2.2. Задачи сыскной полиции, штат, персоналии и денежное содержание чиновников при её создании
Задачи Сыскного отделения заключались:
«1) в розыске:
а) лиц, совершивших преступления или такие действия, кои влекут виновного к суду и наказанию уголовному;
б) скрывающихся от исполнения принятых на себя обязательств и от последствий решений судебных и административных органов и лиц;
в) бежавших или пропавших без вести;
г) проживающих без видов [паспортов] или под вымышленными именами и с фальшивыми видами;
д) незаконно проживающих в столице под разными предлогами евреев;
е) хозяев найденных или отобранных от воров вещей;
ж) родителей подкинутых младенцев и заблудившихся детей;
2) в собрании сведений о лицах, занимающихся различного рода противозаконными промыслами, служащими к подрыву интересов казны и частных лиц; а также занимающихся шулерством, обманом, мошенничеством и прикрывающих свои действия формами и в обнаружении преступных их действий;
3) в собрании ближайших сведений обо всех лицах, которые предосудительным образом жизни или сомнительными средствами к существованию навлекают на себя подозрение;
4) в розыске похищенной у разных лиц собственности;
5) в дознании причин самоубийства, скоропостижной смерти и
6) в принятии мер к предупреждению преступлений и проступков.
Сии последние меры заключались:
а) в наблюдении за преступниками, которые по окончании сроков заключения выпущены на свободу;
б) в производстве дознаний по доносам, заявлениям и анонимным извещениям о замышляемом преступлении;
в) в посещении мест, куда обычно собираются люди скомпрометированные или сомнительной честности, для наблюдения за их действиями;
г) в посещении публичных мест и присутствии на пожарах, церковных процессиях, народных гуляньях и вообще в местах стечения многочисленной публики за надзором за поведением в этих местах людей подозрительных и предупреждения со стороны их преступления».
Штат и годовое содержание на 1867 год – см. раздел Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден.
Укомплектовывался штат постепенно, «пополнение личного её [сыскной полиции] состава, и по новизне, и по самому свойству дела, соединено было с немаловажными затруднениями, так как подготовленных и практически сведущих сыщиков не было. Их нужно было изыскивать, и испытывать, и, приручая мало-помалу к делу, так сказать, воспитывать вновь».
Список первых чиновников Сыскной полиции:
Начальник – титулярный советник Иван Дмитриевич Путилин, проживал в здании Адмиралтейской части на Большой Морской, д. 24 (подробнее об этом здании см. Ошибка: источник перекрёстной ссылки не найден).
Чиновник для поручений – коллежский регистратор Александр Александрович Блок, фамилии остальных трех чиновников неизвестны (или эти должности оставались вакантными).
Делопроизводитель – коллежский советник Адольф Карлович Зундштрем.
Его помощники: старший – коллежский асессор Василий Петрович Бочаров (впоследствии санкт-петербургский участковый мировой судья), младший – коллежский регистратор Николай Иванович Порай-Кошиц.
Журналист (в его обязанности входило составление журнала обо всех происшествиях, всеподданейших об них записок и ежедневных рапортов о состоянии столицы) – Тимофей Адамович Тиршацкий-Виттен.
Обер-полицмейстером к Сыскной полиции были прикомандированы:
– подпоручик Степан Петрович Гиргас;
– титулярный советник Иван Иванович Соловьев.
Кроме начальника, 4 чиновников для поручений и 12 надзирателей, розыски по уголовным делам осуществляли «вольнонаемные сыщики, число которых, простираясь обыкновенно до 20 человек, уменьшается или увеличивается по мере надобности. Они в обыкновенных случаях действуют в указанной каждому из них местности города, а в случаях чрезвычайных сосредотачиваются в нужном числе в одном месте и командируются даже за город, действуют по плану, составляемому начальником Сыскной Полиции и под непосредственным его руководством». На оплату вольнонаемных сыщиков (так называемых агентов) выделялось 8 тысяч рублей в год. На канцелярские расходы и вольнонаемных писцов (их предусматривалось шесть) выделялось 2200 рублей в год.
