Т. ДЖЕФФЕРСОН — П. КАРРУ

Париж, 10 августа 1787 г.

Дорогой Питер, я получил два твоих письма — от 30 декабря и 18 апреля — и очень рад был узнать, как и из писем г-на Уайта, что тебе посчастливилось привлечь его внимание и расположение. Уверен, что ты найдешь это событие одним из счастливейших в твоей жизни, как когда-то это было и в моей. Прилагаю краткий очерк наук, к которым я хочу, чтобы ты обратился в таком порядке, как советует г-н Уайт. Упоминаю также книги, заслуживающие того, чтобы ты их прочитал. Дай ему список на просмотр. Многие из них есть среди книг твоего отца, которые тебе следовало бы взять с собой. Так как я не помню, каких книг в его библиотеке нет, напиши мне об этом; составь список книг, которые, по-твоему, могут тебе понадобиться в течение 18-ти месяцев со времени написания твоего письма, и посоветуйся с г-ном Уайтом по этому вопросу. К этому очерку добавлю несколько особых замечаний.

1. Итальянский. Боюсь, что изучение этого языка спутает твой французский и испанский. Поскольку все они являются выродившимися диалектами латинского, они легко смешиваются в разговоре. Я никогда не встречал человека, говорившего на этих трех языках, не смешивая их. Это восхитительный язык, но последние события сделали испанский более полезным. Отложи тот, чтобы заняться этим.

2. Испанский. Обрати на него особое внимание и постарайся хорошо изучить его. Наши будущие связи с Испанией и Испанской Америкой сделают знание этого языка ценным приобретением. Древняя история этой части Америки также написана на данном языке. Посылаю тебе словарь.

3. Нравственная философия. Я думаю, что посещать лекции на эту тему — потерянное время. Тот, кто создал нас, был бы никудышным мастером, если бы он правила нашего нравственного поведения сделал результатом науки. На одного ученого приходится тысяча неученых. Кем бы они стали? Человек был создан для общества. Поэтому его нравственность создана с этой же целью. Он был наделен чувством справедливого и несправедливого только в связи с этим. Это чувство такая же часть его природы, как слух, зрение, осязание. Это и есть нормальная основа нравственности, а не to kalon, истина и т. п., как представляют себе авторы фантастических сочинений. Нравственное чувство или совесть такая же часть человека, как ноги или руки. Оно дано всем людям в большей или меньшей степени, как сила членов дана им в большей или меньшей степени. Его можно усилить тренировкой, как любой орган. Разумеется, в определенной степени это чувство подчинено руководству разума; но для него требуется небольшая опора, даже нечто меньшее, чем то, что мы называем здравым смыслом. Поставь нравственную задачу перед пахарем и профессором. Первый решит ее так же хорошо, и часто лучше, чем последний, потому что он не будет сбит с пути искусственными правилами. Поэтому читай хорошие книги по этой отрасли знания, которые будут поощрять и направлять твои чувства. Особенно сочинения Стерна представляют собой лучший курс нравственности из того, что написано по этому вопросу. Кроме того, читай книги, упомянутые в прилагаемом списке; и не упускай возможности тренировать свою склонность быть благодарным, великодушным, милостивым, гуманным, правдивым, справедливым, твердым, аккуратным, смелым и т. д. Рассматривай каждый поступок такого рода как упражнение, которое усилит твои нравственные способности и приведет к возрастанию твоего достоинства.

