Глава 5
Доктор

– Ну так что, по живому человеку ехать? – спросил высоко над головой один голос.

– Ну-у коне-ечно, лу-учше мне-е ше-ею сверну-уть, – сказал раздраженно другой голос, тягучий и сладкий как патока. Чужеземный говор, нездешний. – Хорошо-о еще, успел во-овремя ногой упере-еться, когда каре-ета опроки-идывалась…

– Да я думал просто объехать, – оправдывался первый голос. – И ничего она не опрокинулась. Так, маленько задралась…

Джессинар понял, что лежит в луже, и приподнял голову. Видимо, перед тем как свалиться в обморок, он непроизвольно сделал несколько шагов в сторону и упал прямо на дорогу. Прямо под копыта лошадей упал. Счастье, что кучер вовремя его заметил и попробовал свернуть в сторону. Кучеру за это, конечно, отдельное спасибо, но карета попала одним колесом в глубокую яму на обочине и теперь стояла заметно накренившись. Именно этим было вызвано неудовольствие пассажира – он вышел из кареты и теперь брезгливо рассматривал Джессинара. Ну конечно, что такое обтрепанный бродяга против этакого франта разряженного, у которого один галстук стоит больше, чем все, что за свою жизнь сносил Джессинар.

Он собрался с силами и сел. Переждал, пока перестанут стучать молоточки в голове, и поднялся на ноги, заметно пошатываясь. Франт отступил на пару шагов, чтобы ненароком не запачкаться.

– Пи-яный? – тягуче спросил франт, рассматривая его. Потом шагнул вперед и коснулся пальцами лба Джессинара. – Больной, – определил он. – Бо-ольной, – повторил он с отвращением, обращаясь к кучеру.

– Живешь где? – спросил кучер. – Куда идешь?

– В Столицу, – пересохшими губами сказал Джессинар.

– В Сто-олицу он и-идет, – передразнил франт, вытирая пальцы безупречно белым платочком. – И что-о нам с ним де-елать? – спросил он кучера.

– Пристрелить, чтоб не мучился, – буркнул кучер. – Вы хозяин, вы и думайте. Только вот скоро дождичек пойдет. – Сказав это, он отправился к лошадям, чтобы вытащить карету из рытвины.

Франт снова смерил Джессинара взглядом.

– Ла-адно, так и быть, – сказал он ворчливо. – В Сто-олицу так в Сто-олицу… Только ты гря-азный. Ополо-оснись во-он в той лу-уже – возьму с со-обой.

Джессинар посмотрел на франта, потом на лужу.

– Я-а не шучу, – сказал франт. – Сни-имай одежду, смой с себя хотя-а бы первый слой гря-ази и лезь в ка-арету.

– Что же мне, нагишом ехать? – тихо спросил Джессинар.

– О-ой, а то я-а го-олых ма-альчишек не вида-ал… – насмешливо ответил франт. – Я-а, зна-аешь, и девчо-онок го-олых вида-ал. В изоби-илии…

Джессинар подошел к луже, снял с себя размякшую в жидкой грязи одежду и кое-как размазал грязь по себе. Потом еще немного размазал. И еще. А затем обнаружил, что франт стоит рядом и протягивает ему большое полотенце. Невероятно чистое и белое. Пушистое.

– Обмо-отайся и идем, – сказал франт. – А то и впря-амь дождик начинается…

Джессинар поднял свою одежду.

– Бро-ось! – велел франт. – Я куплю тебе но-овую.

– С чего это?

– Отработаешь. – И это слово на удивление получилось у него коротким и не тягучим.

Со временем Джессинар привык к густому ботисскому выговору и почти перестал его замечать. Хотя первое время его так и тянуло передразнивать.

– Меня зовут Сигнис Мергус, – сказал франт, когда они устраивались в карете. – А вас, юноша?

– Джессинар Сафар. Из Монтейна, – зачем-то добавил он.

– Из Монтейна. Дворянин, значит?

– Не похож?

Мергус хмыкнул и вытянул из ящика под сиденьем небольшой сундучок.

– Размотай повязку, Монтейн, посмотрим, что там у тебя. Бандитская пуля?

– Нет в наших краях бандитов.

– Неужто дуэль? – Мергус насмешливо всплеснул руками.

Джессинару так захотелось врезать по морде своему благодетелю, что захрустели костяшки пальцев. И его намерение от того не ускользнуло.

– Не советую, – бросил франт небрежно, открывая сундучок. Оттуда сразу запахло лекарским духом, и Джессинар понял, что его по крайней мере перевяжут.

