Глава 26

Бар «Кукушонок» детективы отыскали быстро. И к их удовлетворению, там находилось всего двое мужчин. Они сидели за столиком и пили пиво, время от времени перекидываясь несколькими словами.

Бармен скучал за стойкой, старательно протирая стаканы. Детективы подошли к стойке и к неудовольствию бармена заказали всего два безалкогольных коктейля. Но тут Мирослава достала крупную купюру и, задумчиво переводя взгляд с лица бармена на купюру и обратно, проговорила равнодушно:

– Поговорить бы надо…

– Всегда рад потолковать с красивой девушкой, – с готовностью ответил бармен.

Морис усмехнулся, и бармен, покосившись на него краем глаза, добавил:

– И с ее приятелем тоже.

– Скажите, вам знаком Иван Лоскутов?

– Мы вообще-то тут фамилиями не интересуемся… – осторожно ответил бармен.

Мирослава достала телефон и показала бармену изображение Лоскутова.

– Да, этот парень бывает у нас часто.

– Один?

– Практически всегда один.

– А вы не помните, был ли он у вас, – Мирослава назвала день и время наезда на Попову.

Бармен задумался, а потом покачал головой.

– Нет, не помню.

– Как я вижу, у вас большой выбор сигарет. Не скажете, как часто их покупал Иван?

– Он никогда их не покупал, – уверенно ответил бармен.

– Вы хорошо это помните?

– А что тут помнить-то, – усмехнулся бармен, – если он их не покупал. Он и не курит.

– Откуда вы знаете?

– Профессиональная наблюдательность.

– Может, он их покупал кому-то?

Бармен снова покачал головой.

– Сигарет он не покупал, хоть на кусочки меня режьте.

– Резать не будем, – улыбнулась Мирослава, поигрывая купюрой, – но, может быть, вы видели, как он брал пачки в руки.

Бармен снова задумался, подергал себя за мочку правого уха и проговорил:

– В один из вечеров он был какой-то странный.

– Странный?

– Да, рассеянный какой-то и встревоженный. Я обратил внимание, потому как он очень уж суетился, хватал все подряд – спички, сигареты – и бросал на место. Платил только за выпивку. Даже кофе не заказал. Хотя обычно он пил именно кофе.

– А после него кто-нибудь подходил к бару?

– Естественно.

– Вы, конечно, не помните, кто.

– Так тьма народу.

– А не было ли среди них женщин?

– И женщины были.

– Красивые?

– В основном да. Не очень была лишь одна. Она привлекла мое внимание тем, что у нее был сломанный ноготь.

– Это что запрещено в вашем баре?

– Нет, просто обычно дамы и девицы у нас ухоженные.

– Она что-то покупала?

– Колу.

– И все?

– Вроде все.

– А не могла она стащить у вас пачку сигарет, не заплатив?

– Исключено.

– А до или после нее, кто-нибудь покупал у вас сигареты?

– Иван Кудрявый.

– Кто это?

– Местный уличный музыкант.

– Где нам его найти?

– Он приходит сюда каждый вечер часов в восемь.

– Спасибо. Если мы придем, вы покажете нам его?

– Запросто.

Мирослава положила на стойку купюру, и бармен тотчас накрыл ее ладонью. Оставшийся день детективы провели в городском парке Лучанска. Они сидели под густыми ветвями деревьев и вслушивались в тишину, нарушаемую шумом листвы и редкими вскриками птиц. Им обоим почему-то казалось, что старый парк может о многом поведать и подсказать, как действовать дальше.

Пообедали они прихваченными с собой бутербродами, которые запили чаем из термоса. Мирославе хотелось попробовать воду из ручья, но Морис был категорически против. Его не убедило даже наличие тихо булькающих родничков. И Мирослава с улыбкой подчинилась. Уже позднее он подумал о том, что она вовсе и не собиралась пить воду из ручья, просто-напросто разыграла его, и он попался на удочку.

Вечером они вернулись в «Кукушонок». В баре уже было много народу, но бармен узнал их, едва они вошли, и подмигнул, мол, подождите.

Детективы сели за столик и через некоторое время к ним подошел официант, поставил перед ними две пивные кружки, которое они, естественно, не заказывали. Мирослава осторожно приподняла одну из них, там ничего не было. Зато ко дну второй кружки была прилеплена коротенькая записка: «Он сидит у окна за вторым столиком». Мирослава скатала записку в шарик и засунула в карман брюк. Потом приподняла кружку с пивом и сделала вид, что пьет. Краем глаза она посмотрела на парня, сидящего за вторым столиком у окна. Он был на самом деле кудрявым, как барашек. Вид у него был печальный. Он не сводил взгляда от своей опустевшей кружки. Мирослава взяла свою кружку и направилась к его столику.

