Раздел I. О невозможности перевода непогрешимого откровения с подлинников и сохранения его в неприкосновенности до нашего времени после всех происшедших в мире потрясений и превратностей человеческой учености

Допустим для удобства аргументации, что писания Ветхого и Нового завета первоначально были плодом божественного сверхъестественного вдохновения и что первые их рукописные экземпляры представляли собой непогрешимые установления бога. Однако, чтобы предложить нам совершенное издание на основе непогрешимых, по предположению, рукописных подлинников, нужно было бы проследить путь, проделанный этими писаниями от их подлинников на древних мертвых языках и различных несовпадающих друг с другом переводов с непонятных иероглифических изображений или букв, которыми они были первоначально написаны, сквозь все превратности и изменения человеческой учености, предрассудки, суеверия, увлечения и разнообразие интересов и обычаев вплоть до нашего времени. Но этому помешали бы разнообразие и изменчивость методов науки вкупе с непреодолимыми трудностями перевода любого древнего данного в Писании откровения, как то неопровержимо доказывается последующими замечаниями о языке и его правилах.

На тех ранних стадиях учености иероглифические знаки выражали определенные идеи. К примеру, свернувшаяся змея (положение, обычное для этого ядовитого пресмыкающегося) была символом вечности, а изображение льва означало силу. Точно так же с каждым зверем, птицей, пресмыкающимся, насекомым и рыбой связывались определенные идеи, менявшиеся в зависимости от своеобразных обычаев и с общего согласия различных народов, у которых был принят этот способ передачи мыслей. В известном смысле аналогичный метод по сей день применяется разными народами, увязывающими отдельные представления с определенными звуками или начертанными при помощи букв словами, которые образуют различные языки в соответствии с их определенными правилами. Но иероглифический способ письма при помощи символических изображений живых существ и, возможно, в некоторых случаях при помощи других изображений был очень трудным для понимания и недостаточным для передачи всего многообразия идей, которые нужны для целей истории, ведения доказательств и общих знаний в любой из наук или сфер жизни. Сей таинственный способ передачи мыслей подвергся разного рода изменениям и улучшениям, хотя и не таким большим, какие претерпели буквенное письмо и травила языка. Ведь иероглифический способ передачи идей не знал такой вещи, как правописание, или то, что сейчас называется орфографией, которая непрерывно совершенствуется и меняется с тех самых пор, как были введены в употребление буквы, слоги, слова и правила языка, и будет исправляться и улучшаться, пока существует человечество. По этой причине истоки всех языков исчезают и теряются во множестве изменений и уточнений, происшедших на протяжении всех этих веков. Так что всем ныне живущим этимологам и лексикологам не под силу объяснить, какие идеи связывались в старину с этими иероглифическими знаками или словами, которые, возможно, составляли первоначало любого языка с буквенным письмом в глубокой древности, когда ученость и наука находились в зачаточном состоянии. С той поры как благотворное искусство печати достигло сколько-нибудь значительной степени совершенства, этимология слов, употребляемых в языке науки и учености, была довольно хорошо понята, хотя и не в совершенстве, как то могут засвидетельствовать различные мнения ученых. Но со времени изобретения печати знание древней учености в весьма значительной мере утеряно. Поскольку же нынешний заменитель гораздо лучше, то это вообще нельзя считать утратой. Некоторые старые английские авторы теперь совершенно непонятны, другие понятны лишь в той или иной степени благодаря более поздним изданиям их произведений. За последние полтора столетия для совершенствования правил и очищения языков сделано больше, чем за все предшествующее время.

Я не владею латинским, греческим и древнееврейским, на которых, говорят, были написаны различные подлинники писаний. Но люди сведущие сообщили мне, что подобно другим языкам древние языки также подверглись изменениям и уточнениям, что неизбежно должно было случиться, если только они с самого начала не достигли величайшего совершенства, с чем нельзя согласиться ввиду постепенности развития человека. Таким образом, те, кто изучает эти языки в наши дни, почти ничего не знают о том, как на них говорили или писали во времена составления первых рукописей Писаний. Следовательно, эти люди не в состоянии сообщить нам, в полной ли мере нынешние переводы соответствуют их непогрешимым, по предположению, рукописным подлинникам. А так как различные английские переводы Библии существенно разнятся между собой, то это доказывает, в каком хаотическом состоянии и с какими ошибками она дошла до нас.

Священнослужители часто заявляют нам с кафедры, что перевод Библии, которым сейчас пользуются у нас в стране, ошибочный. Прочитав тот или иной отрывок ее на латинском, греческом или древнееврейском языках, они нередко дают нам понять, что вместо нынешнего перевода этот текст следовало бы передать так-то и так-то. Однако они никогда не говорят нам, как его читали и понимали в те времена, когда рукописи Библии впервые были составлены при помощи древних и таинственных знаков или букв тех языков, или каким образом они могли сохраниться и дойти до нас в целости, несмотря на все уточнения, которым подверглись латинский, греческий и древнееврейский языки, прежде чем достигнуть нынешнего состояния. Вероятно, для такого обращенного к прошлому исследования у них не хватает учености и они знают об этом предмете почти так же мало, как и их слушатели.

