Возвращаясь в главк, Гуров попытался систематизировать полученную информацию, приняв за аксиому тот факт, что компромат на Вяхирева, переданный Земцовым, действительно представляет собой то, как его описывал бывший опер.

Итак, против генерал-майора таможенной службы у сыщика есть бухгалтерская книга «покерной мафии» и показания того, кто вел в ней учет. Само по себе это не так уж и много, хотя подпортить репутацию Вяхиреву эта информация сможет. Вряд ли она подтолкнет таможенника на какие-то рискованные поступки, зато заставит как-то проявить себя. А если добавить к игорному компромату запись разговора генерал-майора с Кошелевым и то, что против них кое-кто готов дать показания, то все вместе начнет представлять для высокопоставленного чиновника серьезную угрозу. Конечно, не мешало бы еще и надавить на начальника московского железнодорожного таможенного пункта, чтобы тот тоже предоставил компромат на своего шефа, но Лев посчитал это слишком рискованным. Ничто не помешает Кошелеву предупредить генерал-майора, что под него начали серьезно копать в главке, а это может спутать все карты в тонкой игре. Ведь скорее всего Вяхирев потребует защиты у бандитов, что, в свою очередь, определенно негативно скажется и на Орлове, и на всей проводимой операции.

Гуров решил не трогать Вяхирева, пока не появится ясность в остальных вопросах. Хотя бы относительно того, куда бандиты могли деть труп Точилина. Этим-то он и решил заняться. Все остальное может подождать, а этот козырь из рук бандитов стоило вытащить как можно быстрее. Словно в унисон с его мыслями, зазвонил телефон. Это был Сурков.

– Лев Иванович, у меня есть для вас информация, – доложил старлей. – Мне подождать, пока вы вернетесь, или оставить ее у вас на столе?

– Молодец, Игорек, хорошо работаешь! Я сейчас еду в главк. Жди меня в моем кабинете.

Когда Гуров поднялся к себе и открыл дверь, Сурков со Станиславом курили на подоконнике и трепались о какой-то ерунде. Увидев его, старший лейтенант сорвался со своего места и торопливо затушил сигарету в банке из-под кофе, которую они использовали в качестве пепельницы.

– Ай-ай-ай, Лев Иванович! Стучаться надо, – засмеявшись, пожурил друга Стас. – Видишь, мальчонку до смерти напугал!

– А ты не развращай малолетних, – отшутился в ответ Гуров. – Стыдно ребенка с такого возраста к сигаретам приучать.

Сурков зарделся, не зная, как на эту пикировку реагировать.

– Игорь, докладывай, что у тебя за информация, – спас ситуацию Лев, аккуратно вешая куртку в шкаф.

Сурков схватил с подоконника папку с документами и метнулся к столу.

Нужно отдать должное старшему лейтенанту, работу он провел немалую, причем с ощутимым результатом. Сурков весь вчерашний день и половину сегодняшнего провел за изучением видеозаписей со всех дорожных камер, до которых только смог добраться. Гурову было даже трудно представить, как парень в одиночку справился с обработкой такого объема информации.

Темно-синий «Опель» с номерами Точилина найти не удалось нигде. С того момента, как его последний раз засекли камеры видеофиксации, этот автомобиль попросту перестал существовать. Сурков проанализировал возможные маршруты движения машины Точилина и пришел к выводу, что она могла потеряться только в четырех районах: Перово, Новогиреево, Ивановское или Измайлово.

– С шоссе Энтузиастов Точилин мог выбраться либо на северо-восточную хорду, либо на МКАД, – пояснил аналитик. – И там, и там есть камеры. Мимо них он не проезжал. Есть, конечно, вариант, что его машина через Измайлово на Щелковское шоссе выбралась, но и там она не «засветилась». К сожалению, у меня не было возможности посмотреть камеры видеонаблюдения на торговых точках и банках, но могу точно сказать, что мимо станций метро и железнодорожных станций в этих районах его машина точно не проезжала.

– Как ты считаешь, может она до сих пор где-то в этих районах находиться? – подтолкнул Суркова Гуров.

– Конечно, такой вариант не исключен, но я считаю его маловероятным, – покачал головой старлей. – Если допустить, что с подполковником Точилиным случилось что-то серьезное, оставлять машину поблизости от места происшествия опасно для преступника. Вполне возможно, что он мог ее просто перегнать внутри района в другой двор, но тут есть риск, что незнакомую машину заметят жители и выложат о ней информацию в социальных сетях или заявят в ГИБДД. Да и эвакуаторы в Москве работают активно… Я и проверил информацию в соцсетях, и сделал запрос гаишникам: ничего о темно-синем «Опеле» там нет.

– Ты смотри, мальчик прямо непомерными темпами растет в моих глазах! – иронично восхитился Крячко. – Лева, тебе достойная смена подрастает.

– Хватит парня смущать, – усмехнулся Гуров. – Да и я пока сменяться не собираюсь. Территорию этих районов все равно прочесать придется. Стас, свяжись с РОВД и дай ориентировку. Пусть немедленно людей на это выделят. А ты продолжай, Игорь.

Сурков кивнул. Не имея возможности подтвердить или опровергнуть свою версию относительно дворов внутри указанных районов, он вплотную занялся отработкой следующей: машину перегнали в другое место, поменяв или попросту сняв с нее номерные знаки. Игорь разыскал на записях с видеокамер четыре темно-синих «Опеля» такой же модели, как у Точилина, попавших в поле зрения камер в районе пропажи автомобиля подполковника в течение двух часов после его исчезновения.