– Добрый вечер, – сказала она, усаживаясь на свободный стул.

– С чего вы взяли, что он добрый? – невесело спросил парень.

– Хотя бы с того, что я решила угостить вас пивом.

– С чего бы? – осторожно спросил он, но, тем не менее, сразу заграбастал кружку и принялся жадно пить.

– С тайным умыслом, – проговорила она.

– Чего? – он захлебнулся пивом и закашлялся.

– Вы спросили, с чего бы я решила вас угостить пивом, а я ответила, что с тайным умыслом, – дружелюбно улыбнулась Мирослава.

– Ага, понял, – кивнул Кудрявый, – вам чего-то от меня нужно?

– Точно.

– И чего?

– Вспомнить.

– Вспомнить? – изумился он.

– Да, вспомнить недавний вечер в баре.

– Какой еще вечер?

– Ваня, вы нетерпеливы, прямо как Ванька мокрый.

– Какой еще Ванька? – окончательно запутался он.

– Цветок такой.

– Цветок?

– Ага. Но вы сосредоточьтесь на последних вечерах, во время которых вы посещали бар.

– Зачем?

– Чтобы заработать денежку, – Мирослава положила на стол купюру и по блеску, появившемуся в глазах Кудрявого, догадалась, что он подсчитывает, сколько кружек пива сможет купить на эти деньги.

– Говорите, чего вспомнить-то, – проговорил он и облизал губы.

– Кто-нибудь недавно в этом баре просил вас купить пачку сигарет?

– Ну, – ответил Иван, – просила одна девица.

– Какая девица?

– Которая стояла со мной рядом.

– Она стояла в очереди за вами?

– Нет, она стояла рядом с очередью, хотела влезть, но кто ее пустит.

– И она, чтобы не нарушать общественного спокойствия просто попросила вас сделать ей одолжение.

– Чего она попросила? – набычился Иван.

– Вот вы мне об этом и расскажите, – Мирослава пошелестела купюрой.

– Короче, ничего неприличного эта девица у меня не просила, и я не знаю, на что вы намекаете. Она просто попросила купить сигареты и указала, какую именно пачку.

– В этой пачке было что-то особенное?

– Ничего особенного в ней не было. Пачка, как пачка. К тому же слегка примятая, словно ее уже кто-то тискал в руках, но потом почему-то не купил.

– И вы выполнили ее просьбу?

– Выполнил, купил ей сигареты. Потом, когда мы отошли, она мне сунула деньги, там было вдвое больше, чем они стоили.

– И вас это не удивило?

– А чему удивлять-то, – пожал плечами Кудрявый, – просто девица, видно, балованная, стоять не захотела. А вечером в «Кукушонке» всегда много народу.

– И долго бы ей пришлось стоять?

– Минут десять.

– Не так уж и много.

– Я же вам говорю, что девица балованная. Таким надо все и сразу. Они и минуты ждать не хотят. Так я могу получить деньги? – спросил Кудрявый, не отрывая взгляда от купюры.

– Да, конечно. Только взгляните, пожалуйста, – Мирослава показала Ивану в телефоне фотографии разных девушек и спросила: – Той девушки среди них нет?

– Как, то есть, нет? – возмутился Кудрявый и ткнул пальцем в фотографию Валентины Гурьяновой.

– Вы уверены, что это она? – спросила Мирослава, отдавая парню деньги.

– Я еще в своем уме, – обиделся он и, зажав в руке купюру, добавил: – Она это, она, не сомневайтесь.

– Спасибо вам, Ваня.

В это время к столику подошел Морис и поставил перед Кудрявым кружку с пивом.

– О! – обрадовался парень. – А вечер-то сегодня и впрямь добрый, – и он дурашливо поклонился: – Спасибо, господа.

Детективы рассмеялись и покинули бар.

– И куда теперь? – спросил Морис.

– В полицию!

– Не рановато?

– В самый раз. Хотя сначала мне надо созвониться с Юрием Евгеньевичем Вахлаковым.

– С кем, с кем? – изумился Морис.

