Глава 22

Меня снова заперли в маленькой темной каюте на нижней палубе. Правда, на этот раз мое заточение не было столь безрадостным. Развеять скуку полагалось маленькому потрепанному томику романтических сонетов, который пожертвовал мне Шерран.

Где он его откопал, я не спрашивала. Но, судя по тому, что обложка была из розового атласа с золотым тиснением, а страницы оказались надушены донельзя, томик этот принадлежал не мужчине. На форзаце стояла надпись мелким почерком с затейливыми завитушками: " Единственному, Любимому, Потрясающему Мужчине". Да, именно так, каждое слово с большой буквы. Я даже на секунду предположила, а не капитана ли имела ввиду неизвестная поклонница? И в груди что-то неприятно царапнуло, перехватило дыхание. Такое чувство, обычно, возникало в детстве, когда я обнаруживала, что Шайель вновь достались самые лучшие конфеты.

Стишки оказались довольно заурядными, рифма любовь – кровь встречалась почти в каждой строфе, да к тому же, судя по всему, автор (или авторша) не отличал ямб от хорея, смешивая оба стиля.

– Шерр, – спросила я, когда ниданг появился на закате вместе с долгожданным ужином, – чья это книга?

Ниданг засмущался, светло-голубые глаза с узким зрачком подозрительно забегали.

– Не понравилось? – он почему-то вздохнул. – Ну да, вы же эйрина, образованная, а моя Нийлет школы не кончала, сама читать и писать выучилась…

– Нийлет? – не поняла я.

– Жена моя.

– Так это жена твоя писала?! – от неожиданности, я споткнулась о кровать и грохнулась на нее попой со всего размаха.

Странное облегчение затопило меня, будто пропал комок, сжимающий мое горло. Так вот кто этот таинственный Единственный, Любимый и Потрясающий Мужчина с большой буквы! А я-то думала – капитан!

Я и сама была потрясена. Шерран возвышался надо мной на две головы и был гораздо мощнее своего капитана. Настоящая гора мышц, перетянутая узлами вен. Короткий черный ежик, отливающий синевой, на висках две косицы, украшенные голубыми бусинами, трехдневная щетина, лохматые брови и узкие раскосые глаза с вертикальным зрачком. Очень колоритный персонаж, учитывая исходящий от него терпкий запах морских водорослей, алкоголя и табака.

И у этого прожженного пирата, отправившего на тот свет не один десяток жизней, есть жена?!

– Эм-м-м… так ты женат?

– Можно сказать и так. Мы прошли венчальный обряд по законам Древних, но не сочетались браком по законам империи. На этом корабле нет никого, кто чтит законы Амидарейна. Мы все здесь изгои, чудом избежавшие смертной казни или каторги. За наши головы в Ризенпорте объявлена награда…

– Зачем ты рассказываешь мне все это, – нахмурилась я.

– Потому что ты теперь одна из нас, маленькая даханни.

– Только на время! Эйден окажет мне услугу, если поторопится найти мой рейн и даст возможность избавить вас от моего присутствия.

– Нет, – он покачал головой, – вот увидишь, он тебя не отпустит. Ты теперь его ширам – женщина-душа.

Я нахмурилась. Уж очень многозначительно прозвучала эта фраза.

– Женщина-душа? Что это значит?

Шерран задумчиво поскреб подбородок.

– Есть у шайенов одна легенда, – начал он. – Ты ешь, а я расскажу. Амидарейн учит, что все древние легенды – выдумка, но поверь старому морскому волку, они так же реальны, как мы с тобой.

Я скептично усмехнулась. Шерран выглядел лет на сорок, не больше, да и то из-за суровой внешности и резких морщин, обозначившихся в уголках глаз. Назвать его старым язык не поворачивался. Хотя, тот же Эйден казался моложе его лет на десять. Интересно, какие отношения их связывают? И кто Шерран на этом корабле? Боцман? Помощник капитана?

– Есть легенда об Ишираме и Маушнат. Он был одним из Изначальных ифритов, а она – человеческой женщиной, – начал ниданг, усаживаясь на моей кровати, в то время как я пристроилась за столом на единственном колченогом стуле. На ужин опять была перловка, из которой торчал одинокий лавровый листок, и довольно аппетитное зеленое яблоко. – Говорят, его покорила ее преданность. Но вы, женщины, такие хрупкие! – он с неодобрением покачал головой.