– Более позднее время я не стал отслеживать потому, что «Опель» должны были куда-то перегнать либо сразу после инцидента, либо трогать его было вообще бессмысленно, – пояснил сыщикам Сурков. – Я рассчитал время, допустив, что происшествие с подполковником могло быть спонтанным, а не запланированным. Какое-то время потребовалось на общение Точилина с преступниками, несколько десятков минут могло понадобиться для исполнения замысла, а затем – на принятие решения о том, как именно нужно скрыть преступление. Больше двух часов на это потребоваться просто не могло, даже со всеми допустимыми погрешностями.

– Какой ты умный! – съязвил Крячко, закончив телефонный разговор с начальником Перовского ОВД. – А тебе мысль о том, что он мог всю ночь провести у любовницы и скончаться под утро совершенно случайно, не приходила в голову? Допустим, головой в ванной ударился или алкоголем отравился?

– Приходила, товарищ полковник, – слегка обиделся старлей. – В этом случае его должны были вынести из квартиры поздно ночью или ранним утром. Пока проверить эту информацию у меня просто физической возможности не было: слишком большой объем данных надо отсматривать. Если вам не пригодится то, что я нашел к этому моменту, я продолжу поиски.

– Расстроился, прям как красна девица, – рассмеялся Стас. – Не обижайся, Игорь. Это я просто твою бдительность проверял. Выкладывай дальше свои соображения.

Сурков усмехнулся и продолжил доклад. Всего ему удалось найти четыре темно-синих «Опеля» нужной модели, которые выезжали из указанных районов под камеры видеонаблюдений в течение двух часов после того, как там пропала машина Точилина. Работу парень проделал немалую, и Гуров искренне похвалил его. Сурков весь зарделся.

– Лев Иванович, я проверил все четыре, – доложил он. – Отследил практически до места парковки, а затем проверил, выезжали ли они оттуда утром. Две из них сразу можно исключить из списка. Обе машины утром поехали в обратном направлении. Номера пробил, владельцы – реальные люди, и никаких серьезных претензий у правоохранительных органов к ним не было. А вот две другие на следующий день обратно не выезжали. Одна из них осталась на подземной парковке на Щелковском шоссе, а вторая осталась в гаражах на проспекте Маршала Жукова, где-то перед выездом на Новорижское шоссе. И что самое интересное, номерных знаков этой машины в природе не существует. Их просто еще никогда и никому не выдавали.

– А вот это интересно! – вставил свою реплику Крячко. – Зуб даю, это наш клиент!

– Давай-ка не беги впереди паровоза, – осадил его Лев. – Сначала свяжись с охраной подземной парковки и узнай, на месте ли машина. Если да, берешь экспертов, и езжайте ее осматривать. – Он повернулся к Суркову: – Кто хозяин этой машины?

– Вот. Тут все данные, – протянул ему листок с данными на владельца «Опеля» Игорь.

Лев бегло пробежал информацию глазами и передал распечатку Крячко.

– Свяжешься с владельцем по дороге на стоянку. В общем, сам знаешь, что делать. Ты еще здесь?

Станислав расхохотался, дурашливо козырнул, приложив левую ладонь к макушке, и, подхватив свою неизменную «всесезонную» кожаную куртку, выскочил за дверь. Гуров вслед за ним отпустил и Суркова, поручив ему, для гарантии, заняться просмотром утренней информации по камерам в районе исчезновения Точилина, а сам задумался.

Скорее всего, Крячко был прав, и машину Точилина перегнали в гаражи перед въездом на МКАД. Вопрос лишь в том, где она теперь и где бандиты спрятали труп подполковника. Для того чтобы быстро реализовать свои угрозы Орлову, преступники должны были схоронить тело где-нибудь в пределах необходимой доступности. Вот только маловероятно, что они оставили труп Точилина в его же машине. Да и прятать машину в гаражах, пусть даже какие-то из них и заброшены владельцами, весьма рискованно.

Гуров попытался поставить себя на место преступников. В том, что организатор банды далеко не дурак, он уже успел убедиться. Простейшие и непродуманные шаги – не его стиль. И если трюк со сменой номеров на машине Точилина был вполне понятен (машину с несуществующими номерами вряд ли кто-нибудь стал бы пробивать), то транспортировка «Опеля» в гаражи выглядела не совсем понятной. По логике вещей, пока пропажу подполковника еще не обнаружили, его машину следовало бы выгнать за МКАД, а затем сжечь где-нибудь в безлюдном месте или попросту утопить. Подобный трюк снизил бы шансы ее обнаружения до минимума. По крайней мере, значительно бы увеличил время, которое потратили бы на поиски машины.

Он посмотрел на карту. Между проспектом Маршала Жукова и улицей Маршала Прошлякова находилось несколько автомобильных салонов, магазинов автозапчастей и станций технического обслуживания. Причем последние принадлежали мелким предпринимателям и по большей части занимали площадь одного или нескольких гаражей.

– Неужели жадность фраера сгубила? – удивленно пробормотал Лев.

Судя по всему, спрятать «Опель» Точилина именно в этом районе было не очень просто, поскольку безлюдным это место не являлось. Получалось лишь одно – автомобиль подполковника решили разобрать на запчасти, чтобы потом продать. Либо сразу продали именно для разборки на комплектующие. Иных причин для того, чтобы машина Точилина оказалась в этом районе, Гуров просто не мог найти.

Теперь оставалось решить, что именно следует делать с полученной информацией. Если «Опель» подполковника действительно разобрали на запчасти, а не спрятали в одном из гаражей, то работники СТО были знакомы с теми преступниками, которых опера разыскивают. В том случае, если приказ отправить машину на разборку давал сам главарь банды, то, едва полиция возьмет их в оборот, ему сразу станет об этом известно, и он мгновенно начнет давить на Орлова. Причем скорее всего запустит тот механизм дискредитации генерала, который и обещал к нему применить.

