Часть третья

29

Ближе к обеду в кабинет к Хавину вошел его помощник Матвей Марамзин. Сел напротив. Хитро улыбнулся. Павел тоже ответил улыбкой. Матвей был несколько моложе, однако внешне разница в годах не замечалась. У Марамзина было скуластое лицо, широкие плечи, кряжистое тело. Неизменным атрибутом его одежды был галстук. Нигде, никогда, ни при каких обстоятельствах он не появлялся без галстука. Галстуки менял каждый день. И сейчас на нем был галстук в горошек под светлую рубаху с коротким рукавом. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, узел галстука чуть приспущен.

В фирме Павла он работал с самого начала. Его отличительной чертой было то, что он умел быстро сходиться с людьми. С Хавиным также сразу были налажены хорошие отношения. Настолько хорошие, что, когда у Матвея родился сын, он позвал Павла в крестные отцы. Хавин согласился. Бывая изредка в гостях у Марамзиных с подарком для крестника, удивлялся, как быстро растет тот, прямо не по дням, а по часам. В ответ ему смеялись, чужие дети всегда растут быстро.

Сейчас Матвей убрал с губ улыбку и серьезно сообщил, что крестник его вырос и собрался жениться. По этому поводу сегодня вечером у них в доме будут смотрины. Сын приведет невесту, познакомить с родителями. А, учитывая, что Павел его крестный отец, они с женой решили пригласить на них и его. Павел напрягся, будет ли уместно его присутствие? Вдруг это не понравиться молодым? Матвей хмыкнул. Павел всегда был для парня авторитетом. Так что все нормально.

Хавин подавил горькую усмешку, какой, к лешему, авторитет, если он до сих пор не в состоянии устроить личную жизнь. Что он может посоветовать парню? Ничего. Впрочем, а почему нет? Быть самостоятельным, сильным, делать выбор обдуманно, но если выбор сделан – стоять до конца. И Павел принял предложение.

Вечером Хавин заскочил домой, переоделся в белую рубаху и вслед за Матвеем приехал к Марамзиным. Жена Матвея, Надежда, приготовила стол и встретила Павла в хорошем расположении духа. Была празднично одета. В красивое бордовое платье с глубокими вырезами на груди и спине. Легкая стрижка вьющихся волос на голове.

Она была женщиной крепкого сложения, под стать мужу. Из тех, о каких писал великий русский поэт. Вместе с тем в глазах и в движениях наблюдалась спокойная нежность. Удивительно, но этой женщине удавалось сочетать несочетаемые качества.

Надежда усадила Павла в кресло, сама села на стул напротив и то ли с удовлетворением, то ли с растерянностью произнесла:

– Вот так, Павел, не заметили, как сын вырос. Уже невесту встречать будем. Кажется, только школу закончил, в институт поступил, и нате вам – уже оканчивает институт, и жениться надумал. И это в наше-то время, когда парни до седых волос не женятся, а девчата забыли дорогу в ЗАГС. Теперь в моде безбрачные браки. Даже не знаю, как реагировать на намерение сына. С одной стороны, горжусь и радуюсь за него, парень умный получился, а с другой стороны, голова кругом идет. Беспокоюсь. Что ты на это скажешь?

Хавин кивнул:

– Ты – мать, Надежда. Так и должно быть. А парня действительно хорошего вырастили. Надежный парень, раз с самого начала серьезно относится к женщине. Не боится ответственности, которая ляжет на него. Думаю, вырос не беспомощным, а настоящим мужчиной. Серьезный парень.

Похвала Хавина легла как мед на душу Надежде. Женщина с облегчением вздохнула, точно Павел помог ей найти ответ на сложный вопрос. Заметно повеселела.

В комнату вошел Матвей. В свежей рубашке и новом галстуке в полоску. Выглядел возбужденно и ожидающе. Но не успел сесть в свободное кресло, как в дверь раздался звонок. Надежда и Матвей засуетились. Она побежала открывать двери, а Марамзин затоптался по залу.