– Ты что, забыл, что дело Паниной по-прежнему висит на нем. И только он может свести меня с Михаилом Савельевичем Сотниковым, который занимается расследованием наезда на Попову.

– Вы хотите принудить Вахлакова к сотрудничеству?

– А что еще нам остается делать? – пожала плечами Мирослава.

– А если он…

– Не откажется, – перебила Мирослава.

И Вахлаков, который, увидев детективов, сначала чуть не лопнул от злости, выслушал их и согласился организовать им встречу с Сотниковым.

– Юрий Евгеньевич, зачем откладывать дело в долгий ящик, когда можно решить вопрос прямо сейчас.

Вахлаков ничего не ответил, только сверкнул на Волгину злым взглядом и взялся за телефон.

– Михаил Савельевич, – проговорил он через некоторое время в трубку, – тут неожиданно появились новые данные по твоему делу.

Собеседник, вероятно, не совсем понял Вахлакова и переспросил.

– Ну, по покушению на убийство Поповой. А. Да. Тут ко мне люди пришли, – Вахлаков покосился на детективов, – говорят, что у них есть что сказать. Мы подойдем сейчас к тебе? Сам придешь? Лады. Ждем.

Медленно потянулись напряженные минуты ожидания. Все трое молчали. У Вахлакова вырвался вздох облегчения, когда открылась дверь.

– Вот, – начал он.

Но Мирослава его перебила:

– Разрешите представиться, частные детективы Морис Миндаугас и Мирослава Волгина. Вот наша лицензия.

– Сотников Михаил Савельевич, – представился вошедший, не называя своей должности и звания.

Но детективам и так это было известно.

– Мы работаем на клиента, – проинформировала Волгина Сотникова и, не моргнув глазом, добавила: – И активно сотрудничаем с Юрием Евгеньевичем.

Вахлаков крякнул.

– Значит, вы занимаетесь убийством Паниной? – спросил Сотников.

– Да, – ответила Мирослава, – и мы вышли на Ивана Лоскутова.

– Вы подозреваете его в убийстве девушки?

– Подозревали. Но полученные нами данные изменили ситуацию.

– Что за данные?

– Как установлено, Лоскутов встречался и с Паниной, и с Поповой. Панина погибла. Попова жива.

– Пока жива, – поправил Сотников.

– Будем надеяться, что она поправится.

– Но навряд ли она сможет нам что-то сказать. Однако данные экспертизы говорят сами за себя. В угнанном автомобиле найдены волосы Лоскутова и пачка с сигаретами, на которой четкие отпечатки его пальцев.

– Лоскутов не курит, – напомнила Мирослава.

– Это нам известно. Но тем не менее…

– Лоскутов часто заходит в бар «Кукушонок». Бармен, который там работает, может подтвердить, что в один из недавних вечеров Иван сильно нервничал и хватал все, что лежало на стойке. А некто Иван Кудрявый, большой любитель пива, сообщил нам, что подошедшая к нему без очереди девушка, попросила его купить для нее сигареты.

– И что из этого?

– Ничего. Но она указала, какую именно взять пачку. Он выполнил ее просьбу, и она доплатила ему. Кудрявый заметил, что пачка была помята. Если вы нашли в машине именно эту пачку, то на ней должны остаться следы бармена, Кудрявого и девушки.

– Да, пальчиков на пачке много, – задумчиво почесал подбородок Сотников. – Но волосы девушка подбросить в машину не могла.

– Почему же это?

– Потому что Лоскутов заметил бы, что девушка выдирает у него волосы.

– Она могла взять их с расчески или с одежды.

– Еще одна любовница Лоскутова? – хмыкнул Вахлаков.

– Не совсем.

– Кто же эта таинственная незнакомка?

– Из поля нашего зрения почему-то совсем выпала официальная невеста Ивана Лоскутова.

– А что официальная невеста?

– Вот именно ничего. Она безмолвствует.

– Вы ее в чем-то подозреваете?

– Пока не знаю. Но она могла затаить обиду на жениха, если узнала о его похождениях. И именно ей легче всего было взять волосы Лоскутова.

– Зачем же ей понадобился такой сложный вариант с сигаретами?

– Скорее всего, потому что взять у него другую вещь она побоялась. Он сразу мог заподозрить ее. А так, Ивану известно, что невеста знает о том, что он не курит.

Сотников с сомнением покачал головой.

– Пальцы Лоскутов мог оставить, дотронувшись до уже лежащей в машине пачки.

