Действие четвертое

Вестник. Тезей

Вестник

О горький и суровый жребий слуг,

Зачем зовешь меня к ужасной вести?

Тезей

Не бойся, мужественно объяви

О злой беде: готово к горю сердце…

Вестник

Поведать скорбь нет слов на языке.

Тезей

Скажи, какой обременяет жребий

Наш потрясенный дом?

Вестник

Увы! Увы!

Погиб плачевной смертью Ипполит.

Тезей

Отец, я раньше знал, что сын погиб,

Теперь погиб прелюбодей. Скажи

Порядок смерти.

Вестник

Быстрым шагом он

Покинул город. Бегство ускоряя,

Он запрягает коней звонконогих

И взнуздывает морды им. Затем,

Поговоривши много сам с собой

И родину прокляв, взывает часто

К родителю и, вожжи распустив,

Неистово ремнями потрясает.

Тогда внезапно море загремело

Из глубины и выросло до звезд.

Не дует над волнами ветерок,

Спокойно небо, собственною бурей

Волнуется морская глубина.

Не так бушует Австр у берегов

Сицилии, не так под властью Кора

Вздымается Ионии залив.

Когда дрожат скалы и ударяет

Седая пена о Левкатский мыс.

Громадною горою встало море,

Оно уже грозит не кораблям —

Грозит земле, на берег набегая;

Не знаю, чем беременна волна,

Земля какая новую главу

Явит звездам? Не новая ль

Циклада? Пока мы цепенеем, вот все море

Ревет, и отзываются утесы.

Вершина брызжет, извергая соль,

И пенится, и воду изрыгает,

Как мчится по пучинам океана

Огромный кит, выплевывая воду.

Вот содрогнулась глыба водяная,

Себя освободивши, и на берег

Выбрасывает то, что превосходит

Все ужасы! За чудищем своим

На берег море хлынуло. Мне кости

Пронизывает дрожь. Таков был вид

Огромного, чудовищного тела.

Синеет шея цвета волн морских,

Зеленый лоб покрыт высокой гривой,

Мохнаты уши, разный цвет в глазах:

Один – как у быка земного стада,

Другой – как у подводного. То пламя

Метает взор, то синевой мерцает.

Вздымается упитанный затылок,

Раздуты ноздри широко, и грудь

Морским налипшим мохом зеленеет,

И пурпуром бока испещрены.

А за спиной чудовищное тело

В сплошную переходит чешую.

Он схож с китом, что разбивает в море

И утлые глотает корабли.

Земля затрепетала, по полям

Рассыпалось испуганное стадо.

Пастух забыл пасти своих быков,

Из чащи звери разбежались, в страхе

Оледенел охотник. Лишь один

Не ведающий страха Ипполит

Уздой коней задерживает робких,

Привычным криком ободряя их.

Дорога есть крутая меж холмов,

Зигзагами проложена над морем.

Здесь чудище засело, гнев готовя.

Собравшись с духом, испытав себя,

Оно во гневе ринулось вперед,

Едва земли касаясь в быстром беге,

И встало пред дрожащими конями.

Тогда твой сын, не изменясь в лице,

Ему навстречу грозно загремел:

«Мой дух не сломит этот страх пустой.

Ведь побеждать быков привычно сыну

Тезееву!» Не слушаясь узды,

Помчались кони. Уклонясь с дороги,

Куда влекут их бешенство и страх,

Они бегут, метаясь меж утесов.

Но он, как кормчий опытный средь бурь

Мешает накрениться кораблю

И борется искусством против волн,

Стремительною правит колесницей:

То он затягивает удила,

То частыми ударами бичует

Своих коней. Но следует за ним

Упорный спутник: то бежит он рядом,

То спереди переграждает путь,

Со всех сторон рогами устрашая.

Уж бегство невозможно: пастью всей

Грозит ужасный рогоносец моря.

Смятенные не слушаются кони,

На волю рвутся, вставши на дыбы,

И опрокидывают колесницу.

Он на лицо упал, запутав тело

Вожжами цепкими; стараясь тщетно

Освободиться, только крепче он

Узлы затягивает. Чуют кони

Свою свободу и без господина

Летят туда, куда их гонит страх.

Так, тяжести не чувствуя своей

И гневаясь, что ложному светилу

Доверен день, низвергла Фаэтона

В пучину солнечная колесница.

Окровавляя землю, голова

Со стуком разбивается о скалы.

Клочки волос повисли на кустах,

Раздроблены прекрасные уста

Каменьями, и злосчастная краса

От многих ран погибла. На камнях

Трепещут умирающие члены.

Но, наконец, на обгорелый ствол

Наткнулся он, проникло острие

Под самый пах, и стала колесница

С хозяином, внезапно пригвожденным.

Рванулись кони, разорвав задержку

И вместе господина своего.

Его, полуживого, рассекают

Кустарники и острые шипы

Терновника, на всех стволах дерев

Висят клочки разорванного тела.

Рассыпался отряд печальных слуг

По тем местам, где вьется след кровавый

Растерзанного Ипполита. Псы

Разыскивают члены господина.

Но труд усердный все еще не мог

Составить тело. Это ль красота?

Он, кто отцовской власти соучастник,

Его наследник, как звезда сиял,

Его теперь сбирают по частям

Для смертного костра и погребенья.

Тезей

Как велико могущество твое,

Природа! О, сколь крепкими цепями

Сердца отцов привязываешь ты,

Что чтим тебя мы даже против воли.

Виновного хотел я погубить

И плачу о погибшем.

Вестник

Недостойно

Оплакивать, чего желал ты сам.

Тезей

Я плачу не о том, что потерял,

А лишь о том, что сам его сгубил.

Хор

О, сколько превратностей в жизни людей!

Не так поражают удары судьбы

Людей незаметных, чья доля скромна.

Спокойна бывает их тихая жизнь,

И в хижинах мирно стареют они.

Но дворцы, что взнеслись гордой главой до звезд,

Эвр неистовый бьет, обуревает Нот,

Вихрем бьет грозовой Борей

И дожденосный Кор.

Во влажной долине не часто гремят

Удары грозы,

Но Юпитер высокогремящей стрелой

Поражает громадный Кавказ, и дрожат

Фригийские рощи, Кибела, твои.

Ведь в страхе ревнивом Юпитер разит,

Что близится к небу. Спокойны всегда

Простые жилища плебейских домов.

Кружится над нами на быстрых крылах

Неверное время! Не держит судьба

Обетов своих.

И он, кто вновь

Увидел теперь

Небесные звезды, оставивши смерть,

Рыдает над горьким возвратом своим.

Оказался плачевней, чем самый Аверн,

Для него приют родного дворца.

О Паллада, чтимая нашим родом!

Что Тезей твой снова увидел небо,

Избежав ужасных болот Стигийских.

Не должна ты быть благодарна дяде:

То ж число осталось в плену у ада.

Но что за вопль из глубины дворца

Доносится? Что вновь готовит Федра

Безумная, свой обнажая меч?