Глава 17

Ночь была душной. Я повертелась в кровати, потом прямо в пижаме вылезла в окно и пошла в глубь сада. На небе сияла огромная луна, света для ночной прогулки хватало. Я шагала по дорожке, которая вела к небольшой беседке, открытая часть ее была прикрыта полосатыми рулонками. Я села на лавочку сбоку от беседки, закрыла глаза и стала наслаждаться свежим ночным воздухом. Однако вскоре мне стало холодно, я пожалела, что не захватила с собой курточку, собралась вернуться в спальню и тут увидела, как по дорожке неуклюже бежит кто-то в белом.

– Нет, нет, нет, – твердил человек, приближаясь к бельведеру.

Я узнала Людмилу. Скамейка, на которой я сидела, пряталась за большим кустом. Мне открывался прекрасный вид на тропинку, зато Люда меня не видела.

– Отстань от меня! – истерично взвизгнула Никитина.

– Я жив, – произнес мужской голос, – я жив.

Меня охватило любопытство, я вгляделась, чтобы увидеть говорившего, но никого, кроме будущей новобрачной, не заметила.

– Что тебе надо? – продолжала разговор с пустотой Людмила, – Что?

– Я жив, – прозвучало в ответ, – ты пыталась меня отравить.

– Нет, честное слово, нет, – заплакала Людмила. – Клянусь, я ни при чем, ты сам умер.

– Я жив! Ты знаешь, где я! Часы!

– Часы, – эхом отозвалась Никитина, – да! Часы. Я видела их!

– Это доказательство того, что я жив. Уронил их, когда шел по коридору.

– Как ты попал в дом? – обморочным голосом осведомилась Людмила.

– Я жив. Это мой дом. Я пришел домой. Я здесь.

– Нет, нет, нет! Пожалуйста, уходи! Ты мертв.

– Я жив. Ты меня не убила. А хотела!

– Нет! Честно, нет! Не убивала я тебя. Это мама!

Людмила расхохоталась, потом заплакала.

– Надька обожает деньги, а ты…

– Если устроишь свадьбу, я приду.

– Нет!!!

– Расскажу всем про таблетки!

– Это не я! Честное слово.

– Гони Алексея. Я жив. Я не умер. Я твой муж Евгений.

Людмила села на землю, закрыла лицо ладонями и отчаянно зарыдала.

– Гони Алексея, – повторил невидимый мужчина, – иначе я сам все на свадьбе гостям объясню, не бывать этому браку. Я жив. Твой законный муж не умер.

Послышался звук шагов, так стучат каблуки ботинок о паркет, потом наступила тишина. Людмила легла на тропинку и затихла. Я бросилась к ней с вопросом:

– Вам плохо?

– Ты… ты… – зашептала она, не открывая глаз. – Это не я! Это мама! Она хотела все получить. Честное слово!

Я присела около невесты.

– Людмила!

Она приоткрыла глаза, увидела меня и закричала:

– Ты? Как ты научилась разговаривать голосом Жени? Откуда знаешь? Все знаешь! Что ты знаешь?

Я протянула к ней руку:

– Тише! Мне известно только, что часы, которые горничная принесла вам, принадлежали покойному Евгению, на них есть гравировка. Это он сейчас говорил?

– Да, – прошептала несчастная, – да.

– Точно? – усомнилась я.

– Да!

– Но ваш муж умер.

– Да.

– Вероятно, тут находился человек, чей голос похож на его… – начала я.

– Нет, нет, нет. Говорил Женя.

– Вы уверены?

– Да, да.

– Зачем вы сюда пришли? – с запозданием удивилась я.

Людмила затряслась.

– Леша позвонил. Было не очень хорошо слышно, помехи в мобильном. Он сказал: «Кисуля, иди в сад к беседке, там тебя ждет сюрприз!» Я решила, что Алеша находится здесь, побежала и… тут голос Жени!

Я встала и протянула ей руку:

– Вставайте, земля холодная.

Людмила с трудом поднялась.

– За кустами стоит скамейка, – продолжала я, – лучше нам там устроиться.

– Хорошо, – покорно согласилась Никитина и молча пошла со мной.

– Вы говорили, что ваш супруг умер от инсульта, – напомнила я.

– Да, – прозвучало в ответ.

– Еще рассказали, что удар спровоцировал его странное поведение, – сказала я. – Евгений попал в психиатрическую клинику.

– Верно.

– Там у него случился еще один инфаркт мозга, который привел к смерти.

– Да.

– Вашего супруга похоронили?

– Да.

– Есть могила?

– Да!

– Где?

– На кладбище. В Лоскутове.