– Хозяин автомобиля курит?

– Да.

– Он утверждает, что это его сигареты?

– Он вообще не помнит, оставлял ли в машине пачку сигарет.

– Значит, можно считать, что преступник достиг цели. Хотя и не совсем…

– Не совсем будет, если мы найдем на пачке отпечатки пальцев вашей невесты, – буркнул Вахлаков.

– Отпечатки пальцев невесты Лоскутова, – с улыбкой поправила его Мирослава.

Когда детективы вернулись в гостиницу, Морис спросил:

– Вы уверены, что на пачке обнаружатся отпечатки пальцев Гурьяновой?

– Почти на сто процентов.

– Но как она могла совершить такую глупость? Мало того, что даже не загримировалась, отправившись в «Кукушонок», так еще и подкинула пачку со своими отпечатками?!

– От отчаяния глупости совершают и зрелые люди, не то что не очень умная девушка. К тому же, она никак не могла предположить, что ее, дочь столь уважаемого человека, могут хоть в чем-то обвинить и сравнивать ее пальцы с отпечатками, оставленными на пачке, купленной обманом в баре.

Мирослава достала сотовый.

– Кому вы собираетесь звонить?

Она прижала палец к губам и набрала номер, а когда абонент отозвался, проговорила:

– Здравствуйте, Лаврентий Гаврилович!

Морис уже понял, кому она звонит, и Мирослава включила громкую связь.

– Кто это говорит? – запыхтел в трубке Кужель.

– Детектив Мирослава Волгина. Я хочу вам сообщить, что вашего племянника подставили. И вам стоило бы ему помочь.

– С чего бы это?

– Он – ваша кровь. И такой же бабник, как вы! То есть он – это вы в молодости, – резко проговорила Мирослава и добавила чуть тише, – но не убийца.

Не дожидаясь ответа, она отключилась и выключила телефон.

– И зачем это? – спросил Морис.

– Для ускорения расследования, – хмыкнула она.

И оказалась права. Кужель, который до этого не принимал в деле Ивана никакого участия, видимо, подключил и деньги, и связи. Скорее всего, Лаврентия Гавриловича задели слова Мирославы о том, что Иван чуть ли не его полная копия.

Детективам точно было неизвестно, под напором Кужеля или по собственной инициативе, но Сотников и Вахлаков развили бурную деятельность. В частности, ими были опрошены подруги Валентины Гурьяновой, и они рассказали, что девушка не раз жаловалась им на жениха и даже собиралась открыть дяде глаза на шашни Ивана, но почему-то не сделала этого. Скорее всего, боялась потерять и жениха, и деньги.

На пачке, найденной в угнанной машине, сбившей Попову, действительно оказались отпечатки пальцев и бармена, и Ивана Кудрявого, и Валентины Гурьяновой. Правда, Валентинины отпечатки были затерты. Сделать это она смогла, так как умудрилась держаться только за узкие боковины пачки. Однако девушка не заметила, что ее средний палец лег на широкую сторону. Видимо, девушка не учла, что он у нее заметно длиннее указательного пальца и перегнулся через узкий бок.

После этого у следствия не возникло проблем. Гурьянова сама все рассказала. Вероятно, сказалось стрессовое состояние, в которое она сама себя загнала. Все-таки убивать не так-то легко для психики обычного человека, тем более домашней девушки, которой была Валентина, пока ревность не превратила ее в чудовище. Она призналась, что увидела Ивана и Зосю совершенно случайно вместе полгода назад, и сразу в ее душе начало прорастать зерно подозрения. Она, как заправский сыщик, стала следить за Иваном. Когда было холодно, они запирались в машине Лоскутова, а потом она обнаружила место встречи влюбленных в городском парке. Наступил момент, когда выносить боль измен Гурьянова больше не смогла, она назначила Зосе Паниной встречу на месте, которое сама Валентина называла «проклятым», ударила ее камнем и бросила его в ручей.

Гурьянова была уверена, что навсегда избавилась от соперницы. Но тут она заметила его с другой девушкой, которую он повез в тот же парк. Валентина поняла, что Иван относится к тем мужчинам, которые гуляют всегда. И решила отомстить ему, убить новую пассию жениха, а убийство свалить на него. И это ей почти удалось. Полиции в голову не пришло изучать другие отпечатки пальцев и, тем более, узнавать, где и кем были куплены сигареты. Они были уверены, что пачка принадлежит хозяину машины, а угонщик просто случайно схватился за нее.

