Глава 34

– Нет, – вдруг возразила Марфа, – тетя Степанида, вы не правы!

– Пожалуйста, не называй меня «тетей», – не выдержала я.

– Степанида отошла к своей машине и там задержалась, – начала заново Марфа.

Я тихо вздохнула. Ну, да, я увидела эсэмэс в Людмилином телефоне и не знала, как быть.

А девочка продолжала:

– Алексей, новый муж Людмилы, открыл бутылку, налил шампанское в бумажные стаканчики. Мы с Катей выпили, а ее мама не захотела, она нос сморщила: «Воняет кислятиной, даже пробовать не стану». Вино и правда очень невкусное. Фу! Я сделала один большой глоток и остановилась. А Катя весь стаканчик выпила. Алексей сказал жене: «У меня в бардачке во фляжке коньяк». Она ответила: «Надеюсь, не такая какашка, как то, что ты сейчас разливал?» Ну, она произнесла не «какашка», а слово на букву «г». Понимаете?

Мы с доктором слаженно кивнули.

– Потом спросила у Кати: «За фигом ты все дерьмо выдула?» А та засмеялась: «Я от шампусика делаюсь безумной. Пока до дома доберемся, меня развезет, начну буянить, испорчу тебе настроение. А то у тебя такой вид, словно ты, мать, алмазные копи получила».

– Зря Катя целый стакан выпила, – расстроилась я.

– Катюха не любит спиртное, – жалобно протянула Марфа. – Но она всегда наперекор матери поступает. Когда Алексей шампанское налил, Людмила его остановила: «Екатерине не давай, она и так тупая, без спиртного. И мала она еще пить». Катька стакан у Леши выхватила, и опля! Весь мигом проглотила, потом мамаше заявила: «Это тебе, алкоголичке со стажем, даже ромовую бабу нюхать нельзя! Думаешь, я не знаю правды? Ха!»

– Мы готовы! – закричала медсестра. – Можем ехать.

– Пойдемте, – велела девочке врач.

– Уже все прошло, – закапризничала Марфа, – меня просто стошнило! Не хочу в клинику!

– Если никакой опасности для здоровья не обнаружат, ты спокойно уедешь, – объяснила врач, – в наши дни никого просто так без уважительной причины в стационар не положат. Анализы сделают! Это не больно.

– Не желаю никуда ехать, – заартачилась Марфа.

– Детка, доктор старается ради твоего блага, – начала увещевать девочку медсестра, – не задерживай нас, твоей подруге совсем плохо!

Но Марфа не вняла ее словам:

– И как потом я домой попаду? Своих колес у меня нет, денег тоже. Пешком пойду?

– Ты не поняла, что Екатерина едва жива? – возмутилась врач. – Совесть есть? Ну и дети пошли! Мы другими были. За товарища горой!

Глаза Марфы наполнились слезами.

– Вы злая, – огрызнулась она, – я тоже ребенок, и мне плохо, тошнило сильно.

– Раз тебе дурно, иди в «Скорую», – гаркнул шофер, – хорош выдрючиваться.

– Вы меня потом домой доставите? – заплакала Марфа. – Или денег дадите на дорогу? У меня нет ни копейки.

– За тобой приедут взрослые, – пообещала Мария Антоновна, – им сообщат.

Марфа расхохоталась.

– Взрослые! Степанида, скажите им про моего безумного деда с аккордеоном.

– У девочки нет отца, – уточнила я, – есть мать и дедушка, он в деменции. А мать…

– Пьяница, – перебила Марфа, – тихушница. Нажирается в одиночку, в местном магазине бутылки не покупает, не гремит ими на глазах у деревенских. Из Москвы тащит. Одно хорошо, она не дерется, не ругается, завалится спать и дрыхнет!

– Когда узнаешь, что тебя отпускают, отправь мне эсэмэс, я приеду за тобой и отвезу домой, – пообещала я.

Марфа опустила голову и поплелась в «Скорую».

– Чтобы управлять машиной, надо сдать на права. В медицинском учиться надо как минимум пять лет. Дома строить человеку без образования не позволят. А детей рожать может любой: пьяный, наркоман с отягощенной генетикой, – в сердцах воскликнула Ольга Петровна, – потом в Интернете деньги собирают на лечение детей. Я как гляну, чем малыш болен, так часто спросить у его матери хочется: «Дорогая, почему, планируя беременность, вы с мужем не сделали генетический анализ? Ведь у твоего младенца – сочетание двух носителей дефектного гена. У тебя и у мужа, грубо говоря, „поломка“, вам нельзя иметь своих детей. Возьмите лучше ребенка из интерната». Так нет же! Они не думают об этом! Какие генетические анализы! Переспали, и – ой – я беременна, вот неожиданность.

Врач махнула рукой и пошла к «Скорой».

Когда микроавтобус исчез из виду, я позвонила мужу с предложением:

– Давай пообедаем вместе?

– С удовольствием, – отозвался Роман. – В нашем ресторане?

– Да, – обрадовалась я, – можешь пригласить Леонида Петровича?

– Ага, – протянул Звягин. – Дело серьезное, да?

– Не знаю, – честно ответила я, – у меня возникло ощущение, что в погоне за богатой невестой Алексей вляпался ну в очень грязную историю.

– Сейчас позвоню Каскину, – пообещал муж. – Юрке только очередной неприятности с Алексеем не хватает. Они уже расписались?

– Сегодня, – уточнила я, – при встрече подробности сообщу.

Завершив беседу с Романом, я выехала на шоссе, добралась до разворота и покатила в Москву.

В тот момент, когда я выехала на МКАД, телефон в держателе стал звонить. На экране появилось имя.

– Марфа, ты уже в клинике? – осведомилась я.

В ответ донеслись рыдания.

– Что? Что? – бестолково повторяла я. – Ты где?

– В больнице, – прозаикалась Марфа.

– Тебе плохо?

– Нормально.

– Фу, – вырвалось у меня. – Тебя поместили в палату? Не отпускают? Успокойся. Они не могут анализы в приемном покое брать. Сейчас…

– Катя умерла! – опять заплакала Марфа.

Я чуть не уронила телефон.

– Как?

– Просто! – закричала девочка. – Ее нет! По дороге ей совсем плохо стало. Эта врачиха… дура, идиотка… Она ничего сделать не смогла. Меня сюда запихнули, Катю увезли!

– Девочка, отложи телефон, – попросил мужской голос.

Послышался шорох, потом я услышала тот же баритон, но уже обращенный ко мне:

– Добрый день, вы мать больной?

– Тетя, – соврала я.

– Сделайте одолжение, не звоните ей пока, – попросил врач, – ее оформляют. Потом девочку осмотрит лечащий доктор. Пока никакой информации нет.

– Вместе с Марфой доставили Екатерину, – начала я, но в трубке наступила тишина, и мне стало понятно, что связь прервали.

Мои последующие попытки связаться с Марфой оказались бесплодными. Приятный женский голос монотонно повторял:

– Абонент находится вне зоны действия сети.

А в какую клинику доставили девочек, я понятия не имела.

К нашему с мужем любимому ресторану я подъехала в самом ужасном настроении. Больше всего мне хотелось сейчас надавать Людмиле пощечин.