– Вы участвовали в процедуре погребения?

– Нет. Меня не было в Москве. Мать не сказала, что Женя умер. Я узнала, когда вернулась. Вы бы обрадовались, если бы к вам ночью явился покойный супруг и потребовал не выходить второй раз замуж?

– Определенно я испытала бы отрицательные эмоции, – согласилась я, – но покойники не говорят. И я не видела того, кто с вами общался.

– Я тоже, – пролепетала Людмила, – только голос слышала. Часы – мой подарок супругу. Он собирал их. Коллекция до сих пор хранится в его кабинете в особом шкафу.

– Подарок ваш там?

– Наверное, я не проверяла.

Людмила замолчала.

– Мертвые не разговаривают, – повторила я, – но вы слышали голос покойного мужа. Он требовал, чтобы вы отказались от свадьбы. И как это возможно?

– Как? – эхом повторила Людмила. – Как?

Я вытащила из кармана пижамы мобильный.

– Дурная привычка всегда таскать с собой телефон, не расставаться с ним даже в туалете, сейчас оказалась полезной. Минутку.

Я потыкала пальцем в экран и почти сразу услышала:

– Я не сплю по ночам, а ты почему бодрствуешь?

– Привет, Сева, – обрадовалась я. – Как можно услышать голос покойного?

– Легко, – ответил завтехотделом «Бака», – пузырь коньяковского, музыка… умц-умц, тынц-тынц… И гуляй до утра.

– Извини, я не шучу.

– Изложи проблему, – потребовал Сева и, узнав от меня о произошедшем, забубнил: – Тут возможны варианты. Баба, о которой ты рассказала, балуется коктейлями и…

– Я сама слышала голос, – прервала я приятеля, – это не глюк. Только что тебе все объяснила.

– Вся наша жизнь глюк, – меланхолично заметил Севастьян. – Если ты тоже свидетель сей фигни, тогда, на мой взгляд, айн, цвай поссиблити! То бишь есть две версии. Уно. Мужик не помер.

– Исключено, его похоронили.

– Как?

– Прости?

– Как его упокоили? Кладбище, крематорий?

– Погост.

– Там можно урну зарыть.

Я повернулась к Людмиле:

– Мужа хоронили в гробу?

– В урне, – уточнила вдова, – мать заявила, что Женя хотел быть похоронен в Лоскутове, а там разрешают только прах в могилу зарывать.

– Слышал ответ, – сказал мне в ухо Сева. – Ну, тут всякое возможно. Гроб за занавески въехал, дверца закрылась. Дальше покойник в одиночестве остается, он может встать и сбежать. Старый трюк, им часто в девяностые криминальные авторитеты пользовались.

– Слишком сложно и в этом случае не нужно, – отрезала я.

– Если все уверены, что кадр отбыл в мир иной, – продолжал Сева, – то тогда это дело техники. Берутся старые аудиозаписи…

Я посмотрела на Людмилу:

– У вас есть запись голоса Жени?

– Их полно, – грустно ответила вдова, – он много интервью давал для разных журналов. Вернее, наговаривал, секретарша потом печатала. А записи на всякий случай хранились.

– Я слышал, – хмыкнул Сева. – Как говорить с покойником? Пишется примерный сценарий беседы, где пытаются угадать, как будет развиваться диалог. Есть устойчивые выражения, которые всегда уместны: «Однако», «Ну и ну» и тому подобные. И тот, кто заказывает запись, как правило, руководит беседой, это всегда облегчает задачу. Предположим, надо напугать заемщика, а кредитор умер. В этом случае подходят фразы: «Отдай деньги», «Верни долг».

– И откуда они звучат? – спросила я.

– Оттуда, куда запись вставишь, – засмеялся Сева, – можно сымитировать телефонный разговор. Раздается звонок, номер, как правило, знакомый, но одна циферка не та. Допустим, вместо сто семьдесят восемь у звонившего сто семьдесят девять. Но если остальной набор совпадает, то человек не замечает разницы. И начинается беседа. Запись звучит так: «Здравствуй, Лена. Узнаешь меня? Федя беспокоит». Женщина в ужасе: «Кто это?» Ответ: «Федя. Только не истери». И пошло-поехало. Даже если возникает несостыковка, наша мифическая Лена находится в таком шоке, что ее не заметит. Поняла?

– А как беседу можно вести на улице? – не утихала я.

– Баба, которую развели, рядом? – деловито осведомился Севастьян.

Я не упустила момента похвалить его:

– Твоя догадливость всегда приводила меня в восхищение.

– Поставь на громкую и сунь ей трубку, – скомандовал Скворцов.