Спал он не долго. Сон принес спутанные огненные образы и крики. Плачущие Вьюнок и Маня утопали в море жидкого пламени. Мальчик бросился их спасать, погрузившись в огненные воды. Кожа плавилась и покрывалась пузырями, острая боль сковала руки и ноги. Беззвучные крики, уносились в никуда, надежды на спасение не было. Мир утонул в ярком полыхающем свете. Где-то над ним раздавался хриплый тошнотворный смех дикаря в маске. Надежды нет.

Запах гари вновь выхватил Ярика из тревожного забытья. До убежища доносился треск горящей травы. Его лихорадило. Все тело болело, а лоб был горяч как сталь на жарком июльском солнце. Место ожога покрылось коркой и глухо стонало. Боль прокатывалась до самого колена. Мальчик немедленно поднялся, поправил лук и колчан, съехавшие за спиной во время сна и осторожно раздвинул ветки, укрывавшие вход в пещерку.

На улице рассвело, но солнца не было видно. И не из-за серых нависших облаков. Небо затянула пелена черного дыма. Травяное море полыхало диким пламенем, унося ввысь горящие былинки. Их пепел хлопьями оседал на землю, словно первый снег. Огненное одеяло подступало со всех сторон. Пожар шел явно со стороны деревни. Ярик закашлялся от удушающего смрада. Свежий воздух отступил, проиграв борьбу со стихией.

«Это еще не конец».

Его не смогли найти, так решили выгнать на открытое место. Погоня продолжается. Своим коротким отдыхом он дал врагу время для поисков.

«Нужно выбираться!».

Паника вновь пробиралась к сердцу, пытаясь завладеть мальчиком. Он уселся возле выхода и принялся лихорадочно вспоминать возможные пути, ведущие прочь от огненных преследователей.

«Так, для начала успокойся!», – Ярик несколько раз глубоко вздохнул, перебирая мысли в голове. – «Скоро, ближе к лесу, начнется болото. Дальше них, в эту сторону, я еще не ходил. Там много трясин. Прошлый раз одна из них чуть не сцапала меня. И тогда со мной был Вьюнок. Но теперь опознать такую ловушку я смогу с легкостью».

Звуки огня становились все ближе.

«Дорога явно занята ими, бежать дальше на восток смысла нет. Остаются только болота», – взяв себя в руки, Ярик решительно выглянул из укрытия. – «Травы там немного, зато много камыша. Это поможет мне».

– Ну, вперед, – отодвинув ветки, Ярик выскочил прочь из своего пристанища в сторону ближайшей звериной тропы.

Никто, кроме него, не бывал здесь. Никто, кроме него, не знает этих троп.

«Этим я сильнее них!», – бежал мальчик сквозь заросли, ловко перепрыгивая редкие камни и ямы. – «У них огонь, а у меня болото!».

Тропа виляла зигзагами. Местные вепри не сильно заботились об удобстве беглеца, когда протаптывали свои дорожки в этих непроходимых местах.

Бегство давалось Ярику с трудом, но он надеялся добраться хотя бы до болота. В боку жутко кололо. Раскаленная голова начала кружиться, вызывая приступы тошноты. Воздуха не хватало, от чего приходилось буквально ловить его ртом, каждый раз стараясь захватить его все больше и больше. Соленый пот заливал лицо. Оставленные им дорожки приятно холодили горячий лоб.

Остановившись на минуту перевести дух, Ярик усердно вслушивался в окружающие звуки. Пожар остался позади и на смену его шуму пришел шелест травы и шепот ветра. Признаков погони и криков чужеземцев не было слыхать.

«Может я оторвался? Наверняка они на дороге. Ждут меня».

Ярик продолжил движение, немного отклонившись к востоку. До спасительных, если их можно так назвать, трясин, оставалось меньше часа бега. Прорвавшееся сквозь угрюмые облака послеобеденное солнце едва освещало темноту тропинок, скрывавшихся под сенью увядающих трав. Ярик спешил вперед, выбирая путь скорее по наитию, чем высматривая какие-то знакомые ориентиры.

Ноги вскоре начали заплетаться, лихорадка давала о себе знать. Пару раз он спотыкался и плюхался сначала в твердую и сухую, а потом в грязную и сырую землю.

«Значит болото совсем рядом», – вылезая из раскисшей почвы, думал мальчик. – «У меня почти получилось!».

На его памяти, трава должна была уже постепенно снижаться, сменяясь, вскорости, камышом. Границу болот охраняли жиденькие осинки, и чуть дальше начинались топи. Но сейчас вышло иначе. Видимо он выбежал к своей цели с другой стороны. Ярик не заметил резкого окончания травяного леса. На полном ходу он вылетел с верхушки небольшого обрыва прямиком в густую зловонную жижу.

