Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот оно здесь, или: вот там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть.

 

Как все мы жадно, безумно ищем счастия, основанного на богатстве, высоком положении, власти, и совершенно забываем, что прочное, верное счастье близко к нам, доступно каждому, что оно в нас самих, в верности Христу, в исполнении Его заповедей, в том глубоком мире, в той непреходящей духовной радости, которая осеняет жизнь всякого истинного христианина. Этой радости никто не может отнять. Ее не могут нарушить самые большие бедствия. Во глубине всех зол тяжко испытываемый христианин, поднимая к небу слезный вздох, все же чувствует глубокий мир на душе, все же ощущает великую радость, мысленно лобзая десницу Божию. Ибо он сознает тогда, что Всеблагий Господь, давая ему горе, тем самым как бы избирает его и приближает к Себе, дает ему часть в тех страданиях, которые Сам понес за него, когда жил на земле в человеческом образе… Да, жизнь истинного христианина полна великой, нетленной радости, которая есть начаток и слабое отражение небесного нескончаемого ликования.

А мы не ищем этой радости, мы не знаем ее. Вся наша жизнь проходит в нескончаемой погоне за призраком земного счастья: за бездною трудно достижимых и большею частию не зависящих от нас земных выгод. Мы забываем, что ничего из земного не понесем с собою в ту жизнь, что одни, приобретенные здесь, на земле, совершенства духовные решат нашу участь в будущем веке. И по неразумию своему, неудовлетворенные большею частию здесь, нищими явимся мы и к порогу вечной жизни.

Среди суеты мира, среди одолевающего нас равнодушия к жизни духовной, христианской, да послужит нам отрезвляющим призывом память людей, которые на земле искали одного небесного и познали, еще живя во плоти, великое духовное счастье полного единения с Богом. Один из таких людей, преподобный Серафим Саровский, умалил, уничижил, распял в себе земную природу и все то, чего обыкновенно жаждут люди. Изнуренный бдением и постом, с ранами на ногах от долгих молитвенных стояний, вечно в работе, согбенный после нападения чуть не до смерти избивших его разбойников, угнетаемый тяжестью грузной, набитой камнями котомки, которую он носил на плечах, чтобы смирять тело и телесным страданием предохранять себя от искушений вражиих, «томлю томящаго мя» — как говорил он, — как он мирянам, далеким от духовной жизни, должен был казаться жалок, ничтожен! Но в этом уничижении и удручении плоти, в этом полном распятии в себе мира он познал вершину счастия, доступного человеку; он живо предвкушал ожидавшее его небесное блаженство. Послушаем же его беседы о сладости жизни христианской, и дай Бог, чтоб образумила нас эта беседа и склонила нас к исканию единственно верного и единственно всем доступного счастия — истинной жизни христианской.

 

 

Однажды в ближней пустыньке (место в двух верстах от обители, в Саровском лесу, где старец последние годы жизни проводил в работе дневное время) отца Серафима посетил один господин с супругой. Когда они подошли к старцу и поклонились ему до земли, старец благословил их и положил на их головы руки, прочел тропарь Успению Богоматери: «В рождестве девство сохранила еси…» Потом, севши на грядку, он приказал и посетителям сесть; но они невольно стали на колени, наслаждаясь его беседою о будущей жизни, о жизни святых, о заступлении, предстательстве и попечении о нас грешных Владычицы нашей Богородицы и о том, что необходимо нам в здешней жизни и для вечности.

Беседа продолжалась не более часа, но этого часа они не могли сравнить со всею своею прошлою жизнию. Во все время продолжения беседы они чувствовали неизъяснимую, небесную сладость, Бог весть каким образом переливавшуюся в сердце, сладость, которой нельзя сравнить ни с чем на земле и о которой впоследствии они никогда не могли вспомнить без слез умиления и ощущения живейшей радости во всем существе. Доселе, хотя гость и не отвергал ничего священного, но и не утверждал ничего. Для него в духовном мире все было безразлично. Но отец Серафим впервые дал ему почувствовать сладость этой жизни.