Открыв дверь, Надежда не сразу увидала девушку, та стояла за спиной сына. Но когда тот шагнул вперед, женщина увидела ее. И тотчас почувствовала к ней расположение. Вот так сразу возникло необъяснимое притяжение. Девушка понравилась. Легкое платьице, аккуратная прическа, застенчивая улыбка. У матери отлегло от сердца, сын оказался на высоте, вкус, который она сумела привить ему, говорил сам за себя. Сын взял девушку за руку, провел через порог в квартиру, проговорил:

– Познакомься, мамуля, это Ира, – сказал матери, а потом девушке: – А это моя мама. Самая лучшая мама на этом свете.

Надежда расплылась в улыбке, провела их в комнату. Парень, увидев Хавина, воскликнул:

– Павел Сергеевич, и вы здесь? Как здорово! – Потом показал девушке на отца. – А это мой папа. Он много работает. Человек суровый. Но бояться его не надо, потому что он добрый. – Затем представил Хавина. – А это мой крестный, Павел Сергеевич, он же по совместительству папин начальник, который заставляет папу много работать.

Все засмеялись и некоторое напряжение, которое обычно появляется при знакомстве людей, улетучилось. Матвей усадил Иру на диван возле себя, умело вовлек в разговор, и ее стеснение стало проходить. Беседа потекла непринужденно.

Скоро Надежда пригласила всех к столу.

Да, жизнь не стоит на месте, подумал Павел. Дети вырастают. А ему все кажется, что он совсем не постарел. А ведь придет тот день, когда он начнет сдавать свои позиции. Никогда не думал об этом так, как сейчас, глядя на Александра. Как ни странно, Павел почувствовал себя отцом, пусть крестным, но отцом, а это значило, что он, кажется, начинал стареть. Достаточно было глянуть в зеркало и увидеть седину в волосах. Правда, он утешал себя тем, что седина не всегда означает, что пришла старость, зачастую это не зависит от возраста. Свою седину он старался не связывать с возрастом, просто стрессы, переживания сопровождали его жизнь и неминуемо накладывали свой отпечаток.

Так прекрасно долго оставаться молодым. Люди стараются прибегать ко всяческим ухищрениям, чтобы хоть внешне создать иллюзию молодости, но это подчас смешно и пародийно, до гомерического хохота. Все должно иметь естественный вид, считал Павел. Как ни старайся, но природа не стоит на месте, она все меняет, не только внешность человека, но и жизнь человеческую. Она все равно возьмет свое, ее не обманешь.

Павел смотрел на избранницу Александра. Девушка производила хорошее впечатление. Была сдержанной и вместе с тем не замкнутой. Поддерживала разговор умно, понимала, что сейчас все как бы изучают ее, а потом, после ее ухода, станут обсуждать выбор парня. Впрочем, обсуждать было нечего, девушка привлекательна и рассудительна. Спокойно отвечала на вопросы, которые сыпались со всех сторон: кто она, чем занимается, кто родители, братья, сестры?

Александр почувствовал, что отцу и матери Ира понравилась. Они одобрительно переглядывались друг с другом. Застолье прошло весело, без напряжения, даже шумно, в полном раскрепощении. Это помогало взрослым еще больше утвердиться в хорошем вкусе парня.

В середине застолья Александр торжественно поднялся на ноги и сообщил, что они решили подать заявление в ЗАГС. Как бы внес некоторую сумятицу в разговор. Потому что все мигом затаили дыхание и устремили взгляды на Иру, словно еще раз оценивали ее. Она сжалась под перекрестными взглядами, но лица не опустила. Пауза длилась целую минуту, пока наконец Павел не прервал молчание словами одобрения. После этого все снова вернулось на круги своя, но на Иру посматривали уже как на человека, который скоро должен стать членом их семьи. Это, вероятно, льстило ей и одновременно смущало.

После застолья молодежь отправилась в комнату Александра, а старшие Марамзины вместе с Павлом снова вернулись в зал.

Закрыв за собой дверь в комнату, Александр включил свет и уверенно сказал девушке, что она понравилась и родителям и крестному. А значит, все прошло как нельзя лучше.

Хавин прошелся по залу, остановился посреди и проговорил:

– А крестник-то мой сделал хороший выбор. Хотя такой парень не мог выбрать плохую девушку. К хорошему, как правило, плохое не пристает.

