Глава 31

– Платье не помялось? – спросила Людмила, вылезая из моей машины.

– Все в порядке, – заверила я.

– Зря я надела голубое, – повысила она голос, – плохо выгляжу. Отвратительно. Где Леша? Он приехал? Нет?

Я поняла, что Никитина сейчас ударится в истерику, решила ее успокоить, но тут из-за угла дома, в котором располагался загс, выскочила девица в сарафане и с кокошником на голове.

– Ой, невеста прикатила, – заорала она таким резким голосом, что у меня заныли зубы, – красавица, раскрасавица! И подруженька с ней! Ой люли-люли-люли! Ой вы наши гули… А где жених?

– Вот именно! – закричала Люда. – Где он?

Дверь загса открылась, на улицу вышел Леша.

– Я весь издергался, – сказал он, – жду, жду, а тебя нет!

– Ой, молодец-удалец, красавец, – мигом переорала его барышня в сарафане. – Петька, ты тут?

– Жениха зовут Леша, – подсказала я, думая, что перед нами разыгрывается очередной перфоманс, который устроила неугомонная Фима, и ей опять дали список не с теми именами.

– Я фотографа зову, – деловито объяснила русская народная певунья. – Петя! Да чтоб ему провалиться!

– Нам так и стоять? – возмутилась Людмила.

– Фоточку надо сделать, – заулыбалась актриса, – на вечную память. Потом будете детям-внукам показывать!

Катя, которая стояла у «мерседеса», рассмеялась. Марфа дернула ее за рукав:

– Не надо ржать!

Но Екатерина продолжала смеяться, а к нам подбежал мужчина с фотоаппаратом и спортивной сумкой.

– И где ты шляешься? – налетела на него актриса.

– Прости, Лена, там еще один заказчик внезапно нарисовался, – пропыхтел Петр. – Брачующиеся, давайте сделаем два оригинальных снимка. Муж осыпает жену деньгами. Это в знак того, что он берется обеспечивать ее и детей всем нужным. Лена, монеты дай!

Девушка в сарафане подошла к сумке, которую парень бросил на тротуар, достала оттуда берестяную коробку и протянула Алексею.

– Что это? – спросил жених.

– Забрасывайте невесту денежками, а Петя снимет, – объяснила Лена. – Девушка, ау, подружка.

– Вы меня зовете? – уточнила я.

– Ага, – подтвердила Лена, – идите к брачующимся. Изобразите радость! И вы тоже! Дети!

– Мы? – спросила Марфа.

– Вы с ними или сами по себе? – поинтересовался фотограф. – Женитесь? Или сопровождаете брачующихся?

– Мы не женимся, – объяснила Катя, – просто стоим, смотрим.

– Это родственники невесты, – уточнила я.

– Сгруппировались счастливой кучкой, – велел Петя. – Чииз! Леша! Сыпьте!

Жених открыл коробку и вытряс на голову невесте гору медяков.

Фотограф защелкал камерой. Катя подняла одну монетку.

– Она не настоящая, – сказала Катя.

– Если мы будем использовать реальные деньги, то без штанов останемся, – заявила Елена, – народ вороватый, даже копеечки сопрет.

– Снято! – скомандовал Петя. – Теперь каравай! Ленка!

Партнерша вытащила из сумки хлеб, блюдо, солонку и поднесла реквизит к нашей живописной группе.

– Жених и невеста отгрызают от булки, остальные веселятся. Ну! Смайлик! Чииз!

– Не могу откусить от этой дряни, – возмутилась через пару секунд Людмила, – она деревянная!

– Это пластик, – поправила Елена. – Если каждому брачёванному настоящий каравай давать, весь бизнес лопнет. Ешьте понарошку.

– Деньги фальшак, булка несъедобная, – расхохоталась Катя, – ну прямо супер получается. Счастье семейное будет мифическим.

Глаза Людмилы вспыхнули злым огнем, губы сжались в нитку. Я сообразила, что сейчас она устроит скандал, и сказала:

– Леша, ведите Людмилу в загс, ваша роспись через десять минут.

Алексей взял невесту под руку, они двинулись к двери, Катя шла за ними. Марфа хотела пойти следом, но я успела придержать девочку:

– Пожалуйста, не разрешай Кате злить маму.

– Я ей не охранница, – отрезала та.

– «Разве я сторож брату своему», – сказала я.

– Чего? – удивилась Марфа.