Не надо думать, что все происшедшие в языке изменения обязательно улучшали его. Невежество, случайности и обычаи нередко вызывали и отрицательные изменения. Тем не менее язык подвергался исправлениям и в общем изменялся к лучшему; как бы то ни было, он столь изменчив и неустойчив, что непогрешимое откровение не могло бы сохраниться неприкосновенным после всех превратностей и потрясений, которые ученость претерпела в течение минувших более чем семнадцати столетий.

Изменения в английском языке с большой точностью показаны на примере разных веков знаменитым лексикологом Сэмюэлом Джонсоном в его истории английского языка, включенной в предисловие к его словарю, к которому мы и отсылаем любознательных читателей для ознакомления с различными образчиками...

Раздел III. Разнообразие примечаний к Писанию и его толкований наряду с несходством различных сект доказывает, что оно не непогрешимо

Все толкования Библии и примечания к ней служат косвенным доказательством того, что она не непогрешима. В самом деле, если бы Писание оставалось подлинным и достоверным, оно не нуждалось бы в толкованиях и пояснениях и без них сияло бы своим неугасимым светом и чистотой. Разве не пустая затея со стороны смертных пытаться растолковать и объяснить человечеству то, что бог, как предполагают, дал непосредственным ниспосланием духа? Неужели они в силах определить или объяснить лучше, чем это, по предположению, сделал бог? Это немыслимо. На чем же тогда основаны многочисленные толкования, если только не предполагается, что нынешние переводы Библии так или иначе сделались ошибочными и несовершенными и потому нуждаются в направлении и объяснении? А коли так, то она утратила печать божественной силы, если только можно предполагать, что первоначально она ее имела.

Толковать Библию или вкладывать в нее духовное содержание — это все равно, что заново пронизать ее вдохновением с помощью суждения, фантазии или старания людей. Таким образом, простые люди, принимая предполагаемое божественное откровение из вторых рук (при этом они не ведают, сколь далеко оно от предполагаемого первого вдохновения), на самом деле не в состоянии познать божественное откровение. Добавьте сюда разнообразные и разноречивые толкования Библии, среди которых так много явных доказательства ошибочности и ненадежности подобных учений, и даже фанатики уверятся в том, что все эти толкования, кроме их собственного, ошибочны.

Из-за различий в толковании Писания христианство разделилось на секты. Каждый толкователь, которому удавалось убедить группу людей принять его толкование, становился во главе части христиан. Так, Лютер, Кальвин и Арминий основали секты, носящие их имена. Социниане были названы по еретику Социну. То же можно сказать о любой секте. Таким образом, расхождения в толковании или в принятии первоначального смысла Писания разделили христианский мир на большие и входящие в них мелкие части, из коих он состоит в настоящее время. У евреев, христиан и магометан никогда не было никаких других больших или мелких делений в связи с их понятиями или мнениями о религии, кроме тех, какие были вызваны толкованием Писания или же, в дополнение к сему, последующими будто бы ниспосланными богом откровениями. Первым будто бы непосредственным откровением бога, касающимся Библии, был закон Моисея. За ним следовал ряд откровений пророков, а последними (в христианской системе) были откровения Иисуса Христа и его апостолов, присвоивших себе право лишить Моисея священства, ибо Христос объявил себя отрицанием того, символом чего были обычай жертвоприношения и обрядовая часть закона Моисея. Но это посягательство на достояние священников-левитов было таким оскорблением не только для них, но и для евреев как народа, что они отвергли христианство и по сей день не признают его божественной силы, по-прежнему держась закона Моисея и его пророков. Однако христианство добилось больших успехов в мире и по указанным выше причинам раскололось на множество сект.