После разговора с Сергеем Кораблевым детективы пообедали в компании Ильи Васина. Мирослава, как и обещала, рассказала все или почти все главному редактору «Лучанских новостей». Расстались они довольные друг другом, договорившись не терять связь, созваниваться и встречаться.

Через полгода Волгиной позвонила Вероника Поленова и с радостью поведала, что Савелий Ломакин разводится со своей женой Раисой. Экспертиза по установлению отцовства подтвердила, что сын, которого он воспитывал в браке с ней, не его.

Тетя Савелия, Злата Сергеевна Шпак, от этой новости пришла в ярость и не пожелала даже выслушать оправдания жены племянника. Но удивительней была другая новость – Раиса Михайловна за энную сумму отказалась от сына в пользу бывшего мужа, и мальчик остался членом семьи Ломакиных.

– Я теперь ему вместо мамы, – растроганно проговорила Вероника.

– Вы сказали ему, что Савелий не его отец?

– Мы не решились. Договорились, что скажем, когда ему будет лет двадцать или немного больше. Мальчику просто объяснили, что родители разлюбили друг друга и расстались. И так получилось, что мама не может с ним видеться.

– Он не спросил, почему?

– Спросил, – вздохнула Вероника, – но тетушка объяснила, что у мамы стрессовое состояние, и ей надо подлечиться в закрытом учреждении.

Мирослава подумала, что во всем этом слишком много нагромождения лжи из лучших побуждений. Но все-таки это не ее дело, и Ломакины должны с этим справиться сами.

А через год детективы узнали из «Лучанских новостей», любезно присланных им Ильей Васиным, о свадьбе Анастасии Тихоновны Хрусталевой и Арсения Филипповича Уланова.

* * *

Пока же они были неописуемо рады, что вернулись домой.

О том, как этому был рад Дон, даже говорить не стоит. Он ни на шаг не отходил от хозяйки и возмущался, когда между ним и Мирославой пытался втиснуться Шура. Наполеонов тоже успел соскучиться и по еде, приготовленной Морисом, и по общению с друзьями.

После ужина, не дожидаясь, пока его попросят спеть и принесут гитару, он сам сходил за ней в свою комнату.

– Я вам сейчас песню спою про Татьяну, – объявил Наполеонов.

– Про какую Татьяну? – в один голос спросили детективы.

Шура пожал плечами и, пробежав пальцами по гитарным струнам, запел:

 

Таня, Танечка, Танюшка,

Ветер прошептал на ушко

Ей словечки о любви,

Подарил цветы – лови!

Рассмеялся, убежал,

Где-то долго пропадал;

Ближе к вечеру вернулся,

Точно серый кот свернулся

На коленях у нее,

Задремал…

«И это все?!» —

У него она спросила

А в ответ лишь тишина…

Утром ветер отпустила

На все стороны она.

 

Морис захлопал в ладоши. А Мирослава вцепилась в друга детства хваткой прирожденной ищейки.

– Шура! Признавайся, кто эта таинственная Татьяна?!

Наполеонов пожал плечами.

– Не знаю.

– То есть как – не знаю?! Фамилия, телефон и адрес! – шутя, притопнула она ногой.

– Да говорю же тебе, что не знаю! Просто прилетела песенка откуда-то.

– Ага, прилетела, – не поверила Волгина.

– Слушай, у тебя тетя писательница, вот попробуй спроси у нее, откуда ей что прилетает.

– Тетя – особый случай, – улыбнулась Мирослава.

– А я, значит, по-твоему, не пришей кобыле хвост?! – обиженно воскликнул Шура.

Детективы невольно рассмеялись, а потом Мирослава сказала:

– Ты у нас, Шурочка, вообще самородок.

– Вот! – выпятил он грудь и снизошел до объяснения. – Может я на ночь после своей собачьей работы для успокоения нервов «Евгения Онегина» перечитываю.

– Тогда я снимаю шляпу, – улыбнулась Мирослава.

– Ты ее сначала надень! – фыркнул Шура.

Личность Татьяны, которой Наполеонов посвятил свои стихи, так и осталась тайной. И не только для детективов, но и для самого автора.

Кто знает, может быть и впрямь Шуру вдохновил созданный гениальным воображением русского поэта образ Татьяны Лариной, этот не тускнеющий с веками идеал настоящей русской Женщины. Женщины с большой буквы.