Но оставался и второй вариант: машину Точилина отправили на разборку подчиненные главаря, которым он просто приказал избавиться от «Опеля». В этом случае были шансы, что преступники испугаются его гнева и, даже узнав о том, что сообщников из СТО арестовала полиция, постараются скрыть этот факт от руководителя преступной группировки. Это давало Гурову возможность оперативно попробовать выйти на саму группировку, но риски от начала активных действий были слишком велики.

В обычной ситуации он предпринял бы стандартные меры по поиску места, где разобрали или спрятали машину Точилина: досмотр всех гаражей с вызовом владельцев, облавы на СТО и прочее, но сейчас нужно было действовать тихо и незаметно. В первую очередь следовало проверить все подозрительные станции технического обслуживания, чтобы узнать, не разбирали ли на них «Опель» на запчасти.

Обычный опер для такой проверки не подойдет. Да и любой из полицейских тоже. Матерые преступники чувствуют сотрудников полиции за версту каким-то шестым чувством, и визит полицейского на СТО, тем более для покупки краденых запчастей, только насторожит их, тогда следов машины Точилина найти вообще не удастся. Как и тех, кто сдал «Опель» на запчасти. На несколько минут Гуров задумался, а затем достал телефон и набрал по памяти номер.

– Добрый день, Яков Игоревич, – поздоровался Лев, после того как на звонок ответили. – Хочу кое о чем вас попросить. Мы могли бы встретиться в кафе на Красноказарменной улице, скажем, через часок?

Яков Игоревич Лещинский был довольно посредственным актером, служившим в театре на третьих ролях. Они познакомились во время одного из громких дел, которое расследовал Гуров, при довольно забавных обстоятельствах: Лещинского наняли для того, чтобы тот выступил посредником для дачи взятки сыщику.

Гуров денег, естественно, не взял, зато задержал «посредника», и тот сделал все, что от него зависело, чтобы помочь найти преступников. На Лещинского можно было завести уголовное дело и отправить его под суд, но тогда Гурову было некогда этим заниматься. К тому же никакого серьезного преступления актер не совершил, а, напротив, оказал посильную помощь в раскрытии дела. Лев отпустил Лещинского с миром, и с тех пор Яков Игоревич не переставал благодарить его едва ли не на каждом углу, тем более когда узнал, что сыщик женат на актрисе.

В Лефортово Гуров назначил ему встречу не случайно. Именно там, на улице Лапина, и находилась явочная квартира «покерной мафии», которую пора было брать под наблюдение. Он собирался лично осмотреть окрестности, чтобы определить, из какой точки оперативнику будет удобнее следить за домом, в который Кирилл Низовцев относил деньги, собранные с нелегальных игровых точек. И к тому времени, когда пришла пора идти на встречу с Лещинским, Гуров не только успел найти удобное место для наблюдения, но еще и встретился с операми из Лефортовского отдела полиции, поставив им конкретную задачу.

Яков Лещинский был абсолютно неприметным человеком, и Лев не уставал поражаться, как его вообще взяли в театральный институт. Если специально не присматриваться, в любой обстановке и в любом окружении глаз просто скользил по Лещинскому, даже не задерживаясь и не оставляя никакого впечатления об этом человеке в мозгу. С такой внешностью ему следовало быть скорее шпионом или контрразведчиком, но никак не актером. Лещинский уже ждал в условленном кафе и сразу поднялся с места, приветствуя полковника.

– Лев Иванович, весьма удивлен, что вы обо мне вспомнили, – проговорил актер после того, как они с Гуровым пожали друг другу руки. – Я-то думал, что про персонажей, подобных мне, вы забываете сразу, как только закрываете дело.

– Вас сложно забыть. Слишком уж необычная история у нас с вами приключилась, – улыбнулся Лев. – Но давайте обойдемся без ностальгии и займемся делом, поскольку времени у меня, как обычно, всегда не хватает. Я вам расскажу, что мне от вас нужно, затем вы скажете, почему не сможете это сделать, я попробую убедить вас, что делать это все равно придется.

Лещинский рассмеялся, откидываясь на спинку стула. Мысль привлечь к операции актера показалась Гурову довольно здравой. Во-первых, Лещинский уже зарекомендовал себя человеком, выполняющим задание без лишних вопросов. Правда, в момент их знакомства он делал это за деньги, но Гуров был уверен, что и бесплатно выполнить задание актер не откажется. И не только из благодарности за то, что он его не посадил. Было в нем что-то от авантюриста, хватающегося за любое сомнительное мероприятие, если оно казалось достаточно интересным.

Юлить Лев не стал и обрисовал Лещинскому ситуацию такой, какой она была. Естественно, без подробностей и имен, но достаточно ясно объяснил, с чем актеру придется столкнуться и почему он ни к кому, кроме него, с этим заданием обратиться не может. Лещинский явно наслаждался рассказом и подвел итог, едва Гуров его закончил:

– В общем, как я понял, мне нужно сыграть роль достаточно богатого, но жутко жадного автолюбителя, который рыщет по всевозможным СТО в поисках запчастей для «Опеля» определенной модели. При этом мне следует учитывать, что продавать искомые запчасти будут преступники, которые не станут раздумывать, если почувствуют неладное, а в лучшем случае переломают мне ноги. И все это я должен делать на добровольных началах.

– Практически, – кивнул головой Лев. – Вы лишь одну деталь забыли, Яков Игоревич. Вам обязательно будут нужны правое крыло и передняя дверь темно-синего цвета. Вот такого, – и он протянул актеру фотографию «Опеля», скачанную из интернета.

Лещинский взял ее, бегло посмотрел, крутанул в руках и усмехнулся:

– Сначала проиграем тот сценарий, который вы предложили? Я ломаюсь, а вы намекаете, что деваться мне некуда? Или сразу к делу перейдем?

– Я бы с удовольствием вместе с вами принял бы участие в театральной постановке, но время поджимает, – развел руками Гуров. – Давайте сразу к делу.

