочувствия, не будучи погашено поборами или каким-либо единовременным взносом, может быть поддержано постоянной подачей горючего. Существует необходимая связь между естественным сочувствием и высокой нравственностью. Священнослужитель и левит в Новом завете, по-видимому, освободили бы бедняка, очутившегося среди воров, если бы случай позволил им оказаться поблизости от него с его ранами. Несчастная г-жа Беллами была избавлена от ужасного намерения утопиться только благодаря отчаянным крикам ребенка, почувствовавшего голод. Если прекрасный пол во все времена и во всех странах более добродетелен, чем мужчины, то это, по-видимому, объясняется в известной мере связью между высокой нравственностью и сочувствием; ведь редко можно встретить женщину, лишенную чувства человечности.

Наконец, притяжение, сложение и разъединение относятся к страстям так же, как и к материи. С наибольшей силой притягивают друг друга одинаковые по своей природе пороки; этим и объясняются дурные последствия скопления множества молодых людей (чьи наклонности большей частью совпадают) под одной крышей при нынешней системе обучения. Влияние сложения и разъединения на пороки можно проследить, наблюдая за тем, как мелочность школьника часто излечивается расточительством военной жизни или тем, что скупость вытесняется честолюбием или любовью.

Если физические причины влияют на нравственность так, как мы описали, то не могут ли они также влиять на религиозные принципы и взгляды? На этот вопрос я отвечаю утвердительно. Исходя из данных физики и из собственных наблюдений, я со всей уверенностью заявляю, что религиозная меланхолия и безумие во всех их проявлениях легче устранить с помощью лекарств, чем простыми полемическими рассуждениями или казуистическими советами. Но эта тема не имеет отношения к предмету нашего исследования.

Разбор нашего предмета приводит нас к восхищенному созерцанию любопытного строения человеческого духа. Как многообразны умы и тем не менее как они сходны! До какой степени все духовные способности человека подчинены друг другу и тем не менее равны! Как удивительно действует ум на тело! Тело на ум! А божественный дух на ум и на тело! Какая тайна ум человека для него самого! О природа! Или, вернее, о бог природы! Тщетно мы пытаемся измерить твою необъятность или постичь все различные способы твоего существования, если одна частица света, изошедшая из тебя и воспламеняющая ум в человеческой душе, в такой степени ошеломляет и смущает наш рассудок!