Понятно, что такое небольшое количество сыщиков (даже с учетом вольнонаемных агентов) не могло раскрыть все совершавшиеся в городе преступления, поэтому в приказе обер-полицмейстера № 266 от 31 декабря 1866 года отмечалось, что Сыскная полиция создается для производства розысков по важнейшим преступлениям и изысканию общих мер к предупреждению и пресечению преступлений.
Чины Сыскной полиции приступили к работе буквально сразу – уже 1 и 2 января ими были задержаны: 1) проживающий в Петербурге по фальшивому виду бежавший из арестантских рот мещанин Михайло Карпов; 2) арестант, бежавший из полицейского дома Московской части; 3) три человека с шестью корзинами краденой рыбы, из коих один оказался без паспорта; 4) отыскана и задержана крестьянка, которая 31 декабря 1866 года похитила у чиновника Харачкова лисий салоп и серебряные вещи (всего на сумму 500 рублей).
За первый год деятельности Сыскной полиции было проведено 719 розысков, с успехом закончено 307, в том числе раскрыто 6 убийств, 4 грабежа, 72 кражи, 2 случая контрабанды. Задержано 15 убийц и их соучастников, 95 воров, 18 фальшивомонетчиков, 206 других преступников,13 беглых арестантов, 682 бродяги, предотвращены 2 убийства и 10 краж.
Дело № 8. Важнейшие дела, раскрытые сыскной полицией в 1867 году
25 января между 2 и 4 часами пополудни во втором участке Петербургской части в доме Асафьевой была разграблена квартира акушера Штольца и зарезан столовым ножом его лакей кронштадтский мещанин Иван Суслов. Хозяйка квартиры незадолго до совершения убийства слышала за стенкой, смежной с Штольцем, разговор Суслова с кем-то о кушетке. На основании этих сведений Сыскная полиция предположила, что преступление совершено мебельщиком или обойщиком. Подозрение укрепилось, когда было дознано, что за несколько дней в квартиру Штольца приходил обойщик Иван Петрович Балабанов с изготовленной по заказу акушера подушкой. Однако попытка разыскать Балабанова успехом не увенчалась – выяснилось, что после убийства Суслова он срочно уехал на родину в Ярославскую губернию. Туда отправили чиновника для поручений Александра Блока, который за четыре дня разыскал не только Балабанова, но и украденные им в квартире Штольца вещи, часть которых Балабанов уже успел распродать. За успешное раскрытие данного преступления Путилин был награжден орденом св. Анны 2-й степени, а Блок – орденом св. Анны 3-й степени.
Два расследования, которые параллельно вела Сыскная полиция весной 1867 года, в итоге соединились в одно:
24 марта на дачу Германа по Безбородкину проспекту в 1-й Выборгской части явился неизвестный и за отсутствием дворника обратился к его жене Пелагее Григорьевне Денисовой с просьбой показать дом, мол, хочет снять его на лето. В одной из дальних комнат посетитель повалил 76-летнюю женщину на пол, связал ей руки, заткнул платком рот, а потом привязал к скамейке. Вернувшись в дворницкую, неизвестный, вырвав пробой от сундука, выдвинутого им из-под кровати, похитил из него сберегательную книжку на 250 рублей, наличные на сумму 257 рублей и кое-какие вещи, в том числе шелковый платок.
11 апреля в 9 часов утра в доме на углу Малой Болотной улицы Охтенского проспекта была «усмотрена задушенной в своей квартире дочь прапорщика девица Елизавета Ефимовна Курзина. Деньги и вещи были разграблены из квартиры». Единственной зацепкой к раскрытию этого преступления была записка, найденная сыщиками на месте преступления: «На Выборгской стороне близ Самсонья, дом № 21, спросить Ивана Петрова, квартира № 27». Однако дознание по его личности к результатам не привело. И тогда агенты Сыскной как в черте города, так и за заставами начали собирать образцы почерка всех подозрительных лиц, сличая их с запиской. 17 мая 1867 года был обнаружен и задержан некто Григорий Иванович Долгополов. Вместе с ним были задержаны два его товарища: Богданов и Григорьев. Последний показал на допросе, что его приятели в понедельник Страстной недели (10 апреля 1867 года), уйдя со двора, вернулись с деньгами и хвастались, что разжились ими в достатке.