Под руками почувствовался старый мох и мерзкий на ощупь ил. В ноздри ударил запах застоявшейся прокисшей воды. Попытавшись встать, он ощутил, как дно медленно, но верно уходит из-под ног. Сапоги основательно увязли противной каше. Ни сил, ни возможности ступить и шага, не было.

«Думай, парень, думай!», – отчаянно озирался по сторонам Ярик в поисках спасения. – «Прошлый раз я не был так глубоко в трясине и смог выкарабкаться с помощью Вьюнка. Что же делать?!».

Цепкие лапы страха и паники снова потянулись к беззащитному мальчишке. Обувка почти полностью погрузилась в непроглядную пучину. Дыхание участилось. Дрожь пробирала руки.

Ярика вдруг осенило:

– Дядюшка Оглоб! Старый ты хрыч!

Не спеша, и не без труда, он вытащил ноги из сапог. Ощутив босыми ногами склизкое болотное дно, мальчик поморщился.

«Фу, противная гадость!».

Что-то поспешило впиться в обнажившуюся кожу стоп, обдав волной боли с ног до головы. Но обращать на это внимания времени не было.

Вспоминая однажды свою молодость, старик Оглоб рассказывал, что оказавшись в трясине, нужно лечь на дно, подложить под себя что-нибудь, желательно палку или заплечную котомку, и аккуратно ползти к берегу. Так Ярик и поступил. Подложить под себя было особо нечего, поэтому пришлось пожертвовать луком и колчаном.

Не торопясь, время от времени перекладывая оружие из-под себя вперед, он пополз по нему до ближайшего берега. Старик оказался прав, засасывать трясина стала меньше, хотя погружение окончательно не прекратилось. Пару раз из-за резких движений, Ярик ощущал, как локти погружаются в моховую кашу. Но потом он приспособился и стал более аккуратен, придав своим движениям нужную нерасторопную уверенность.

Казалось, прошел целый день, пока он полз к берегу, поросшему редким кустарником. Добравшись, паренек схватился за ветки и начал вытягивать себя из плена трясины. Последние желтые листья посыпались на голову, облепив ее со всех сторон. Мокрые руки предательски соскользнули, отчего лук с колчаном окончательно утонули под тяжестью тела. Собрав все силы, что остались, Ярик подпрыгнул и снова ухватился за ветви. Титаническими усилиями он вырвал себя из мерзких объятий. Выбравшись на твердую землю, он перевернулся на спину и еще долго лежал, пытаясь отдышаться.

Сознание улетело куда-то за горизонт, в поисках островка покоя и надежности. Ему грезились величественные города, которых он никогда не видел, мачты огромных кораблей, о существовании которых даже не подозревал, уходящие ввысь на безумную высоту горы, о которых он и не слыхивал. Перед глазами появились длинные столы, заправленные белоснежными скатертями, ломившиеся от всевозможных диковинных яств. Вот тебе и куриные ножки с шалфеем, и поросячий бок, с хрустящей корочкой, супы, соленья, какие-то неизвестные зверьки и птицы, залитые соусами, горячий ароматный хлеб. А вот вам квас, морс, пиво, угощайтесь, юный господин!

Живот заворчал, подобно жалобно скулящему псу. Да так громко, что Ярик проснулся. Потратив пару минут на осознание того, что между ним и забитыми едой столами целый мир, он горько уронил голову на землю. Не находя в себе сил подняться он уставился в серое небо. Оно клубилось беспросветными облаками, но можно было угадать, что солнце стремилось к закату.

Острая боль вновь поразила ступни. Подскочив, Ярик обнаружил на ногах десятки пиявок. Мелкие и противные паразиты жадно сосали кровь в самых мягких местах, и даже умудрились забраться выше, под штанину.

Сняв портки, он наломал веточек и принялся отрывать кровососов. Это заняло изрядно времени. Ноги были облеплены ими почти до тех мест, которые народу не показывают. Места укусов болели. Оставалось надеяться, что в ранках не осталось их острых зубок. Однако паразиты сделали свое дело. Ярику стало получше, жар спал, тошнота и головокружение пропали. Но слабость и усталость от пережитого безумия давали о себе знать. Вторила им и стонущая обожженная нога.

Одевшись, парнишка оценил местность. Он находился на клочке твердой земли. Отсюда, петляя тонкой струйкой между зыбкими топями, в сторону севера убегала заросшая тропа. Протяженность болот была не известна ему, но пути назад точно не было. Лук и стрелы безвозвратно пропали на дне проклятой трясины. Одежда смердела. Но он все еще был жив.

«Нужно двигаться дальше».