«Обратив внимание во время своих странствий в Палестину на множество сект и делений, существующих среди христиан, Магомет решил, что не трудно будет основать новую религию и сделаться верховным жрецом и главой народа». Это он в конечном счете и совершил, зайдя в осуществлении своих планов столь далеко, что он полностью перекроил Писание, представив его (по словам того же Магомета) в его первозданной чистоте, и дал своим ученикам свое собственное имя. Он приобрел огромное число последователей и стал их властелином в гражданских, военных и духовных делах, основал тайный религиозный орден и даровал миру под названием Корана новую Библию, которая, как он дает нам понять, была сообщена ему богом глава за главой через посредство архангела Гавриила. «В наши дни его последователи населяют значительную часть богатейших стран мира, и, по-видимому, их больше, чем христиан». Так же как последние, если не в большей степени, они разделены на секты по причинам, сходным с теми, которые вызвали раскол христианства, а именно из-за различий в пояснениях к Корану и его толкованиях. Муфтии, или священнослужители, совершенно по-разному излагали догматы и заповеди Корана, и каждый из них считал, что именно он восстанавливает во всей их чистоте первоначальные и непогрешимые истины, предписанные миру их великим преобразователем христианства Магометом. В самом деле, хотя магометанские секты расходятся между собой в толковании их Корана, тем не менее все они провозглашают его истинность и божественную силу, так же как это делают христианские секты в отношении Библии. Таким образом, все разногласия, какие когда-либо имелись или имеются ныне между евреями, христианами и магометанами, можно свести к одному — отсутствию правильного понимания подлинника Писания. Все (кроме обманщиков) воображали, что они с самого начала исходили из истинности божественного слова, заключая отсюда, что они располагают непогрешимым руководством; а пришли они так или иначе к стольким противоположным друг другу вероучениям, сколько способно измыслить человеческое воображение. При этом каждая секта торжествовала в своем блаженном поведении, веря, что она сподобилась руководствоваться непогрешимым откровением.

Изложенные доводы остаются в силе безотносительно к тому, было ли первоначально Писание истинным или нет, ибо, полагают ли его истинным или ложным или же смесью того и другого, оно никогда не могло бы дойти до нас в целости и сохранности после всех изменений и постоянных уточнений, которым подвергаются ученость и язык. Это не просто предмет умозрительного и логического доказательства — об этом с полной несомненностью свидетельствует каждая ил еврейских, христианских и магометанских сект.

Раздел IV. О собирании рукописей Писания в одну книгу и о нескольких переводах ее. О непогрешимости пап и дарованном им праве отпускать или не отпускать грехи. А также о неправильности утверждения, будто им ниспослано божественное откровение

Рукописи Писания, первоначально написанные, как говорят, на кусках коры, задолго до изобретения бумаги и печати, и составляющие нашу теперешнюю Библию, наводились в разрозненном и хаотическом состоянии, были рассеяны по всему миру, хранились никому неведомо как и где и в разное время были собраны в одну книгу. Люди сведущие обычно признают, что четыре евангелия, особенно Евангелие от Иоанна, были написаны спустя долгое время после Христа. А в первые века христианства некоторые из тогдашних его сект считали божественными разные другие писания, которые, к несчастью, не получили одобрения ортодоксии в последующую эпоху деспотизма церкви.

Перевод Писания, сделанный царем Египта Птолемеем Филадельфом, появился до Христа и потому не мог включать Нового завета, «а был ли он осуществлен 72 переводчиками и тем способом, как о том обычно рассказывается, — это справедливо подвергается сомнению». Остается непонятным, где, когда и кем Ветхий и Новый заветы были впервые собраны в одну книгу. Но случилось ли это раньше или сразу после Христа, изложенные доводы так или иначе остаются в силе, ибо разбросанные рукописи долгое время находились в разрозненном и хаотическом состоянии; при этом важен следующий вопрос: когда составители собрали их вместе, чтобы объединить в один том, каким образом им удалось попять божественные, по предположению, писания или символические знаки с первоначально связанными с ними идеями и отличить их от тех, что были написаны всего лишь людьми и в отличие от торных именуются мирскими? Чтобы постичь это различие, потребовалось бы новое откровенно, не меньшее, чем то, какое, надо полагать, было необходимо для написания самих подлинников. Однако нигде не утверждается, что, когда составители или переводчики Библии делали или завершали свое дело, на них снизошел божественный дух. Так что для того, чтобы отличить божественные, по предположению, писания от человеческих и снять совершенно точную копию подлинников, необходимо было взамен этого руководствоваться человеческим разумом, воображением или неким тайным замыслом. Допустим, что составители в самом деле были честные люди (а мы в этом отнюдь не уверены); отсюда следует, что им пришлось бы выделить из пруды перемешанных между собой божественных и человеческих писаний те, которые им казались божественными. А это сделало бы их единственными судьями божественности того, что они собирали для передачи потомкам в качестве непогрешимого слова божьего. Но подверженному ошибкам смертному человеку браться за такое дело — значит сильно превышать свои возможности, другие же проявляют большую слабость, признавая это имеющим божественную силу.