«Долгополов и Богданов доведены были до необходимости сознаться» в убийстве Курзиной, а также выдали организатора – содержателя питейного заведения Федора Петровича Синицина. Более того, они признались, что Синицин уже неоднократно подговаривал их на подобные преступления и в момент задержания они как раз шли на очередное убийство по его указанию. Также они рассказали, что Синицин хвастался самолично совершенным им грабежом на даче Германа. Синицина задержали. Дворничиха Денисова опознала в нем злоумышленника, напавшего на неё. Однако Синицин сознаваться не собирался. Его изобличил шелковый платок Денисовых, найденный у него в доме.
Ещё одно дело, раскрытое в том же 1867 году, прославило Путилина и «новорожденную» Петербургскую сыскную на всю страну:
27 марта 1867 года в Петербурге были арестованы трое сбытчиков фальшивых кредитных билетов Манучаров, Торосянц и Галач. Фальшивки у них изъяли различных номиналов (кредитные билеты достоинством 1 рубль, 3, 5,10 и 25 рублей, казначейские билеты достоинством 100 и 500 рублей). Рисунки на подделках были выполнены так искусно, что выявить фальшивку можно было лишь по качеству бумаги. Задержанные назвали оптовиков – супругов Осиповых, у которых они в Москве приобрели для сбыта фальшивые кредитки. Сотрудники петербургской сыскной части выехали в Москву и задержали там Осиповых, от которых ниточка потянулась в Ярославскую губернию, в село Гуслицы, где были задержаны уже изготовители подделок Ефим Петров и братья Пуговкины. Вскрылись масштабы их деятельности – оказалось, что они напечатали «продукции» почти на полмиллиона рублей.
А вот групповое убийство в Гусевом переулке, случившееся в ночь с 3 на 4 июня 1867 года, Петербургской сыскной полиции удалось раскрыть только через год.
Дело № 9. Убийство в Гусевом переулке
Рано утром 4 июня 1867 года в доме № 3 (в «мемуарах» И.Д. Путилина ошибочно указан другой номер дома, а именно дом № 2) по Гусеву переулку в квартире на нижнем этаже были найдены смертельно раненный гимназист Сережа Петров и три трупа: отставного майора Ашмаренкова, его сожительницы Екатерины Григорьевой и их прислуги Аграфены Бабаевой. Орудия преступления – гладильные утюги – сыщики обнаружили в гостиной. Убийства явно совершили ради грабежа – ящики столов и комодов были выдвинуты и перерыты, а столовое серебро, золотые иностранные монеты, ордена и трое золотых часов – похищены. Дверь в квартиру оказалась запертой изнутри. Как убийца (или убийцы) попали в квартиру и как из неё выбрались, представлялось загадкой.
Подозрения сыщиков пали на дворника Якима Федорова, проживавшую вместе с ним вдову предыдущего дворника Анну Карловну Андрееву и прачку Марию Архиповну Корнееву.
Вину Федорова и Андреевой, по мнению Сыскной, подтверждало найденное в дворницкой пальто убитой Григорьевой, запачканное кровью. Их объяснения, что-де нашли его в чулане уже после убийства и решили припрятать, показалось следствию неубедительным. Вину же Корнеевой «доказывали» башмаки, найденные в квартире Ашмаренкова, – сыщики пришли к заключению, что они принадлежат ей.
Подозреваемых задержали, в их жилье провели обыски, но похищенных вещей у них не нашли. В убийствах в Гусевом переулке никто из них не сознался.
Далее в своем рассказе «Убийство в Гусевом переулке» Путилин пишет, что суд за неимением улик оправдал Остапова и Агафона с Анфисой (то бишь Федорова, Андрееву и Корнееву). И лишь после этого агентам Сыскной удалось напасть на след и изобличить убийцу – Дарью Соколову. На самом деле Федоров, Андреева и Корнеева, проведя полтора года в предварительном заключении, и оказались на скамье подсудимых вместе с ней.