Дым от горящих степей виднелся далеко позади. Есть шанс, что убийцы остались где-то там. Дорога к лесу уходила в том районе на запад. По расчетам Ярика, он был довольно сильно к северу от поворота. Теперь нужно выбраться отсюда и к ночи он достигнет Темного леса.

Отвернувшись от пожара, мальчик отправился вглубь болот. С одиноко стоящей осинки он сорвал ветвь попрочнее. Используя ее в качестве посоха, он достаточно уверено преодолел топи за пару часов, лишь в некоторых местах тщательно прощупывая зыбкую почву. По пути он изловил парочку тощих лягушек, которых съел прямо на ходу. Они противно скользили по зубам и языку, дрыгая лапками.

Вскоре зловонная падь осталась позади. Местность была хоть и открытая, но стало попадаться все больше кустарников и деревьев. Равнина перемежалась с невысокими холмами, подъем на которые отнимал последние силы. Темная полоска леса становилась все выше. Над головой пролетали утки, бегущие от наступающей зимы.

Ярику не впервой было путешествовать вот так, вдали от людей, от деревни, от знакомых лиц. Но ему всегда было куда вернуться. Суровый отец, несмотря на свою немногословность, всегда встречал его ужином и протопленной печью. С охоты его привычно поджидала маленькая Манька, весело сбегавшая по склону, выдавая на ходу какие-нибудь девичьи прибаутки. Но теперь всего этого нет.

Особенно остро ощущалось отсутствие его главного друга – верного пса Вьюнка, который больше не семенил рядом, неуклюже продираясь сквозь заросли.

«Я был еще ребенком, всего-то лет десяти, а ты уже был рядом. Всегда со мной, охотился, как и я, изучал мир. И всегда возвращался».

Горькие жгучие слезы катились по щекам парнишки. Наверное, только сейчас он понял, что привычный для него мир рухнул. А впереди была неизвестность.

Оказавшись под сенью леса, Ярик с облегчением вздохнул. Лес обозвали Темным неспроста. Солнечный свет едва пробивался сквозь могучий древесный полог. Загадочный полумрак и прохлада царили у подножья вековых древ. Были тут внушительного вида березы, которым и в подметки не годились их дохленькие степные сестры. И совсем редкие, но ни в чем не уступающие им осины. Но больше всего было сосен. Чем глубже ты заходил, тем выше и величественнее становились их стволы. Настоящие гиганты! В лесу было теплее, чем в степях, холодный ветер почти не проникал сюда. Но зябкая влажность витала клубами надо мхами и папоротником, неприятно остужая босые ноги. Еще и вездесущие шишки норовили впиться в голые пятки.

Отец рассказывал, что лес тянулся отсюда и на много-много верст к западу и северу. Он стоял на границе многих государств и был домом для бесчисленного количества животных. Кто такие государства, да и вообще о мироустройстве, мальчик знал немного. Но поохотиться на местную дичь мечтал всегда. Даже не смотря на диковинные сказки и байки, что ходили вокруг этого леса. Жаль, что он находился так далеко от дома. Но сейчас было не до этого.

Палку с болот Ярик давно выбросил, и оружия, кроме ножа, у него не осталось. Найдя подходящую корягу и слегка ее обточив, он смастерил себе дубинку. Не взирая на ее небольшие размеры, получить такой по голове было бы весьма не приятно. Хотя проверять ее свойства не особо хотелось.

Опускавшаяся ночь принесла новые холода и накрыла все вокруг почти осязаемой чернотой. До наступления тьмы, Ярик успел нарвать немного сморщенных ягод, показавшихся ему самой вкусной едой на свете. Но облегчения они не принесли. Ноги жутко замерзли, он почти не чувствовал пальцев. Даже пылавший острой болью ожог не мог их согреть.

Ярик имел представление, в какой стороне находится полянка лесорубов. Дорога из деревни вела прямо к ней, подходя к лесу с южной стороны. Значит, и идти нужно в этом направлении. На ощупь, полагаясь лишь на слух и запахи, он медленно побрел в кромешной тьме, чертыхаясь каждый раз, когда ступал на очередную шишку.

Самыми опасными в ночном лесу оказались балки и овраги, в один из которых он чуть не угодил. Такие приходилось обходить по кругу, едва ли не на четвереньках. В остальном ему помогала импровизированная дубинка, которая не раз спасала мальчика от встречи с деревьями. Так он шел час или два, зябко ежась от морозной дымки, витавшей над землей. Его старые, потертые меховые сапожки пришлись бы сейчас очень кстати.

Голова опять разболелась. Лоб становился все горячее и горячее. Дрожь пробирала руки. Вновь подступала тошнота. Силы покидали мальчика.