Однажды великий старец повел беседу с иноком, имевшим к нему большое усердие и веру. Говорил старец со свойственной ему простотою. Он описывал подвиги и страдания святых, твердую их веру и пламенную любовь к Спасителю, по стезям Которого они неуклонно шли, неся каждый свой крест для получения спасения, вспоминал и разные чудотворения, которые они совершали благодатию Божиею к славе Господа. Описывал многих подвижников, в иночестве прославившихся своими подвигами, в злострадании и непрестанном над собою бдении. Он говорил, что все святые, которых ублажает Церковь, оставили нам жизнь свою как пример для подражания, и что все они были подобострастны нам, но неуклонным исполнением заповедей Христовых достигли совершенства и спасения, обрели благодать и сподобились даров Святого Духа. Исполнение же заповедей есть бремя легкое для всякого христианина; только нужно всегда в памяти иметь их, а для этого всегда иметь в уме и на устах молитву Иисусову, а пред очами представлять жизнь и страдания Господа нашего Иисуса Христа, пострадавшего из любви к роду человеческому. В то же время необходимо очищать совесть исповеданием грехов и приобщением пречистых Таин Христовых.

Отечески обняв инока, великий старец сказал: «Радость моя, стяжи мирный дух!» И тут же начал объяснять, что такое мирный дух. По его словам, это значило привести себя в такое состояние, чтобы дух наш ничем не возмущался. Надобно быть подобно мертвому или слепому при всех скорбях, клеветах, гонениях и поношениях, которые неминуемо приходят ко всем, ищущим Христа. «Так спаслись, — говорил старец, — все праведники и наследовали вечное блаженство, а пред ним вся слава мира сего как ничто; все блага и радости мирские и тени не имеют, что уготовано любящим Бога в Небесных обителях. Там вечная радость и торжество. Чтоб нашему духу свободно возноситься туда и питаться от сладчайшей беседы с Господом, нужно смирять себя непрестанным бдением, молитвою и памятью о Боге. Вот я, убогий Серафим, читаю для этого Святое Евангелие ежедневно. Чрез это не только душа моя, но и самое тело услаждается и питается оттого, что я беседую с Господом, содержу в памяти моей жизнь и страдания Его, день и ночь славословлю, благодарю и хвалю Искупителя моего за все Его милости, изливаемые к роду человеческому и ко мне недостойному».

— Радость моя, — повторял старец опять, — стяжи мирный дух, и тогда тысяча душ спасутся вокруг тебя!

Старец в эти минуты погрузился в какие-то высокие духовные созерцания, и собеседник его стоял пред ним в неизъяснимом восторге и благоговении. Потом старец снова стал говорить о сладости жизни христианской. Вздохнув из глубины души, он, полный светлой радости, молвил: «Ах, если б ты знал, возлюбленнейший, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на небеси, то ты бы решился во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клевету с благодарением».

Потом старец стал говорить о вечных муках грешников.

«Страшно читать слова Спасителя, где Он творит праведный суд Свой грешникам. Если назначенных им мучений боится и трепещет сам сатана, то в каком состоянии будут нераскаянные грешники? И аще праведник едва спасается, нечестивый и грешник где явится?» (1 Пет. 4, 18).

Тем, которые заглушали свою совесть и ходили в похотях сердец своих, во аде нет помилования; нет там милости не сотворившим здесь милости.

В здешней временной жизни виновник еще может отговориться от наказания: или чрез случай, или чрез друзей. Но там одно из двух — или отыдите, или приидите! и не будет возврата… И в заключение беседы старец говорил о том, как необходимо теперь тщательнейшим образом заботиться о своем спасении, пока мы можем еще принести покаяние и возлюбить Спасителя нашего!

Великий старец, все претерпевший и земным страданием купивший Небо, научи и нас искать единственного верного счастья во Христе!..

Печатается по изданию: Троицкие листки о великом старце Серафиме Саровском.

1903. № 10.