Путилин в мемуарах уверяет, что это дело не давало ему покоя, что он поклялся найти убийцу, сие, мол, и привело к обнаружению и задержанию Дарьи Соколовой. Ниточку, ведущую к ней, раздобыл его агент Юдзелевич, который якобы подслушал в трактире разговор о сказочно разбогатевшей в Питере крестьянке-кормилице, подарившей мужу по возвращении в деревню золотые часы. На самом деле Соколова была раскрыта случайно, а не путем оперативно-следственных мероприятий. И если путаницу с фамилиями можно объяснить забывчивостью – все-таки за плечами Ивана Дмитриевича тысячи раскрытых дел, вспомнить через два десятка лет (когда писались мемуары) фамилии жертв и обвиняемых ему было сложно – с изобличением Соколовой Путилин явно лукавит, пытаясь замолчать собственную недоработку – в день убийства сыщиками не был вскрыт в кухне так называемый «жаровой канал». И только в марте 1868 года, когда родственникам Григорьевой разрешили забрать из квартиры её вещи, в жаровом канале были найдены «полотенце с кровавыми пятнами и верхняя часть женской рубашки с брызгами крови. Розыском полиции было дознано, что рубашка эта принадлежит жене временно-отпускного рядового Дарье Соколовой».
Соколова служила у Ашмаренкова горничной в 1856–1857 годах, но была вынуждена покинуть место из-за болезни отца. В 1861 году она вышла замуж за Якова Соколова. А когда тот в 1865 году поступил на воинскую службу, Дарья вернулась в столицу и поступила кормилицей к полковнику Гомзину. Через восемь месяцев она вернулась в деревню, однако периодически приезжала в Петербург для продажи масла и холста. Обычно она останавливалась у Гомзина, однако иногда просилась на ночевку в квартиру Ашмаренкова.
В деревню Пальцово Устюжского уезда Новгородской губернии, где проживала Дарья Соколова, был откомандирован чиновник Сыскной полиции Василий Михайлович Орлов. В её избе был произведен обыск и в подполе под печкой найдена коробка с драгоценностями, украденными из квартиры Ашмаренкова. Дарья Соколова чистосердечно призналась в убийствах сперва Орлову, затем, когда её привезли в Петербург, Путилину, а потом судебному следователю в присутствии свидетелей. Объяснила она и загадки, которые мучили сыщиков: в квартиру она вошла незамеченной дворником Федоровым, потому что в тот момент он отсутствовал на посту (вечная проблема в Петербурге, газета «Ведомости С.-Петербургской городской полиции» буквально в каждом номере публиковала приказы обер-полицмейстера о наказании дворников и домовладельцев за подобное нарушение), а выбралась оттуда через окно. Пальто Екатерины Григорьевой, ставшее причиной злоключений Федорова и Андреевой, Соколова хотела похитить, надела его на себя, но потом, побоявшись, что оно её выдаст, сняла и кинула в чулан.
После признательных показаний Соколовой «следствие разделилось на две части, одни, а именно судебный следователь, отказались от первоначальной мысли, что убийство совершено несколькими лицами; но прокурорский надзор и судебная палата предали суду четырех человек, следовательно, не согласились с этим мнением». 22–23 января 1869 года Окружной суд рассмотрел обвинение в убийстве четырех человек, выдвинутое против Дарьи Соколовой, Якима Федорова Анны Андреевой и Марии Корнеевой. Наличие других обвиняемых подвигло Соколову отказаться от признаний, на процессе она пыталась свалить вину на Федорова. Она не отрицала, что в ночь убийства ночевала у Ашмаренкова, однако уверяла, что проснулась, услышав крики жертв, и от испуга спряталась под кровать Сережи Петрова. И якобы по голосу смогла опознать убийцу – дворника Федорова. А когда тот ушел, стащила драгоценности, которые тот не забрал.
Присяжные удалились на совещание в полпятого утра и вынесли решение через два с половиной часа. НИКОГО из обвиняемых, включая Соколову, они не признали виновным в убийстве майора Ашмаренкова, мещанки Григорьевой, крестьянки Бабаевой и гимназиста Петрова. Федоров, Андреева и Корнеева были немедленно освобождены. А вот Соколова была признана виновной в том, «что, находясь в квартире Ашмаренкова во время совершения убийства, не принимая никакого непосредственного участия в совершении преступления, которого была свидетельницей, взяла и присвоила себе находившиеся в квартире и принадлежащие убитым вещи».
В 8 утра суд удалился для постановления, и через пятнадцать минут Председательствующий произнес приговор: лишить Дарью Соколову всех прав состояния и сослать в каторжные работы на заводах на 12 лет. А по окончании этого срока поселить её в Сибири навсегда.