Матвей ходил кругами, кивая в ответ.

– Сядьте, чего вы топчетесь туда-сюда! – возмутилась Надежда. – Дай Бог, дай Бог. – Ей хотелось радоваться за сына.

Мужчины посмотрели друг на друга, действительно, чего они топтались по ковру, как неприкаянные. Матвей показал Павлу на то же самое кресло, в котором тот сидел до застолья, следом обратил внимание жены на пятно на рубашке, которое неаккуратно посадил во время ужина, отправился переодеться. Надежда покачала головой, мол, всегда ты, как ребенок, насажаешь пятен. Опустилась на стул, сказала:

– Дай Бог, я буду только рада за сына. Но не могу с тобой согласиться, Павел, что к хорошему не пристает плохое. К сожалению, в жизни не всегда именно так. Бывает, что происходит иначе. – Надежда проследила взглядом, как Павел подошел к креслу, сначала потрогал рукой, а затем погрузил в его воздушность свое тело. – Хотя любому хочется, чтобы рядом с ним был человек надежный, которому можно полностью довериться и на которого можно положиться как на самого себя. И даже больше, чем на самого себя, ибо, если полагаться только как на самого себя, тогда зачем иметь рядом с собой кого-то еще, достаточно самого себя. Или ты думаешь, я не права?

Павел так не думал. Он всегда хотел иметь надежный тыл. С возрастом неудачи воспринимаешь все больнее, чаще задумываешься над ними, ищешь разгадку своим ошибкам. И не всегда можешь принять, что разгадка зарыта в тебе самом. Подчас трудно понять непреложную истину, что если от тебя отдалились и тебя не любят твои дети, виноват в этом только ты один. Если от тебя уходят жены, а ты не ищешь корень зла в себе самом, тогда это твоя беда. Ты никогда не будешь счастливым, пока не постигнешь главного, что для того, чтобы изменить подобное течение собственной жизни, надо изменить самого себя.

Это нелегко принять, потому что тогда надо признавать себя либо неудачником, либо глупцом и бездарностью. Но вот чего часто совсем не понимает человек, так это того, что талант должен проявляться не только в профессии, которую выбрал, но также в том, чтобы быть мужем либо женой либо родителем. Ведь быть мужем или женой это тоже работа, подчас очень трудная работа, своего рода профессия, и профессия не из легких, как это многим видится. Нужно обладать даром умения жить рядом с другим человеком, у которого, как и у тебя, есть свои вкусы, устремления, желания. И тот, кто не может этого постичь, начинает метаться и маяться.

Но с годами человек осознает, что все метания были бессмысленны, и даже если он никому в этом не признается, то себя обмануть не может. Жизнь зачастую просто растрачена попусту, ибо всем известно, что хорошо всегда там, где нет нас, и хорошо с теми, которых мы не знаем. Но все это до того момента, пока мы сами не появимся там, где нас не было, и не останемся с теми, которых мы не знали. После этого снова все возвращается на круги своя. Бессмысленный круговорот, который к концу жизни превращается в кошмар.

Такого же таланта от человека требует и воспитание детей. Когда человек думает, что он выполнил свою главную функцию как родитель, родив, накормив и обув ребенка, то можно определенно сказать, что у этого человека нет родительского дара и что он, по сути, родителем не является.

Родить ребенка это не заслуга. Надо приложить максимум усилий для его последующего развития и вхождения в большую жизнь, вот в чем основное предназначение родителей. Ведь сын или дочь не могут отвечать за своего отца и мать, но отец и мать ответственны за них всю свою жизнь, ибо они произвели на свет человека, они дали жизнь ему, и бросать на произвол судьбы эту жизнь не имеют права.

Любой человек всю свою жизнь, до самого конца, чувствует себя ребенком по отношению к своим родителям. Равно так же он обязан себя чувствовать родителем по отношению к своим детям, в каком бы возрасте они не были. И как родитель он должен до самой смерти нести ответственность на своих плечах, в ином случае он просто превращается в кукушку. Родитель-кукушка это пародия на родителя.

Однако человек подчас ведет себя очень странно. Он считает, что ответственность на работе это важно, а вот ответственности как родителя как бы не существует. Сбросил яйцо в чужое гнездо и поминай как звали.

