12

Утром Алла поднялась с трудом. Неудовлетворенная, не выспавшаяся, разъяренная. Под глазами были круги. Все валилось из рук. Долго приводила себя в порядок перед зеркалом. Наконец, справившись с макияжем и прической, надев юбку и блузку, пошла в кухню. Но и тут нудно возилась с приготовлением кофе, потом пила и обжигалась.

Когда подошла к входной двери, была накалена беспредельно. На площадке, закрывая ключом дверь, услыхала за спиной голос Зибирова. Удивленно оглянулась. Тот стоял у лифта и лыбился. Все в той же одежде. Алла поморщилась. Какая дурацкая улыбка.

– А я жду вас, – сказал Федор. – Я, конечно, мог бы позвонить в вашу дверь, но я не люблю быть непрошеным гостем. Я привык, что женщины сами приглашают меня к себе.

Она усмехнулась. Подумала, что от нее он этого не дождется. Сделала вид, что не замечает его. Он понял ее ход и стал сопровождать вниз по лестнице, говоря:

– Вы поразительно красивы, Алла. Всю ночь я думал о вас. Утром захотел непременно увидеть.

Истровская молчала, внимательно краем глаза наблюдая за говорившим Федором. Говорил он неглупо, но Алла поймала себя на мысли, что он повторялся, то есть произносил почти те же слова, что и Пекрасов. Как бы под копирку, но с небольшими правками. Это было смешно, но, между тем, раздражение от его появления стало мало-помалу улетучиваться.

Она осознавала, что Зибировым могло руководить исключительно соперничество с Пекрасовым. Она в их руках становилась козырной картой, которая била одного из королей. Это ее не устраивало. Уж если быть козырной картой, то такой, которая бьет всех королей, оставляя лишь того, которого сама выбрала для себя. В данном случае Федор был битым королем. Не один пуд соли ему нужно съесть, чтобы попасть в ее постель.

Не отвечая Зибирову на восторженные слова, Алла села в машину и стремительно отъехала от дома. В зеркало заднего вида заметила, как Федор прыгнул в свою машину и сорвал с места.

Истровская кружила по городским улицам, а машина Зибирова повторяла те же траектории. Неотвязность Федора возмущала. Алла даже не могла смеяться над этим, ибо все было чрезвычайно глупо.

Наконец гонки надоели, и она остановила автомобиль. Метнулась к притормозившей сзади машине Зибирова. На лице была ярость, Алла сорвалась на крик. Федор за рулем, опустив стекло, смотрел на нее и кивал, словно соглашался с ее сердитыми возгласами в свой адрес.

Его спокойствие выводило из себя.

Она распахнула дверцу автомобиля и потянулась к замку зажигания, пытаясь выдернуть ключ и забросить как можно дальше. Уже нащупала, но в этот миг Зибиров обхватил ее, развернул лицом к себе. Его губы прижались к ее. Сопротивление не помогло, он был сильнее. Алла прекратила биться, но на поцелуй не ответила. А Федор не отпускал.

Алла отвернула лицо:

– Не надоело? – спросила насмешливо, чувствуя напряжение в теле.

– Вы хотите меня, Алла? – справился он, прикасаясь губами к ее щеке.

– Я хочу, чтобы вы отпустили меня! – упрямо ответила женщина.

– Я не уверен в этом, – сказал Зибиров, дыша ей в ухо.

– Придется поверить! – резко выдохнула она, недовольная тем, что мужской запах Федора начинал притягивать ее.

Зибиров снова поймал ее губы, и она не сопротивлялась. Каким-то невероятным образом все начинало переворачиваться с ног на голову. Мозг требовал прервать происходящее, а тело просило продолжения. И даже боль от руля, который давил на позвоночник, перестала ощущаться. Неудобное положение, в котором она находилась, не казалось уже столь неудобным.

– Я лучше Дмитрия, вы убедитесь в этом, Алла, – произнес Зибиров, оторвавшись от ее губ. – Я всю вас съем! Проглочу!

– Не говорите гоп, – выпалила Алла и разозлилась на себя за эти слова, как будто она этой фразой приглашала Федора в свою кровать, чтобы сравнить с Дмитрием. И она поправила себя: – Забудьте об этом. Поиграли, и хватит. Не люблю насилия.

– Я тоже не люблю, – усмехнулся Федор. – Но как бы тогда я смог вас поцеловать? – Он расцепил руки и провел левой ладонью по ее бедру. – Вы очень хороши, Алла.

Истровская оттолкнулась от него и выскользнула из салона. Внутри у нее закипело с новой силой. Он был слишком самоуверен, и она в этом невольно почувствовала какую-то игру, будто была игрушкой в руках Федора. Он безапелляционно навязывал ей свои правила, разрушал ее жизненные устои: делать выбор самой. Этого принять было невозможно. Однако ее подводило тело, ему было приятно ощущать на себе руки Зибирова, оно отказывалось подчиняться мозгу, хотело улавливать запах Федора и чувствовать вкус его поцелуя. Алла пылала гневом. Противоречия раздирали женщину, увязли в ней глубоко, раздражая каждую живую клеточку. Глаза вспыхнули, Алла резко бросила:

– Больше не приближайтесь ко мне!

– Когда? – в ответ на ее слова спросил Федор.

– Что когда? – не поняла Истровская.

– Когда вы прогоните Дмитрия? – закончил вопрос Зиборов.

– Никогда! – взвизгнула женщина. – Забудьте!

– Тогда я уничтожу его! – голос Федора хлестанул, как пощечина. Дверца машины захлопнулась у нее перед носом.

Алла остолбенела. Растерянно смотрела вслед сорвавшемуся с места автомобилю. Почувствовала опасность. Вспомнила недавние слова Пекрасова. Знать, не зря Дмитрий остерегается Федора. Надо же. А она приняла это за слабость Пекрасова. Да и как не ошибиться, ведь внешне все выглядело благопристойно.

Истровская долго еще стояла и смотрела в одну точку, остывая от возбуждения. Лишь придя в себя, глянула на время и быстро направилась к своей машине.