Сказка 22
Зубы
Каждое утро Дружок начинал с молитвы, обращенной к Федору Ивановичу. Червь благодарил старика за пищу, кров и возможность плодиться и размножаться. Семья росла и уже насчитывала шесть потомков. Когда Воля подарила Дружку первенца, червь хотел поделиться новостью с Федором Ивановичем, но испугался гнева старика. Поэтому настрого запретил ребенку выползать на поверхность.
– Наш мир здесь. Внутри. Бог посылает нам еду, защищает нас от потрясений и природных катаклизмов. Иногда Бог сердится, и тогда на наши земли опускается серый туман. Никогда и ни при каких обстоятельствах не вдыхайте этот туман, ведь он смертелен для всего нашего рода. Множество поколений червей до нас погибло исключительно из-за того, что вдохнуло туман.
Дружок любил повторять эту историю, но не очень любил думать о будущем, ведь было совершенно непонятно, как жить без старика.
Своих детей червь называл Федями и присваивал порядковый номер. Размножаться можно было гораздо быстрее, но и эффект от их присутствия мог стать заметным.
Федор Иванович курил все чаще, поэтому семейство Дружок перенес поближе к мертвому сердцу старика. Сам же раз в неделю выползал к уху, чтобы свериться с обстановкой и послушать, что происходит.
«Если Бог про меня забыл, это, пожалуй, наилучший исход, – размышлял Дружок, медленно двигаясь в сторону головы пенсионера. Сегодня был день новостей. – Как бы детям это объяснить. Уверен, что Федя Третий и Федя Пятый выползали под кожу старика, курить он мог начать только из-за этого».
Вне старика сегодня было очень шумно. Дребезжания доносились даже до сердца, а при приближении к голове грохот становился почти невыносимым.
– Не дадим! – звучал чей-то рев, оглушительный и страшный.
– Призываем к порядку! – кричал командный голос.
– Мы этот хутор строили, нам здесь и жить! – проговорил Федор Иванович, и тело Дружка задрожало от страха.
Дружок хотел вернуться назад, но подумал, что если есть угроза его семье, то лучше подготовиться и уйти заранее, как он сделал в детстве до знакомства с Федором Ивановичем, ведь самое главное – спасти детей. Как же подготовиться к угрозе? Только узнать, что она собой представляет. Червь пополз дальше, пытаясь пропускать крики мимо ушей и покрепче держаться за плоть – все вокруг начинало ходить ходуном.
Когда ушная раковина была близка, червь услышал пронзительное «Федор Иванович, берегитесь!» – и что-то мощное и невидимое ударило с такой силой, что Дружок вылетел из уха в открытый мир. Перед глазами замелькали образы великанов и деревянных солдат. Было очень жарко, будто окунулся в паровую машину. «Я попал в ад! – подумал Дружок. – Меня давно убили, и вот, пройдя туннель, я попал в ад!»
Шмяк. Ад на ощупь был похож на древесину. Дружок открыл глаза и увидел горящий Крестовый хутор. Мертвые там и тут размахивали палками и камнями. Им противостояли деревянные солдаты и несколько живых из Тридевятого царства. Дружку посчастливилось приземлиться как раз на одного из истуканов, который с завидной регулярностью наносил удары лежащему на земле Федору Ивановичу.
Шмяк. Шмяк. Палка въедалась в плоть старика. Шмяк. Шмяк. Чавкало что-то внутри.
– Там же мои дети! – заорал Дружок. – Прекратить!
Но деревянный солдат не обратил никакого внимания на червяка. Служивый продолжал исполнять свой долг, избивая мертвого пенсионера. На помощь к старику бросилась седовласая женщина, но была грубо откинута в сторону.
Все, что умел Дружок в своей жизни, все, что знал, все, чем одарила его природа, заставило его сжать челюсти и начать грызть деревянного солдата. Через боль и сломанные зубы прогрызался червяк в неизвестном направлении. Страх за семью, обида за пенсионера, который дал ему приют, и чувство вопиющей несправедливости двигали Дружка вперед.