Беда человека, когда он бесталанен, но не хочет этого понять, а тем более принять. В таком случае это не только его беда, но и беда для всех окружающих, ибо он несет с собой негатив для них.

Подобная мысль более всего угнетала Хавина. Он прекрасно понимал рассуждения Надежды и осознавал, что, наверно, не обладает талантом быть хорошим спутником для женщин. А ему так хотелось отыскать в себе хотя бы крупицу этого дара, чтобы дать женщине счастье.

Павел надеялся, что теперь он предпримет все усилия, чтобы удержать Марину возле себя, он попытается стать для нее надежным. Ведь, по сути, он – неплохой человек. Уйдя в свои мысли, Хавин не расслышал голоса Надежды, а когда понял, что она что-то ему сказала, встряхнулся и приподнял брови. Надежда повторила:

– Когда же ты, Павел, остановишь наконец на ком-то свой выбор? Еще не поздно иметь собственных детей.

– Выбор должен быть обоюдным, – коротко ответил Хавин.

У Надежды были тонкие губы, и в улыбке они растянулись в еще более тонкую линию:

– Я слышала от Матвея, что сейчас ты живешь с какой-то Мариной, а совсем недавно я видела на фото тебя с другой девушкой.

– На каком фото? – удивленно посмотрел Павел.

– А ты не видел разве? – поразилась в свою очередь Надежда. – Фото с выставки, на которой был и Матвей. Он и принес. Снимок из-под полы, так как там делать фото не разрешалось. Но кто-то из твоих сотрудников все-таки ухитрился. – Надежда стала на ноги и прошествовала к небольшой витрине. Она была женщиной среднего роста. Проходя мимо Павла, посмотрела насмешливо, дескать, сколько можно копаться, пора и честь знать. Открыла дверцу, достала небольшой фотоальбом, вытащила фото и протянула Хавину.

Павел посмотрел на снимок, увидал на нем Матвея и себя под руку с Кристиной. У Хавина по коже пробежала дрожь отторжения. Сейчас ему неприятно было видеть себя рядом с Кристиной или, наоборот, Кристину рядом с собой. Впрочем, от перемены мест слагаемых сумма не менялась. Ему не понравилось, что вдруг ниоткуда появилось это фото.

Надежда заметила, как по его лицу пробежала короткая судорога недовольства и произнесла:

– Я, конечно, не видела Марину, о которой говорил мне Матвей, но эта девушка, по-моему, ничего.

– Это плохое фото! – сухо отозвался Павел.

– А мне кажется, очень хорошее, – не согласилась Надежда, прижимая к груди фотоальбом. – Девушка приятненькая, стройненькая, остроносенькая.

– Об этой девушке, Надежда, надо забыть! – все так же сухо, с ощутимым холодом в голосе, прервал Павел. – Она оказалась не той, какой я представлял ее себе.

– Да все мы не те, какими вы, мужики, представляете нас! – вдруг разозлилась Надежда, и на переносице у нее образовались морщинки. – Всех нас вы видите в розовом цвете, а мы живые люди из плоти и нервов. Вам хочется, чтобы мы вечно были пушистыми и безголосыми, а у нас есть колючки и голос. Вам хочется, чтобы мы всю жизнь ухаживали за вами, как за детьми, пылинки сдували, восторгались вами. А что вы, собственно, собой представляете без нас? Да ничего. Бьете себя в грудь, мол, вот каких успехов мы достигли на работе! А благодаря кому достигли, забываете. А кто вас кормит, поит, обглаживает, обстирывает, спать укладывает, а утром на работу собирает? Да нули вы, Павел, нули без нас. Ты и сейчас не хочешь согласиться со мной, забываешь, что вокруг тебя в квартире домработница топчется, а на работе около тебя прыгает секретарша. Но ведь не у всех есть домработницы и секретарши. Вот так-то, Паша. И знаю я твои представления о женщинах, Павел, хорошо знаю!

– Что ты так расшумелась, Надежда, я же ни одного слова не сказал против, – примирительно поморщился Хавин.

