Глава 19

На следующий день я была сама не своя. Не вышла к завтраку, сказавшись больной, потому что боялась встретиться с Иэлениль и Айверданом лицом к лицу. Мне казалось, что стоит им только взглянуть на меня, как они тут же прочитают все мои мысли, как раскрытую книгу. И потому сидела у себя в покоях, нервно сжав вспотевшие ладони и вздрагивая от каждого звука, а верные юмати, молчаливые и незаметные, как всегда, охраняли мой покой.

Но все-таки старшая даханни сочла своим долгом посетить приболевшую наследницу. Еще бы, такая ценность – и вдруг захворала.

Она впорхнула в мою комнату точно мотылек: яркая, веселая, не скрывающая своего довольства. Наполнила помещение приторным ароматом духов и своей давящей аурой. Вместе с ней явилась и целая свита из тетушек и кузин, которые так же были обеспокоены моим внезапным недомоганием, но предвкушение предстоящего действа цвело на их лицах хищными улыбками.

Эти даханни напомнили мне экзотические цветы соллиции, растущие в топких болотах в на юге Эроллы, там, откуда еще не вернулся ни один смельчак. Они были очень красивы: яркие, с большими мягкими лепестками, покрытыми никогда не исчезающей росой, капли которой переливались на солнце, точно драгоценные камни. Их аромат казался настолько чувственным и сладким, что дурманил голову и затмевал разум. Попавший под его действие безумец сам шел навстречу своей смерти, шагая прямо в поле смертоносных цветов, потому что вся эта красота была ни чем иным, как ловушкой.

Спрятанные в земле побеги оказывались хищными щупальцами, которые с быстротой молнии опутывали жертву и сжимали, ломая кости, а из нежных чашечек цветов выстреливала кислота, разъедающая плоть. Лепестки смыкались над еще трепещущим телом, высасывая из него все соки, а когда они размыкались вновь, от несчастной жертвы не оставалось и следа. И странное дело, этим цветам была по вкусу лишь человеческая плоть!

И вот теперь я понимала, что эти прекрасные, ангелоподобные создания на самом деле так же смертоносны, как и соллиция. И вся их привлекательная внешность и легкомысленная болтовня всего лишь маска, за которой кроется расчетливый ум и хладнокровный рассудок.

Прикрываясь заботой о моем здоровье, они встревоженно охали и ахали, но на самом деле я чувствовала их цепкие взгляды и странную энергию, крутящуюся вокруг меня. Что-то непонятное происходило сейчас рядом со мной. Казалось, что я сижу под стеклянным колпаком, а какая-то неведомая сила пытается проникнуть ко мне. И я чувствовала, что сила эта враждебная: слишком холодная, слишком безликая, словно клубок копошащихся змей.

Мне стало не по себе. Я инстинктивно отпрянула вглубь себя, выпуская на поверхность немного огня, и увидела, как скривилась Иэлениль, будто у нее внезапно разболелась голова.

– Так как ты, говоришь, себя чувствуешь? – произнесла она с явным усилием. – Что-то болит?

– Да, голова. Наверное, женские дни начинаются.

– Ну, это бывает. Думаю, ты права, раз такое дело, то тебе лучше остаться здесь. Я распоряжусь, завтрак и обед принесут сюда, но на ужин придется выйти. У нас будут гости. Кстати, оденешь то, что я тебе передам. И помни, никакой самодеятельности.

Она обвела глазами напряженно застывших юмати, затем вновь взглянула на меня и процедила сквозь зубы:

– И ради Двуликого, спрячь подальше эту мерзкую тварь! Не позорь нас перед гостями!

Резко развернувшись, она покинула комнату, уводя за собой яркую свиту. А я безвольно опустилась на софу и сжала виски. Только теперь ощутила, насколько истощил меня этот краткий визит. Словно и в самом деле побывала в объятиях соллиции.

– Ты молодец, – ко мне подошла Рейла и мягко обхватила мою голову ладонями. – Не поддалась.

– А что это было?

– Обычная уловка даханни. Иэлениль пыталась прочитать твои мысли. С неадаптированными это очень легко, ведь они еще не имеют магии и не могут противостоять ментальному натиску. Но ты справилась. Твоя шайенская сущность сильнее, чем кажется.

– Так вот почему Иэлениль так скривилась! Я смогла отбить ее атаку! – я даже повеселела, но потом вновь нахмурилась: – А кого же она назвала мерзкой тварью?

– Твою огненную половину. Она для нее как наркотик, опасный и желанный, разве ты еще не поняла? Она не удержалась в тот раз, всего лишь пригубила, но если ты не будешь сопротивляться, то превратишься в сосуд, к которому она будет постоянно прикладываться.

Я невольно задумалась.

Получается нечто странное. С одной стороны, даханны ненавидят полукровок настолько, что готовы пожертвовать собственной численностью, лишь бы сохранить чистоту крови. А с другой, их притягивает живой огонь, живущий в каждом шайене. И этот огонь настолько желанен, что Иэлениль не смогла отказать себе в удовольствии попробовать его. Но кое-что меня смущало.

– Рейла, а почему только старшая даханни пытается использовать меня? Почему другие этого не делают?

– Тут все зависит от возраста. Чем старше даханни, тем сильнее в ней эта тяга. Перед смертью они бессознательно начинают тянуть энергию из всего живого, что их окружает.

– Даже из сородичей? – ужаснулась я.