Вскоре обстановка начала меняться. Сначала почудился запах свежеспиленных берез. Вслед за ними, вместо деревьев, начали попадаться пеньки и лежащие на земле бревна. Все вокруг было усеяно стружкой, сосновыми иголками и листьями. Определенно работа дровосека. Ярик был совсем рядом.

Впереди показалась опушка, обрамленная березами, казавшимися в темноте угрюмыми древними стражами. Повсюду маячили огни факелов и доносились громкие голоса.

«Я добрался! Это наши!», – радостно припустил в их сторону мальчишка.

Света стало достаточно, чтобы Ярик увидел развернувшуюся на поляне бойню. Огней было так много неспроста. То были войны из Воинства Пекла. Они гонялись меж палаток за убегающими дровосеками из деревни, резали их, кромсали, дико гогоча, упиваясь творившимся хаосом и страданиями.

Мужики, явно застигнутые врасплох, не имели ни малейшего шанса дать отпор немногочисленному отряду чужеземцев. Один из деревенских, покрупнее остальных, набегу подхватил лежащий у костра топор, и, резко развернувшись, всадил его почти по самый обух одному из преследователей, раздробив тому грудную клетку.

Из-за спины убитого, шипя проклятья, выскочил второй дикарь. Он вонзил кривой меч здоровяку в живот и вспорол его, будто поросенка. На землю посыпались окровавленные внутренности. Удивленное выражение навеки застыло на лице лесоруба.

Резня закончилась также быстро, как и началась. Убийцы не стали ворошить вещи своих жертв, не забирали ценности или еду. Они скидали всех недобитых, жалобно стонущих от боли мужиков в одну кучу и расправлялись над ними самыми зверскими способами. Одни дикари отрезали своим жертвам конечности, уши. Другие стаскивали с побежденных штаны, топорами отрубали им члены и швыряли в огонь.

Со своим павшим товарищем они поступили по-другому. Один из дикарей, на голове которого был надет шлем, увенчанный острым клином с насаженной на него высохшей детской головой, снял с пояса флягу и полил какой-то жидкостью труп убитого. Затем двое взяли мертвеца за руки и ноги и бросили в костер дровосеков, отчего тот в мгновение ока занялся синюшным пламенем. Все это время они громко, чуть ли не остервенело, переговаривались на своем наречии, размахивая оружием и факелами. Ярик, наблюдавший эту картину, спрятавшись за толстым березовым стволом, медленно попятился во тьму леса, надеясь остаться незамеченным.

Но не вышло. Маленькая сухая веточка предательски хрустнула под самой пяткой.

Взоры убийц мгновенно обратились в его сторону.

– Akh’ mael gham, Gha’mir! – жестом указал одному из дикарей воин в шлеме. – Khamal’!

Тот сорвался с места, с топорами наизготовку. Он бежал быстро, перепрыгивая пеньки, стволы, трупы. Бежал к Ярику. Соскочив и позабыв про усталость, мальчик бросился прочь, чудом избегая встречных деревьев.

– Khamal’! Khamal’! – закричал воин в шлеме.

Пятеро дикарей кинулись в погоню за мальчонкой, страшно гогоча и смеясь. Их вопли разносились по ночному лесу. Сердце бешено колотилось. Силы покинули Ярика еще после болот. Вперед его толкал только страх. Безумная гонка, начавшаяся еще прошлой ночью, разгорелась с новой силой. Свет догонявших факелов помогал разбирать дорогу. Мальчик бежал что есть мочи, понимая, что скоростью ему не победить. Нужно использовать свой маленький рост.

Погоня продолжалась бесконечно долго, пока на пути не возникли густые заросли шиповника. Долго не думая, Ярик нырнул сквозь колючие ветки, исцарапав себе лицо в кровь. За кустами начался резкий спуск в овраг. Едва удерживаясь от падения, паренек несся вниз, не имея представления, что ждет его на дне. Споткнувшись о корень, он пролетел несколько метров. Болезненное приземление чуть не выбило из него дух.

Кое-как поднявшись, прихрамывая, он побежал дальше. Овраг увлекал его все ниже и ниже, влажная почва сменилась камнем. Он уже не слышал голосов преследователей, не знал, гонится ли за ним кто-нибудь. Свет факелов давно погас, уступив место непроглядной тьме. Ярик просто бежал сквозь ночь, пытаясь обогнать свой страх и забыть все эти ужасы.

Подступивший к горлу ком слёз едва удавалось сдерживать. Ярик не знал, сколько еще протянет. Казалось легче сдаться врагу и прекратить эти мучения. Он жутко устал.

В этот момент земля ушла из-под ног, отправив его в долгое падение навстречу спасительной тьме.