– Да я не расшумелась, Павел, – проговорила Надежда и положила альбом с фотографиями на место. – Видел бы ты, когда я начинаю шуметь по-настоящему. Все домашние от меня разбегаются в разные стороны. – Она повернулась к Павлу и улыбнулась, как будто ничего не произошло. – Просто бесит иногда несправедливость, которая происходит в жизни. Всю жизнь бьется женщина, как рыба об лед, живет не для себя, а для семьи, и в итоге устает быть заботливой и покладистой. У нее появляется желание пожить только для себя, не для мужа, не для детей, а для себя. Вот чтобы проснуться, когда хочется, а не когда нужно, делать то, что хочется, а не то, что требуется, не думать, что кто-то не накормлен, не обстиран, не обласкан, думать только о себе и справлять только свои потребности. Хоть одну недельку пожить так, как живут мужики. Вот представь себе среднестатистического мужика и среднестатистическую женщину. Приходит муж с работы. Он, видите ли, устал, ему отдохнуть надо. Он разваливается в кресле или ложится на диван, берет в руки книгу, журнал или включает телевизор и отдыхает. А женщина тоже пришла с работы, но как будто совсем не устала. Бежит на кухню, готовит пищу своему благоверному, потом его, уставшего, кормит, после чего тот основательно укладывается на диван и смотрит телевизор. Ему, конечно, надо посмотреть новости, спорт, концерт, фильм и даже рекламу. А женщине, так как она вовсе не уставшая, надо за ним убрать со стола, помыть посуду, потом проверить у детей уроки, потом навести порядок в квартире, может быть, помыть полы, постирать что-то, погладить мужу рубашку к завтрашнему дню. А затем, когда уже язык на плече, надо всех уложить спать, в том числе и мужика. И после всего этого, когда она уже совсем без задних ног, ей надо ублажить своего благоверного. В конце концов, когда уже мужик, отдохнувший, захрапит под боком, у нее появляется время подумать о себе. Но о чем в этот момент ей можно думать, когда собственного тела она уже не чувствует? А с утра опять, как заведенная, надо всех собрать, приготовить завтрак, накормить, отправить в школу и на работу, убрать за всеми, самой успеть привести себя в порядок, тоже, высунув язык, сбегать на работу, отработать день, чтобы затем вечером вернуться к идентичным заботам. И так до самой ночи. Барская жизнь у мужиков, Павел. Пахать на вас надо, как на хороших меринах. Ведь женщины по молодости обожествляют мужчин только за то, что они мужики, а когда понимают, что обожествлять-то нечего, тогда потерянного времени уже не вернешь. А хотелось бы. Недаром многие женщины во второй половине жизни становятся яростными феминистками. И в этом виноваты только мужики. Женщине хочется иметь возле себя достойного мужчину. Но, к сожалению, таких мужчин очень мало, не хватает на всех женщин, а многие из тех, которые есть, просто недостойны называться мужчинами. Пародия и ничего больше. Как дед Щукарь говорил, производители. Но такие производители не нужны женщинам. Без таких мужиков женщины с легкостью и радостно проживут жизнь, а вот без достойного мужчины жить трудновато. – Надежда прошла к столу и вновь примостилась на стул. – Правда, я понимаю, Павел, что не все мужики живут, как у Христа за пазухой. Но это их беда. Вот, например, смотрю я на тебя и кажется мне, что ты сам не знаешь, чего хочешь. Запутался ты в своих поисках. Хорошо, что я ни разу не была твоей женой, Павел.

У Хавина от изумления вытянулось лицо, тонкие черты даже несколько обострились, однако спросил совершенно спокойно, может быть, чуть-чуть равнодушно:

– А разве я когда-нибудь предлагал?

– И очень хорошо, что не предлагал! – подхватила Надежда. – Но ведь в жизни могло быть всякое.

Хавин ответил не сразу, сначала посмотрел на нее внимательно, как будто хотел лучше рассмотреть, а сам, вероятно, вспоминал, каким было ее лицо в молодости. Ну, что за народ эти женщины, думал, наверно, никогда не сможет их понять до конца. Задумчиво произнес:

– Пожалуй, ты права, Надежда.