– Только один вопрос: а насколько для вас важно найти, где именно разобрали эту машину? – поинтересовался Лещинский.

– Считайте, что это вопрос жизни и смерти. Как-то так.

– Тогда я ее найду, – уверенно заявил актер.

– Только это нужно сделать уже сегодня. Максимум завтра, – подчеркнул Лев. – Времени у нас совсем мало…

Когда он вернулся в главк, Крячко был уже на месте. Как они оба и предполагали, осмотр машины, оставленной на подземной парковке на Щелковском шоссе, ничего интересного не дал. «Опель» не принадлежал Точилину, а за перепуганным владельцем автомобиля не числилось ничего, кроме парочки неоплаченных штрафов за нарушение ПДД. Впрочем, и их он оплатил еще до того, как успел добраться до своей машины по вызову полицейских. Рассказ об этом Стас закончил фразой: «Из-за твоего педантизма только время зря потеряли!» – но Лев даже внимания на это не обратил.

В версию о том, что автомобиль Точилина могли бросить где-то во дворах или продержать там всю ночь, а лишь потом перегнать, Гуров тоже совершенно не верил. Преступники из этой банды к каждому делу подходили обстоятельно и следы за собой заметали тщательно. Он даже слегка опасался, что и Лещинскому не удастся найти какую-нибудь информацию на станциях техобслуживания, поэтому на тот случай, если актер потерпит фиаско в своих поисках, разработал план тотальной облавы по гаражам в том районе. Конечно, это была крайняя мера, к которой можно было прибегнуть в исключительном случае, но тех людей, которые пригнали туда машину Точилина, найти требовалось обязательно.

Впрочем, рассуждать об этом было пока рано, и Гуров взялся за изучение компромата на Вяхирева, который передал ему Земцов. Информации, к сожалению, было маловато, чтобы железобетонно отправить генерал-майора таможни в места не столь отдаленные, но припугнуть этим таможенника вполне можно. И не только припугнуть, а даже изобразить качественный шантаж.

Вариант с тем, чтобы пригрозить генерал-майору разоблачением и потребовать от него прямого контакта с кем-то из главарей «покерной мафии», конечно, был самым очевидным и соблазнительным, но Лев от него отказался. Во-первых, совсем не факт, что Вяхирев знал кого-то из верхушки банды лично и тем более свободно контактировал с ними. В конце концов, он мог просто попасть в подпольные игровые клубы через приглашение и рекомендации, как это отлажено в системе «покерной мафии». Тогда попытка надавить на него не закончилась бы ничем, просто бандитов предупредили бы, что Гуров подбирается к ним слишком близко.

В тройной схеме Вяхирев – «покерная мафия» – шантажисты генерал-майора нужно было использовать как-то по-другому, и Лев внезапно понял, как именно. Судя по той информации, которая была у него, главари «покерной мафии» оказывали вип-клиентам разные противозаконные услуги, вроде выбивания долгов, шантажа, прослушивания разговоров и прочее. По непроверенным данным, они могли принять и более серьезные заказы, вроде ограблений или даже убийств. Вполне вероятно, что грязными делишками, не забесплатно, конечно, могла заниматься именно та банда, которая шантажировала Орлова. И если это так, от Вяхирева можно потребовать, чтобы он сделал бандитам нужный Гурову «заказ», при выполнении которого вся группировка и будет арестована.

Как ни хотелось побыстрее взять в обработку скользкого генерал-майора, но к тому, что задумал Гуров, нужно было как следует подготовиться. Отработать все детали, продумать любые возможные ходы (как свои собственные, так и бандитов), а для этого нужно понять, как именно банда совершала преступления и как они подходят к выполнению своих задач.

– Стас, что у тебя с обработкой информации? – повернулся Лев к Крячко. – Можешь уже сказать, какие именно дела были провалены после того, как Точилин стал служить в главке?

– Кое-что уже есть, но нужно еще примерно полчаса, чтобы все систематизировать, – ответил тот. – Потерпите, мой повелитель. А пока лучше займись чем-нибудь бесполезным. Покури, что ли, или к Петру сходи, к нему поприставай.

– Ты с той старушкой разговаривал, на которую сим-карта оформлена?

– А когда мне это было делать? – пожал плечами Стас. – Ты же меня сам работой завалил выше крыши! Я уже даже забыл, что такое ходить по кабакам и девок клеить…

– Ох ты! Какая трагедия! – рассмеялся Лев. – Ладно, заканчивай со своим анализом, к старушке я сам сейчас съезжу. Давай мне адрес.

Перфильева Анна Леонидовна проживала не слишком далеко от главка – в районе метро «Баррикадная». К тому же она оказалась далеко не такой старушкой, как ее представлял себе Гуров. Конечно, ей было уже прилично за шестьдесят, но выглядела она моложе своих лет и держалась вполне бодренько. Жила женщина небогато, но однокомнатная квартира была чистой и опрятной.

– Она самая, – ответила Перфильева, когда Лев с вопросительной интонацией назвал ее имя, и шагнула в глубь квартиры. – Проходите, чего в дверях-то стоять?

– Пускаете в дом и даже не спрашиваете, кто я такой? – удивился он.

– Зайдете да сами все и расскажете, – улыбнулась в ответ Анна Леонидовна.

– И не боитесь?

– А чего мне бояться? Денег у меня отродясь не водится. Вещей хороших тоже нет. А те, что есть, разве только старухам и могут пригодиться. Так что брать у меня нечего, а убивать пока вроде не за что.

– А квартира? Не боитесь, что заставят жилье на чужого человека переписать?