4. Религия. Твой разум достаточно подготовлен теперь, чтобы рассуждать об этом предмете. Прежде всего, откажись от всякого пристрастия к новизне и исключительности мнения. Позволяй себе это скорее к любому другому предмету, но не к религии. Это очень важно, и последствия ошибки могут быть слишком серьезными. С другой стороны, отбрасывай все страхи и предрассудки, из-за которых слабые умы рабски пресмыкаются. Твердо держись разума и призывай на его суд каждый факт, каждое мнение. Смело вопрошай даже о существовании бога; потому что, если он есть, он должен еще более одобрить уважение разума, чем слепой страх. Естественно, прежде всего ты изучишь религию своей собственной страны. Затем читай Библию так, как ты читал бы Ливия или Тацита. В изложении фактов, которые укладываются в обычный ход природы, ты будешь верить авторитету писателя так же, как ты это делаешь в отношении Ливия и Тацита. Доказательство писателя в их пользу взвешивается на одной чаше весов, и то, что они не противоречат законам природы, не свидетельствует против них. Но те факты в Библии, которые противоречат законам природы, должны быть проверены особенно тщательно и всесторонне. Здесь ты должен будешь вернуться к притязаниям писателя на вдохновение от бога. Проверь, на каких доказательствах его претензии основаны и так ли сильны доказательства, что их ложность более невероятна, чем изменение законов природы, в случаях, к которым это относится. Например, в книге Иисуса [Навина] говорится, что солнце остановилось и стояло несколько часов. Если бы мы прочитали о таком факте у Ливия или Тацита, мы поставили бы его в ряд с такими их фактами, как дождь из крови, говорящие статуи, звери и т. п. Но говорят, что автор этой книги был [бого]вдохновлен. Проверь поэтому беспристрастно, каковы доказательства того, что книга [бого]вдохновенна. Имеется основание, чтобы эта претензия была исследована тобой, потому что миллионы верят ей. С другой стороны, ты достаточно сведущ в астрономии, чтобы знать, насколько противоречит законам природы то, чтобы тело, вращающееся вокруг своей оси, как земля, могло остановиться и при этой внезапной остановке не повергло и не разрушило животных, деревья, здания, а после некоторого времени возобновило свое вращение без нового всеобщего разрушения. Находится ли эта задержка вращения земли или свидетельство, которое утверждает это, в пределах возможного? Затем ты будешь читать Новый завет. Это история лица, называемого Иисусом. Имей в виду противоположные претензии: 1) тех, кто говорит, что он был зачат богом, рожден девственницей, временно приостановил и изменил законы природы по своей воле и телесно вознесся на небеса, и 2) тех, кто говорит, что он был человеком незаконнорожденным, с добрым сердцем, восторженным умом, человеком, который вначале не имел претензий на божественность, а затем поверил в них, был за призыв к мятежу подвергнут смертной казни через распятие, согласно римскому закону, по которому за первое преступление секли, а второе наказывалось ссылкой или смертью in furca... Эти вопросы рассматриваются в упомянутых книгах под рубрикой «религия» и в некоторых других. Они помогут в твоем исследовании; но пусть твой разум будет тверд при чтении этих книг. Не пугайся исследования в страхе перед последствиями. Если это исследование кончится убеждением, что бога нет, ты найдешь побуждения к добродетели в удобстве и удовольствии, которые ты почувствуешь, упражняясь в ней, и в любви других, которые тебе это обеспечат. Если ты найдешь основания верить, что бог есть, сознание того, что он наблюдает твои действия и одобряет тебя, вызовет у тебя огромное дополнительное побуждение. Если ты найдешь, что существует будущее [загробное] состояние, надежда на счастливое бытие в нем увеличит желание заслужить его; если ты найдешь, что Иисус также был богом, ты утешишься верой в его помощь и любовь. Словом, я повторяю, ты должен оставить все предрассудки обеих сторон и ничему не верить и ничего не отвергать лишь потому, что другие люди или их сочинения отвергали или принимали это. Твой собственный разум — единственный оракул, данный тебе небом, и ты ответствен; не за правильность, а за честность решения. Говоря о Новом завете, я забыл заметить, что тебе следует прочесть все истории о Христе, в том числе и те, которые церковный собор объявил псевдоевангельскими, как и те, которые он назвал евангельскими. Поскольку эти псевдоевангелисты претендовали на [бого]вдохновение, как и другие, ты будешь судить об их притязаниях своим собственным разумом, а не разумом этих церковников. Большинство их утрачено. Есть, однако, сохранившиеся, собранные Фабрициусом, которые я попытаюсь достать и послать тебе.

5. Путешествие. Оно делает людей более умными, но менее счастливыми. Когда путешествуют люди зрелого возраста, они собирают знания, полезные для их страны; но затем у них всегда воспоминания смешиваются с сожалением; их привязанность ослабляется, будучи распространенной на многие объекты, и они научаются новым привычкам, которые не могут быть удовлетворены, когда они возвращаются домой. Молодые люди, путешествуя, подвергаются всем этим неудобствам в большей степени, а также и другим, еще более серьезным и не приобретают той мудрости, для которой предыдущее основание необходимо вследствие повторяющихся и беспристрастных наблюдений дома. Сверкающий блеск, великолепие и удовольствия подобны движению крови; они занимают всю их любовь и внимание, молодые люди отрываются от них как от единственного блага в этом мире и возвращаются домой как в место ссылки и осуждения. Их взор навсегда обращен к предмету, который они потеряли, и воспоминание о нем отравляет остаток их жизни. Их первые самые нежные страсти опошляются недостойными объектами, и они привозят домой осадок, который не может сделать их или кого-либо еще счастливыми. Кроме того, привычка к праздности, неспособность применять себя к требуемым делам делают их бесполезными для самих себя и для своей страны. Эти наблюдения основаны на опыте. Нигде поиски знаний так не ограждены от чуждых объектов, как в твоей собственной стране, и нигде добродетель сердца не подвергается меньшей опасности быть ослабленной. Будь добрым, образованным и трудолюбивым, и тебе не потребуется путешествовать, чтобы сделать себя нужным для твоей страны, дорогим для друзей, счастливым. Я повторяю свой совет: совершай больше прогулок, и притом пешком. После нравственности первое, что необходимо,— это здоровье. Пиши мне чаще и будь уверен в моем интересе к твоим успехам, а также в теплоте тех чувств привязанности, с которыми остаюсь, дорогой Питер, твоим любящим другом.

Т. Джефферсон