Отказываться он не стал, тем более что рана последние два дня беспокоила его все больше и больше. И ведь не то чтобы уж совсем серьезная рана была – просто воспалилась.

– Дедушкина сабля, что ли, в ход пошла? – спросил Мергус, ковыряясь в ране. – Тупая и ржавая?

– Угу. – Джессинар сцепил зубы. Было очень больно. Потом стало больно невыносимо. Потом еще больнее. Потом рану укрыл слой корпии с какой-то вонючей мазью – и стало легче.

– Экий ты нежный… – Мергус, ловко обмотав тканевым бинтом руку, стащил с него полотенце, утер с его лица испарину и грязь, остатки полотенца использовал для тела и бросил окончательно потерявшую вид тряпку под ноги. – Холодно теперь, да?

– Да, – выдохнул Джессинар. Мергус закутал его в толстый теплый плед и удобно устроил в углу, обложив подушками.

– Глотни.

Джессинар глотнул. Гадость редкая.

– Спи.

И Джессинар заснул.

Если привыкнуть к манерам Сигниса Мергуса, то человек он был, прямо скажем, хороший. Хороший, но успешно это маскирующий. Поэтому окружающих он безмерно раздражал, и Джессинар как-то сразу научился прощать ему его благодеяния. Возможно, этому способствовало то, что Мергус вручил ему записную книжку с маленьким карандашиком в специальном кармашке, которую назвал незнакомым – видимо, ботисарским – словом «кондуит» и велел записывать все деньги, потраченные на Джессинара. Первым пунктом шла стоимость книжки и карандаша. Вторым был счет за медицинские услуги – по мнению Джессинара, непомерно большой.

– Я – известный врач и не могу брать за осмотр меньше, – надменно возразил Мергус, услышав замечание юноши.

– За такие деньги я бы обошелся без осмотра, – сказал Джессинар.

– Сдох бы ты наверняка без осмотра, – проворчал Мергус. – Можно подумать, те листики, что ты на рану налепил, очень бы помогли. Трава-сабля называется саблей не потому, что раны от сабли лечит: листья у нее на саблю похожи. А клевер воспаления не снимает вовсе, даже если он цветом на рану похож. Так что помалкивай, знахарь. Да, и не забудь полотенце приплюсовать.

– Отстираю я полотенце.

– Вот и хорошо. Отстираешь – заберешь себе. Я чужими полотенцами не пользуюсь. Рубашку и штаны, кстати, тоже. И плед. Плед я тебе по таласской цене отдам, помни мою доброту.

– Да уж, запомню, – пробормотал Джессинар. – А за проезд как расплачиваться?

– Проезд можешь считать бесплатным. Я все равно в Столицу еду.

– А еда?

– Можешь считать, что я тебя угощаю, – разрешил Мергус. – А то ты из грошовой экономии будешь только овсянку заказывать, а я на нее смотреть не могу. Все время кажется, что это кто-то уже ел.

Итог все равно оказался большим – у Джессинара прямо дух захватывало. Поскольку ни на что большее, чем служба конюхом, в Столице он рассчитывать не мог, а жалованье у конюха не такое уж большое, то с долгами ему придется расплачиваться не один месяц.

Особенно счет возрос, когда в первом же городе Мергус остановил карету возле магазина с готовым платьем.

– Моему племяннику нужен костюм, – сказал он хозяину, вышедшему ради столичного покупателя прямо к карете. – И белье. И башмаки какие-нибудь.

Хозяин перевел взгляд на замызганного Джессинара в рубашке и штанах, которые явно были ему велики. Джессинар надменно посмотрел на хозяина.

– Разумеется, у нас найдется одежда для молодого господина, – заверил хозяин и принес на выбор три костюма.

Мергус хрюкнул, давясь смехом. Первый костюм был розовый, как попка младенца.

– Мне – в э-этом? – Джессинар от возмущения скопировал ботисский тягучий акцент. – За-а кого меня-а принима-ают?

– Тот, коричневый, вполне, – примиряюще сказал доктор.

– Для-а прови-инции сойдет, да-а?

– Монтейн, не капризничай, – посмеиваясь, проговорил Мергус. – Здесь лучше вряд ли найдешь.

Хозяин назвал цену.

– Мы что-о, уже в Столи-ице?

В конце концов цена осталась прежней, но заплатил Мергус не только за костюм, но и за две пары белья, дюжину чулок и пару галстуков. Правда, посмотрев на эти галстуки, он слегка поморщился и отрицательно качнул головой, но Джессинар, быстро сообразив, в какую цену обойдутся ему галстуки от Мергуса в Столице, пресек его сомнения:

– Ты са-ам подумай, дя-адя Сигнис, разве к э-этому костюму при-иличный галстук мо-ожно повязать?