– А квартира давно уже не моя, – отмахнулась старушка. – Я ее на внука переписала. Он у меня один. Сейчас школу оканчивает, в институт поступит. А к тому времени, когда жениться соберется да им с семьей квартира понадобится, я, глядишь, и помру уже. Так что ни волноваться мне не о чем, да и бояться я давно ничего не боюсь, кроме Страшного суда.

– И все-таки, Анна Леонидовна, береженого бог бережет, – строго проговорил Гуров. – Мало ли какие люди в дверь постучаться могут.

– Люди все одинаковые, если к ним одинаково относиться, – не согласилась Перфильева. – Да проходите вы уже, не бойтесь. Я не кусаюсь уже лет десять, после того, как челюсти вставные сделала.

Гуров невольно рассмеялся и прошел внутрь квартиры. Анна Леонидовна провела его на кухню, мотивировав это тем, что гостя нужно хотя бы чаем напоить. И как он ни отказывался, принять гостеприимство Перфильевой все же пришлось. А пока пенсионерка ставила чайник на плиту и доставала нехитрое угощение в виде карамелек и полупустой пачки недорогого печенья, Гуров внимательно рассматривал ее.

Его удивляло, с какой естественной простотой и беспечностью держится женщина, словно она с сыщиком знакома уже бесконечное число лет. Конечно, он прекрасно знал, что большинство коренных москвичей достаточно гостеприимны, не слишком амбициозны и зачастую относятся к людям, с которыми их свела судьба, как к дальним родственникам, но такого радушия, как у Перфильевой, в Москве встречать ему еще не доводилось. Она скорее напоминала ему какую-то деревенскую бабушку, которая, даже уходя на целый день из дома, не привыкла запирать входные двери.

Когда Анна Леонидовна подала чай, Гуров попытался начать ее расспрашивать, но она легко пресекла эту попытку, сказав, что за чашкой чая нужно говорить о пустяках. И, подтверждая свои слова, принялась рассказывать Льву о своей семье, о ворчливой соседке, которая «на самом деле очень добрая», и о своем «шалопае-внуке», который в свои 17 лет больше на девочек заглядывается, чем думает об учебе. Минут через пятнадцать он понял, что если и дальше позволить Перфильевой вести разговор, то отсюда ему не уйти и до утра, к тому же и ничего полезного не узнать.

– Анна Леонидовна, а скажите, у вас сотовый телефон есть? – поинтересовался Лев, когда женщина взяла небольшую паузу, чтобы отхлебнуть чая.

– А как же? Я хоть и старая, но не отсталая, пользоваться этими игрушками умею. Правда, он у меня тоже старый, по своим меркам, конечно. Кнопочный. Мне дочь пыталась какой-то аппарат без кнопок подарить, но я ей сказала, что это уже излишеством будет. Ну, она мне тогда только оператора поменяла и успокоилась. А то, говорит, у тебя, мама, звонки слишком дорогие.

– Кого поменяла? – не сразу понял Лев.

– Ну, такую штучку маленькую из телефона вынула и такую же внутрь вставила, – пояснила Перфильева. – Уж не знаю, что от этого изменилось. За телефон-то я не плачу, дочь сама мне деньги на него кладет. Может, и правда звонки дешевле стали, я у нее об этом не спрашивала.

– А сим-карту дочь с собой забрала? Ну, эту штучку, которую она из телефона достала.

– А-а, – улыбнулась старушка, – точно. Так она ее и называла. Нет, не забрала. Она ее выкинуть в мусорку хотела, да я не дала. Велела оставить, поскольку все в хозяйстве пригодиться может. Она и пригодилась потом.

– Вот как? И зачем же?

– У меня внучатый племянник из Волгограда в Москву жить перебрался, – ответила Анна Леонидовна, и Гуров сразу насторожился: новый персонаж был родом из того же города, что и Точилин. – Первое время он у меня остановился, а потом уже себе какое-то другое жилье нашел и почти уже не заходит. Занят сильно, видимо. Зато звонит раз в неделю, здоровьем интересуется, не забывает меня, старуху. Хороший такой мальчик, послушный…

– Анна Леонидовна, вы что-то про сим-карту хотели рассказать, – перебил ее Гуров.

– Да что про нее рассказывать, – рассмеялась Перфильева. – Тут весь сказ короче этой карты. Мишка… ну, племянник мой… как сказал, что ему нужно новую сим-карту купить, мол, почему-то с его телефона очень дорого в Москве разговаривать, я ему старую, которую дочь мне поменяла, и отдала. А чего добру пропадать? Правда, не знаю, пользуется он ей сейчас или нет. Может, тоже звонки дорогие оказались?

– А паспорт вы свой в последнее время никому на руки не давали? – проверяя еще одну версию, поинтересовался Лев.

– Нет, конечно! Я и наслушалась, и насмотрелась, и начиталась про всяких мошенников. Паспорт никому вообще в руки не отдаю.

– Даже родственникам?

– А им он зачем? – искренне удивилась Анна Леонидовна. – Я еще, слава богу, здоровье не все растратила, сама смогу сходить туда, где паспорт нужен. Да и в последнее время он мне без надобности. Только на выборы его с собой и беру.

– А вы уверены, что он у вас на месте? Никуда не пропал?

– Господи, да что случилось-то такое? – забеспокоилась старушка.

– Анна Леонидовна, вы проверьте сначала документы, а потом я вам все расскажу, – пообещал Гуров.

Перфильева вышла из кухни, и ее не было не больше двух минут, затем она вернулась со старой, потертой шкатулкой, внутри которой оказались все ее документы: пенсионное удостоверение, медицинский полис и куча еще всяких разных бумаг. Паспорт она достала почти сразу же.

– Вот он. На месте. Так что произошло?

– Видите ли, Анна Леонидовна, в городе объявился телефонный хулиган. Он звонит в различные учреждения и говорит, что в них заложены бомбы, – солгал Лев. – Телефон его вычислили, но оказалось, что номер зарегистрирован на ваше имя. Вот поэтому я и пытаюсь выяснить, как ваша сим-карта могла у хулигана оказаться.