Я вся обратилась в слух и даже не заметила, как расправилась с тарелкой перловки. Негромкий низкий голос Шеррана звучал как мощный поток, бурлящий в камнях. Слова превращались в образы, образы в историю, настолько древнюю, что захватывало дух.

Маушнат была дочерью простого пастуха, о ее красоте слагали легенды, к ней сватались самые богатые мужчины, но самым прекрасным в ней была ее душа. Она отвергала всех, пообещав выйти замуж лишь за того, кого полюбит всем сердцем. И вот однажды ее клятву услышал древний дух, порождение огненной стихии, и решил испытать на стойкость. Он обратился в прекрасного юношу с кожей цвета эбенового дерева и шапкой смоляных кудрей, и в таком виде явился Маушнат.

Их страсть была безудержной, как огненный шторм, и нежной, как лепесток магнолии. Она накатила внезапно, что называется, с первого взгляда, и не было никаких сил сопротивляться этому сладкому безумию.

Иширам не устоял перед хрупкой женщиной, он стал первым из Древних, познавших человеческую любовь. Влюбленный ифрит разделил с ней свой огонь, а она подарила ему половинку своей души. Так появилась первая ширам, женщина-душа.

Прошло несколько лет, и Маушнат стала угасать. Она родила Ишираму двух сыновей и дочь – первых шайенов, от которых потом произошел великий род. Но ифрит не мог смириться с ее уходом и очень страдал, ведь в нем была часть ее души, и он чувствовал боль избранницы, как свою.

В момент ее смерти, обе половинки души слились воедино и покинули тела ифрита и его возлюбленной, чтобы раствориться в эфире. Иширам вдруг ощутил в груди такую тоску, что не мог ни есть, ни пить, не думать ни о чем. У него забрали что-то настолько важное, без чего не стоило жить.

Он лег рядом со своей женщиной, обнял затухающим огнем и решил угаснуть вместе с ней. Но богов поразила его жертвенность. Еще ни разу изначальное существо не хотело пожертвовать жизнью ради человечки. Они решили, что Иширам достоин второго шанса. Душа Маушнат не исчезла без следа, ей дали новое тело, а Ишираму – надежду встретиться с ней.

Теперь у каждого потомка изначальных ифритов есть возможность встретить свою душу. Это тайное знание, основанное на инстинктах. Они чувствуют запах крови своей половинки, и никакие силы не могут удержать их от того, чтобы не испить ее, хотя бы глоток. Но если обмен взаимный – это одна судьба и одна душа на двоих.

– Вот так, – развел руками Шерран, окончив свою историю, – любой шайен сразу поймет кто перед ним – его душа или случайная женщина.

– Да? – я недоверчиво хмыкнула. – И что же понял ваш капитан?

– И в нем, и в тебе слишком мало шайенской крови, чтобы вы приняли очевидное. Вот и сопротивляетесь, акульи зубы мне в печенку, – досадливо поморщился Шерран. – Но все, что я сказал – истинная правда. Клянусь кишками кашалота!

– Откуда ты все это знаешь?

– Древние хранят свои легенды, передают из уст в уста. Когда я был ребенком, то заучивал на память. Придет время и мои сорванцы будут их учить так же, как я.

– Зачем учить наизусть, если можно записать? – удивилась я.

– Не выйдет. Имперские ищейки сжигают наши книги вместе с печатниками.

– Не может быть! – растерялась я. – Не верю!

Шерран равнодушно пожал плечами.

– Твое право, маленькая даханни. Скоро сама убедишься, что империя – это не розовые замки из сладкой ваты.

Он ушел, забрав пустые тарелки, а я упала на кровать и уставилась в потолок невидящим взглядом.

Неужели он сказал правду? Нет, не может быть! Невозможно представить галантного Рейхо или его интеллигентных хурранов обыскивающими дома в поисках запрещенной литературы. Или я что-то не так поняла, или этот мир куда страшнее, чем мне казалось.

А ночью вновь приснилась та смуглая незнакомка. Теперь я догадалась, что она шайенка, и с интересом разглядывала ее. Смуглая кожа женщины пылала огненно-красным ореолом, густые волосы спускались пышным водопадом, закрывая грудь, до самой талии. Тонкие золотые браслеты на ее запястьях издавали мелодичный перезвон, когда она манила меня к себе.

