Как-то Аркаша Арканов пришел ко мне и сказал: «Толя Лысенко хочет рискнуть послать нас с тобой в Америку – проехаться по знаменитым эмигрантам». Анатолий Лысенко – создатель очень много разного на очень многих каналах нашего телевидения, да и самих каналов тоже, и вообще он человек мудрый и всегда немножко передовой. Мы поехали. Нашелся эмигрант-продюсер, нам дали оператора и звукооператора. И мы – по тем временам это было совершенно нереально – пообщались с Иосифом Бродским, Михаилом Барышниковым, Эрнстом Неизвестным, Вилли Токаревым, Михаилом Шемякиным… Эти люди реагировали на нас по-разному. Те, с кем мы были знакомы до их отъезда, думали, что либо мы провокаторы, либо сошли с ума. С Бродским мы были знакомы шапочно. Мы долго сидели в ресторане «Самовар». Иосиф пил, внимательно слушал, был настороженно-доброжелателен и за пару часов нашего общения, по-моему, не сказал ни одного слова. В этом походе мы наконец добрались до Шемякина, который потряс меня своей радушной беспринципностью. Он ничего не подозревал и ничего не скрывал. Он просто общался и показывал. Более того, пригласил в свое поместье с огромным парком, где через каждый гектар стояла какая-нибудь его статуя, детально показал свой ангар-мастерскую, необыкновенно трогательно вспоминал о Володе Высоцком. Это вообще редкое свойство самовлюбленных людей, когда дружишь с кем-то выдающимся и не используешь дружбу как элемент биографической рекламы, не тенденциозно, якобы горько, выкраиваешь эпизоды негатива ушедшего друга, а совершенно бескорыстно восхищаешься его мощью и подкрепляешь это огромным количеством вещественных и изобразительных доказательств. Так, Шемякин показал нам все – начиная с совместных альбомов и заканчивая гитарой Высоцкого. Кстати, когда мы с Аркановым вернулись и отдали материал Лысенко, оказалось, что изображение очень хорошее, а звук – абсолютный брак. Эфир это немое кино, конечно, не увидело. А концов мы не нашли.