– Нет. Им нужно тепло, эмоции, чувства. Ими они насыщают пустоту в том месте, где должна быть душа. А у даханнов какие чувства? Разве ты еще не поняла этого?

– Чего не поняла?

– У даханнов нет души. Душа – это привилегия человечества. Когда-то люди поделились своим сокровищем с остальными расами. Но даханны были слишком самоуверенны и горды, чтобы запятнать себя связью со смертными. Ты думаешь, что глядя на тебя, Айвердан испытывает отеческую привязанность? Наивная. Они все играют. Изображают чувства, которых не испытывают. Но они так долго притворяются, что достигли в этом совершенства и уже не могут иначе. Это как инстинкт. Но к старости потребность наполнить себя хоть чем-то становится нестерпимой. Мужчины предпочитают гибнуть в бою, ведь только на поле боя можно получить самые сильные эмоции. Вот они и не желают умирать в своих постелях. Ну а женщины иссушают все, что только могут, и за счет чужой энергии остаются молодыми до самой смерти.

Я была поражена. Так вот какое чудовище собирались из меня сделать!

– Но почему же они тогда так ненавидят шайенов? За то, что у них есть душа?

– Нет. За то, что испытывают к ним тягу. Они ненавидят их за собственную слабость. И это единственное настоящее чувство, на которое способны даханны. Ненависть.

– И еще одержимость, – прошептала я.

А потом будто что-то щелкнуло в моей голове, и еще один кусочек мозаики встал на свое место.

Я столько раз задавалась вопросом, кто мог разгромить целый остров, вырезать весь гарнизон и слуг, включая женщин, и выкинуть в море такое сокровище, как крошечная даханни? Только тот, кому ненависть затмила разум.

Был еще кто-то, кто ненавидел мою мать, а возможно и меня. И этот кто-то пытался уничтожить все, что окружало нас в тот момент. Выходит, помимо Айвердана был еще один одержимый? Но кто? Кто знает об этом?

– Рейла, скажи, у меня еще есть какие-то родственники со стороны матери?

– В Саммельхоре нет. Что ты задумала?

– Мне нужен кто-то, кто был с моей матерью до того, как она отправилась на Кобос.

– Старые слуги? Обычно, они знают всю подноготную своих хозяев.

– В палаццо такие есть?

– Нет. Но в Лиссавии живет одна пожилая эрранка. Я слышала, что одно время она работала в Саммельхоре на кухне. Кажется, лет двадцать пять-тридцать назад. По времени это как раз совпадает с исчезновением твоей матери.

– Думаешь, она что-то знает?

– Все может быть. На кухне, обычно, все сплетни и собирают. А слуги, знаешь ли, очень любят посплетничать о своих господах.

Я благодарно пожала ей руку. Я не знала, почему она мне так помогает, да и не хотела этого знать, но ее дружеское участие и почти материнская забота давали мне необходимые силы. Чтобы не сдаться, не сломаться, не потушить мой огонь. А идти вперед, вопреки всему, и раскрыть, наконец, мучающую меня тайну.

– Кстати, – Рейла шутливо усмехнулась, – есть и хорошие новости. Вчера я обещала сделать для тебя экспозиум из зала Выбора. Сегодня вечером ты его получишь.

– А что это?

– Запись движущегося изображения и звука на специальных кристаллах из горного кварца. Удивительная вещь! Даханны называют это технологией, но как по мне, то без магии здесь точно не обошлось!

Я послушно улыбнулась в ответ на ее улыбку, но на самом деле мне было совсем невесело. Пальцы сами собой нервно сжались, теребя подол шелкового платья, ладони вспотели, а на коже тут и там вспыхивали яркие всполохи.

– Интересно, о каких гостях говорила Иэлениль? – пробормотала я. – Наверняка это кто-то очень важный, если старшая даханни так настоятельно советовала подготовиться. Даже платье сама собирается выбрать…

– Думаю, это кто-то из столицы, представитель императорского рейна.

– Мужчина? Но ведь мне нельзя встречаться с даханнами чужой крови, я же не адаптирована!

– Это может быть и женщина, – Рейла пожала плечами. – Увидим, когда принесут наряд. Если к платью будут перчатки, значит, точно мужчина.

– Принц? – я похолодела, вспоминая чувственную и хищную полуулыбку, раздвинувшую тонкие губы Лейса в тот момент, когда он понял, что за ним наблюдают.

– Нет, – успокоила меня юмати, – вряд ли. С претендентами открыто встречаться запрещено, это вопиющее нарушение всех правил. Разве что показать тайком, из-за угла.

Я не сдержала ироничной гримасы. Ну да, из-за угла я уже насмотрелась. Какие же эти даханны двуличные! Думают одно, говорят другое, делают третье. Такое ощущение, будто все их правила, законы и кодексы написаны для кого угодно, только не для них самих. Если сказано, что Выбор проходят только достойнейшие, а в Аукционе побеждает сильнейший – значит, обведем всех вокруг пальца и подтасуем результат! И нет ничего проще, чем заранее решить, кто из соперников станет победителем: нужно всего лишь заставить старейшин рейна единогласно выбрать одного кандидата. А какого? Так самого родовитого и богатого – императорского сына. Где уж с таким женихом состязаться простым эрзунам? Разве что для собственной самооценки принять участие в этом фарсе?

Я тяжело вздохнула. Сердце рвалось от разочарования и тревоги за Эйдена. Что он задумал, я ведь так и не узнала, и эта неопределенность сводила меня с ума.

Оставалось только ждать.