Вся моя жизнь соткана из встреч с Радзинским. Первое упоминание о Радзинском в моей повести временных лет встречается в 1955 году, когда я учился на 3 курсе Театрального училища имени Щукина, а Эдвард Станиславович оканчивал среднюю школу. Как раз в то время он, будучи учеником 10 класса, влюбился в студентку нашего училища Аллу Гераскину, сделал ей предложение и, что совершенно немыслимо для того периода, женился на ней. О чем сам вспоминает так: «У меня было одно радостное обстоятельство – я женился в 10 классе. Моя жена готовилась стать актрисой и училась в том же училище, что и Саня. Он, узнав об этом браке, единственный позаботился о подарке. Он подарил мне пионерский галстук».

Следующая судьбоносная встреча с Эдиком произошла в начале 1960-х в Театре имени Ленинского комсомола, когда пожарно-рыже-конопатый бывший студент Московского историко-архивного института принес пьесу «Вам 22, старики!». В спектакле по этой пьесе я блистательно сыграл своими словами роль Милого друга, рефреном произнося фразу, в которой менялись только продукты: «вот такие помидоры», «вот такие баклажаны», «вот такие патиссоны». Так перебирался весь овощной ассортимент отечественных огородов.

Следующая встреча – спектакль «104 страницы про любовь» по пьесе Радзинского в постановке Анатолия Эфроса, где я сыграл – по-прежнему блистательно – роль Феликса, выдержав соревнование с Олегом Басилашвили, который не менее блистательно сыграл эту же роль в БДТ. Но, может быть, все-таки чуть менее блистательно, потому что в кинофильме «Еще раз про любовь» я опять блистательно сыграл ту же роль с Танечкой Дорониной. И, несмотря на это, Эфрос взял меня на главную роль – режиссера Нечаева – в спектакле по пьесе Радзинского «Снимается кино», где я по-прежнему… Ну, хватит.

Следующая встреча с Эдиком была мучительной, потому что в течение трех лет, с 1991-го по 1994-й, я просил его что-нибудь для меня написать. Кончилось тем, что он немножко перелопатил свою пьесу «Спортивные сцены 1981 года» и, назвав ее «Поле битвы после победы принадлежит мародерам», уговорил меня и Люсю Гурченко, что это новая пьеса, спектакль по которой мы и сыграли в 1995 году, где блистательно… нет, не я играл Михалева, а Люся играла Михалеву.

Но это еще не все. Эдвард Станиславович всю жизнь для меня пример спортивного мужества, всепогодной стойкости и красоты надетых на него шляп. Живя со мной в одном писательском поселке Красновидово, он круглый год катается на лыжах, круглый год купается в мелкой и быстрой реке Истре и круглый год бегает вокруг домов. Продолжается это десятилетиями. Дряхлости и одышки мне с балкона не видно и не слышно. Правда, успокаивает, что иногда он пробегает в носках разного цвета. Думаю, что это не маразм, а последняя мода для бегунов постпенсионного возраста.