– Права, – усмехнулась та. – Конечно, права. Вот видишь, женщины всегда правы, Павел, именно потому, что женщины. Так распорядилась природа, Павел, нравится тебе это или нет, но природа-матушка лучше нас знает, что без женщины ничего в этом мире невозможно. Только вы, мужики, забываете об этом, приходится тыкать вас носом, как слепых котят. – Надежда глянула на фото, которое по-прежнему Павел держал в руках. Он не смотрел на него, но чувствовал, как оно жгло ему пальцы, эти ощущения появились сразу, как только Хавин вспомнил о преступлении Кристины. Надежда кивнула на снимок. – Тебе эта девушка показалась не той, но, может быть, ты сам не тот, Павел? Ты об этом не думал? Почему все у тебя идет наперекосяк?

– Здесь ты заблуждаешься, Надежда, – спокойно ответил он. – Я об этом постоянно думаю ну если не постоянно, то часто. Однако эту девушку надо забыть.

– Чем же она оказалась плоха для тебя? – Надежда взяла из его руки фотографию, посмотрела на нее продолжительно и пытливо, но не нашла в ней ответа на свой вопрос, а посему посоветовала Хавину: – Подумай лучше, может быть, это ты чем-то плох для нее?

Павел нахмурился, он никогда не думал, что он был чем-то плох для Кристины. Этого, по его убеждению, быть не могло, просто потому, что знакомы они были незначительное время и вместе провели совсем немногие часы. За такой период стать плохим для девушки невозможно. Но, с другой стороны, как знать, ведь она за тот же период сумела все перевернуть кверх ногами. И теперь он подозревал, что она воспользовалась тем, что он устроил ее в гостиницу, и, возможно, ни одной ночи не провела без нового мужчины. Впрочем, этого он не знал, а гадать, по его мнению, был удел женщин, он просто отсек от себя Кристину, как раковую опухоль. Хавин еще помолчал и как бы в оправдание себе и в ответ Надежде твердо произнес:

– Она убила человека.

После его слов в комнате наступила тишина. Надежда переваривала то, что услышала, растерянно повела глазами по залу, потом остановила взгляд на снимке и выдохнула:

– Не может быть. Почему? Как?

– Она скрылась, – коротко ответил Хавин, и по его лицу Надежда почувствовала, что больше на эту тему он не хотел говорить, недовольно насупился и отвел глаза в сторону.

Женщина посмотрела на фотографию с внутренним разочарованием и положила ее на стол, придвинув ближе к Хавину.

– Возьми это фото и делай с ним, что хочешь! – проговорила решительно. – Зачем оно нам? – Надежда придвинула снимок к самому краю стола и отдернула руку, словно сожалела о том, что повторно прикоснулась к фотографии. – Забери!

Хавин взял и, не глядя, сунул снимок в карман рубашки.

Опять наступило молчание.

Надежда про себя удивлялась, как иногда можно обмануться, глядя на фотографию человека. Впрочем, что там фото, иногда смотришь в глаза живому человеку и не понимаешь, каков он есть. И зачем она только затеяла этот разговор с Павлом? Испортила настроение себе и ему.

Оба насупились.

Молчание стало уже давить, когда в зал вошел Матвей. На лице замерла безоблачная улыбка, совсем не вязавшаяся с выражениями лиц Хавина и Надежды. Марамзин сразу изменил лицо и с укором глянул на жену, представив, какой поток слов она могла вылить на Хавина. Он как бы говорил ей: ну я-то уже привык к этому, а Павлу ты зачем потрошила мозги? Его немой упрек, возможно, вызвал бы новый поток возмущения Надежды, если бы в дверном проеме не возникла фигура Александра. Он сообщил, что собрался отвезти Иру домой. Мать встрепенулась и вышла за сыном в прихожую. Хавин тоже поднялся из кресла. Мероприятие, ради какого он был приглашен, благополучно завершилось, пора и честь знать. Надежда повернулась к нему:

– Прости, Павел, если что не так сказала, я не хотела обидеть тебя, я же не знала, что все так нерадостно, – протянула ему руку.

– Не извиняйся, Надежда, все ты так сказала, – ответил Павел, сжимая в своих ладонях ее пальцы.