– «Разве я сторож брату своему?» – ответил Каин на вопрос Бога: «Где твой брат Авель?» – объяснила я.

– И где он? – поинтересовалась Марфа. – Авель этот?

– Каин убил Авеля, – вздохнула я, – из зависти.

Марфа уставилась на меня, а я вошла в загс и неожиданно увидела там Михаила Ивановича с аккордеоном. Старичок растянул меха и запел:

Дедушка затопал ногами и продолжил:

Все, кто сидел-стоял в просторной комнате, зааплодировали.

– Жги, дедок, – выкрикнул кто-то.

– Это вы с Марфой Михаила Ивановича привезли? – спросила я у Кати.

– Да, – не стала отрицать она, – он очень хотел молодых поздравить. А что? Нельзя?

Я оставила ее вопрос без ответа и начала искать глазами Фиму, но ведущей бракосочетания не было в зоне видимости.

– Молодые люди, – затараторила какая-то старушка, подходя к Людмиле и Алексею, – поменяйтесь с моей внучкой временем росписи, пожалуйста.

– С какой стати? – фыркнула моя клиентка. – Сейчас наша очередь. Дождитесь своей.

– У нас вечером в пять, мы последние, – заныла бабуля.

– Зачем тогда вы утром приехали? – удивился Алексей.

– Здо́рово придумали, – засмеялась Людмила. – А нам тут до закрытия сидеть?

На помощь старушке пришла полная женщина в платье, которое ей было мало размера на три.

– Люди обязаны друг другу помогать.

– Оставьте нас в покое, – буркнул Алексей.

– Девочка беременная, – заголосила толстуха, – вот-вот родит, а они ее не хотят вперед себя пустить! Жлобы.

– Не шуми, Галя, – попросила бабка. – Ребятки, Колька на Ане решил жениться, потому что та залетела. Если она прямо тут дитя родит, он брак не оформит.

Катя хихикнула:

– Родить в загсе прикольно.

Марфа округлила глаза:

– Бабушка, а почему жених откажется от вашей внучки? Какая разница, где ребенок? В животе или уже снаружи?

– Хватит болтать, пропустите девку, – потребовала Галина, – и ваще, сегодня день первоходок, а не тех, кто тропу истоптал! Невеста у вас помятая, перестарок, видать, не впервой идет замуж. А наша только начинает.

– Не кричи, Галя, – велела старушка, – если человекам нормально раскулдыкать, то они перебалабонятся!

На этой стадии беседы я поняла, что бабуля изъясняется на русском языке, который мне не известен. Что означают глаголы «раскулдыкать» и «перебалабониться»? Я не знаю. Да и речь Галины не до конца мне понятна. Что такое «день первоходок»? И кто какую тропу истоптал?

– Если внучка сейчас родит, – прошептала пенсионерка, – то даже такой кретин, как Колька, поймет, что младенец нормальный.

– Так это хорошо, – сказала Катя, – плохо, когда ребенок больной.

– Когда куры разговаривают, яйца молчат, – осадила ее старушка. – Тебя не спрашивали? Стой молча. Нормальный, значит, доношенный, девять месяцев беременность.

– Правильно, – непонятно зачем присоединилась я к беседе. – В чем проблема?

– Анька с Колькой в конце ноября прошлого года впервые переспали, – пояснила бабуля.

– Семь месяцев в июне получается, – быстро подсчитала Марфа, – отец не Коля.

– Ребенка Аньке Кирилл сделал, – пояснила бабка, – но нам такой зять не нужен. Голый, нищий, мать вечно пьяная. Колька с квартирой, магазин на рынке имеет. Нельзя ему на младенца смотреть. Мы Аньку завтра отправим в другой город, там у нас сноха главврач, она в справке укажет – «недоносок»… Но Анюта нервничает, целый день росписи ей ждать напряжно. Вдруг она здесь родит?

– Мое мнение, как яйца, – серьезно сказала Катя, – заключается в том, что куры придумали глупость.

– Пустите внучку вперед, поезд у ней скоро, – не утихала старуха.

Двери в стене распахнулись, появилась полная тетушка, она громко объявила:

– Брачующихся Волкова и Никитину приглашают для торжественной регистрации.

Люда схватила Лешу под руку, и они пошли к открытым створкам.

Я, Катя, Марфа и Михаил Иванович двинулись следом.

– Чтоб вам, жлобью, окосеть и лопнуть, – пожелала нам вслед добрая бабуля.