– Уф, слава богу! – облегченно вдохнула старушка. – А я-то, грешным делом, подумала, что мои шалопаи что-то где-то натворили.

– А почему вы уверены, что ваш внучатый племянник не мог так хулиганить?

– Да вы что?! Он же из хорошей семьи. У него и мама, и папа педагоги!

Путем наводящих вопросов Гуров через несколько минут узнал о Михаиле Шаповалове практически все, что ему было нужно. Родился и вырос он в Волгограде. Там же окончил строительный техникум, после чего отслужил в армии и вернулся домой. Через пару лет женился, но с семейной жизнью у него не сложилось, и несколько лет назад Михаил развелся. Детей у них с женой не было, особого имущества тоже не нажили, и в Волгограде Шаповалова больше ничего не удерживало.

По словам Перфильевой, Михаила в Москву позвал его старый друг, который перебрался в столицу раньше Мишки. Этот же самый приятель нашел здесь ему работу, связанную с разъездами. «То ли экспедитор, то ли курьер, я уже не помню!» – пояснила старушка. Первое время Шаповалов жил у нее, а затем сказал, что заработал достаточно денег, чтобы больше не стеснять родственницу и самому снимать квартиру. Анна Леонидовна пыталась его уговорить остаться, а потом махнула рукой.

– Все я понимаю, – с легким сожалением покачала она головой. – Дело молодое. Мишке женщину приличную найти надо, а ко мне ее не приведешь, неудобно им тут вместе со мной будет. Ну, и дай бог! Главное, чтобы у них все хорошо сложилось.

– А вы его девушку знаете?

– Нет, Лев Иванович, не видела даже ни разу. Но Мишка парень видный, девушки на него засматриваться должны.

– А у вас есть его фотография? – на всякий случай спросил Гуров, хотя в снимке Шаповалова и не нуждался.

– Нет, – ответила Анна Леонидовна. – Детские где-то были, но он не сильно на них сейчас похож. А взрослых фотографий он мне не предлагал, а я и не просила. Зачем они? И так его часто видела. В общем, зря вы на Мишку думаете, что он хулиганить способен. Сами видите, он мальчик приличный, работящий и вежливый. Слова грубого никогда не говорил, да и продукты домой покупал всегда сам: ни копейки у меня не брал! А если вам сказали, что телефон, с которого безобразничали, на меня зарегистрирован, то эти операторы ошиблись. Да что это я по-пустому воздух сотрясаю? Вот у меня Мишкин номер записан. Он его так и не менял ни разу. Проверьте, разве с него хулиганы звонили?

Гуров помнил по памяти телефонный номер, с которого звонили Орлову. Он внимательно просмотрел телефонную записную книжку Перфильевой и постарался придать лицу немного разочарованное выражение. Номер Шаповалова полностью совпадал с тем, который он знал, но показывать этого женщине никак нельзя. Нужно сделать так, чтобы ей даже в голову не пришло поинтересоваться у своего внучатого племянника, что он мог такое натворить, что к ней полицейские приходили.

– Нет, звонили не с этого телефона, – сделав вид, что расстроился, ответил Лев.

– А я вам что говорила? Он мальчик хороший, – обрадовалась Анна Леонидовна. – А вы не переживайте, Лев Иванович! Вы – человек хороший, а у таких все получается. Найдете вы этого хулигана!

Гуров уходил от Перфильевой если не окрыленный, то в значительно лучшем настроении, чем приезжал к ней. Конечно, далеко идущие выводы делать было еще рано, но одна существенная зацепка в отношении банды шантажистов уже появилась. Шаповалов так или иначе был с ними связан. Либо он и есть тот самый человек, который разговаривал по телефону с Орловым, передавая ему указания, либо настолько хорошо знает этого бандита, что позволяет ему периодически пользоваться своим телефоном. В общем, Мишу Шаповалова следовало брать в плотную разработку, но делать это надо крайне осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть.

Направляясь в главк, Лев позвонил Крячко и велел собрать всю информацию на внучатого племянника Перфильевой.

Яков Игоревич Лещинский оделся настолько безвкусно, насколько хватило его фантазии. На ногах у него были новые кожаные ботинки и старые линялые джинсы, когда-то купленные за очень хорошие деньги. Куртка из натуральной кожи была местами сильно потерта, но до сих пор производила впечатление недешевой вещи. Матерчатая кепка казалась тоже достаточно дорогой, но при близком рассмотрении сразу становилось понятно, что это подделка. По убеждению актера, этот вид вполне соответствовал тому, как должен выглядеть богатый скупердяй, раз в несколько лет покупающий хорошую вещь, а затем донашивающий ее до дыр.

По гаражно-промышленному району между улицами Маршала Жукова и Маршала Прошлякова Лещинский прогуливался уже около часа, старательно заглядывая в каждый открытый гараж и в каждую станцию техобслуживания, которая попадалась ему на пути. Разыгрывая роль скупердяя, он подолгу выспрашивал у автолюбителей и сотрудников СТО о нужных ему запчастях, спорил о ценах и рассуждал о том, как дорого сейчас обходится содержание машины.

Почти в каждой станции техобслуживания Лещинский получал отказ и совет сходить на один из московских «блошиных» рынков, где можно найти что угодно, или поискать нужные запчасти в интернете, на что актер начинал огрызаться в духе: «Умные какие нашлись! Знаю я, какие там цены ломят, и какого качества товар продают. Я таких советов по сто раз в день по любому поводу получаю. Не знаете поблизости никого, кто запчасти продает, лучше молчите в тряпочку!» «Ну и топчись тут, как баран! – обычно отвечали ему доброжелатели. – Копыта готов откинуть, лишь бы пару рублей сэкономить!»