– Диссонанс, – с ухмылкой согласился Сигнис.

Джессинар слова не понял и с подозрением покосился на «дядю».

– И из обуви что-нибудь, – попросил Мергус.

Хозяин вынес две пары сапог, убогого вида башмаки и что-то вроде войлочных тапочек, щедро расшитых бисером.

Джессинар примерил одни сапоги, потом вторые и вернулся к первым. Обсудив цену с хозяином, Мергус прибавил и тапочки.

– За-ачем? – удивился Джессинар.

– Это я на Ботис отошлю, – пояснил Мергус. – Сестрица пищать от восторга будет.

Расплатившись, они поехали к гостинице. Джессинар записал расходы в книжку и засопел.

– Акцент ты здорово скопировал, – заметил доктор. – Немного переборщил, но слушать приятно. Как будто дома оказался.

– Если без акцента говорить, так спросят, с какой стороны я ваш племянник. Мы и не похожи вовсе. Небо и земля, – сказал Джессинар.

Увы, но Мергус был типичным ботисаром, а значит, смугл был не от загара, а потому что такой родился. И вид у него был до того экзотический для здешних мест, что Джессинар со своей обыкновенной внешностью в племянники по крови ему совершенно не годился.

– Для Ботиса ты слишком белый, а за таласара сойдешь, – сказал Мергус. – Таласары, правда, немного не так говорят. Так что давай лучше без особых выдумок. Ты – родственник моей жены. Жена у меня из ваших мест, так что вряд ли кто вопросы задавать станет.

– А зачем вообще выдумывать про племянника?

– Да мне, собственно, все равно, – проговорил Мергус. – Я о твоей репутации беспокоюсь.

В гостинице Мергус снял номер с двумя спальнями и сразу распорядился насчет ванны.

– Я мог бы и на сеновале переночевать, – вполголоса заметил Джессинар.

– Какой ты скучный, Монтейн, – отмахнулся Мергус. – Сколько ты там насчитал? Разве это долг? Привыкай мыслить широко и перестань считать каждый грош.

– Было б что считать, – возразил Джессинар. – Пока деньги для меня – величина отрицательная.

– Минус на минус дает плюс, – сказал доктор.

Двое лакеев приволокли медную ванну и пошли за водой.

– Чур, первым моюсь я, – проговорил Мергус. – Ты намного грязнее меня.

После мытья они сошли вниз поужинать. На Мергуса смотреть нельзя было без раздражения – до того щеголеват. Джессинар тоже выглядел достойно, хотя, разумеется, куда скромнее.

В общем зале у Мергуса как-то сразу нашлись знакомые, к компании которых они и присоединились. Джессинара Мергус представил господином Монтейном, родственником своей жены, затем сделал заказ, и они сели ужинать.

Мергус весело болтал, новоявленный господин Монтейн больше помалкивал, прислушиваясь и мотая на несуществующий пока ус.

После ужина затеялись играть. Мергус присоединиться отказался, заметив, что устал в дороге, а Джессинару даже посоветовал принять участие – «для укрепления знакомств, которые еще могут пригодиться в Столице», как объяснил он зычным шепотом на ухо господину Монтейну, опуская в карман его сюртука пять монет:

– Это тебе за красивый дебют, – объяснил он на удивление тихим голосом. – Разрешаю проиграть пять империалов. Только не забудь занести в кондуит!

Еще неделю назад сама мысль взять пять империалов в долг была бы для мальчика просто немыслимой, но сейчас его долг благодетелю был настолько велик, что Джессинар взял деньги безо всякого внутреннего протеста: пятью империалами больше, пятью меньше – все равно не расплатиться!

– Господа, – обратился Мергус к компании. – Постарайтесь не обижать юношу!

…Глубоко за полночь прощальные слова Мергуса уже воспринимались компанией как остроумнейшая шутка.

– «Постарайтесь не обижать юношу…» – в очередной раз бормотал поручик Джабах, рассматривая свои карты. – Кажется, я и в этот раз вас не обижу, юноша. Я – пас.

– Аналогично, – сказал второй игрок, бросая карты. – И ведь не передергивает, – с искренним восхищением бросил он поручику.

– Я не шулер, – устало сообщил Джессинар. – Я пойду спать, господа, если вы не возражаете.

– Возражаю! – воскликнул второй.

– Идите, идите, господин Монтейн, – сказал поручик. – А не то у нас не останется даже чем счет оплатить.

Утром Мергус обнаружил на своем ночном столике замечательный натюрморт. Столбиками выстроились монеты. Под монетами лежал раскрытый кондуит. На странице было расписано, сколько всего накопилось у Джессинара долга. Количество монет соответствовало итоговому числу.

