Глава 29

Я отодвинула от себя пустую чашку.

– Судя по вашим словам, Людмила – монстр.

– Нет, – возразила Карина Михайловна, – она хуже.

– Хуже монстра? – повторила я. – Кто же она?

– Пупс, – сказала Кара.

Мне показалось, что я ослышалась.

– Игрушка?

– Пластмассовая кукла, – продолжала мать Володи, – они порой бывают очень симпатичные, как живые. Как живые, но не живые. Людмила такая. Со стороны глянешь – хороша собой, воспитана, одета прекрасно. А какая душа? А нет ее! У пупса только оболочка есть, внутри пустота!

– Мне показалось, что Людмила Андреевна искренне любит Алексея, я видела, как она плачет.

– Не верь, – отмахнулась Карина Михайловна. – Ей на самом деле надо было идти в актрисы. Что угодно изобразит!

Хозяйка пересела в кресло и показала на соседнее:

– Переползай сюда, на мягком удобнее. Давай дорасскажу историю Жени.

Я кивнула и опять приготовилась слушать, а Карина продолжила повествование.

Когда тело Евгения увезли, Андрей уехал вместе с покойным. Надежда легла в кровать, но, конечно же, не сомкнула глаз до момента, когда в спальню вошел Андрей Николаевич.

– Не спишь? – спросил он.

– Конечно, нет, – устало ответила жена. – Что Люда сделала с мужем?

– Угощала его лекарством «Зарометон», – ввел ее в курс дела супруг, – оно в аптеках не продается. Исключительно для больниц предназначено. Но Женя был слишком щедрым, поэтому у Люды проблем с наличностью не было, все купить могла. Уж не знаю, кто посоветовал ей сей препарат. Вкуса, запаха, цвета он не имеет, предназначен для сумасшедших, а их заставить глотать таблетки трудно. Поэтому препарат существует в жидком виде. Подлили в кашу, воду, да куда угодно, и все тип-топ. Эффект накопительный. Как у всех лекарств, у этого есть противопоказания – повышенное давление. А Женя все не шел к кардиологу, хоть я его туда гнал. Но то, что он гипертоник, издали было видно: шея короткая, лицо часто краснело. «Зарометон» ему подливали постоянно в больших дозах. Результат: смерть от инсульта. Такой диагноз ему мужик со «Скорой» поставил. И я не сомневался: зять покойник, он не дышал, не моргал. Доктор уехал, я стал ждать труповозку, вызвал из частной клиники. Не хотел, чтобы Женю оставили в убогом морге. Машина примчалась быстро, носилки вкатили в салон, я рядом сел. Врач предложил:

– Устраивайтесь спереди.

Я ответил:

– Спасибо, но лучше я посижу рядом с зятем.

Мы поехали, мне захотелось Жене сказать, что я люблю его. Странное желание, но почему-то я пребывал в уверенности – он меня услышит.

Я открыл мешок, взял его за руку.

– Женечка! Ты мне сын…

И вдруг! Он открыл глаза!

Надежда прикрыла ладонью рот.

– Я испугался, – признался Андрей, – однако потом опомнился, стал барабанить в стекло, которое салон от кабины отделяет.

Карина Михайловна подробно описывала, как Корсаков сопровождал зятя в клинику, как там стали спешно проводить реанимацию, как Андрей Николаевич, памятую о Филиппе, велел сделать анализ крови зятя, как почти сразу лаборатория определила, что был прием «Зарометона»…

– Одного не пойму, – остановила я рассказчицу, – каким образом два врача, которые осматривали Евгения, сочли его покойным? Они такие плохие специалисты? Не способны отличить мертвеца от живого человека?

– Твой интерес меня не удивляет, – сказала Карина Михайловна, – я спросила то же самое у Нади. А она, оказывается, поинтересовалась этим у Андрея. Лекарство, которое Людмила подливала мужу тайком, вызвало синдром «запертого человека».

– Простите, не понимаю, – призналась я, – не имею ни малейшего отношения к медицине.

– Сама не знала, – кивнула Кара, – и была шокирована, когда Надюша разжевала, что произошло. Слышали про кому?

– Конечно, – подтвердила я, – в голливудских фильмах, да и в российских теперь тоже часто появляются герои, которые лежат все в трубках, без сознания.