Лещинский плевался и шел дальше, наслаждаясь ролью, которую ему приходилось играть. Увидев у кого-нибудь в гараже машину, похожую цветом и очертаниями на искомый «Опель», он подходил к владельцу и, если автомобиль оказывался не тем, какой ему был нужен, брюзгливо начинал рассуждать о том, почему люди покупают всякие драндулеты, а на нормальные тачки деньги экономят. В итоге едва пару раз не нарвался на затрещины, но это только еще сильнее подстегнуло азарт актера.

Наконец Лещинскому повезло. В одном из гаражей, на воротах которого корявыми буквами было написано «СТО, шиномонтаж, замена масла», он увидел пожилого мужика в самой настоящей засаленной фуфайке советских времен. Едва не подпрыгнув от ностальгического восторга, Лещинский почти вприпрыжку подбежал к владельцу и единственному работнику автомастерской, которая была абсолютно пустой, не считая инструмента, и с недовольным видом проворчал:

– И тут, как я погляжу, ни хрена ничего полезного нет.

– Смотря что для тебя полезным считается, – невозмутимо ответил мужик в фуфайке.

– Запчасти для меня полезными считаются, – так же ворчливо огрызнулся Лещинский. – А уж если они и от «Опеля», то тогда и купить могу. Хотя о чем я говорю? Ты даже названия такого не слышал, наверное. Кроме раздолбанных «Запорожцев» да битых «Москвичей» и не видел ни черта!

Автослесаря и это не вывело из равновесия.

– А ты, мужик, зря по СТОшкам запчасти ищешь. Тутошние мужики сами по свалкам рыщут, чтобы подешевле какую детальку найти.

– Еще один советчик нашелся! – фыркнул актер. – Без тебя разберусь. Лучше подскажи, где тут еще станции есть, раз сам ничего предложить не можешь.

– А я тебе говорю, без толку это, – хмыкнул мужичок. – Ты лучше сходи к Семену на стоянку. Он там бэушные машины и разбирает, и собирает, и продает. Местные к нему все бегают, когда клиенту что-нибудь поменять требуется, особенно на иномарках. Может, у него что-то на «Опели» и есть.

От этой информации глаза Лещинского загорелись азартом. Он подробно расспросил мужика, как добраться до нужной автостоянки, даже угостил сигаретой «с барского плеча». Сделав вид, что его не очень-то стоянка интересует, еще несколько минут поболтал с мужиком о машинах, поспорив о том, какая марка самая лучшая для российских дорог, и лишь потом отправился в указанном направлении.

Автостоянка оказалась территорией, огороженной сплошным двухметровым бетонным забором, по самому гребню которого проходила колючая проволока, протянутая между изоляторами. У Лещинского и капли сомнения в том, что они декоративные, а на «колючку» не пущен ток, даже не возникло. Он был абсолютно уверен, если кому-то вздумается перелезть на стоянку через забор, минимум пару дней в больничной палате ему придется провести, а при неудачном раскладе «нарушитель границы» из больничной палаты и вовсе уже никогда не выйдет.

Была охрана и на массивных металлических воротах, и на такой же калитке в заборе, оснащенной домофоном. Оказалось, пешеходов тут не очень-то и жалуют, и Лещинский прождал несколько минут, пока охранник согласовал что-то с кем-то и лишь после этого открыл электромагнитный замок на калитке, пропустив актера внутрь.

– Идите вон к тому зданию, – не покидая пределов сторожки, махнул он рукой в сторону одного из гаражей. – Спросите Семена. Если у него есть что-то на продажу, о цене там и договоритесь.

Автомобилей во дворе огороженной территории было не слишком много, но модели оказались самыми разнообразными: от битой «Лады Калины» 2013 года выпуска до «Форда Транзит» 1990 года. В основном все машины были либо после аварии, либо выглядели настолько древними, что кроме как для разборки на запчасти ни на что не годились. Да еще и запчасти с большинства из них нужно было умудриться продать.

В указанном охранником ангаре суетились несколько человек, что-то делая у почти новой «Тойоты Короллы». Машина была уже в достаточно разобранном виде, и нельзя было понять, разбирают ее для чего-то или собирают обратно. Лещинский на несколько секунд замер, внимательно наблюдая за их работой.

– Тебе чего надо, мужик? – оторвал его от наблюдений грубоватый голос.

– Семена мне надо, – ответил Лещинский.

– Ну, я Семен. Дальше что? – поинтересовался мужчина в грязной спецовке.

Обладатель зычного голоса оказался полноват и лысоват, но при его росте под два метра и то и другое было почти незаметно. Семен поглядывал на незваного гостя свысока, с чуть подозрительной и снисходительной улыбкой, словно большой рост давал ему какие-то особые преимущества над остальными. Лещинский бросил короткий взгляд через плечо, но двое других мужчин, возившихся рядом с «Тойотой Короллой», даже не обратили никакого внимания на их диалог.

– А дальше, Семен, мне сказали, что у тебя запчасти недорого купить можно, – продолжая разыгрывать из себя богатого скупердяя, проворчал актер. – Причем, заметь, слово «недорого» тут главное.

– Ну, говорят, что в Москве кур доят, – хмыкнул великан. – Можно и недорого. Смотря что покупать будешь. Ведро компрессии могу тебе за «пузырь» отдать.

– Очень смешно! – съязвил Лещинский. – Когда Бог чувство юмора раздавал, тебе уши тучами заложило, и ты не услышал, что на раздачу зовут?

– Зато, как я посмотрю, у тебя язык настолько шустрый, что так и просится под нож, – беззлобно парировал Семен. – Что нужно, говори, некогда мне тут с тобой в остроумии соревноваться!