Джессинар спал сном праведника.

– Неплохо, неплохо, мой мальчик, – произнес, потягиваясь, Мергус.

К Столице Джессинар подъехал с некоторым денежным запасом в кармане и номер в гостинице снял за свои деньги. Правда, сэкономил при этом – поселился двумя этажами выше Мергуса. Мергус, впрочем, и не возражал. Затянувшееся игорное везение Джессинара его изрядно забавляло, пока Монтейн, сыграв несколько партий лично с ним, не объяснил ему в подробностях все допущенные доктором ошибки. Тогда он перестал воспринимать удачливость Монтейна как везение и стал относиться к его выигрышам уже как к закономерности.

– Даже не подозревал, что здесь так плохо играют, – говорил Джессинар. – Вы относитесь к игре как к комбинации случайностей, не беря в расчет ни мастерства партнера, ни подсчета вероятностей. Или это мне действительно везет и за всю дорогу от Озерного края до Столицы я ни разу нормальных игроков не встретил?

– Да нет, – сказал Мергус, – просто ты играл в других компаниях. В дороге играют от скуки, чтобы скоротать время. Непрофессионально играют. А на шулеров ты еще не нарывался.

– И еще следует учитывать тот факт, что когда со мной садятся играть, то видят всего лишь мальчишку, молокососа, то есть заведомо более неопытного игрока, – продолжал Монтейн. – А когда начинают понимать, что их суждение было, скажем так, несколько опрометчивым, то уже поздно: я разобрался в манере партнера. К тому же партнер начинает нервничать, столкнувшись с действительно сильным игроком. Так что на моей стороне, получается, всегда преимущество.

– А ты, оказывается, психолог! – усмехнулся Мергус. – Окажу я тебе, пожалуй, последнее благодеяние: отведу к своему портному.

Джессинар перевел взгляд на его костюм безупречного покроя.

– Солидные люди играть с тобой не сядут, если ты будешь в этом провинциальном тряпье, – объяснил тот. – Поэтому учти: с портным не спорить, все советы принимать, на мелочах не экономить. По одежке встречают. Счета будут солидные. Но, поверь, оно того стоит – к тебе будут относиться как к человеку, который может позволить себе тратить на одежду столько же, сколько и они. То есть как к равному. Поэтому я порекомендую тебя настоящему мастеру, и вполне вменяемому притом. Первый счет игнорируй, плати по повторному или третьему счету. Я на всякий случай поручусь за тебя; если ты не заплатишь до Нового года, то счет перешлют мне. Но я почему-то думаю, что ты заплатишь.

На обратном пути Джессинар набрел на букинистический магазин и надолго там завис рядом с полкой, где были расставлены книги по математике. Тут он нашел и «Введение в алгебру и аналитическую геометрию» – в куда лучшем состоянии, чем та, что была у него прежде, и «Основы алгебры», которые он воспринял как потрясающую по новизне книгу, и «Уравнения и неравенства», вызвавшие в нем воодушевление, близкое к поэтическому. От этой полки он буквально силком увел сам себя, пообещав вернуться, когда денег у него будет побольше.

Мергус, который явился в гостиницу злым и встрепанным после нескольких часов нелегких разговоров, обнаружил Джессинара за поздним ужином, который он все никак не мог закончить, зачитавшись главой об элементах комбинаторики.

– Ага, так ты еще и математикой увлекаешься? – заметил доктор. – И что, интересно?

– Еще как! – воскликнул Джессинар.

Мергус вспомнил, как сам пару месяцев назад с упоением читал монографию о новейших гипотезах, объясняющих функции мозжечка; вспомнил вожделение, охватившее его год назад, когда он получил заказанный комплект хирургических инструментов, – и простил себе грех благотворительности, который совершил, подняв из лужи на дороге больного подростка. Мальчик оказался… забавным. Можно было бы порекомендовать его Тенедосу, да только именно с Тенедосом у них буквально час назад чуть не дошло до драки. Собственно говоря, и дошло, но разнимающим, как водится, попало больше. Нет-нет, сейчас Тенедосу Мергусовы рекомендации – что искра в бочке с порохом.

– Так ты и напиши ему, – сказал доктор, принимаясь за ужин. – Сообщи, что тебе интересно.

– Кому?

Мергус бесцеремонно отобрал у него книгу, перевернул вверх обложкой и ткнул пальцем в имя автора «Основ алгебры» – Архилл Тенедос.

– Как же мне написать? Я адреса не знаю, – возразил Джессинар.