Давая в своем словаре определение слова «Библия», г-н Феннинг дает следующую историю ее перевода. «В нашем королевстве (Англии) к переводу этой священной книга приступили очень раню, а некоторые его части были выполнены королем Альфредом. В 709 г. Адельм перевел на англосаксонский язык псалмы, другие части были переведены в 730 г. Эдфридом или Эмбертом, а вся Библия целиком — в 731 г. Бедой. В 1357 г. Тревиза опубликовал ее полностью на английском языке. В 1534 г. вышел более совершенный перевод Тиндаля, просмотренный и измененный в 1538 г. и изданный в 1549 г. с предисловием Кренмера. В 1551 г. издается новый перевод, который был затем просмотрен несколькими епископами и напечатан со внесенными ими изменениями в 1560 г. В 1607 г. властями был издан новый перевод, которым пользуются в настоящее время». Из этого описания явствует, что первый перевод Библии на английский язык, выполненный Тревизой в 1357 г., исправлялся, изменялся и выдержал шесть разных изданий, из которых последнее, как нам говорят, было осуществлено властями, т. е., надо думать, королем, который имел не больше прав даровать нам божественное откровение, чем все прочие люди, хотя, возможно, он и обладал деспотической властью в пределах своего королевства, чтобы воспретить всякие дальнейшие исправления и их опубликование. Что же касается изменений, которые Библия претерпела до перевода ее Тревизой, т. е. когда она была наиболее подвержена всякого рода искажениям, то мы сейчас не будем их рассматривать подробно и только заметим, что ни один из названных переводов не мог быть совершенным, так как они отличались друг от друга после произведенных изменений и исправлений. Точно так же ни одно из различных изданий Библии не могло быть совершенным, как не могли быть совершенными, надо полагать, все лица, причастные к сохранению ее до наших дней. Ибо совершенство не свойственно человеку, а есть неотъемлемое достояние бога.

Католики, обращая к своей выгоде такое зло, как несовершенство человека, его свойство ошибаться и поддаваться обману, провозгласили папу непогрешимым. Этим они гарантируют себя от ошибочности их веры, а приписывая ему святость, ограждают себя от обмана; это хитрость, несовместимая со святостью. Так что в вопросах вероучения им остается лишь верить в то, во что верит их церковь. Ее право отпускать или не отпускать грехи в высшей степени удивительно, однако оно было даровано Христом (если допустить, что папы его наместники, а также преемники св. Петра), что подтверждается нынешним английским переводом Библии. Это полномочие выражено в следующих словах: «И дам тебе ключи царства небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» [Матф., гл. 16, ст. 19]. «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» [Иоанн., гл. 20, ст. 23]. Наделить св. Петра или его преемников властью связывать и определять состояние и положение человечества в будущем мире, даруя или не даруя им отпущение грехов, значило бы облечь людей слишком большой властью, ибо это есть вмешательство в провидение и исключительные права бога, который — если исходить из этой посылки — был бы отстранен от свершения своего суда миру (поскольку это было бы вмешательство в дарованное папам право отпущения или неотпущения грехов, если признать, что таковое действительно было даровано), что исключало бы справедливое божественное воздаяние. Поэтому, опираясь на силу разума, мы можем заключить, что все это неверно. Многие века святой престол обманывал весь христианский мир. Никто не будет отрицать — слитном это очевидно, — что в течение этого времени святые отцы навязали верующим немало благочестивой лжи: все службы отправлялись на непонятных народу языках, как то по сей день ведется в католических странах. В этих же странах Библию разрешается издавать только на ученых языках, что предоставляет римской церкви широкую возможность выгодно для себя использовать ее в корыстных целях. Не следует также думать, что она к этому не расположена. Упомянутое выше дарование права отпускать грехи, в частности св. Петру, несомненно, было выдумкой католической церкви.

Короче говоря, разум подсказывает нам, что если бы бог и вправду открыл людям свои помыслы и волю как закон долга и действия, который должен оставаться таковым до окончания веков, то он в своем провидении устроил бы так, чтобы это откровение хранилось, переводилось и оставалось в руках людей с более безупречным именем, нежели то, на какое могут притязать святые обманщики.

Колдовство и козни духовенства появились в этом мире вместе, на ступени его младенчества, и шля рука об руку до тех пор, пока, примерно полвека назад, не возникли сомнения в силе колдовства. В настоящее время оно почти полностью подорвано и в Европе, и в Америке. Это открытие почти наполовину обесценило козни духовенства и сделало весьма вероятным, что благодаря совершенствованию последующих поколений в познании природы и в науке разум человечества возвысится лад кознями и обманом священнослужителей и люди вернутся к религии природы и истины; это облагородит их умы и будет способствовать установлению в обществе согласия и взаимной любви и распространению милосердия и доброй воли на все мыслящие существа во всей Вселенной. Это возвысит божественный характер и заложит прочные основы истины и упования на провидение, укрепит наши надежды и виды на бессмертие и приведет ко всем желательным последствиям в этом и загробном мире. Сие увенчает человеческое счастье в этом подлунном состоянии бытия и искуса, которое не может прийти к концу, пока мы пребываем под властью и игом духовенства, ибо ему всегда было и будет выгодно отвергать закон природы и разума, дабы устанавливать несовместимые с ним системы.