«За что! За что! Мы же ничего вам не сделали! За что! – со слезами на глазах повторял червяк. – Мы просто жили. Жили по совести и никому не делали зла». Когда сломался последний зуб, Дружок продолжал грызть дерево губами, отламывая по щепке, и вдруг…
Мир перевернулся. Все вокруг резко уменьшилось в размерах. Маленькое неловкое тело стало ощущаться совсем по-другому, как будто его чем-то наполнили. У Дружка закружилась голова. Вместо привычного тельца он чувствовал руки и ноги деревянного солдата. Червь смотрел его глазами, чувствовал его телом. Впереди лежал избитый Федор Иванович, справа – упавшая седая женщина. Дружок попробовал повернуться в своем новом теле. Странно, но все получилось легко и просто. Только сейчас весь ужас пожара в хуторе явил себя. Большинство надгробий было сломано, несколько мертвых лежало без движения, некоторых продолжали избивать деревянные солдаты.
– Прекратить сопротивление! – заорал противный голос рядом. Живой человек в сером костюмчике размахивал странным устройством, похожим на лейку, только вместо воды из нее свисали языки пламени.
«Огонь – это смерть, – вспомнил Дружок голос матери. – Огонь – это смерть». Деревянная рука размахнулась и со страшным скрежетом опустила дубинку на голову человека с огненной лейкой.
Шмяк. Шмяк. Шмяк.
Сказка 23
Булава
– Царь-батюшка! Беда! Крестовый хутор горит!
Серый человек вбежал в просторный кабинет, украшенный чучелами чудовищ. У входной двери, оскалив пасть, разместился оборотень, напротив него в колбе белыми глазами смотрел заспиртованный водяной. В центре комнаты на металлических цепях висел Змей Горыныч.
Царь любил проводить время в комнате. Все здесь было пропитано воспоминаниями и запахом успеха. Погруженный в свои мысли, правитель не обратил внимания на слова серого человека. Сейчас его больше занимала булава, тяжело лежавшая в руке. Металл, поеденный временем, когда-то снес голову Соловью-разбойнику. Этот персонаж был отличным служащим налогового подразделения. Только он смог обеспечить стабильный приток дохода в казну. А какой выдумщик на новые налоги был! Подать за свободомыслие, налог на песни, пошлина с рождения ребенка, десятина за Крестовый хутор – все он, все Соловушка.
Царь улыбнулся, потому что воспоминания о Соловье вели еще дальше, во времена юности, когда они вместе воровали пироги из общественной печи, кирпич от которой тоже валялся где-то в комнате. Тяжелое решение тогда принял молодой правитель – лишить народ Тридевятого царства бесконечных дармовых пирогов. «Если бы жрали вдоволь, то кто бы работал?» – тихо произнес Царь, обращаясь то ли к булаве, то ли ко всей комнате.
– Царь-батюшка! Беда! – снова заговорил серый человек. – Крестовый хутор горит!
Царь повернулся на голос и, не выпуская булавы из рук, двинулся к служащему.
– Как горит?
– Огнем. Мертвые отказались сжигать своих. Оказали активное сопротивление представителям власти.
То, что происходило, показалось Царю шуткой. «Почему именно в этой комнате, именно сейчас? Неужели мысли материальны? – подумал правитель. – Должно ли это все стать новым чучелом? Чучелом пенсионера? Или все мое царство стало чучелом, которое поставить негде?»
– Кто дал приказ жечь мертвых? Кто вам, идиотам, дал приказ?
Серый человек открыл рот, как рыбка, выброшенная на берег, только не исполняющая желания.
– Я же четко сказал: не трогать Крестовый хутор! Тем более этот старик его отстраивал! Кто вам, идиотам, дал приказ?
– Простите меня, грешного, но вы не точно сказали, у меня все записано. Вот, смотрите.
Серый человек начал доставать бумаги, словно это была его главная защита и спасение.
– Вот, Царь-батюшка, вот протокол. Смотрите.
Что-то пустое мелькнуло в глазах правителя. Губы сжались, однако лицо помолодело, как будто гнев придал ему сил, а горящий хутор осветил темный путь жизни.
Серый человек тем временем встал на колени и повернул голову в сторону. Словно щит, выставил он перед Царем протокол их встречи и продолжал бормотать:
– Вот здесь все написано. Вот вы сами сказали. У меня же дети. Вы же крестный…
Царь размахнулся и опустил булаву на голову серого человека. Протокол впечатался в череп. Удар вмял кости и забрызгал кровью одежду Царя.
Откуда ни возьмись появились новые серые люди. Один оттащил еще не пришедший в себя труп. Второй достал блокнот, чтобы записывать указания.
– Деревянным солдатам оцепить Крестовый хутор, усилить охрану у замка. Вызвать всех богатырей для организации личной охраны. Доставить мне кота и подготовить карету, выезжаем через полчаса.