Масштабы моральных сил и привычек в человеке неизвестны. Вполне вероятно, что человеческий дух содержит такие принципы добродетели, которые никогда еще не проявлялись в действии. Мы с удивлением наблюдаем за гибкостью человеческого тела в действиях акробатов и канатоходцев. Одна девушка из Франции показала настоящую ловкость дикого зверя, а человеческий род в лице молодого испанца обнаружил природу амфибии. Мы с изумлением внимаем рассказам о памяти Митридата, Кира, Сервена. Мы испытываем граничащее с обожанием благоговение перед поразительным умом лорда Веруламского и г-на Исаака Ньютона. Наши глаза затуманиваются, когда мы пытаемся следовать за неизмеримым полетом фантазии Шекспира или Мильтона. И если история человечества не дает таких же примеров многогранности и совершенства нашего рода в добродетелях, то это потому, что моральную способность меньше культивировали и меньше исследовали на опыте, чем тело и умственные способности человека. Причина этого очевидна, если принять во внимание сказанное. До последнего времени развитие моральной способности было делом родителей, школьных учителей и церковнослужителей. Но если выведенные нами принципы справедливы, то совершенствование и распространение морального принципа должно быть в равной степени заботой законодателя — естествоиспытателя — и врача. Определенный физический режим должен сопутствовать каждому моральному наставлению, так же как указания о пребывании на воздухе, физических упражнениях и режиме питания обычно сопутствуют предписаниям врача, лечащего чахотку или подагру. Для того чтобы поощрить себя к проведению мер, имеющих целью совершенствование нашей нравственности, вспомним об успехах философии в сокращении числа неизлечимых болезней и смягчения их неистовства. Перемежающаяся лихорадка, заболевание которой оказалось роковым для двух британских монархов, ныне находится в абсолютном подчинении медицине. Непрерывная лихорадка ныне гораздо менее пагубна, нежели раньше. Смертность от оспы уменьшилась благодаря прививкам, а в последнее время удалось сдержать разрушительные действия даже столбняка и рака. Но медицина сделала еще больше. Она проникла в глубокую и мрачную бездну смерти и добилась новых успехов, избавляя людей от ее ледяных объятий. Свидетельство тому — многие сотни людей, возвращенных к жизни за последнее время благодаря увенчавшимся успехом усилиям тех человеколюбивых организаций, которые ныне существуют во многих частях Европы и в некоторых частях Америки. Если подобное же усердие и искусство, приведшие к этим победам медицины над болезнями и смертью, приложить к моральной науке, то вполне вероятно, что удалось бы искоренить большинство пагубных пороков, извращающих человеческую душу и потрясающих народы земли. Я не такой оптимист, чтобы предположить, что человек может стать столь совершенным благодаря науке, религии, свободе и хорошему правлению, чтобы перестать быть смертным; но я твердо убежден в том, что совместное действие причин, оказывающих влияние одновременно на разум, моральную способность, страсти, чувства, мозг, нервы, кровь и сердце, в состоянии вызвать такое изменение его морального характера, что он станет подобен ангелам, даже более того, самому богу. Штат Пенсильвания все еще оплакивает потерю человека, в котором не только ум и откровение, но и многие из упомянутых нами физических причин содействовали созданию такого морального превосходства, которое редко наблюдалось в человеке. Этот достопочтимый гражданин считал людей, своих ближних, созданиями бога, творениями его рук. Каждого человека, каково бы ни было его мнение о себе, какого цвета ни была его кожа — черного или медного, на каком бы языке он ни говорил — на его или на чужом, как бы он ни поклонялся своему творцу — с совершением обрядов или без них, он рассматривал как своего брата и потому как предмет своей благосклонности. Поэты и историки, которые будут жить после нас, вам предоставляю я воздать ему хвалу; и когда вы узнаете о принятии закона об отмене рабства во всех американских штатах, подобного тому, который был принят в Пенсильвании в 1780 г., когда вы услышите о том, что короли и королевы европейских стран обнародовали указы об отмене торговли людьми, и, наконец, когда до вашего слуха дойдут сведения об учреждении среди народов Африки школ и церквей со всеми тонкостями цивилизованной жизни, тогда вспомните о том, что эта революция, совершенная ради счастья человека, была результатом трудов и усилий — публикаций, частных писем и молитв — Антони Бенезета.

После этого отступления я вновь обращаюсь к вам, уважаемые мудрецы и сограждане республики ученых. Как вам известно, влияние философии чувствовалось уже раньше. Для того чтобы увеличить и дополнить это влияние, нет ничего более необходимого, чем присовокупить науку о морали к тем опытам и исследованиям, которыми занимаются многочисленные ученые общества в Европе и Америке. Божественные проекты короля Франции Генриха IV и славной королевы Англии Елизаветы по установлению постоянного мира в Европе могут быть осуществлены без всякой юридической системы конфедерацией ученых мужей и научных обществ. Умножая объекты человеческого разума, они в состоянии подчинить себе всех монархов и правителей в мире и благодаря этому вычеркнуть из списка человеческих бедствий войну, рабство и смертную казнь. Не следует, однако, думать, что, выступая с подобным заявлением, я умаляю достоинство христианской религии. Верно, что христианство распространялось без помощи человеческих знаний; однако это было одно из необходимых для его установления чудес, которое в случае его повторения перестало бы быть чудом. В ложном свете представляют христианскую религию те, кто считает ее чисто внутренним откровением и обращенной лишь к моральным способностям духа. Истины христианства дают величайший простор уму человеческому, и понятными станут они нам лишь тогда, когда гений человека достигнет наибольшего расцвета благодаря философии. Одни ошибки можно противопоставлять другим, однако истины во всех областях поддерживают друг друга. То, что некоторые стороны христианского откровения все еще окутаны мраком, объясняется, быть может, и нашим несовершенным знанием явлений и законов природы. Истины философии и христианства одинаково пребывают в божественном духе, а разум и религия в равной степени суть последствия божественной благости. Стало быть, они должны существовать и исчезать одновременно. Под разумом в данном случае я понимаю способность судить об истине, а также способность постигать ее. Счастливая эра наступит тогда, когда богослов и философ заключат друг друга в объятия и объединят свои усилия для преобразования и счастья человечества!