Мы не случайно столь подробно рассказали о деятельности и составе Сыскного отделения в первый год его существования. Увы, но в научных, научно-популярных изданиях и, соответственно, на просторах Интернета попадаются другие даты создания Санкт-Петербургской сыскной полиции. Также разнятся данные о её численном составе.
Так, известный журналист Анджей Иконников-Галицкий считает, что «в 1868 году при градоначальнике Петербурга было сформировано отделение Сыскной полиции». Ссылку на источник автор не даёт. Напомним читателям, что в 1868 году в Петербурге градоначальника ещё не было, его функции исполнял обер-полицмейстер. Градоначальником Ф.Ф. Трепов стал только 30 марта 1873 года.
С переименованием Ф.Ф. Трепова из обер-полицмейстера в градоначальники, вероятно, связана ошибка с датировкой создания Сыскной – 1873 год – у И.Ф. Крылова с А.И. Бастрыкиным. Дело в том, что в публиковавшихся с 1874 года «Справочных книжках С.-Петербургского градоначальства и городской полиции» указывалось, что начальник Сыскной полиции И.Д. Путилин состоит в должности с 31 марта 1873 года (Сыскное отделение тогда тоже переименовали и оно стало называться «Сыскным отделением Канцелярии Градоначальства»; соответственно, изменилась и должность). Данная запись могла ввести многоуважаемых исследователей в заблуждение. Хотя ранее, до переименования, в этих справочниках указывалась верная дата – так, в «Справочной книжке С.-Петербургского полицейского управления. Май 1870 года» указано, что начальник Сыскной полиции надворный советник И.Д. Путилин состоит в должности с 31 декабря 1866 года.
Авторы считают, что дискуссия о дате создания Санкт-Петербургской сыскной полиции должна быть завершена. Нет никаких причин не доверять ни уже цитировавшимся приказам Ф.Ф. Трепова, ни черновику его февральского 1867 года письма графу Шувалову, хранящемуся в ЦГИА СПб, в котором обер-полицмейстер сообщает о завершении расследования по делу Суслова: «При настоящем случае обязанным себя считаю засвидетельствовать пред Вашим Сиятельством о полном успехе деятельности Сыскной Полиции, начавшей официальное свое существование с 1 января сего года, но занимавшейся уже производством розысков в составе одного начальника и двух чиновников с октября прошлого года», ни Всеподданнейшим отчетам за 1867–1873 годы, где докладывается о работе столичной Сыскной полиции, ни «Памятным/Справочным книжкам петербургского управления обер-полицмейстера», ни «Ведомостям С.-Петербургской городской полиции».
Удивляют и разногласия по количеству сотрудников Сыскной полиции.
Так, В.А. Кудин пишет, что «первоначально штат Петербургского Сыскного отделения был небольшим: начальник отделения, его помощник, четыре чиновника для поручений, 12 полицейских надзирателей, девять писцов и четыре служителя». Источник этих сведений – докладная записка № 39743 от 28.01.1914 тогдашнего начальника Сыскной В.Г. Филиппова. Увы, но Владимир Гаврилович (а вслед за ним и В.А. Кудин) ошиблись – помощник у начальника Сыскной появился только через десять лет – в 1877 году, писцов в 1867 году было шестеро, и в штате они никогда не состояли. Их количество вряд ли могло увеличиться до 1877 года, когда, согласно штатам 1876 года, была увеличена сумма на их наем. А служителей (по-видимому, к ним В.Г. Филиппов отнёс классных чинов, занимавшихся канцелярской работой: делопроизводителя, его помощников и журналиста) было пятеро.
А по мнению А.О. Лядова, надзирателей было не двенадцать, а двадцать, и у начальника Сыскной сразу имелся помощник.
И почти все исследователи (кроме А.Ю. Шаламова), почему-то дружно забывают про вольнонаемных агентов, без которых провести 719 розысков за первый год (а за последующие – гораздо больше) чиновники Сыскной полиции, безусловно, не смогли бы. Существование агентов (если кто-то в этом сомневается) подтверждается их списком на 21 февраля 1913 года, когда все они были награждены медалью в память 300-летия Царствования Дома Романовых.