– Синдром «запертого человека» – состояние, похожее на кому, – продолжала Карина Михайловна, – но он намного страшнее, потому что больной все понимает. Он находится в полном сознании, но не способен говорить, двигаться, похож на труп. Сердцебиение слабое и редкое, врачи его не улавливают. Давление запредельно низкое, температура падает до таких значений, что возникает мысль об остывании тела. Самое страшное, что несчастного могут похоронить, думая, что он скончался.

– Ужас! – прошептала я.

– Андрею врач рассказал, что иногда у такого человека из глаз может вытечь слеза, или зрачок на свет среагирует, или еще что-то подобное, и тогда знающий врач понимает: перед ним «запертый». Очень редкое, уникальное состояние. Порой патологоанатом уже на вскрытии определяет, что пациент жив, и начинает лихорадочно его реанимировать. Но не все медики достаточно опытны и внимательны, кое-кто формально исполняет свои обязанности.

– Жуть! – передернулась я. – А почему это случается?

Карина Михайловна взяла со стола салфетку.

– Неизвестно. Одни специалисты говорят про сильный стресс, другие о приеме некоторых лекарств, третьи о том и другом в сочетании.

– Евгений сейчас в каком состоянии? – уточнила я.

Кара начала складывать из бумаги птичку.

– Он открывает глаза, вроде видит. Надя считала, что зять ее узнает, но, возможно, выдавала желаемое за действительное.

– А что врачи говорят? – полюбопытствовала я. – Никитин когда поправится?

– Скорей всего, никогда, – отрезала Федоскина, – с того момента, как он дома упал, не один год прошел. Положительной динамики нет. Как его лечить, неизвестно. Ну, там что-то делают! Массаж, уколы, кормят, поят, моют. Клиника дорогая, специализируется на уходе за больными в коме, у них все налажено. Но Жене лучше не стало. Хуже, правда, тоже. Он пребывает в одном состоянии.

– А Людмила полагает, что супруг умер, – протянула я.

– Да, – кивнула Кара.

– Почему ей правду не сообщили? – возмутилась я.

Хозяйка в упор посмотрела на меня:

– Степа! Надежда считала Женю сыном. Она постоянно приезжала к нему, сидела у постели, читала вслух книги, рассказывала, как жизнь идет. Надюша с зятем общалась так, словно он здоров. Покупала ему красивые вещи, превратила палату в уютную спальню. Мне подруга объяснила: «Женечка жив, он поправится, просто процесс идет медленно. Если Людмила узнает, что муж жив, она найдет способ закончить начатое. Это Андрюша принял решение пока не говорить дочери о том, что произошло. Мой супруг умер, я выполняю его волю». Надя боится, что Людмила лишит Женю жизни. Понимаешь?

– Да, – ответила я, – но… Если Евгений жив, то каким образом весь его бизнес и имущество оказались у Надежды Васильевны? И завещание вскрыли!

– Бизнесмены ранга Никитина всегда заранее думают, что будет с их фабриками-заводами-пароходами, если владелец неожиданно умрет. Все под Богом ходим. Вдруг самолет рухнет или инфаркт настигнет. Завещание у адвоката загодя было оставлено на хранение. Надя ничего противозаконного не сделала. В документе указано: если Евгений станет недееспособным, то всем будет управлять Андрей Николаевич. Если же и тесть умрет или заболеет так, что сам за себя не сможет отвечать, тогда Надежда Васильевна станет владелицей состояния, а бизнесом будет рулить его команда. Что сейчас и происходит.

– Значит, Людмила не получит состояние ни при каких условиях? – уточнила я. – Или оно достанется ей после кончины родителей?

Карина поставила на скатерть бумажную птичку.

– Завещание длинное, его зачитывали при полном сборе наследников.

– Да их всего двое, – вздохнула я, – Людмила и Надежда Васильевна.

– Нет, больше, – возразила Карина Михайловна. – Надя, как и Андрей, на самом деле не имели права на состояние Жени. Они его тесть и теща. Не укажи он их в завещании, рассчитывать им было бы не на что. Но есть Катя, его дочь, Марфа – племянница, Михаил Иванович – его дядя. Если Надя и Андрюша уходят в мир иной, то не Людмила получает состояние, а Катя с Марфой. Девочки по распоряжению Жени войдут в права наследства после того, как им двадцать пять исполнится. Там все подробно расписано. Кто управляет делами, кому отчитывается. Люде положена фиксированная сумма, не особенно, кстати, большая. Сейчас она зависит от матери, а потом будет просить деньги у дочери.

– Почему Евгений не оставил жене хоть часть состояния? – изумилась я.