И я пошла. Сделала шаг… другой… третий… Услышала тихий голос, звавший меня из глубины веков:

"Иди-и… иди-и ко мне, девочка моя, не бойся…"

И этот голос, похожий на шепот ветра в прибрежных скалах, показался таким родным и знакомым, что я почти побежала, радостно смеясь. Мои ноги летели, не касаясь земли. Я раскинула руки, упиваясь свободой. Темное ничто расступалось передо мной, открывая пламенеющий впереди огненный цветок, в самом центре которого меня ждала прекрасная незнакомка.

Мне казалось, что я никогда не добегу до нее, но в какой-то момент я вдруг оказалась в самом центре жаркого огня. Алые лепестки будто выросли прямо из-под земли, сомкнулись вокруг меня обжигающим коконом.

Адская боль пронзила мое тело, от макушки до самых пяток. Кожа вскипела, лопаясь от невыносимого жара. И я закричала, чувствуя, как раскаленная лава заливает меня изнутри…

***

На какой-то миг я точно перестала существовать, превратившись в комок оголенных нервов. Мои кости расплавились, тело растворилось, остался лишь корчащийся в муках поток сознания.

Я находилась в абсолютной темноте, в мире без звуков, без света и запахов. Боль уже не накатывала волнами, она полностью поработила мое сознание, лишая меня рассудка. Я уже не могла даже кричать, потому что не слышала собственного крика.

Но вот, какие-то смутные тени замелькали вокруг меня, раздались чьи-то голоса, приглушенные расстоянием. Я видела, как постепенно растворяется густой туман вокруг меня, как обретают очертания знакомые предметы.

Боль отхлынула, унося с собой чувствительность. Я не ощущала своего тела, будто плыла сейчас на теплых ласковых волнах. Это было невероятно, я словно родилась заново.

– Шерран, что с ней?! – раздался над самым ухом встревоженный мужской голос.

Такой знакомый и в то же время абсолютно чужой. Я поморщилась. Этому голосу не присуще беспокойство. Он должен быть властным и хладнокровным. Откуда в нем столько эмоций?

– Тише, парень, ты ее пугаешь. Она слишком слаба, – о, а это ниданг, я его сразу узнала. Ворчливый такой. Тоже беспокоится?

– Почему ты мне не сказал? – мне показалось или я слышу недовольство?

– Я не сказал? – а вот это уже возмущение. – Да я тебе третий день талдычу, акульи зубы тебе в печенку! Но ты упрямый, как осел. А теперь терпи!

– Ширрс'эн храйт! – по-моему, кто-то сейчас нецензурно выразился при даме!

Голоса медленно уплывали вдаль. Ласковое тепло обнимало меня, ластилось, как котенок. Я позволила себе отвлечься от странного диалога, расслабиться. Теплые волны уносили меня все дальше и дальше, и вскоре долгожданное забвение приняло меня в свои объятия…

***

И снова этот странный голос. Будто шорох прибоя или шум ветра в натянутых вантах. И он манит меня, зовет, заставляет встать и идти.

Я вижу водную гладь до самого горизонта и серебряную дорожку, ведущую от меня в туманную даль. Поднимаю голову, чтобы восхищенно замереть.

Прямо надо мной иссиня-черное небо, украшенное мириадами звезд. И над россыпью созвездий, как повелитель, сияет огромный серебристый диск – легендарный Син!

Что это? Я вернулась на двести миллионов лет назад? Но как?

– Моя кровь в тебе – лучший проводник в мире духов, – звучит над ухом таинственный шепот.

Я оглядываюсь, ищу глазами невидимого собеседника, вернее, собеседницу, потому что голос – женский.

– Кто ты?! – вскрикиваю в тревоге. – Покажись!

В ответ льется смех, похожий на переливы колокольчика.

– Иди ко мне… по лунной дорожке! – отдается эхом со всех сторон. – Иди ко мне!..

Лунная дорожка? Я недоуменно повертела головой. Вокруг один лишь океан на тысячи миль. А единственное, что напоминает дорожку, это серебристое отражение Сина в глубокой воде. Идти по нему?

Я осторожно шагнула со своего пятачка – единственного твердого места посреди огромной водной глади. Ноги, чуть дрожа, замерли у начала серебристой ленты.

А если это ловушка? Если я сейчас шагну в бездонную тьму, и ледяная вода накроет меня с головой?!

Я фыркнула, отгоняя глупые мысли. Ну, какая тьма, какая бездна! Это всего лишь сон. Странный, непонятный, но сон – не более того. Неужели я испугаюсь собственных сновидений?

И я решительно шагнула вперёд.