– Тоже мне проблема. Политехнический колледж, математический факультет, профессору Архиллу Тенедосу, – сообщил Мергус. – Дойдет. Ты напиши, не стесняйся. Всякому автору приятно, что его книгу читают.

Мальчишка советом воспользовался. Утром, перед завтраком, Мергус увидал, как Джессинар с отчаянным видом, будто совершая поступок, требующий невероятной смелости, опускает письмо в почтовый ящик рядом с конторкой портье. Мергус сделал вид, что не заметил.

– Я сейчас уезжаю, – сказал он, когда Джессинар сел за стол.

– Далеко?

– В Кхамбалию.

Джессинар выпрямился и встревоженно посмотрел на него:

– Там же чума!

– А я врач, – сказал Мергус.

Джессинар обдумал его слова; на это у него ушло совсем немного времени.

– Возьмите меня с собой!

– Нет, – сказал Мергус. – Ты мне будешь мешать.

– Это потому, что вы считаете, что я еще мальчишка?

– Это потому, что ты не врач и ничего в медицине не понимаешь. Таких необученных я сколько угодно найду и там, и тащить в опасное место лишнего человека незачем.

Джессинар принял аргументы к сведению и больше не настаивал. Он только спросил:

– Вы прямо после завтрака уезжаете?

– Прямо после, – сказал Мергус. – Я и по счету уплатил, и чемоданы вниз уже снесли. – Он понял скрытый смысл вопроса и добавил: – Не унывай. Я думаю, ты долго без друзей не останешься. Смотри только, с кем дружишь. Не хочу читать морали, не мое это дело… В общем, я сильно в тебе разочаруюсь, если лет через десять узнаю, что ты – всего лишь игрок. Глупо растрачивать жизнь в притонах. Впрочем, это твоя жизнь. Ты как, поел?

– Да.

– Идем, помашешь мне на прощание…

Чемоданы Мергуса уже были уложены в карету. В Столице их заметно прибавилось. Из Озерного края Мергус катил практически налегке, в Кхамбалию же вез изрядное количество вещей, которые должны были пригодиться ему в местности, где свирепствовала эпидемия.

Джессинар печально постоял рядом, пока доктор устраивался в экипаже. Наконец Мергус пожал юноше руку на прощание и махнул кучеру, захлопывая дверцу.

Махать на прощание Джессинар не стал – просто стоял в глубокой задумчивости, глядя вслед карете, еще долго после того, как она скрылась среди других экипажей.

Как ни странно, пророчество Мергуса сбылось едва ли не сразу. Тем же вечером, зайдя перекусить в маленькое кафе на Круглой площади, Джессинар наткнулся на знакомого, буквально столкнувшись с ним в дверях.

– Ба, господин Монтейн! – радостно провозгласил поручик Джабах, выходивший из того самого кафе с каким-то господином. – Знакомься, Немер, вот тот самый юноша, который нас с Люкау остриг начисто, что тот стригаль барана. Помнишь, я тебе рассказывал?

Господин кивнул довольно прохладно, глядя на него с некоторым сомнением. Джессинар весь напрягся.

– Господин Монтейн, дальний родственник Дикаря Мергуса, – представил поручик.

– Вот как? – В глазах незнакомца промелькнуло любопытство. – Немер Батен, – назвался он, протягивая Джессинару руку. Юноша принял рукопожатие.

– Кстати, Монтейн, а где наш дражайший костоправ? Опять в своей богадельне пропадает? – поинтересовался поручик.

Джессинар – ну хорошо, Монтейн так Монтейн – насчет богадельни не понял, но объяснил, что дражайший костоправ буквально только что отбыл в Кхамбалию, на эпидемию чумы.

– Узнаю его, узнаю, – покивал поручик. – А вы как же? Обосновались уже?

– Обосновался, – ответил Монтейн, не вдаваясь в подробности.

– А не хотите ли снова испытать свое везение, юноша? – спросил поручик. – Есть тут одно подходящее местечко, мы с Немером как раз туда направляемся. Соглашайтесь! – подбодрил его поручик, видя, что Монтейн несколько растерялся. – Вы должны дать мне возможность отыграться, я жажду реванша!

– Ну что ж, раз вы настаиваете – пожалуй… – проговорил Монтейн, ощупывая в кармане кошелек.

– Вы с Ботиса или с Таласа? – вежливо поинтересовался Немер Батен. – Дело в том, что у меня родня на Ботисе…

– Упаси Небо, – ответил новоявленный Монтейн. – Я из Озерного края. И Мергусу я не родственник.

– Ну, свойственник, – махнул рукой Джабах. – Какая разница! Идем?