– Мне нужна головка от блока цилиндров на «Опель Корса», лонжерон, а еще не битые дверка и крыло. Темно-синие, – констатировал Лещинский и протянул автомеханику фотографию. – Вот такого оттенка.

– А покраской заниматься тебя, значит, жаба душит? – снова съехидничал Семен.

– А ты чужих жаб и чужие деньги никогда не считай. Со своими разбирайся, – отрезал актер. – Есть у тебя или нет? А то я дальше пойду. Целый день по вашему мухосранскому району хожу, хоть бы один из мастеров что-нибудь дельное предложил.

– А на хрена тебе именно темно-синие? – вновь с подозрительностью поинтересовался великан.

– А я из них, блин, мозаику во дворе складываю, – огрызнулся Лещинский. – Ты тупой, братец? На хрена мне красить дверки, если таких «Опелей» в Москве, как собак нерезаных? Кто-нибудь где-нибудь да умудрился разбить машину и на запчасти продал. А для таких дураков, как ты, объясняю, что нет у меня лишних денег, чтобы новые запчасти покупать, красить и монтировать. Вот и приходится шляться по всяким помойкам и искать, что подешевле.

– Будь ты помоложе, дядя, за свое хамство по ушам бы схлопотал, – проворчал Семен.

– А я и пользуюсь тем, что старше вас всех, молокососов, – фыркнул актер. – Может быть, хоть чуть-чуть успею уму-разуму научить.

– Без твоих уроков обойдусь, – отмахнулся механик. – Значит, «Опель Корса» купить деньги были, а на запчасти уже закончились?

– Вот, представь, не закончились! Но всяким спекулянтам переплачивать за то, что можно и без них найти, я не собираюсь, – отрезал Лещинский. – Так есть у тебя детали, о которых я говорил, или нет?

– Пойдем, посмотришь, – почти добродушно усмехнулся Семен. – Но смотри! За такие детали пол-литрой не обойдешься. Копеечку неплохую заплатить придется.

– Ты мне сначала покажи, а потом мы с тобой о цене потолкуем, – загорелся неподдельным азартом актер, понимая, что напал на след.

Семен широким жестом указал ему на дверь бокса, призывая куда-то идти. Лещинский вышел на улицу и подождал, пока провожатый пройдет мимо и проследует в глубь территории, к еще одному массивному зданию. Внутри был полумрак, пахло машинным маслом и краской. Семен зажег свет, и перед Лещинским оказался целый склад автомобильных запчастей, аккуратно разложенных по полкам. Часть образцов лежала без упаковки, но большинство были обернуты в промасленную бумагу, а некоторые и уложены в коробки. Семен подвел актера к одному из стеллажей, около которого красовались темно-синие дверки, крылья и капоты от «Опеля».

– Смотри, что тебе нужно, – распорядился механик и закурил какую-то невероятно вонючую сигарету.

Лещинский неторопливо начал копаться в разложенных на полках деталях, хотя нужные ему лонжерон и головку блока цилиндров увидел сразу. Семен неторопливо курил, изредка с легкой иронией поглядывая в сторону актера, а тот придирчиво рассматривал на свет и чуть ли не облизывал каждую деталь. Номера и на головке блока, и на лонжероне оказались именно теми, которые называл ему Гуров, и сомнений в том, что они сняты с искомого «Опеля», не осталось уже никаких.

– Ну и почем ты этот хлам пытаешься продать? – поинтересовался он у Семена.

– Хлам? – Механик чуть не подавился сигаретой от удивления. – Да ты посмотри, дядя, они почти нулевые! Машина в аварии убилась, ей еще и года не было. Хозяин реставрировать не захотел. Я у него, конечно, не по заводской цене ее покупал, но денег выложил немало.

– Ой, да не надо мне тут ваньку валять, – язвительно проговорил Лещинский. – Я тоже ни хрена не слепой. Тут скол, тут царапина. А дверку с машины вообще кусачками снимали, что ли?

– Ну, знаешь ли, – обиделся Семен, – не устраивают тебя эти детали, поищи, что получше. Может, найдешь дураков!

– Может, и найду, – не сдавался актер. – Вот сейчас сыну позвоню и спрошу. Если он нашел что-нибудь, сиди на своих запчастях, как наседка на яйцах. Поеду к другим продавцам.

– Так ты даже цену не спросил! – снова удивился механик, а потом махнул рукой: – Звони, звони! Если у тебя сын такой же жмот, он во всей Москве ничего подходящего не сыщет.

– Левушка, – елейным голосом проговорил Лещинский в трубку мобильного, набрав номер телефона Гурова. – Я тут нашел кое-какой хлам для нашего «Опеля». У тебя какие-нибудь подвижки есть?

Выслушав ответ, закончил разговор словами:

– Ну, не знаю. Тут продавец, видимо, решил, что за битые детальки я ему по спекулятивной цене платить должен. Судя по его запросам, он мне пару старых запчастей по цене нового «Опеля» пытается продать. Попробую сторговаться. Если не выйдет, поедем на какой-нибудь блошиный рынок искать.

– «Левушка», – передразнил Лещинского механик. – Так и думал, что семейка евреев.

– А тебе от евреев деньги, что ли, брать зазорно? – возмутился актер.

– Без разницы, – хмыкнул Семен. – Только даже не надейся, что я тебе их продам дешевле, чем они на деле стоят.

Торговались Лещинский с Семеном долго и почти до исступления. Ни тот ни другой серьезно в цене уступать не желали. Один старательно расписывал достоинства каждой детали, а второй всеми возможными способами пытался найти в ней недостатки. При этом Лещинский так увлекся ролью прижимистого богача-еврея, что стал даже получать огромное удовольствие от торгов, намеренно затягивая их. А закончились они тем, что на базу Семена ворвалась группа захвата в сопровождении следователей.